Инстинкты шимпанзе

Неудивительно, что, очутившись в этой чужой и искусственной для него обстановке, малыш-шимпанзе прежде и больше всего боится за свое собственное благополучие. Его устрашает все непредвиденное, все внезапное.

1. Страх, стимулы, его вызывающие, и внешние формы его проявления.

Неожиданно раздавшийся звук, крик, треск так пугают Иони, что он опрометью бросается под защиту человека; при этом его лицо несколько бледнеет, сердце учащенно бьется, на лице выступают мельчайшие капельки пота; широко раскрыв глаза, он опасливо озирается по сторонам и не скоро успокаивается.

Пугающие звуковые стимулы.

Чрезвычайный ужас вызвало однажды у Иони хлопание надутого воздухом бумажного пакета; до того шимпанзе спокойно сидел на месте, в момент же гулкого разрыва бумаги, схватившись за голову обеими руками, он мгновенно припал лицом к земле, скрестив руки над головой, инстинктивно как бы защищая от опасности прежде всего самую ценную часть своего тела. Когда спустя некоторое время Иони решился приподнять свою голову и осмотреться, его глаза были так широко и недоуменно удивленно раскрыты, как если бы хотели спросить: «да что же это такое?»

Такой же панический страх вызывает у шимпанзе звук даже удаленного ружейного выстрела, даже простое щелканье губами, имитирующее этот выстрел, даже хлопанье по полу ременной плеткой. Я полагаю, что Иони имел в прошлом своей маленькой жизни большой испуг, связанный с употреблением ружья, ибо всякое подобие действию ружья неизменно вызывало у него панический страх. Стоило взять простую палку и прицелиться ею к шимпанзе, щелкая одновременно губами, — и он в ужасе бросался на землю. Даже простая картонная трубка, молчаливо взятая в руку наманер ружья, как бы на прицел, заставляла шимпанзе всплескивать руками и в страхе пригибаться всем телом к земле. Я внезапно стучу изподнизу кулаком по столу, на котором сидит Иони; не видя, кто ударяет, он мгновенно пригибается сам всем туловищем к столу, а потом исподлобья опасливо оглядывается по сторонам, ища глазами нарушителя покоя.

Если, будучи в комнате Иони, начинаешь при нем звать кого-либо громким голосом — для него это является сигналом опасности, — он жмется к вам ближе и сам начинает пушиться, волноваться; тогда он особенно ожесточенно противится запиранию его в клетку, особенно настойчиво не выпускает вас из своей комнаты.

Нередко в случае длительной тягостной борьбы с шимпанзе при вмещении его в клетку, при сгонянии его с верха клетки достаточно было угрожающе постучать палкой по полу или хлопнуть о пол бичом, как шимпанзе тотчас же послушно бросался внутрь клетки; можно с уверенностью сказать, что его пугал в данном случае звук, а не вид стучащих предметов, так как, во-первых, его никогда не били палкой, а вовторых — он совсем не боялся сильного битья плеткой, так как вообще был весьма мало чувствителен к физической боли.

Чем необычнее для шимпанзе звук, который воспроизводят, тем более устрашающим стимулом служит этот звук.

Однажды шимпанзе спокойно сидел на скамеечке около дома, — неожиданно раздался звук охотничьего рожка. Иони мгновенно вскинул руку кверху, распушил бачки, сжал в кулачки ноги и широко раскрытыми глазами стал вглядываться вдаль, слегка вытянув вперед плотно сомкнутые губы. Он сидел как застывший в такой позе до тех пор, пока не прекратился звук устрашающего его стимула (Табл. B.8, рис. 2).

В еще большей степени пугает шимпанзе неожиданно раздавшийся крик, который заставляет его тотчас же насторожиться.

Даже когда поведение шимпанзе максимально целеустремленно (например при отнимании им у вас ка- кой-либо вещи) и кажется, что никакими внешними силами невозможно его отвлечь от этого дела, стоит только издать при этом странный жалобный окрик, — Иони пугается, широко раскрытыми глазами, полными недоумения и страха, он пристально смотрит на вас и немедленно бросает оспаривание.

96

Инстинкты шимпанзе

Шимпанзе долго не может привыкнуть к звуку щелканья при съемке фотоаппаратом и каждый раз вздрагивает, когда слышит этот звук. Во время съемки он старается подсесть ко мне как можно ближе, все тянется на руки, а если я его не беру или отстраняю, он в полном отчаянии закрывает глаза, опускает голову и ревет, ревет до тех пор, пока я не измыслю ему в утешение какое-либо развлечение.

Удар клавиши рояля, особенно в низких тонах, воспроизведение бурных, громких звуков пугают шимпанзе чрезвычайно; сначала он беспокойно мечется по комнате, как будто бы ища объект, производящий эти звуки, и злобно набрасывается и кусает различные посторонние, вызывающие его подозрение предметы, а потом, когда он начинает относить слышимый звук к производящему его объекту (клавише рояля), он с любопытством подходит к клавиатуре, смотрит, как я ударяю клавиши, но сам все же не решается дотронуться пальцем, так как чувство страха превозмогает над чувством любопытства.

Естественно, что такие неожиданные нелокализуемые и мощные звуки, как например раскаты грома, вызывают у шимпанзе чрезвычайный страх. Слыша гром, он весь распушается, жмется к человеку, боязливо настороженно смотрит в окно и на небо, как бы стремясь установить причину звука.

Пугающие световые стимулы.

Не менее, чем внезапный звук, пугает шимпанзе и неожиданно появляющийся свет: так например при вечернем фотографировании шимпанзе после каждой вспышки магния он всякий раз от страха кубарем скатывался со стола, на котором сидел, и ревел до исступления, не желая садиться на стол для новой засъемки; и даже после нескольких десятков таких снимков при магнии, имея полную возможность убедиться на опыте в своей невредимости, тем не менее он никогда не мог вполне привыкнуть к свету и на всякую новую вспышку света отвечал вздрагиванием.

Такую же реакцию страха можно было наблюдать у шимпанзе во время грозы при поблескивании молнии.

Пугающие тактильные — осязательные стимулы.

Шимпанзе пугается чрезвычайно при внезапных тактильных восприятиях.

Если вы шутя бросаете в него даже легкий бумажный шарик, Иони дрожит всем телом, прежде всего взметывает кверху руки, закрывает ими глаза, съеживается весь в комок, а потом судорожно схватывается рукой за то место, куда пришелся едва ощутимый шок.

В еще большей степени пугается шимпанзе непредвиденного дотрагивания до него. Если например он сидит на стуле и его лицо повернуто в одну сторону, а вы за его спиной с другой стороны касаетесь пальцем его бока или шеи, он мгновенно падает со стула на пол, отбегает, боясь оглянуться назад, прижимается к чему-либо, уткнувшись лицом, ревет, боясь шевельнуться, и не решается взглянуть и отойти долгое время, пока его не возьмут.

Тем более конечно пугают его неожиданные более осязательные шоки.

Раз Иони внезапно упал с невысокой трапеции, он тотчас же закричал от испуга и бросился ко мне на шею; я убеждена, что не физическая боль, а психический шок заставил его крикнуть, так как обычно, если он при лазании по трапециям и при качании на веревках даже жестоко ударяется о перекладины, то никогда не плачет. Однажды на Иони неожиданно упал стул, — он в тот же момент побледнел, опрометью бросился ко мне и стал прижиматься, причем было слышно, как учащенно бьется его сердце.

Зачастую случаи волнения и испуга сопровождаются у шимпанзе непроизвольным опорожнением кишечника, но, характерно, не всегда имеется при этом распушение волос, — наоборот, при внезапном очень сильном испуге волосы шимпанзе лежат совершенно гладко и плотно прижаты к телу.

Устрашающие новые стимулы.

В неменьшей степени, чем неожиданность, страшит шимпанзе всякая новизна впечатления.

Он опасливо встречает появление каждой новой в его обиходе вещи; он подозрительно относится ко всякому новому лицу, он настороженно держится во всякой новой для него обстановке. Стоит показать обе-

97

Инстинкты шимпанзе

зьяннику какой-либо новый предмет (например даже простую стеклянную коробочку), — он долго и пристально присматривается к ней, несколько вытянув губы, боязливо тянется, пытаясь дотронуться только кончиком одного указательного пальца, так чтобы в любой момент быть готовым отдернуть и его. Вслед за прикосновением шимпанзе приближает этот обследующий палец к своему носу, внимательно обнюхивает его и уже после того решается вступить в более непосредственный и тесный контакт с интересующим его объектом.

Уже упоминалось ранее, с каким отвращением шимпанзе относится к неприятным обонятельным стимулам, но некоторые новые запахи (например запах сырого мяса) вызывают у него не только странное непонятное волнение, но и совершенно определенный страх.

Это последнее было обнаружено при совершенно случайных обстоятельствах. Однажды шимпанзе прибегает ко мне из другой комнаты весь распушенный и снова убегает от меня, издавая свой короткий мы- чаще-ухающий звук, сопутствующий созерцанию необычных для него явлений. Я иду за ним и вижу, что он направляется в кухню, где повторяет несколько раз тот же звук, все еще продолжая оставаться распушенным. Я приписываю его волнение многообразию новых для него предметов, находящихся в кухне, так как его внимание ни на что определенно не направлено, и уношу его из кухни; через некоторое время я снова слышу доносящийся из кухни его ухающий звук, снова иду туда и вижу, как Иони стоит склоненный, принюхиваясь к куску сырого мяса, и вдруг отбегает от него, бросаясь ко мне. Тогда я беру мясо и приближаю к обезьянчику. Иони отшатывается от меня, отбегает, смотря как загипнотизированный на волнующий его объект, но я приближаюсь к зверьку, иду за ним с куском, а он отбегает от меня в противоположную сторону комнаты, торопливо оглядываясь, забивается в укромные углы, прячется под столы, стулья и при настигании беспокойно мечется по комнате, ища где укрыться; когда все же я дотрагиваюсь до него мясом, он вздрагивает и, принюхиваясь к месту прикосновения, вытирает его несколько раз рукой, как бы желая уничтожить запах.

Однажды при топке печи в его комнату стал находить дым, щипавший глаза. Шимпанзе чрезвычайно испугался и поспешил броситься ко мне под защиту; ранее уже упоминался комичный факт отыскивания зверьком невидимого щипавшего его врага (скипидар, которым до того он был намазан).

Страх вызывают у шимпанзе и другие новые обонятельные стимулы. Например однажды вечером Иони дали чистую, не бывшую в употреблении, только что вымытую и высушенную на воздухе постилку. Он в течение 2 часов всячески сопротивлялся, не желая на нее ложиться; раз десять я усаживала его на постель, и он с ревом сбегал с нее; не понимая сначала в чем дело, я стала дополнительно поить-кормить Иони, думая, что он хочет есть-пить, но и это не помогало; Иони кричал и кричал, сопротивляясь укладыванию. Чтобы проверить, не болен ли он, я начала с ним играть, — и он сразу оживлялся и прекращал плач, я сажала его на постель, — и плач возобновлялся. Я взяла его себе на руки и некоторое время держала на коленях, — он моментально засыпал (так он хотел спать), но едва я его пыталась уложить, он просыпался и с прежним страхом отшатывался от постели, принюхиваясь к ней. Тогда, поняв, что Иони боится необычного запаха свежего белья, я попробовала положить ему на постель снятый с себя фартук, — и что же! обнюхав его, Иони немедленно подобрал его под себя, подложил поближе к лицу и заснул мгновенно мертвым сном.

Шимпанзе пугают также пустые темные полости, высота, столкновение со всякими непонятными, неиспытанными в жизненном опыте стимулами.

Например Иони случайно открывает крышку глубокой корзины, и, видя пустоту, он уже обеспокоен, испуган; он то настороженно вглядывается внутрь корзины, то отбегает от нее подальше, как бы не будучи уверенным в своем благополучии.

Параллельно с этим приходится вспомнить и о страхе шимпанзе перед высотой: всякий раз, как мне приходилось наблюдать шимпанзе, смотрящего вниз с балкона двухэтажного дома или заглядывающего через перила лестницы в четырехэтажный пролет, предназначенный для лифта, я могла заметить его чрезвычайную настороженность и желание как можно скорее отойти подальше от опасных мест.

Тем удивительнее оказывается тот факт, что сам шимпанзе и на свободе, как то уже было отмечено, охотно забирался на большие высокие крыши двухэтажных строений и длительно мог разгуливать по «коньку» их, совершенно не боясь упасть.

Та же настороженная недоверчивость замечается у шимпанзе и по отношению к новопришедшим людям, к которым он неизменно применяет приемы предварительного обследования: трусливое осматривание, осто-

98

Инстинкты шимпанзе

рожное дотрагивание пальцем, внимательное обнюхивание всегда предшествуют его окончательному вступлению в новое общение.

Боязливое и неприязненное отношение к чужим и незнакомым людям особенно ярко проявилось у шимпанзе по отношению ко мне и моим двум коллегам, когда мы собирались взять его от его бывших владельцев (из зоофирмы «Ахиллес»); несмотря на то, что мы не применяли по отношению к обезьяннику никаких репрессивных мер, тем не менее, когда мы хотели взять его на руки, он не давался, вырывался, как сумасшедший, метался от нас по комнате, спасаясь как от лютых зверей, отчаянно плакал и кричал, кусался и так неистовствовал, что позднее мог быть взят только силой — и то при содействии самих хозяев, которые помогли нам с большим трудом поймать зверька и вместить его во временную перевозную клетку.

Боязнь толпы людей.

Тем более конечно пугает шимпанзе собрание большого общества незнакомых лиц.

Однажды в его комнату вошла экскурсия студентов (в количестве 20 человек).

Едва Иони увидел эту толпу, как с отчаянным ревом пригнулся к земле, дрожа мелкой дрожью, и успокоился только тогда, когда услышал мой голос, увидел меня — и то долго (несколько минут) не мог вполне притти в себя и все еще трясся всем телом от страха.

Неудивительно, что у шимпанзе возбуждает страх всякое помещение его в новую обстановку, зачастую таящую в себе самые неожиданные, а потому пугающие его сюрпризы.

Вот почему например после привоза его к нам на квартиру в своей новой комнате он прежде всего боится и от страха впадает в состояние глубокой подавленности.

Сначала он сидит на одном месте, боясь шевельнуться и сделать свободное движение, жмется к людям, внимательно оглядывая комнату, переводя глаза с предмета на предмет, и больше и прежде всего боится остаться в одиночестве и всеми имеющимися в его распоряжении средствами старается удержать близ себя его защитника — человека 14 .

Боязнь одиночества.

Насильно оставленный в одиночестве, шимпанзе резко отчаянно кричит, вслед за криком происходит, как то зачастую бывает от страха, непроизвольное опорожнение его кишечника, а потом шимпанзе забирается в самый темный угол комнаты, сидит там уныло, неподвижно и ничем не хочет заниматься. Входит человек, и он поднимается с пола, начинает играть, взбирается на трапеции, пользуется ими как искусный гимнаст,

— уходит человек, и шимпанзе опять уныло спускается в свой угол.

Интересно, если за стеклянной дверью его комнаты кто-либо появляется или если я видима ему только издали; через две комнаты, в щель (через полуоткрытую сантиметров на 5 дверь), он мгновенно оживляется

иначинает забавляться, — но стоит опять ему утерять даже это иллюзорное сообщество и защитничество,

ион опять становится подавленным, безучастным и притихшим.

Жалея обезьянчика, однажды я пустилась на хитрость: я надела капот, накрыла голову платком и легла на диван спиной к Иони в комнате, где стояла клетка. Этого уже было достаточно, чтобы малыш вышел из своего угла, перестал беспокоиться и стонать и стал заниматься в клетке трапециями. Спустя некоторое время я вышла из комнаты и, сделав из подушки большую куклу, надела на нее тот же халат, обвязала ей голову тем же платком и просила внести эту куклу в комнату, где в клетке помещался шимпанзе.

Куклу с призакрытым лицом и повернутую спиной клали на тот же диван, где я только что лежала, и шимпанзе прекрасно мог ее видеть через сетку своей клетки.

Первое время даже пассивное пребывание этой куклы успокаивало и оживляло шимпанзе, и он начинал стонать, едва манекен пытались уносить, волновался, хрюкал, если его хлопали; но позднее, когда шимпанзе несколько попривык к новой обстановке, мертвенная неподвижность этого сообщества уже не успокаивала, не удовлетворяла зверька и замещение потеряло свой смысл.

14 Подробнее см. об этом выше стр. 64 [68] — стр. 65 [69].

99

Инстинкты шимпанзе

Необычайную подавленность обнаруживает шимпанзе в новой ситуации при поездке в закрытом автомобиле, когда в течение целого часа переезда он сидит, как бы совершенно пришибленный, не шевелясь, прижавшись ко мне, боясь отодвинуться от меня в продолжение всего пути.

Однажды при перевозке шимпанзе на извозчике от старых владельцев к нам в дом его вместили в перевозную, сколоченную из жердей клетку; очутившись в этой тесной и необычайной для него обстановке, Иони прежде всего стал плакать и кричать, длительно разражаясь оглушительными залпами рева. Но стоило мне только просунуть к нему в клетку свою руку и взять обезьянчика за руку, как он сейчас же успокоился и сидел смирно, кротко во все время переезда.

Однажды необычайный страх охватил шимпанзе на вокзале, где он увидел себя окруженным со всех сторон толпой быстро снующих незнакомых людей; сидя у меня на руках, шимпанзе метался из стороны в сторону, беспокоился, готов был наброситься на каждого любопытного, осмелившегося подойти к нам вплотную. Как уже было упомянуто, он особенно неистовствовал, когда я, желая сократить его агрессивные поползновения, старалась завернуть его руки в плед, когда он чувствовал себя еще более беззащитным.

Такую же боязливость обнаружил шимпанзе и при переезде по железной дороге, сидя в купе вагона. Несмотря на то, что он находился только в окружении своих людей, тем не менее он держался чрезвычайно настороженно и подозрительно.

Например он не спускает с меня глаз, не отходит от меня ни на шаг, и стоит мне подойти к двери купе, как он тотчас же цепляется за меня руками, виснет на мне и не хочет отпустить, крича и плача, если я от него вырываюсь.

Естественно, что страх шимпанзе усугубляется при наличии многих новых, неожиданных и пугающих его стимулов.

Однажды я хотела развлечь шимпанзе и внесла его в комнату, где была зажжена большая рождественская елка (в 1916 г.); в комнате было много незнакомых людей, которые говорили, шумели, смеялись. Вопреки моему ожиданию вместо удовольствия я доставила своему обезьянчику только огорчение, так как шимпанзе весь трясся от страха пребывания в таких необычайных условиях, издавал оглушительные залпы рева и долго не мог совершенно успокоиться.

В другой раз он обнаружил чрезвычайное волнение и страх, когда его ввели в комнату для киносъемки.

Увидев яркий свет электрических ламп «Юпитера», громоздкую киноаппаратуру, много незнакомых людей, Иони стал пушиться, вставал и приседал, стоя на месте, настороженно озирался по сторонам, всматривался в резкие светотени, вздрагивая при малейшем постороннем шорохе и треске аппарата, и с ревом бросался ко мне в объятия, ища защиты от мнимой опасности.

Некоторые новые положения возбуждают панический страх шимпанзе. Однажды я задумала выкупать шимпанзе в ванне. Я никак не ожидала, что эта процедура вызовет его бурное сопротивление; это было для меня тем более удивительным, что сажание шимпанзе в пустую ванну не вызывало никакого сопротивления обезьянника, вода сама по себе была всегда излюбенным предметом его игры, но опускание всего животного в ванну, наполненную водой, явилось для него таким устрашающим, что мне пришлось вступить с ним в форменную борьбу, прежде чем удалось выкупать его насильно и с посторонней помощью. Он вырывался у меня из рук, когда я пыталась его погрузить в воду, кусался, если я настаивала, выскальзывал из рук, извивался всем телом, вылезая из ванны, не позволяя даже плескать на него водой, ревел до исступления и так неистовствовал, что пришлось ограничиться лишь поочередным омовением отдельных частей его тела.

При совместных прогулках с шимпанзе на воле, в деревне, в поле, в лесу обезьянник держит себя чрезвычайно настороженно и опасливо. Еще при выходе с крыльца дома, спускаясь с лестницы, он уже весь распушается, торопливо следует за мной, не отставая от меня ни на шаг.

В это время его губы плотно сжаты, и верхняя губа горбообразно вздута (Табл. B.22, рис. 1).

Если на пути своего следования Иони встречает какой-либо необычайный объект (например мертвую птицу), он пугается, шерсть на всем его теле вздыбливается еще значительнее, а голова представляется как бы в ореоле венца торчащих волос (Табл. B.22, рис. 2). Он не отстает от меня ни на шаг и во все время пути старается держаться ко мне возможно ближе.

100