Глава 5. Внеличностные и межличностные формы смысла

Сказанное позволяет вернуться к исходному вопросу: что ис­кусство дает личности. Теперь его можно переформулировать так: что дают личности смыслы, содержащиеся в произведениях искус­ства. Пока мы говорим лишь об идеальной ситуации, когда искус­ство действительно полноценно реализует свою психологическую функцию, свое назначение, абстрагируясь от иных, количественно преобладающих возможных исходов взаимодействия личности с ху­дожественным произведением.

Близкой к истине представляется точка зрения А.Натева, усматри­вающего назначение искусства «в непосредственном и непринужден­ном усовершенствовании единого мироотношения индивида» (Натев, 1966, с. 202). В чем, однако, может заключаться это усовершенст­вование? По каким параметрам вообще можно сравнить два разных мироощущения и определить, какое из них лучше, совершеннее? Объективный критерий, видимо, может быть только один — богатство, разносторонность, многогранность мироощущения, возможность ос­мыслить одни и те же явления под разными углами зрения. В этом зак­лючается то «усовершенствование», о котором идет речь.

В.Ф.Петренко (1990; 1997 а) выделяет три типа речевого воз­действия (это различение может быть распространено и на эффекты воздействия искусства, не сводящегося к речевому). Первый тип — изменение отношения субъекта к некоему объекту; второй тип — формирование общего эмоционального настроя, который может влиять на актуализацию тех или иных координат категори­альной структуры индивидуального сознания, и третий тип — пере­стройка этой категориальной структуры, введение в нее новых измерений. Соотнося это различение с нашим анализом воздей­ствия искусства на личность, можно заметить, что первый и вто­рой типы воздействия, как правило, имеют место в ситуации восприятия искусства, однако не специфичны для него — обыкно­венная реклама или «массовая культура», точнее, та ее часть, для обозначения которой ниже вводится понятие «квазиискусство», оказывают весьма эффективное воздействие именно по первому и второму типу. Третий же тип воздействия специфичен для истинно­го искусства, взаимодействие с которым (когда оно оказывается полноценным) приводит к формированию новых личностных кон­структов, в которых субъект воспринимает действительность. Пос­леднее положение нашло экспериментальное подтверждение в исследовании В.Ф.Петренко и А.Е.Пронина (1990), в котором было выявлено изменение семантического пространства читателей после чтения рассказа Л.Бежина «Мастер дизайна», причем характер изменения был содержательно связан с экспериментально выде­ленным художественным конструктом, лежащим в основе рассказа.

5.6. искусство как механизм трансляции смыслов 437

Возможны, в свою очередь, два пути изменения категориальной структуры осмысления человеком действительности — путь углуб­ления через дифференциацию и путь расширения через альтер­нативность. Я могу встретиться либо (в первом случае) с более глубоким осмыслением, которое включает в себя мое, но идет даль­ше, к более широким жизненным контекстам и системам причин­но-следственных связей, либо (во втором случае) просто с иным осмыслением, которое помещает фрагмент действительности (пред­мет, событие, поступок) в иной смыслообразующий контекст, ко­торый мне не приходил в голову. Если у меня есть внутренняя готовность воспринять иной взгляд на вещи, иную действитель­ность, созданную в художественном произведении, если у меня есть базовая установка на принятие альтернативности (de Beaugrande, 1987), то мое мировосприятие претерпевает изменения. Столкнове­ние с искусством, с иным миром как бы расшатывает смысловые стереотипы, позволяет увидеть в конечном счете одни и те же вещи одновременно с разных точек зрения, стереоскопично, увидеть в одном — разное. Более того, есть данные, говорящие о том, что чем больше разных точек зрения находит отражение в художественном произведении, тем сильнее эффект его воздействия, и тем больше у него шансов сохраниться в истории культуры (Белянин, 1990).

Тем самым произведения искусства служат для передачи специ­фического опыта человеческой жизнедеятельности, который несво­дим к познавательной информации. Это опыт осмысления одних и тех же вещей с разных точек зрения, исходя из разных смысловых перспектив, позволяющий по-новому увидеть то, что, казалось бы, давно известно и очевидно. «Целью искусства является дать ощу­щение вещи как видение, а не как узнавание», — писал В.Шклов­ский (1983, с. 15). Именно это отличает подлинное искусство от коммерческого квазиискусства; подробнее об этом пойдет речь ниже. Создавая «новое ценностное отношение к тому, что уже стало дей­ствительностью для познания и поступка» (Бахтин, 1975, с. 30—31), искусство как бы расшатывает смысловые стереотипы, позволяет видеть в конечном счете одни и те же вещи одновременно с разных точек зрения, стереоскопично, видеть в одном разное. «Искусство дает мне возможность вместо одной пережить несколько жизней и этим обогатить опыт моей действительной жизни, изнутри приоб­щаться к иной жизни ради нее самой, ради ее жизненной значимо­сти» (Бахтин, 1979, с. 72).

И здесь мы опять выходим на «жизнь» как завершающее звено в приведенной выше схеме процесса функционирования искусства Л.Жабицкой. Искусство не только не отрывает, не уводит человека от реальной жизни, но скорее наоборот, приближает его к ней. Это-

438