Глава X продолжение

Политический организм можно измерять двумя способами, именно: про­тяженностью территории и численностью населения; и между первым и вто­рым из этих измерений существует соотношение, позволяющее определить для Государства подобающие ему размеры. Государство составляют люди, а людей кормит земля. Таким образом, отношение это должно быть таким, чтобы земли было достаточно для пропитания жителей Государства, а их должно быть столько, сколько земля может прокормить. Именно такое соот­ношение создает максимум силы данного количества населения. Ибо если земли слишком много, то охрана ее тягостна, обработка — недостаточна, про­дуктов — избыток; в этом причина будущих оборонительных войн. Если же земли недостаточно, то Государство, дабы сие восполнить, оказывается в пол­нейшей зависимости от своих соседей; в этом — причина будущих наступа­тельных войн. Всякий парод, который по своему положению может выбирать лишь между торговлей и войною, сам по себе — слабый народ; он зависит от соседей, он зависит от событий; его существование всегда необеспечено и кратковременно. Он покоряет — и меняет свое положение, или же покоряет­ся — и превращается в ничто. Он может сохранить свободу лишь благодаря незначительности своей или величию своему.

Нельзя выразить в числах постоянное отношение между протяженностью Земли и числом людей, достаточным для ее заселения; это невозможно сде­лать как по причине различий в качествах почвы, степени ее плодородия, в свойствах производимых ею продуктов, во влиянии климатических условий, так и вследствие различий, которые представляет организм людей, населяю­щих эту землю, из которых одни потребляют мало в плодородном краю, а другие — много на неблагодарной земле. Следует еще принять в расчет большую или меньшую плодовитость женщин; то, что в стране могут быть более или менее благоприятные условия для заселения, чему Законодатель может надеяться способствовать своими установлениями; но для того он должен основывать свои суждения не на том, что он видит, а на том, что пред­видит, и должен исходить не столько из настоящего состояния населенности, сколько из того, каких размеров она должна естественным образом достиг­нуть. Наконец, в тысячах случаев особые условия местности требуют или позволяют, чтобы люди занимали больше места, чем это кажется необходимым. Так, следует расселяться реже в гористой стране, где естественные угодья, именно: леса, пастбища, требуют меньшей затраты труда; где, как показывает опыт, женщины плодовитее, чем на равнинах, и где большая по­верхность склонов оставляет для обработки лишь малую горизонтальную пло­щадь, которая одна только и может приниматься в расчет, когда речь идет об использовании плодоносной земли Напротив, можно селиться погуще вблизи берега моря, даже среди почти бесплодных скал и песков, потому что рыболовство может в значительной степепи дополнить здесь то, что при­носит земля, потому что люди здесь должны быть более сплоченными для отпора пиратам; потому что, кроме всего прочего, такую страну легче осво­бодить от избыточного населения, создавая колонии.

Для того чтобы дать установления народу, к этим условиям следует до­бавить еще одно, которое, однако, не может заменить никакое другое, но без которого все другие условия бесполезны: народ должен пользоваться благами изобилия и мира. Ибо время, когда складывается Государство, подобно вре­мени, когда строится батальон,— это момент, когда организм менее всего способен к сопротивлению и когда его легче всего уничтожить. Можно успеш­нее сопротивляться во время полного беспорядка, чем в момент брожения, когда каждый поглощен своим положением, а не общей опасностью. Пусть только война, голод или мятеж возникнут в этот критический момент, и Го­сударство неминуемо падет.

Это не значит, что многие Правительства не возникали именно во время таких бурь; но тогда эти-то Правительства и разрушают Государство. Узур­паторы всегда вызывают или выбирают такие смутные времена, чтобы про­вести, пользуясь охватившим все общество страхом, разрушительные законы, которых народ никогда не принял бы и спокойном состоянии. Выбор момента для первоначального устроения — это один из самых несомненных признаков, по которым можно отличить творение Законодателя от дела тирана.

Какой ж о народ способен к восприятию законов? Тот, который будучи уже объединен в каком-либо союзе происхождением, выгодой или соглаше­нием, вообще еще не знал на себе подлинного ярма законов; у которого нет ни глубоко укоренившихся обычаев, ни глубоко укоренившихся предрассуд­ков; который не боится подвергнутся внезапному нашествию; который, не вмешиваясь в споры своих соседей, может один противостоять каждому из них или воспользоваться помощью одного, чтобы отразить другого; тот народ, каждый член которого может быть известен всем и которому нет нужды воз­лагать на человека большое бремя, нежели то, какое он в состоянии пести; тот, который может обойтись без других народов и без которого может обойтись всякий другой народ; тот, который не богат и не беден и может обойтись собственными средствами; наконец, тот, который сочетает устойчивость народа древнего с восприимчивостью народа молодого. Трудность создания законов определяется не столько тем, что нужно устанавли­вать, сколько тем, что необходимо разрушать. Причина же столь редкого успеха в этом деле — невозможность сочетать естественную простоту с по­требностями общежития. Все эти условия, правда, трудно соединимы. Пото­му-то мы и видим так мало правильно устроенных Государств.

Есть еще в Европе страна, способная к восприятию законов: это остров Корсика. Мужеством и стойкостью, с какими этот славный народ вернул и отстоял свою свободу, он, безусловно, заслужил, чтобы какой-нибудь муд­рый муж научил его, как ее сохранить. У меня есть смутное предчувствие, что когда-нибудь этот островок еще удивит Европу .