§ VII ошибки при установлении мерила наказаний

Предшествующие размышления дают мне право утверждать, что единственным истинным мерилом преступлений служит вред, причиняемый ими обще­ству. И заблуждались поэтому все те, кто принимал за истинный критерий преступления намерение его совершить. Намерение зависит от сиюминутного впе­чатления, производимого вещью, и от предшествую­щего расположения духа: оно изменчиво у всех и каждого, и на него влияют быстрое чередование мыс­лей, смена чувств и внешних обстоятельств. Потребовалось бы поэтому не только разработать специаль­ный кодекс для каждого гражданина, но и прини­мать новый закон для каждого преступления. Иногда люди из лучших побуждений наносят обществу не­поправимый ущерб. Иногда же, руководствуясь са­мыми низменными намерениями, приносят ему большую пользу.

Иногда оценка преступления зависит скорее от об­щественного положения потерпевшего, чем от его значения для общественного блага. Если бы этот кри­терий действительно отвечал самой природе преступ­ления, то неуважение к Творцу всего сущего следова­ло бы карать строже, чем цареубийство, поскольку любой ущерб, нанесенный природе, всегда будет ни­чтожно мал по сравнению с ее величием.

Наконец, полагали, что одним из критериев пре­ступления является тяжесть греха. Ложность этой точ­ки зрения для непредвзятого наблюдателя становится очевидной при рассмотрении им истинных отноше­ний между людьми и между людьми и Богом. Пер­вые суть отношения равенства. Лишь необходимость примирить столкновения страстей и противополож­ных интересов породила идею общей пользы, кото­рая лежит в основе человеческой справедливости. Вто­рые — отношения зависимости от Всевышнего, кото­рый по своей природе Совершенство и Творец. Лишь он один позволил себе оставить за собою пра­во соединить в одном лице законодательную и судеб­ную власти, так как только он один способен избе жать при этом отрицательных последствий такого со­вмещения. Если он предписал вечные кары тем, кто не повинуется его всемогущей власти, то разве осме­лится ничтожнейшее существо добавлять что-либо к Божественному правосудию, мстить за высшее Суще­ство, само себе достаточное, которому предметы ма­териального мира не в состоянии дать ощущения земной радости или печали и который Один лишь среди всех остальных существ действует, не встречая противодействия? Тяжесть греха зависит от непозна­ваемой порчи, затаившейся в сердце. Суть ее не мо­жет быть постигнута смертными без Божественного откровения. Но каким тогда образом порча в сердце может служить мерилом при наказании преступле­ний? В этом случае люди вполне могли наказывать тогда, когда Бог прощает, и прощать, когда Бог на­казывает. И если люди могут перечить Всемогущему, совершая тем самым преступления против него, то это также может произойти с ними, когда они нака­зывают против его воли.

§VIII классификация преступлений

Мы уже видели, что настоящим мерилом пре­ступлений является вред, причиненный ими обществу. Это одна из тех очевидных истин, для познания ко­торой не требуется ни квадрантов, ни телескопов и которая доступна любому заурядному уму. Однако по странному стечению обстоятельств у всех народов и во все времена эту истину понимали лишь немно­гие мыслящие люди. Азиатский образ мыслей и кипе­ние страстей, подкрепленных авторитетом власти, вы­холостили, воздействуя большей частью исподволь, а иногда производя и сильное впечатление на боязли­вых и легковерных граждан, те простые понятия, ко­торые составляли, вероятно, содержание первичной философии нарождающихся обществ. Нынешний просвещенный век, по-видимому, возвращает нам эти понятия еще более устоявшимися и выдержав­шими испытание временем. Они прошли проверку на прочность в результате точного научного исследо­вания, тысячи неудачных опытов и преодоления столь же многочисленных препятствий. По логике ве­щей нам следовало бы изучить и классифицировать все известные виды преступлений и способы их нака­зания. Но в этом случае нам пришлось бы вдаваться в бесконечные детали их природы, меняющейся в за­висимости от места и времени. Поэтому я ограни­чусь указанием на наиболее общие принципы и на самые распространенные ошибки, чреватые роковы­ми последствиями, чтобы раскрыть глаза тем, кто вследствие ложно понятой любви к свободе хотел бы ввергнуть общество в анархию, равно как и тем, ко­му по душе заставлять людей строго следовать дис­циплине монастырского устава.

Некоторые преступления чреваты уничтожением непосредственно самого общества или того, кто это общество олицетворяет. Другие являются посягатель­ством на личную безопасность граждан, их имущест­во или честь. Третьи представляют собой противо­правные действия или воздержание от действий, ко­торые закон запрещает гражданам ввиду того, что эти действия или бездействия представляют угрозу для общественного блага. Первые из упомянутых преступлений наиболее опасны, так как наносят наи­больший вред. Я называю их “оскорблением величе­ства”. Только в условиях тирании и невежества, при которых существует путаница в самых ясных словах и понятиях, может использоваться это название и со­ответственно назначаться высшая мера наказания за преступления совсем иного рода, превращая людей, как и в тысяче других случаев, в жертву одного един­ственного слова. Всякое преступление, даже в отно­шении частных лиц, наносит вред обществу в целом. Однако это не означает, что любое преступление со­вершается с намерением непосредственно подорвать основы общества. Все происходящее в обществе и в природе подчиняется законам материального мира, и подобно всякому природному явлению имеет огра­ниченную сферу действия, пределы которой по-разно­му обусловлены пространством и временем. И толь­ко предвзятое толкование, — эта философия рабст­ва, — может произвольно менять пределы, раз и на­всегда установленные Вечной Истиной.

Затем следуют преступления против личности. По­скольку гарантия безопасности частных лиц является первоочередной задачей любой законно созданной ассоциации, то нарушение неотъемлемого права каж­дого гражданина на безопасность не может не по­влечь за собой одного из самых суровых наказаний, установленных законом.

Постулат, согласно которому каждый гражданин должен быть наделен правом совершать любые, не противоречащие закону действия, не опасаясь каких-либо последствий, за исключением тех, что могут быть порождены этим действием, является политиче­ским принципом. Народы должны верить в него не­поколебимо, а верховные власти реализовать в стро­гом соответствии с законом. Священный принцип, без которого не может существовать общество, осно­ванное на праве, служит справедливым вознагражде­нием людям за то, что они поступились всей полно­той своего общения с окружающим миром, свойст­венной существам, наделенным чувствами, и ограни­ченной лишь возможностями каждого. Этот прин­цип воспитывает свободный и сильный дух и пред­приимчивость ума, делает людей добродетельными и бесстрашными, чуждыми покорного благоразумия, то есть того качества, которое отличает людей, при­выкших влачить жалкое и необеспеченное существо­вание. Таким образом, посягательство на жизнь и свободу граждан является одним из тягчайших пре­ступлений. В этом же ряду стоят убийства и кражи, совершаемые не только простолюдинами, но и лица­ми высших сословий, а также самими властями, по­скольку их влияние обладает значительно большей си­лой воздействия и охватывает более широкий круг людей. И если преступления такого рода, совершае­мые высшими сословиями и власть имущими, оста­ются безнаказанными, то это убивает в подданных чувство справедливости и чувство долга. Их заменяет вера в право сильного, что одинаково опасно как для тех, кто такое право применяет, так и для тех, кто от него страдает.

Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Сочинения. В 8-ми т. – Т.6. М.: “Чоро”, 1994. - Введение в метафизику нравов. Введение в учение о праве. С. 231-266.

Кант Иммануил – немецкий философ (1704-1804)