§I происхождение наказаний

Законы суть условия, на которых люди, сущест­вовавшие до того независимо и изолированно друг от друга, объединились в общество. Устав воевать и радоваться бесполезной и хрупкой свободе, прочно­сть которой никто не гарантировал, они поступились частью ее, чтобы пользоваться ею сообща, спокойно и безопасно. Совокупность всех частей свободы, по­жертвованных на общее благо, составила верховную власть народа, а суверен стал законным ее хранителем и распорядителем. Но такой коллективной уступки прав ему было недостаточно. Их необходимо было защитить от посягательств и, в первую очередь, от посягательств частных лиц, ибо каждый стремился не только возвратить собственную долю, но и присвоить себе долю другого. Потребовалось воздействовать на чувства, чтобы воспрепятствовать эгоистическим по­ползновениям души каждого отдельного индивида ввергнуть законы общества в пучину первобытного хаоса. Это воздействие на чувства служит наказанием нарушителям законов. Я говорю "воздействовать на чувства", ибо, как показал опыт, массы не в состоя­нии ни усвоить твердые правила поведения, ни про­тивостоять всеобщему закону разложения, проявле­ние которого наблюдается и в мире физических явле­ний, и в сфере морали. Побудить их к усвоению пер­вых и противостоять разрушительной силе второго возможно, лишь воздействуя непосредственно на чув­ства. Это устойчиво запечатляется в уме и служит противовесом проявлению сильных страстей, отрица­ющих общее благо: ни красноречие, ни высокопар­ные речи, ни даже высокие истины не могут удержи­вать длительное время от взрыва страстей, экзальтиро­ванных неисчерпаемым разнообразием явлений окру­жающего мира.

§II право наказания

Любое наказание, не продиктованное крайней необходимостью, является, по словам великого Мон­тескье, актом насилия. Данное утверждение может быть выражено в более общей форме следующим образом: всякое проявление власти человека над чело­веком, которое не вызвано крайней необходимо­стью, — тирания. Таким образом, право верховной власти наказывать за преступления основано на необ­ходимости защищать вверенное ей общественное благо от узурпации его частными лицами. И чем больше обеспечивается священное и нерушимое пра­во на безопасность, чем надежнее гарантия свободы граждан со стороны государства, тем наказание справед­ливее. И если мы обратимся к природе человека, то об­наружим, что в ней заложены те же основные принци­пы, которые подтверждают неотъемлемость права вер­ховной власти наказывать за преступления. Нельзя наде­яться на существенное улучшение морали, если полити­ка, проводимая в нравственной сфере, не опирается на вечные чувства, присущие человеческой природе. И лю­бой закон, идущий вразрез с этими чувствами, неизбеж­но столкнется с противодействием, которое в конце концов окажется сильнее, подобно тому, как меньшая, но постоянно действующая сила в теле одолевает мощ­ный, но сообщенный ему извне единичный импульс.

Еще ни один человек не пожертвовал безвозмезд­но даже частицей собственной свободы исключитель­но ради общественного блага. О подобных химерах пишут только в романах. В действительности же, если бы у каждого из нас была такая возможность, то мы пожелали бы, чтобы договоры обязывали других, но не нас. Каждый мнит себя центром Вселенной.

Увеличение человеческого рода, незначительное са­мо по себе, но слишком превышающее возможно­сти, которыми располагала невозделанная бесплодная и дикая природа для удовлетворения растущих чело­веческих потребностей, привело к объединению пер­вых дикарей. Первые объединения неизбежно повлек­ли за собой образование последующих, им противостоящих. И тем самым состояние войны между ин­дивидами переросло в войну между народами.

Таким образом, лишь необходимость заставляла людей поступаться частью своей личной свободы. Ясно, что при этом каждый старался жертвовать государству лишь тот необходимый минимум своей свободы, кото­рый был достаточен, чтобы побудить других защищать его. Совокупность этих минимальных долей и составля­ет право наказания. Все, что сверх того, — злоупотребле­ние, а не правосудие, лишь свершенное действие, но еще не право. Заметьте, что слово "право" не противо­речит слову "сила". Первое является скорее одним из тех проявлений второго, которое наиболее полезно большинству. Под справедливостью же я понимаю ту необходимую связь, благодаря которой поддерживает­ся единство отдельных частных интересов и без кото­рой произошел бы возврат к первобытному дообщественному состоянию. Всякое наказание, выходящее за рамки необходимости сохранять эту связь, является не­справедливым уже по самой своей природе. Не следует приписывать слову “справедливость^” черты осязаемой реальности, видеть в нем некую физическую силу или предмет материального мира. Оно просто служит для выражения способа, с помощью которого достигается понимание между людьми, способа, обладающего неог­раниченным воздействием на счастье каждого. При этом я не имею в виду справедливость, исходящую от Бога и непосредственно относящуюся к его праву ка­рать и миловать в будущей жизни.