Инстинкты шимпанзе
Но, даже будучи и в таком соседстве, Иони далеко не спокоен; так как он бежит на-четвереньках и имеет в поле зрения небольшой кругозор, то после каждых десяти пройденных шагов он приостанавливается, встает в вертикальное положение, окидывает взглядом местность (Табл. B.4, рис. 1, 2), прислушивается и, если не видит и не слышит поблизости ничего внушающего страх и убеждается в своей полной безопасности, то опять становится в прежнее горизонтальное положение и продолжает свой путь. В лесу его пугает лесной шум, и он идет там, все время присматриваясь ко всему окружающему, пытаясь боязливо влезать на деревья, вздрагивая и срываясь с них вниз при каждом хрусте ветки; в открытых местах его страшат больше всего встречи с животными, причем интенсивность страха определяется их величиной.
Боязнь животных и движущихся предметов.
В то время как небольшие по величине животные, как кошки, куры и утки, совершенно не внушали обезьяннику боязни, даже более того — порой и сам он непрочь был нагнать на них страх, — большого размера звери, как свиньи и овцы, вызывали его подозрительное опасение, а особенно огромные, например лошади и коровы, приводили его прямо в панику.
Достаточно было шимпанзе при прогулках со мной по полю увидеть хотя бы издали корову, он тотчас же начинал стонать, протягивал кверху руку, просясь ко мне на руки, и если я медлила и не брала его, он цеплялся мне за платье, заламывал кверху руки, бил ими себя по голове, широко раскрыв рот, начинал кричать что было силы, в отчаянии скрещивал руки на темени (Табл. B.18, рис. 1—3), закрывал глаза, через каждую секунду отрывая руки и напряженно следя за каждым моим жестом, весь дрожа, ожидая ответного моего движения. Если Иони видел, что я непреклонна, он впадал в отчаяние, плача до хрипоты, до потери голоса, но стоило мне только протянуть навстречу ему свою руку, он бросался ко мне на шею, еще весь дрожа от волнения, весь в поту, крепко-накрепко сжимал меня руками и, чувствуя себя теперь спокойно и уверенно, готов был следовать за мной куда угодно.
На пути в деревню, при переезде на лошадях, даже будучи под моим прикрытием, сидя у меня на коленях, шимпанзе все время пристально смотрит по сторонам, и когда видит приближающийся скот или нагоняющую нас постороннюю лошадь, он в страхе отшатывается назад, теснее прижимается ко мне. Всякий раз, когда наш ямщик начинает звучно подхлестывать кнутом везущих нас лошадей, Иони в такт щелканью бича, как бы солидаризируясь с ним, взволнованно отрывисто ухает.
Шимпанзе боится не только больших животных, но и больших по росту физически мощных людей. Так например в первые дни его пребывания у нас он слушался и боялся только мужчин и незамедлительно осуществлял каждое их приказание (до ухода в клетку включительно), в то время как женщины целыми часами должны были добиваться от него выполнения того же самого действия и достигали желаемого только в результате длительных сцен, утомительной борьбы.
Да и в обиходе жизни можно было ясно заметить, что Иони избегает общения с мужчинами и предпочитает сближение с женщинами.
Тем замечательнее является тот факт, что Иони обнаруживал необычайный панический страх по отношению к трем миниатюрным пресмыкающимся: змейке, ужу и к маленькой малоподвижной небольшой туркестанской черепахе.
Даже при показывании черепахи издали Иони закрывает рукой свое лицо, как бы защищая его, повертывается к ней спиной, поглядывая на нее лишь искоса, и при малейшем движении ее головы срывается с места, прячась в самые отдаленные углы комнаты. Быть может мы имеем здесь частный общеизвестный случай панической боязни всех обезьян перед змеями, на которых частично походит черепаха формой своей головы и шеи.
И не только живые животные, но и их чучела, даже мех зверей, изображения животных и неодушевленные движущиеся предметы вызывают страх Иони — страх, проходящий только после многократного и близкого ознакомления шимпанзе с пугающими предметами.
Для меня была совершенно неожиданна реакция Иони на большую картину шимпанзе (рисунок Шпехта). В первый раз, когда я показала картину издали, обезьянник, всматриваясь в свое изображение, стал издавать отрывистые, глухие низкие лающие звуки и видимо был сильно взволнован. При вторичном внесении той же картины он не спускал с нее глаз, но залаял только тогда, когда я постучала по тыльной стороне
101
Инстинкты шимпанзе
картины; но как только я стала приближать картину к самому зверьку, он мгновенно попятился назад, ушел
всамый дальний угол комнаты и стал прятаться за повешенные там вещи. Позднее показывание обезьяннику этой картины шимпанзе в качестве устрашающего стимула чрезвычайно облегчало мне уход от Иони и содействовало ликвидации тягостных сцен борьбы и сопротивления зверька при его засаживании в клетку. Стоило мне в случае надобности только издали показать эту картину, как Иони мгновенно убегал
вотдаленнейшую часть своей клетки, чем и давал мне возможность запереть себя в ней. Если я убирала картину, он все же не скоро успокаивался и от времени до времени поглядывал через сетку клетки на то место, где скрылась картина; если же он видел, что картина остается в смежной комнате, он сидел в своей клетке притихший, играл вяло и неохотно; если случалось оставить картину у него в клетке, он неистово кричал, бросался от нее и обнаруживал по отношению к ней необычайный страх.
Однажды в самый разгар игры Иони в большом обществе вдруг принесли картину шимпанзе. Лицо нашего обезьянчика сразу потускнело, посерело, вытянулось; словно пришибленный психически, он мгновенно притих и не хотел больше играть.
Чрезвычайно интересно сопоставить с этим тот факт, что показанная в то же самое время, того же размера и нарисованная другим художником картина оранга не произвела на шимпанзе такого сильного впечатления; более того, когда эту последнюю картину я положила на пол клетки и шимпанзе оставили с ней одного, он безбоязненно наступал на картину, ходил по ней, продолжая попрежнему бояться изображения шимпанзе.
Показанной в тот же день, но третьей по счету картины гориллы (работы Кунерта) шимпанзе хотя и боялся, но значительно меньше, нежели картины шимпанзе.
Такой же панический страх обнаруживал зверок при виде большой маски, изображающей обыкновенное, но ярко разрисованное человеческое лицо, представленное в утрированных размерах (в два раза больше натуры).
Иони боялся этой маски не только в том случае, когда она была надета на ком-либо из людей, но даже и тогда, когда ее держали в руках или когда показывали через дверную щель лишь один нос этой маски. Видя маску издали, шимпанзе начинает пушиться, неподвижно замирает на месте, издавая глухой, отрывистый, протяжный стон (как то нередко наблюдается при страхе), не спускает глаз с маски и при малейшем ее продвижении бежит в противоположную сторону, торопливо оглядываясь, не преследует ли она его. Если же он видит ее приближение, то забивается под мебель, мечется по комнате, ища где укрыться, прячется везде, где только находит укромное местечко.
Однажды Иони долго не слушался и не хотел войти в свою загородку; желая загнать его поскорее, я бросила в его направлении маску, — он страшно закричал, затрясся всем телом и как пуля влетел в комнату. Показывание зверьку маски не раз сопровождалось стуком в дверь, позднее уже один этот стук заставлял зверька настораживаться и являлся пугающим стимулом, с успехом замещающим применение маски и служащим орудием обуздания строптивого зверька, сопротивляющегося вмещению его в клетку.
Иони пугают всякого рода меха и шкуры зверей, причем степень боязни в отношении разного рода шкур далеко не одинакова. Иони подозрительно настороженно относился ко всякого рода меховым муфтам и шапкам, не желая дотронуться до них; он чрезвычайно пугался расстеленной на полу в комнате волчьей шкуры и обнаруживал панический, ни с чем не сравнимый страх перед шкурой леопарда.
Когда Иони впервые увидел волчью шкуру, он издал глухой протяжный звук «у» (зачастую употребляемый им при виде необычных вещей, которых он опасается), потом, припав на руки и пригнув пониже тело, Иони стал издали сосредоточенно смотреть на шкуру, не решаясь приблизиться, а потом и совсем отошел от нее прочь. Пока шкура неподвижна, Иони не обращает на нее внимания; и она его мало беспокоит, но едва я, подведя свою руку под шкуру, шевелю ей, он настораживается, вытягивает мысиком губы вперед, пытается прятаться. Если же я приподнимаю шкуру и направляюсь вслед за Иони, он вне себя то мечется по комнате, плача, стеная, то взбирается кверху, то прячется внизу, ища себе более надежного пристанища, в страхе и смятении разражаясь ревом, если не находит его, и успокаивается только тогда, когда я, бросив шкуру, беру его к себе на руки.
Шкура леопарда была продемонстрирована зверьку при следующих обстоятельствах: шимпанзе помещался на балконе четырехэтажного дома; из окна 3-го этажа, расположенного прямо против этого балкона (на
102
Инстинкты шимпанзе
расстоянии 5 м), зверьку была показана эта шкура. Едва шимпанзе увидел ее, как он сразу как бы прирос к столу, на котором сидел, и все его существо преобразилось в олицетворенный ужас (Табл. B.8, рис. 1).
Присев на-корточки, сгорбив и приклонив вперед туловище, плотно опираясь на выставленные вперед руки, как бы готовясь каждую секунду сняться с места, Иони вперил предельно широко раскрытые глаза в объект, внушающий страх, и судорожно раскрыл рот, напряженно оттянув в бока губы и обнажив даже десны. Фиксируя неподвижным взглядом шкуру леопарда, как бы загипнотизированный ею, он длительно не отрывал от нее глаз и был недвижим; но едва стали махать этой шкурой, как он с неистовым ревом сорвался с места, бросился под защиту человека, пытаясь исчезнуть, спрятаться, уйти подальше от опасности.
Панический страх обнаруживает мой шимпанзе и при показывании ему смонтированной головы волка, представленного с оскаленными зубами. Увидя такую голову, шимпанзе мгновенно бросается от нее прочь, бежит, все время оглядываясь, дойдя до укромного места, всматривается в нее, лает на нее, то отрывистым, пронзительным звонким, то глухим хриплым почти собачьим лаем, заканчивающимся иногда протяжным подвыванием.
Некоторое время и эта голова волка служила для нас подсобным орудием при сопротивлении зверька засаживанию его в клетку, — стоило только показать Иони эту голову или даже только сказать часто сопутствующую показыванию фразу: «волк идет», как шимпанзе вздрагивал и опрометью бросался в свою клетку.
Чрезвычайный страх возбуждало у Иони чучело стоявшего на задних лапах медведя. Бывало, даже если Иони сидит у меня на руках и я проношу его мимо этого чучела, он весь распушается, дрожит; если я останавливаюсь близ медведя, Иони весь взъерошенный бежит стремглав прочь, без оглядки улепетывая так скоро, как только может.
Следует отметить, что впервые показанные Иони чучела различных птиц (например утки, баклана) первоначально тоже вызывали страх шимпанзе, но не такой сильный, как чучела зверей. С чучелами птиц Иони осваивался значительно скорее, и они совершенно переставали его пугать.
Кратковременно пугают шимпанзе и самодвижущиеся предметы. Однажды за занятиями я дала Иони в качестве объектов эксперимента черные плоские деревянные фигурки. Шимпанзе без страха взял их в руки, но едва одна из фигурок случайно перекувыркнулась, как он мгновенно отшатнулся от нее и не хотел более до нее дотрагиваться.
Вдругой раз, желая позабавить шимпанзе, я дала ему для игры круглую проволочную корзину, служащую для бросания негодных бумаг. Зверок поспешно стал ею заниматься, но как только корзина легла на бок и покатилась по полу, он взволнованно ухнул, распушился и поспешил ретироваться подальше, не переставая опасливо озираться, очень напоминая этим маленьких детей, которые пугаются самодвижущихся заводных игрушек.
Вотношении чувства страха для шимпанзе характерны следующие черты: у шимпанзе как бы есть определенная тенденция «подновлять свой страх» путем повторного и более близкого ознакомления с пугающим предметом. Быть может в основе этого самозапугивания лежит инстинктивное желание развеять этот страх. «Чтобы победить врага, надо прежде всего его узнать», говорит общеизвестная поговорка, и шимпанзе бессознательно следует этому принципу действия в своем Общении с настоящими или мнимыми врагами; и он действительно побеждает страх то вследствие освоения с пугающими его предметами, в силу привыкания к ним, то вследствие выработки против них ряда защитных мер, ослабляющих или устраняющих их возможное вредоносное влияние.
Например, хотя Иони боялся маски, но все же было заметно, что он пытался приглядеться к ней поближе, когда находился вне опасности, поодаль, в окружении своих; волчья голова, показанная из-за портьеры комнаты, пугает Иони, он отбегает от занавеса, но на следующий день он сам заглядывает за занавес, откуда показывался волк, приподнимает портьеру кверху, тщательно обследуя, обнюхивая и обшаривая весь низ комнаты, скрывающийся за портьерой. Иони, боясь чучела медведя, стремительно пробегает мимо него, что впрочем не мешает ему от времени до времени самому подбегать к двери, приоткрывать ее и заглядывать в щель внутрь комнаты, чтобы посмотреть на объект, вызывающий его страх, а потом снова и опять отбегать и прибегать.
103
Инстинкты шимпанзе
Нередко показывание пугающей маски и птицы-баклана сопровождалось вызывающим ритмичным стуком в дверь, и позднее достаточно было этого стука, чтобы вызвать у Иони ту же реакцию испуга. Но — интересно — нередко, будучи под моим прикрытием и вне опасности, Иони и сам пытался воспроизводить это ритмичное постукивание, выжидательно настороженно следя за его результатами. Лицо шимпанзе при этом принимает такое же сосредоточенное опасливое выражение, как в случае реакции на вещи, вызывающие страх зверька. Его губы плотно складываются и несколько выпячиваются вперед, верхняя губа горбообразно нависает над нижней (Табл. B.22, рис. 1,2), поза его тела напряженна, движения нервны, порывисты, торопливы, руки и ноги готовы в каждую минуту унести его с места, и фактически Иони боязливо отбегает при появлении пугающего предмета; это не мешает ему впрочем по удалении пугала делать новые и новые попытки его вызова.
Трудно точно сказать, что является у шимпанзе стимулом к этому вызову, — уже отмеченное выше желание повторного ознакомления с пугающим предметом в целях уменьшения чувства страха, любопытство, преодолевающее страх, прелесть игры с опасными вещами, или простое бесцельное подражание действию окружающих, или его целеустремленное запугивание других лиц?
На основании немногих приведенных фактов проанализировать и раскрыть истинный смысл этих последних действий шимпанзе не так легко.
Способы самозащиты и самообороны.
Реакция страха шимпанзе всегда и неизменно включает и реакцию самообороны.
В случае опасности он стремится уйти подальше, укрыться понадежнее, сделаться незаметнее, воспользоваться защитой человека.
Даже при простом намахивании на зверька рукой или при мнимом прицеливании на него трубкой, палкой он бросается на землю лицом вниз, поджимает руки и ноги, оставляя напоказ лишь спину, как наименее чувствительную и ценную часть своего тела. Как уже было вскользь упомянуто, в качестве способов самозащиты шимпанзе нередко иcпoльзyeт всякого рода лоскуты и тряпки.
При наличии подвижных занавесок, спасаясь от настоящих или мнимых врагов, Иони прячет в складках материи свое лицо, крепко ухватывается за занавеси руками и тогда сразу успокаивается, видимо чувствуя себе под прикрытием, а потому и вне опасности. Нередко шимпанзе никак не хочет войти в свою клетку, ревет, кричит, не слушаясь ни окриков, ни угроз, ни ударов плеткой, забиваясь под диваны и кресла, вцепляясь в меня руками и не желая отпустить, — но стоит дать ему в эту минуту даже небольшую тряпку, он жадно хватает ее и беспрекословно мгновенно уходит с ней в клетку, где и садится на нее, поспешно подбирая ее под себя, накрываясь ею с головой и сидит тихо и смирно, как бы вполне уверившись в безопасности своего положения.
Нередко, пугаясь какого-либо предмета, Иони стремительно отбегает от него и сам по пути старается увлечь первую же попавшуюся тряпку, волоча ее в ноге или накинув через плечо на спину, как бы беря ее себе в помощь и чрезвычайно огорчаясь и протестуя, когда кто-либо пытается ее отнять. Этих драгоценных защитников Иони не оставляет в клетке ни на одну секунду без своего присмотра. Если он даже и не использует их для сиденья, то все же, играя поодаль, он укладывает их близ себя, от времени до времени поглядывает на них. Он забирает их даже кверху при лазании по трапециям, при взбирании наверх клетки, при бегании по комнате, заставляя их волочиться за собой на протяжении 1—2 м и ничуть не смущаясь их застреванием, зацеплением за предметы, затрудняющим его передвижение.
Запертый в клетку после бурных сцен борьбы и сопротивления этому засаживанию, Иони успокаивается только тогда, когда схватывает какие-либо постилки и садится на них, обложив их вокруг себя. Более того
— пристрастие Иони к лоскутам и тряпкам так велико, что он пользуется всяким случаем, чтобы вытащить различные обрывки материи или носильные вещи из шкафов, комодов, ящиков; он торопливо уносит эти вещи к себе за перегородку, и взять их от него нет никакой возможности; он цепляется за них так крепко, оспаривает их отнимание так ревностно и энергично, что рискуешь разорвать их на куски, нежели получить обратно.
Как уже было упомянуто, единственным приемом возврата себе вещи является способ обмена, причем Иони не ранее отдаст вам имеющийся у него предмет, чем получит в руки обменный, который тотчас же использовывает таким же образом, как и предыдущий.
104