Глава 33 Муавия учреждает Омейядский халифат

В начале 661 года Муавию провозгласили халифом в Илии (Иерусалиме), но своей столицей он выбрал Дамаск. От Иерусалима было ближе до бедуинов и аравийцев, чем от древней столицы арамеев и недавней резиденции правительства византийской провинции. Морские порты были открыты для нападения с моря. За стенами Медины и Куфы расстилалась пустыня.

Первая его задача состояла в том, чтобы избавиться от других претендентов на халифат, усмирить и укрепить империю. В этом ему посчастливилось заручиться содействием группы помощников, подобных которым ислам впоследствии рождал уже редко. Его правая рука Амр уже в 658 году отвоевал Египет у наместников Алидов, что сделало дважды завоевателем этой страны, и теперь он правил ею от имени Муавии вплоть до своей смерти в 663 году. Хиджаз, естественно, не спешил изъявлять преданность новому халифу. В Мекке и Медине всегда помнили о том, что Омейяды запоздали с обращением в новую веру, да и сделали это из собственных интересов, а не убеждений. Но пока колыбель ислама не доставляла серьезных хлопот. Ирак сразу же открыто выступил на стороне Хасана, старшего сына Али и Фатимы. Для тамошнего народа он был единственным законным преемником убитого отца. В ходе стремительной кампании (661) Муавия добился от претендента окончательного отказа от всех притязаний. На самом деле Хасану было куда спокойнее в гареме, нежели при дворе. Муавия откупился от него солидной субсидией, размеры которой установил сам Хасан, после чего он отрекся от всех прав на престол в пользу Муавии и уехал в Медину, чтобы вести там жизнь в роскоши и удобствах. Субсидия была пожизненной и составляла 5 миллионов дирхамов из государственной казны Куфы и доходов персидского округа, а также пенсии в 2 миллиона дирхамов его младшему брату Хусейну. Примерно через восемь лет Хасан умер в Медине в возрасте сорока пяти лет, успев заключить и расторгнуть не менее ста браков, за что его прозвали митлак («великий расторгатель браков»). Очевидно, он был болен чахоткой, но возможно, что он умер

от отравления вследствие какой-то гаремной интриги; его сторонники возложили вину за это на Муавию и возвысили Хасана в ранг шахида (мученика), более того – «сейида (господина) всех мучеников».

Над ревнивой, униженной и неспокойной Куфой Муавия поставил (661) аль-Мугиру ибн Шу‘бу, уроженца Таифа в Хиджазе, отстраненного халифом Умаром от обязанностей наместника Басры по причине безнравственности. Аль-Мугира заслужил такое описание: «Если его запрут за семью дверями, его хитрость найдет способ взломать все замки». В неразберихе после убийства Али он подделал грамоту, которой Муавия якобы назначал его распоряжаться ежегодным паломничеством в Хиджаз. В качестве наместника он настраивал хариджитов против шиитов, а шиитов против хариджитов, подавлял оппозицию Алидов и укреплял престиж Омейядов на подвластных территориях. Тем самым он занял свое место среди четырех политических гениев ислама.

На смену аль-Мугире пришел его протеже Зияд ибн Абихи, четвертый политический гений. Зияд развернул флаг Алидов в Персии, но, распознав в нем на редкость способного человека, Муавия смелым и бесстыдным ходом официально признал его сводным братом, сыном своего отца Абу-Суфьяна и блудницы из Таифа. Из-за того, что личность его отца была покрыта мраком сомнений, его прозвали ибн Абихи («сын своего отца»). Помимо Куфы, Зияда поставили править Ираком, Персией и зависимыми частями Аравии. Это сделало его наместником восточной половины империи. Замечая все, что происходит на этой обширной территории, чутко прислушиваясь ко всему и не выпуская меча из твердой руки, незаконнорожденный сын Абу-Суфьяна держал беспокойную страну в пределах влияния Суфьянидов. Вопрос с непокорными аравийцами и бедуинами из Басры и Куфы он решил тем, что переселил 50 тысяч из них в Восточную Персию.

Когда на землях ислама на время воцарился мир, необычайная энергия Муавии нашла себе новые выходы в виде походов на чужие земли по суше и по морю. Морские кампании велись исключительно против византийцев. Завоевания Муавии относятся ко второй волне мусульманской экспансии, прерванной двумя гражданскими войнами. Первая волна началась при Абу-Бакре и завершилась при Умаре.

На суше экспансия при Муавии шла двумя путями: на восток и на запад. Басра при Зияде служила штабом восточных кампаний, благодаря которым завершилось покорение Хорасана (663–671), были совершены поход за Окс и набег на Бухару в далеком Туркестане (674). Были захвачены Марв (Мерв), Балх, Герат (Харат) и другие города, впоследствии превратившиеся в блестящие центры исламской культуры. Армия вернулась в Басру с добычей, взятой у кочевых тюркских племен Трансоксианы. Так состоялся первый контакт между арабами и тюрками, которым суждено было сыграть важнейшую роль в будущей истории ислама.

Героем западной экспансии стал Укба ибн Нафи, чья мать приходилась сестрой матери Амра, покорителя и правителя Египта. В 663 году двоюродный брат поставил Укбу над Ифрикией[241]. Там он основал (670) Кайруан как военную базу для борьбы с берберами. Новый лагерь был частично построен из материалов с развалин близлежащего Карфагена, став его мусульманским наследником. Поскольку берберы обратились в ислам, их набирали в арабскую армию и они служили своего рода промежуточной базой для ее дальнейших завоеваний в Северной Африке, а затем в Испании. С их помощью Укба изгнал византийцев из большей части Северной Африки. То место, где он пал в бою (683), до сих пор в его честь называют Сиди (Сейиди, «господин») – Укба. Оно находится в нескольких милях юго-восточнее от Бискры в Алжире, где его могила стала национальной святыней. Несмотря на все военные подвиги и свершения Укбы в Алжире, они, как и свершения его современника в Средней Азии, не имели долговременного значения, поскольку за ними не последовала оккупация. Здесь, как и в Трансоксиане, всю работу пришлось делать заново.

Все эти кампании, несмотря на свой грандиозный масштаб, не заставили главнокомандующего пренебрегать внутренними делами страны. Вопросы государственных финансов находились в руках способных и опытных Сарджунидов, потомком которых был Иоанн. Доходы были таковы, что Муавия смог удвоить жалованье воинам, укрепить сирийские пограничные крепости против северного противника, осуществить сельскохозяйственные и оросительные проекты в Хиджазе – провинции с самыми неблагоприятными природными условиями – и при помощи денег успокоить Алидов и

хашимитов. К хашимитам принадлежали Аббасиды, стоявшие ближе к Пророку, чем Омейяды. Этот способ «примирения сердец» (талиф алькулуб) ввел сам Пророк. В Сирии Муавия учредил диван и заложил основу почтовой службы (барид).

Во всех своих начинаниях, мирных или военных, он опирался на непоколебимую преданность сирийских подданных, как местных жителей, так и арабских переселенцев. Сиро-арабы в основном происходили из Йемена, а не Хиджаза и, как мы видели выше, успели обратиться в христианство. Его жена Майсуна была одной из них, но, как говорят, он развелся с ней из-за стихов, приписываемых ей, в которых она выражала тоску по жизни в пустыне и желала в мужья человека иного склада.

Своего врача-христианина ибн Усаля он назначил финансовым администратором округа Химс – беспрецедентный случай назначения христианина на такой высокий пост в мусульманских летописях. Его придворный поэт аль-Ахталь происходил из племени таглибов, марониты и яковиты выносили свои религиозные споры на суд Муавии. Сообщается, что в Эдессе он восстановил христианскую церковь, разрушенную землетрясением. Такими проявлениями терпимости и великодушия Муавия укрепил свою власть над сердцами сирийцев и утвердил гегемонию их страны в мусульманской империи.

Однако самым, пожалуй, выдающимся его качеством было то, что арабские биографы называли термином «хильм» – политическая дальновидность, благодаря которой он безошибочно делал то, что нужно, в нужное время. Он сам определил эту высшую государственную мудрость в следующих словах: «Я не применяю меча там, где достаточно плети, ни плети, где достаточно слова. И даже если с моими собратьями связывает меня один лишь волосок, я не позволю ему разорваться. Когда они тянут, я ослабляю его, а если они ослабляют, я тяну». Эту же черту иллюстрирует его письмо Хасану, где он побуждает его отречься от притязаний на власть: «Я признаю, что по крови ты больше меня заслуживаешь этого высокого поста. И если б я был уверен в том, что ты лучше меня справишься с обязанностями, которые он влечет, я без колебаний принес бы тебе клятву верности. А теперь проси, чего хочешь». К письму прилагался чистый лист с подписью Муавии. Благодаря этой самой хильм он сумел установить откровенные и дружественные отношения с современниками. Враги

звали его братом ублюдка и даже в его присутствии выражали преданность Али, а друзья дразнили по поводу его имени, которое значило «лающая сука», и огромных ягодиц. Его родовое имя было уменьшительной формой от «ама» («невольница»).

В 679 году, за шесть месяцев до смерти (апрель 680 г.), в возрасте восьмидесяти лет Муавия против всех исламских прецедентов назначил преемником своего сына Язида. Язида воспитывала мать, часть времени он проводил в Бадии, Сирийской пустыне, а именно в районе Пальмиры, где кочевали ее соплеменники-христиане. В столице он также общался с христианами, и среди его спутников были святой Иоанн, тогда еще мирянин, и поэт аль-Ахталь. В пустыне юный принц привык к охоте, верховой езде без дорог и жизни без удобств; в городе – к пьянству и поэзии. С того времени Бадия стала школой под открытым небом, куда молодые особы царской династии приезжали провести досуг, научиться чистому арабскому языку без арамейских примесей и время от времени спасались там от чумы и других бедствий, не раз обрушивавшихся на города. Вывод о том, что халиф довольно долго обдумывал назначение преемником сына, можно сделать из того факта, что Муавия еще в 668 году отправил его воевать против Константинополя, где успех Язида развеял любые сомнения, какие могли оставаться у консерваторов относительно его пригодности к столь высокому посту. Затем Муавия, убедившись в поддержке столицы, созвал к себе депутации из провинций и принял от них присягу на верность (бай‘а) своему любимому сыну. Несогласных иракцев пришлось убеждать либо силой, либо подкупом.

Этот мастерский удар стал вехой в истории ислама. Он ввел наследственный принцип, который впоследствии соблюдали все ведущие мусульманские династии. Он создал прецедент, который позволил правящему халифу провозгласить преемником того из своих сыновей или родственников, кого он считал компетентным, и принудить подданных заранее принести ему присягу на верность. Назначение наследного принца способствовало стабильности и преемственности и отпугивало честолюбивых претендентов на власть.

Несмотря на свой уникальный вклад в дело арабов и ислама, Муавия не входит в число любимцев мусульманских арабских историков, как и его соратники-«тираны». Объяснить это нетрудно. Большинство этих авторов относятся к шиитам или к иракско-персидской и мединской

школам. Как историки они отражают отношение консерваторов, возмущенных тем, что Муавия секуляризовал ислам и превратил хилафат ан-нубу‘ах (пророческий, то есть теократический, халифат) в мульк (светское государство). Муавия, подчеркивали они, стал первым маликом (царем) в исламе, а этот титул был настолько отвратителен арабам, что они применяли его почти исключительно к инородцам. Его обвиняли в некоторых нечестивых нововведениях, как, например, максура – своего рода отгороженная беседка в мечети, предназначенная исключительно для халифа, или в том, что он произносил пятничную дневную проповедь (хутба) сидя и завел себе царский трон (сарир аль-мульк). Факт остается фактом: он показал своим преемникам пример энергии, терпимости и дальновидности, который, хотя многие из них и пытались подражать ему, повторить удалось лишь нескольким.