Глава 46 Культурное взаимодействие
Крестовые походы, богатые на красочные и романтические события, не оправдали интеллектуальных и культурных ожиданий. В целом они оказали на Запад гораздо более сильное цивилизационное влияние, чем на Восток. Они открыли перед европейцами новые горизонты – производственные, торговые и колониальные. Основанные ими в Сирии государства соответствуют современным колониальным империям, и главным носителем культуры были купцы и паломники, а не вернувшиеся солдаты. На Востоке они оставили в наследство вражду между мусульманами и христианами, последствия которой заметны до сих пор.
Исламская культура Востока в эпоху крестовых походов уже находилась в упадке. Уже какое-то время она утратила творческую силу. Все ее великие светила в науке, литературе, философии погасли. Более того, сами франки находились на более низком культурном уровне. Националистическая враждебность и религиозные предрассудки мешали свободному взаимодействию сил между ними и мусульманами и делали участников невосприимчивыми друг к другу. Поэтому неудивительно, что нам известно только об одном крупном научном труде, переведенном с арабского на латынь за всю эту эпоху, – «Камиль ас-синаа аттиббийя» аль-Маджуси, или «Китаб аль-малаки» («Совершенный в медицинском искусстве», или «Царская книга»). Перевел ее в 1127 году в Антиохии автор по имени Стефан. Также в Антиохии в 1247 году было переведено маловажное сочинение «Сирр аль-асрар» («Таинство тайн»), псевдоаристотелевский трактат по оккультной науке, который пользовался широкой популярностью в позднем Средневековье. Систематизация больничного лечения на Западе, вероятно, получила новый стимул с Востока. В Европе XII века возникает ряд приютов и больниц, главным образом лепрозориев. Таким образом, сирийские приюты для прокаженных можно считать прототипами европейских больниц.
Колофон великого медицинского трактата аль-Маджуси, рукопись. Эта копия «Китаб аль-малаки» за авторством Али ибн аль-Аббаса альМаджуси, сделанная в 586 году хиджры (1190 г.), – одна из двух известных полных копий. Это был единственный крупный научный труд, переведенный крестоносцами на латынь и привезенный в Европу
В литературе это влияние оказалось еще более слабым и неявным. В Gesta Romanorum и других сборниках передавались, порой со странными изменениями, истории, часть из которых имела персидское и индийское происхождение. «Рассказ сквайра» у Чосера имеет прообраз в сказках «1001 ночи»; «Декамерон» Боккаччо содержит ряд историй из восточных источников. В легенде о Святом Граале сохранились элементы несомненно сирийского происхождения.
Герб Франции. Старинный герб Франции – множество королевских лилий на голубом поле
В Сирии франки научились пользоваться арбалетом и более тяжелой кольчугой для рыцарей и коней, играть на тамбурине и наггаре в военных оркестрах, доставлять данные военной разведки почтовыми голубями и передавать сигналы ночью при помощи костров. Кроме того, они переняли обычай отмечать победу праздничной иллюминацией и познакомились с рыцарским спортом – турнирами. Некоторые аспекты самого института рыцарства развились на сирийской земле. Контакты с мусульманскими рыцарями
способствовали возросшей популярности гербов и геральдических эмблем. Зангиды на своих монетах и Артукиды на эмблемах помещали двуглавого орла еще незапамятных шумерских времен. Этот орел перешел к рыцарям Круглого стола и византийцам, а в 1345 году его взяли германские императоры. В конце концов этот геральдический символ добрался до Соединенных Штатов Америки, которые взяли орла в качестве своего символа. Геральдическая лилия, известная
жителям Элама и ассирийцам, впервые появляется в мусульманской геральдике в качестве герба Нур ад-Дина, сына Занги. Ее можно часто встретить на монетах Айюбидов и мамлюков. Ее переняли франки, от них она пришла во Францию, а затем и в Канаду. Розетка была популярна у Айюбидов и мамлюков. Многие мамлюки носили имена животных и изображали их на своих щитах. На гербе Бейбарса красовался лев. «Лазурь» (араб. лазавард) и другие геральдические термины свидетельствуют о том, сколь долговечным оказалось влияние мусульманского рыцарства на европейцев.
Орден тамплиеров, который, как и орден госпитальеров, ближе всего подошел к гармоничному соединению военного с религиозным – чего ислам добился еще в старину, – в своей организации следовал схеме, аналогичной, хотя и не обязательно связанной со схемой организации ассасинов. Основу христианского ордена составляли мирские братья, оруженосцы и рыцари, которым соответствовали ласики («приверженцы»), фидаи и рафики («товарищи»). Рыцари носили белые накидки с красным крестом, рафики – белые накидки с красным верхом. Что касается более высокопоставленных лиц, то аналогами приора, Великого приора и Великого магистра были даи, даи кабир (главный миссионер) и шейх аль-джебель («Старец Горы»). Был и еще один тайный орден – футувва, в котором арабское рыцарство стремилось к выразить себя. Аббасидский халиф ан-Насир (1180–1225) покровительствовал ему и, возможно, под впечатлением от орденов крестоносцев реформировал его. Посвященных там также называли рафиками, они носили отличительные штаны (саравиль). Брат Салах- ад-Дина аль-Адиль и сыновья аль-Адиля носили такие штаны. В Сирии действовало их ответвление, носившее имя Нубувийя.
Среди всего, что осталось от крестоносцев в Сирии, наиболее примечательны многочисленные замки, до сих пор венчающие ее холмы. За ними идут церкви. В строительстве церквей франки использовали знакомые романский и готический стили, а в отделке – византийские и сирийские мотивы. Церковные здания «круглого» типа наподобие храма Гроба Господня и Купола Скалы появились в Англии, Франции, Испании и Германии. С тех пор многие церкви крестоносцев были преобразованы в мечети. В их числе большой собор Богоматери в Тире, где служил архиепископом историк Вильгельм Тирский (1175– 1185); церковь в Сидоне, построенная госпитальерами, ныне Джами
аль-кабир (Великая мечеть); собор Святого Иоанна Бейрутского, ныне мечеть Омара, построенная в 1110 году королем Балдуином; собор Богоматери в Антартусе, самый красивый и наиболее сохранившийся из всех, куда сходилось множество паломников. Его строительство началось в 1130 году. В соборе хранилась икона, которую якобы написал Лука, и алтарь, у которого Петр якобы отслужил первую мессу. Сравнительно недавно к этому зданию, которое, несомненно, стояло на месте раннехристианской церкви, пристроили минарет. АльБаламанд (Бельмон), что неподалеку от Триполи, возведен франкскими монахами в 1157 году, сейчас там греческий православный монастырь.
За много поколений до крестовых походов паломники посещали Святую землю, а купцы прибывали на восточные берега Средиземного моря. Крестоносцы стимулировали силы, которые и без того уже действовали, и популяризировали в Европе товары и продукты, из которых часть, по всей вероятности, была уже известна и раньше. Отследить источник тем труднее, что, помимо открывшейся сирийской дороги, товары шли и по двум другим – сицилийской и испанской, что затрудняет определение точного маршрута, которым двигался тот или иной конкретный товар.
Собор Богоматери в Антартусе (Тортоса, совр. Тартус). Реконструкция
В Сирии франки познакомились с некоторыми местными и тропическими продуктами, которыми в то время полнились сирийские прилавки, или пристрастились к ним. Среди этих продуктов были кунжут, кэроб – рожковое дерево (араб. харруб), просо, рис (аризз), лимоны (леймун), дыни, абрикосы и лук-шалот. Абрикосы иногда называли дамасскими сливами. Сирийская столица специализировалась на сладких ароматах и дамасской розе (Rosa damascena). Аттары (араб. итр) и ароматные эфирные масла персидского происхождения, ладан и другие благовония из Аравии, а также пряности, духи и сладости пользовались наибольшей популярностью. Гвоздика и аналогичные ароматические вещества, перец и другие приправы, квасцы, алоэ и некоторые лекарственные средства нашли свое место в европейских кухнях и кладовых сначала на Востоке, а затем и на Западе. Европейцы охотно верили в фантастические легенды о том, как драгоценные пряности спускаются прямо из рая по водам Нила, и их вылавливают в устье. В Египте в
меню крестоносцев попал имбирь (занжабиль). Более важным, чем все перечисленное, оказался сахар (суккар). С сахарным тростником франки познакомились на ливанской прибрежной равнине. Арабские торговцы завезли сахарный тростник из Индии или Юго-Восточной Азии, где он, вероятно, изначально рос в диком виде. До той поры в Европе блюда и лекарства подслащивали медом. В окрестностях Тира, где жил Вильгельм (умер ок. 1190 г.), величайший из историков крестовых походов, произрастали особенно пышные плантации сахарного тростника. С сахаром появились и разнообразные безалкогольные напитки, сладости и конфеты (канда). В Европе ветряные мельницы появились в 1180 году в Нормандии, где их назвали turqoise (турецкими). Водяные колеса (ед. ч. наура, нория) появились раньше ветряных мельниц в Европе, но те, что находятся недалеко от Байройта, Германия, повторяют сирийский образец. Это изобретение существовало в Сирии со времен Римской империи.
В вопросах моды, одежды и домашнего интерьера новые желания также если и не возникали, то обострялись. Франки убедились, что им больше нравится не только местная еда, но и местная одежда. Мужчины стали отращивать бороды, носить развевающиеся одежды и покрывать голову платком (куфия). Женщины облекались в тонкий восточный газ, украшенный блестками (сикка), сидели на диванах (диван) под звуки лютни (аль-уд) и ребаб (рабаба); они даже закрывали лицо на людях. Воины, паломники, моряки и купцы возвращались с коврами и гобеленами, которые с незапамятных времен украшали ближневосточные дома. Такие ткани, как дамаск, муслин, балдахин, сарценет («сарацинский шелк»), атлас, тафта, бархат, шелк, сатин, стали цениться как никогда раньше. В моду вошли камлоты (хамла) и меха. Большим спросом пользовались дамасские и каирские драгоценности. Рассказывают, что брат Салах-ад-Дина аль-Адиль подкупал ювелирными изделиями франкских жен, чтобы те не пускали своих мужей на войну. Восточная роскошь стала предметом первой необходимости. Зеркала из стекла заменили зеркала из стали. Сирийские христиане переняли четки у индийцев, от них – мусульманские суфии, а затем уж они попали и в руки католиков. Паломники отправляли домой реликвии местного производства, которые служили образцами для европейских мастеров. Аррас и другие европейские центры ремесла стали имитировать восточную
утварь, ковры и ткани. Вместе с тканями и изделиями из металла пришли красители и новые цвета, такие как лиловый (лайлак), кармин
икармазин (кирмизи). Подражание также коснулось гончарных изделий с Востока, золота, серебра, эмали и витражей.
ВXII и XIII веках морские передвижения и международная торговля активизировались до такой степени, какой не видали еще со времен Римской империи. Большим подспорьем в навигации стал компас, которым, по-видимому, впервые на практике воспользовались мусульмане. Еще до них китайцы открыли ориентирующие свойства магнитной стрелки. Из европейцев первыми стали пользоваться компасом итальянские моряки. Увеличение торгового потока предъявило к участникам новые требования, одно из которых касалось наличных денег у паломников и крестоносцев. Так спрос на наличность способствовал формированию денежной экономики, увеличил предложение и расширил обращение валюты. В итальянских республиках появились банковские фирмы с филиалами в Леванте. Также возникла потребность в аккредитивах. Byzantinius Saracenatus с надписью на арабском, пожалуй, была самой ранней золотой монетой, которую стали чеканить латиняне. Первыми консулами, которые попали в исторические хроники, были генуэзцы, аккредитованные в Акке в 1180 году. Они председательствовали в местных генуэзских судах, выступали свидетелями при заключении договоров, завещаний
ипрочих актов, удостоверяли личности своих новоприбывших сограждан, улаживали споры и в целом выполняли обязанности, аналогичные обязанностям современных западных консулов на Ближнем Востоке.
Надо помнить, что во времена крестовых походов мирные периоды длились дольше, чем войны. Таким образом, перед жителями Востока
иЗапада открывались широкие возможности для установления дружеских и добрососедских связей друг с другом. Когда пал языковой барьер, франки, вероятно, обнаружили, что в конце концов мусульмане не были какими-то идолопоклонниками, которыми их считали, и вполне разделяли иудео-христианское и греко-римское наследие европейцев. Мы слышим о многих крестоносцах, например о Рено де Шатильоне и Вильгельме Тирском, которые владели арабским языком, но ни об одном арабе, который бы говорил по-французски или на латыни. Терпимость, широта взглядов и тенденция к секуляризации,
которые обычно возникают в результате смешения людей разных верований и культур, в данном случае, по-видимому, присущи скорее западному, нежели восточному обществу. Некоторые палестинские святыни равно почитались христианами, мусульманами и иудеями. На социально-экономическом уровне христиане и мусульмане свободно общались, торговали лошадьми, собаками и соколами, обменивались охранными грамотами и даже вступали в браки. От местных матерей появилось новое потомство, которое стали называть пуленами. Среди современных ливанцев и палестинцев, особенно в Ихдине (Ливан) и Вифлееме, немало людей с голубыми глазами и светлыми волосами. Некоторые христианские роды, такие как Фаранджия («франкский»), Салиби («крестоносный»), Дувайхи (от де Дуэ?), Бардавил (Балдуин) и Савайя (Савойя?), сохранили традиции или имена, которые намекают на европейское происхождение. В названиях палестинских деревень Синджиль (Сен-Жиль) и Эль-Райна (Рено) увековечены два франкских имени.
В своих мемуарах Усама ибн Мункыз (1095–1188) рисует самую ясную картину международных отношений, очевидцем которых он был сам. Друг Салах-ад-Дина, Усама защищал Шайзар, свой живописный родовой замок на Оронте, от ассасинов и франков. Этот замок так и не попал в руки крестоносцев. В мирное же время Усама близко общался с франками. Его шокировали относительно свободные половые отношения между франками, «лишенные всякого пыла и ревности». Испытания водой и поединком как метод решения споров значительно уступали исламским судебным порядкам того времени. Особенно же разительный контраст составляла система лечения. Местный врач-христианин как следует лечил двух членов одной франкской семьи в Эль-Мунайтире – до тех пор, пока не позвали европейского лекаря. Тот, явившись, положил больную ногу одного из пациентов на деревянный чурбан и велел рыцарю отрубить ее одним ударом топора. Затем он побрил голову другой пациентки – женщины, сделал на ней глубокий крестообразный разрез и натер рану солью, чтобы прогнать дьявола. Оба пациента скончались на месте. Местный врач, который лично поведал об этой истории, заключает свой рассказ такими словами: «После этого я спросил их, нужны ли еще мои услуги, и, получив отрицательный ответ, вернулся домой, узнав об их медицине то, чего не знал раньше».
В целом крестовые походы оказали на Сирию катастрофическое влияние. Опасаясь возвращения франков, из которых часть просто перебралась за море на Кипр, мамлюки разрушили Акку, Арсуф, Кесарию, Тир, Триполи и других порты. Айюбиды уничтожили Аскалан. После Акки самым процветающим городом Франкской Сирии был Тир. Ибн Джубайр считал его укрепления неприступными; Абу-ль-Фида лишь век спустя нашел его в развалинах и запустении. Мусульмане-диссиденты, в том числе шииты, исмаилиты и нусайриты, которые, если верить Ибн Джубайру, в то время превосходили численностью суннитов и нередко поступались своей верностью исламу, помогая франкам, теперь были разгромлены; их остатки искали себе убежище в Центральном Ливане и Бекаа. Мамлюк альАшраф потребовал от друзов внешнего согласия с суннитским исламом, но оно продержалось недолго. Бейбарс принуждал нусайритов строить мечети в своих селениях, но не мог заставить их там молиться. Вместо этого они превратили мечети в ясли для своего скота и вьючных животных. Мамлюкские султаны методично опустошали Ливан, проводя политику «выжженной земли». Особенно разрушительной стала кампания ан-Насира 1306 года, которая привела к фактическому истреблению жителей Кисравана. Тамошних шиитов заменили курды и туркмены; позднее с севера явились марониты, чтобы довершить дело и заполнить пустоту. В 1294 году султаны поручили защиту Бейрута от морских вторжений роду Бухтуридов, которых сделали эмирами Аль-Гарба. К этому роду принадлежал летописец Салих ибн Яххья. После этого Ливан стал меньше ориентироваться на запад; он в целом принял тот вид, который сохранил до наших дней. Фактически вся Сирия к тому времени имела уже почти все те элементы цивилизации, которыми обладала вплоть до начала XIX века, когда на ее берега хлынула новая волна западных идей и культурных элементов.
Коренные христиане пострадали не меньше, чем мусульманераскольники. Между сирийскими христианами и их соседямимусульманами зародилась определенная враждебность, которая едва ли существовала раньше и еще не полностью изжита. Встревоженные готовностью христиан Эдессы и Антиохии помогать крестоносцам, мусульманские правители Иерусалима отняли все деньги и имущество, находившееся во владении живших в городе христиан, и
выгнали их, за исключением престарелых, больных, женщин и детей. Когда крестоносцы вошли в Иерусалим, они нашли немногих уцелевших. В Ливане марониты получили от латинян все церковные и гражданские права, которыми пользовались римские католики. Когда в 1191 году Салах-ад-Дин взял Бейрут, тысячи маронитов переселились на Кипр, где до сих пор живут тысячи их потомков. Армянская и яковитская общины установили более тесные, чем когда-либо прежде, отношения с латинянами, но их сближение не привело к заключению союза.
Дух джихада, окрылявший мамлюков в их походах против крестоносцев, по-видимому, затем обратился против коптов и сирийских христиан. К концу своего правления Калаун (1279–1290) издал указы, запрещавшие его христианским подданным занимать государственные должности. В 1301 году султан ан-Насир возобновил старые законы против зимми, которые предписывали христианам и евреям ношение отличной от мусульман одежды и запрещали ездить верхом на лошадях и мулах; султан ас-Салих поступил так же в 1354 году. Ан-Насир пошел еще дальше: он приказал отменить национальный коптский праздник и закрыл множество христианских церквей в Египте. Этот прилив антихристианских чувств нашел свое отражение в литературе той эпохи. Речи, фетвы (юридические постановления) и хутбы (проповеди) воспламеняли жителей. В трудах сирийского богослова Ибн Таймии (1263–1328) воплощен реакционный дух того времени. Уроженец Харрана, Ибн Таймия, страстный последователь Ибн Ханбаля, жил и трудился в Дамаске, где громко осуждал культ святых, обеты и паломничество к святыням. Позднее его принципы переняли ваххабиты, сегодня доминирующие в религиозной и политической жизни Неджда и Хиджаза. Могилы Ибн Таймии и Ибн Асакира можно увидеть в кампусе Сирийского университета.
В то время расцвела иного типа литература, которую можно назвать контрпропагандистской. Ее авторы превозносили достоинства Иерусалима, рекомендовали совершать туда паломничество и настаивали на том, что, как провозгласил Пророк, молитва в иерусалимской мечети дает в тысячу раз больше заслуг, чем в любой другой, за исключением двух в Мекке и Медине. Даже проповедник мечети Омейядов в Дамаске Ибн аль-Фирках (умер в 1329 г.) разделял
эти взгляды. Помимо этого жанра литературы, возникла сира, в своем роде исторический роман, превозносящий реальные или воображаемые подвиги того или иного арабского героя. Героями таких романов стали Салах-ад-Дин, Байбарс и Антара. Антара – доисламский воин-поэт, однако роман о нем («Сират Антар»), судя по его новейшим историческим намекам, появился в Сирии в начале XII века. Рассказчики в кофейнях Каира, Бейрута, Дамаска и Багдада черпают из них свои байки и «Сират аз-Захир» (Бейбарс) привлекает больше слушателей, чем сказки «1001 ночи».
Франкские государства Сирии были основаны на феодальных принципах, преобладавших в Европе, при этом некоторыми из главных держателей феодальных ленов были местные жители. Как мусульманская страна Сирия имела свою феодальную систему еще со времен завоевания. Завоеватели – будь то халифы, султаны или эмиры
– раздавали феодальные наделы (ед. ч. икта) своим военачальникам и сановникам высокого ранга, которые, в свою очередь, делили землю на местах между подчиненными и арендаторами. На самом низком уровне крепостные и рабы возделывали землю. Сбор земельного налога (харадж) с немусульман отдавали на откуп влиятельным лицам. Халифы-Аббасиды изменили порядок: если раньше откуп получал тот, кто предлагал за него больше всего денег, теперь его сделали наследственным делом, при этом откупщик выплачивал постоянную и фиксированную сумму. Фатимиды и мамлюки придерживались исламских обычаев. Однако в средневековой Европе создалась земледельческая знать, которая заняла укрепленные замки в сельской местности, установила взаимовыгодные отношения с королевской властью и непосредственно управляла теми, кто стоял ниже. В арабском исламе такой аристократии не возникло. Держатели ленов, как правило, жили в городах и довольствовались получением положенного дохода из своих деревенских владений. Введенная франками феодальная организация не оставила никаких следов в местной практике землевладения, за исключением того, что при Айюбидах основной формой аграрных отношений стала передача военным наделов во временное владение. Франкская монархия не оказала долгосрочного влияния на политические институты Сирии; однако церковь, стоявшая бок о бок с монархией, до сих пор представлена патриархом Иерусалима латинского обряда.
Любопытным побочным продуктом крестовых походов была работа христианских миссионеров, которую они начали вести среди мусульман. Убежденные неудачами в этих войнах в том, что оружием мусульман не обратить, многие, как, например, Раймунд Луллий (умер в 1314 г.), стали выступать за мирные методы. Луллий из Каталонии был первым европейцем, который поставил во главу угла изучение Востока в качестве инструмента ведения мирной кампании, где убеждение должно сменить собою насилие. Он сам научился арабскому языку у раба и затем преподавал его. С Луллием крестоносный дух потек по новому руслу: целью стало обращение мусульман, а не их истребление.
Орден кармелитов, все еще действующий в Сирии, основан в 1157 году одним из крестоносцев, прибывших в эту страну, и назван по одной из ее гор. В начале XIII века были основаны еще два монашеских ордена – францисканский и доминиканский, и они имели представительства во многих сирийских городах. В последние годы этого же столетия в Бейруте действовала крупная францисканская церковь. В 1219 году основатель францисканского ордена святой Франциск Ассизский побывал при дворе Айюбидов в Египте и беседовал с аль-Камилем на религиозные темы, но все напрасно. Доминиканский епископ Вильгельм Триполийский написал один трактат о мусульманах, один из самых ученых всей средневековой эпохи (Tractus de statu Saracenorum), подчеркнув в нем те пункты, в
которых ислам и христианство согласны друг с другом, и выступая за то, чтобы проповедники, а не солдаты взяли на себе дело возвращения Святой земли в лоно христианства. Как и Вильгельм Тирский, он был местным уроженцем европейского происхождения.