Глава 5. Внеличностные и межличностные формы смысла

внимание на «внеязыковые коды», которые служат преимуществен­но для передачи смыслов, подобно тому, как лексические и синтаксические коды служат для передачи значений. Е.И.Фей-генберг и А.Г.Асмолов (1989), напротив, считают неадекватным само понятие о коде, словаре, дискретном алфавите невербальной коммуникации. «Сложности, возникающие при воплощении си­мультанных динамических смысловых систем личности в дискрет­ных равнодушных значениях, выразительно описанные Выготским, все особенности природы мотивационно-смысловых образований личности предрешают неудачу поиска дискретных формализован­ных "словарей" жестов и телодвижений» (Фейгенберг, Асмолов, 1989, с. 65).

Субстратом, через который передаются смыслы, в этом случае могут выступать образы. Целостную концепцию речевой коммуни­кации и взаимопонимания посредством не столько значений, сколь­ко более целостных и менее формализуемых единиц — языковых образов — построил в своей недавней монографии Б.М.Гаспаров (1996). Языковые образы отличаются и от значений, к которым этот автор относится, как и мы, скептически, и от смыслов. Смысл как результат понимания любого языкового выражения Б.М.Гаспаров характеризует как открытый, никогда не получающий полной за­вершенности продукт духовной деятельности. «Говорящий субъект потенциально вкладывает в процесс осмысления весь свой опыт, все имеющиеся у него знания, ассоциативные способности, эмо­циональные реакции; осмыслить некоторое сообщение, свое соб­ственное или чужое, — значит вложить в него (с той или иной степенью интенсивности) свой духовный мир» (Гаспаров, 1996, с. 260-261).

Языковые образы не несут в себе смыслы, значения или иное содержание и отклик на них не является их расшифровкой, а ско­рее опознанием. «Именно потому, что образный отклик не является собственно значением языкового выражения, говорящий субъект легко мирится с иероглифической условностью, намекающей бес­предметностью, зрительной неясностью многих своих образных ре­акций... Важно, что всякое языковое выражение, всякая частица языковой материи способны получить тот или иной отклик в пер­цепции говорящего субъекта; но совсем не важно, каков сущност­ный характер этого отклика» (там же, с. 261). Понимание языковых образов основывается не на декодировании, а на соотнесении их с языковой памятью. Они чрезвычайно пластичны: языковый образ «все время включается в состав более обширных композиций, раз-¹ вертывающихся в речи: включается не в виде отдельного "кубика", занимающего свое место в общем построении, но растворяясь в бо»

5.2. Смысл и значение

391

лее широком — и притом все время изменяющемся, непрерывно развертывающемся — образном ландшафте, сливаясь с другими ак­сессуарами этого ландшафта» (там же, с. 269). Механизм взаимо­действия разных образных элементов одной сложной образной структуры Б.М.Гаспаров характеризует как их палимпсестное нало­жение (там же, с. 263—264). Отличительной чертой языковых обра­зов является их динамичность, непрерывность смены одних образов другими в речевом потоке. Столь же динамичным и неуловимым оказывается и их восприятие: «Подобно платоновским теням, язы­ковые образы проскальзывают в сознании в виде неуловимых и ни­когда до конца не проясненных теней; но для говорящих, так же как для платоновских узников пещеры, эти тени играют перво­степенную роль в том, как они в конце концов приходят к осозна­нию чего-то, что они ощущают как полученный или сообщенный «смысл»» (там же, с. 272). Реципиент создает этот «смысл» сам, по законам своего духовного мира, однако он убежден, что работа его сознания действительно ««воссоздает» смысл того, что хотел ему передать партнер, или, по крайней мере, удовлетворительно кор­респондирует с последним» (там же, с. 286). Это воссоздание, по мнению Б.М.Гаспарова, принципиально возможно потому, что в отличие от пола, возраста, образования, профессии и других диф­ференцирующих факторов единое строение образного мира объеди­няет всех, говорящих на данном языке. «Мир языковых образов является индивидуальным достоянием каждого говорящего, возни­кающим из духовных ресурсов его личности; однако пути, по кото­рым складывается этот мир, не произвольны: они направляются языковым опытом, очертания которого, именно в силу коллектив­ности этого опыта, имеют огромные сферы соприкосновения в язы­ковой памяти говорящих на одном языке» (там же, с. 288).

Языковое выражение и понимание языковых образов — это ди­намический процесс, протекающий в определенном коммуникатив­ном пространстве, которое задается ситуационными, жанровыми, ролевыми и другими квалификаторами, которые, в свою очередь, не остаются неизменными в ходе коммуникативного взаимодействия. «Таким образом, было бы недостаточно говорить о том, что смысл всякого языкового действия подвергается фокусированию в комму­никативном пространстве; необходимо подчеркнуть, что такое фоку­сирование смысла имеет динамический характер.... В каждый момент рвоей языковой деятельности говорящий силится интегрировать от­крытые потоки впечатлений, воспоминаний и ассоциаций в некое смысловое целое, в котором смысл того, что он принимает как "со-рбщение", явился бы ему в виде некоей представимой "картины", рбладающей достаточной степенью единства и последовательности;

13'

392