Глава 4. Динамика и трансформации смысловых структур

4.3. Линии и механизмы развития смысловой

СФЕРЫ ЛИЧНОСТИ В ОНТОГЕНЕЗЕ

Аналогичные закономерности мы можем наблюдать и на мате­риале онтогенетического развития отношений субъекта с миром и репрезентации субъекту последних. Мир ребенка начинается со смыслов.

«Младенец старается понять себя и окружающий его мир, жи­вой и мертвый, — с этим связано его благополучие. Спрашивая сло­вами или взглядом "Что это?", — он требует не название, а оценку.

• Что это?

• Фи, брось, это "бяка", это нельзя брать в руки.

• Что это?

• Цветочек, — и улыбка, и ласковое выражение лица — разре­ шение.

Бывает, спрашивая о предмете нейтральном и получая название без эмоциональной мимической оценки, ребенок не знает, что де­лать с ответом, и, удивленно и как бы разочарованно глядя на мать, повторяет, растягивая, название. Чтобы понять, что, кроме желае­мого и нежелаемого, есть еще мир нейтральный, ему надо иметь опыт.

• Что это?

• Вата.

• Ва-а-ата? — и ребенок всматривается в лицо матери, ожидая указания, что об этом думать...

...Детские "что это?" означают: какой? для чего служит? какая мне от него может быть польза?» (Корчак, 1980, с. 17—18).

Как справедливо отмечает А.М Лобок, субъективное отноше­ние к миру «является наиболее естественным и даже единственно возможным типом отношения, которое может предъявить всевоз-можностному предметному миру рождающийся в него человек» (Лобок, 1997, с. 119). Подлинная проблема, по мнению А.М.Лобка, состоит не в том, как возможно субъективное отношение к миру, а в том, как возможно объективное к нему отношение. Вместе с тем тенденция развития состоит в том, что хотя «предметом настойчи­вого интереса все больше и больше становятся предметы, не име­ющие сколько-нибудь выраженного биологического смысла» (там же, с. 138), они не остаются для ребенка нейтральными. А.М.Ло-бок описывает развитие ребенка в онтогенезе как развитие форм надбиологического, а именно мифологического освоения мира, развитие мифологических механизмов субъективности (Лобок, 1997;

4.3. Линии и механизмы развития смысловой сферы личности 277

1998). Суть этих процессов можно было бы охарактеризовать как субъективацию мира или его «оживление», превращение нейтраль­ного мира в жизненный через раскрытие, с одной стороны, его возможностей в контексте человеческой деятельности, человечес­кой культуры, и, с другой стороны, через развитие форм осмысле­ния той действительности, которая выходит за пределы сферы биологических смыслов.

Онтогенетически первой формой такого осмысления или субъек-гивации мира является меточная деятельность. Между 9 и 12 ме­сяцами возникает, по A.M.Лобку, «первичная персонификация предметного мира: один за другим предметы окружающего ребенка мира начинают обретать, так сказать, персональные лица: стано­вятся ЛИЧНО узнаваемыми. Еще не испытывая потребности в куль­турной категоризации мира, ребенок начинает узнавать некоторые предметы этого мира, так сказать, "в лицо", и это прежде всего относится к тем предметам, которыми он активно манипулирует, и которые начинают выступать для него как эмоционально значимые предметы, как предметы, обладающие для него некоей сверхпред­метной (пра-мифосемантической) значимостью. Если до сих пор ребенок с одинаковым интересом относился к любой яркой погре­мушке или игрушке, которая попала в поле его внимания, то, на­чиная с какого-то момента, он начинает четко выделять и узнавать ге игрушки, которыми он играл накануне. А это значит, что он, с одной стороны, начинает идентифицировать следы своей вчераш­ней манипулятивной деятельности с игрушкой, а, с другой, начи­нает относиться к этой игрушке как к ЛИЧНО значимой, то есть несущей на себе след неких связанных с нею переживаний» (Ло­бок, 1997, с. 443). Смыслообразующим основанием, придающим значимость конкретной игрушке, выступают эмоциональные пере­живания, которые сопровождали манипулятивную активность ре­бенка по отношению к данной игрушке.

В качестве психологической основы этой формы осмысления действительности А.М.Лобок рассматривает эмоционально-знако-иую память — память, фиксирующую связь между прошлыми пере­живаниями и предметами окружающей действительности. «Это иррациональная по своей сути память: она актуализируется не на уровне сознательных воспоминаний, а на уровне смутного чувства, на уровне смутного образа пережитого. Пусковым механизмом для этой памяти может явиться любой предмет, любая конкретная вещь из прошлого: взрослый человек роется в своих старых вещах, бро­сает взгляд на свою случайно найденную детскую игрушку, и его сердце сжимается от чувства чего-то невозвратимо ушедшего; при этом он безусловно узнает свою игрушку, так сказать, "в лицо":

278