Глава 13 Еврейский народ

Евреи стали четвертым – после амореев, ханаанеев и арамеев – крупным семитским народом, который переселился в Сирию. Во времена амореев центр сирийских событий находился на севере, в Сирийской седловине; во времена ханаанеев он сдвинулся к побережью; при арамеях – во внутренние районы, далекие от моря; а при евреях переместился на юг, в Палестину.

Миграция евреев в Ханаан, как тогда называлась южная часть Сирии, предположительно происходила в три нечетко определенных этапа. Первое переселение началось в Месопотамии и приблизительно совпало с движением гиксосов-хурритов XVIII века до н. э., в ходе которого они распространились по восточным берегам Средиземного моря. Второе было связано с арамеями XIV века до н. э. амарнской эпохи. Третье, о котором известно гораздо больше, исходило из Египта и юго-восточного региона под предводительством Моисея и Иисуса Навина в конце XIII века до н. э. Ханаанеи формировали основную часть населения, когда явились первые переселенцы из Месопотамии – патриархи. Амореи занимали высокогорья, оседлое население которых было разбросано довольно неплотно, и таким образом новоприбывшие получили возможность обосноваться там. Мелкие племена занимали отдаленные места. Со всеми этими народами новые переселенцы вступали в браки. В результате появился еврейский народ со сложным этническим происхождением и составом из семитских, хурритских, хеттских и других элементов, включая несемитские.

Очередной яркой иллюстрацией способности Сирии впитывать кочевых и полукочевых захватчиков, склоняя их к оседлой жизни и отказу от источника самой их силы – мобильности – стал пример евреев. Явившись в качестве бродяг, авантюристов, наемников, вольных воинов, будущие евреи постепенно обосновались среди более старого и более цивилизованного населения, научились от него возделывать почву, строить дома, заниматься мирными ремеслами и, главное, читать и писать. Более того, евреи отказались от своего древнесемитского диалекта и усвоили ханаанский. Финикийский и

древнееврейский, запечатленный в Ветхом Завете, различаются только как диалекты. В целом ранние евреи унаследовали основные черты ханаанской материальной культуры и стали продолжателями многих ханаанских культов, обычаев и религиозных догм.

Появление евреев в Сирии покрыто завесой тайны и описано словами легенд и преданий. Еврейская традиция в самых общих чертах выводит Авраама – их предка или племя предков – из месопотамского Ура через Харран и временно поселяет его возле Хеврона. Его наследник Исаак оставляет сына Иакова. Много лет прожив в Падан-Араме, Иаков приобретает первородство, обойдя брата-близнеца Исава, и его имя меняется на Израиль. Исав получает второе имя Едом («красный»), а его потомки в конце концов вытесняют местных жителей горы Сеир и приобретают имя идумеи. Исав таким образом устраняется из потока еврейской жизни и мысли, так же как и Измаил, сын Авраама от египетской наложницы Агарь, ранее были устранен в пользу Исаака. Иосифа, одиннадцатого из двенадцати сыновей Иакова, старшего сына Рахиль, продают в рабство в Египет, где он делает карьеру и занимает высокое положение в государстве. Через много поколений потомки Иосифа и его братьев возвращаются из Египта в землю обетованную под предводительством Моисея.

Такова в общих чертах древняя история евреев, записанная авторами, которые жили сотни лет спустя после событий и опирались на слухи и длинную цепочку устных преданий.

Не довольствуясь началом своего повествования с предка еврейского народа, эти летописцы растянули историю человечества и изложили ее с самого начала творения. При этом они черпали из вавилонских источников, хотя этот факт был осознан не ранее середины XIX века, когда расшифровка клинописных надписей выявила параллели Писания с историями о творении мира, потопе и прочими. Под пером еврейских авторов, однако, истории эти были очищены, упрощены, «морализованы», а затем выражены в такой прекрасной форме, которая вошла в литературное наследие человечества. Как таковые они неизменно служили развлечением и поучением для многих поколений читателей всех стран и языков.

История периода до патриархов в том виде, в котором ее изложили еврейские летописцы, само собой, не является историей. Даже из

повествования о периоде патриархов нелегко извлечь зерно исторических фактов. Рассказ об Аврааме, возможно, отражает самую раннюю миграцию; об Израиле – вторую, а о Моисее, несомненно, имеет исторический характер.

Таким образом, реальная история израильтян как народа начинается с исхода из Египта. Это эпохальное событие произошло в последней трети XIII века до н. э. В гиксосском Египте одно из еврейских племен

– колено Рахиль – нашло себе место для жизни и добилось процветания. Они поселились в Гесеме, возле столицы гиксосов Авариса. В конце концов воцарился фараон, «который не знал Иосифа»[104], можно предположить, что это был Рамсес II (1301–1234 до н. э.). Исход, вероятно, состоялся при сыне Рамсеса Мернептахе между 1234 и 1215 годами до н. э. Его стела в Фивах, датированная 1230 годом до н. э., содержит самое раннее упоминание слова «Израиль» в качестве названия народа в Палестине. Возможно, имеются в виду те израильтяне, которые не переселялись в Египет.

Оставив Египет в начале XIII века до н. э., соплеменники Рахиль на много лет задержались на Синайском полуострове и в районе КадесВарни[105], где подверглись невыразимым мукам. Эту «великую и страшную пустыню», чьи опасности еще много поколений терзали память евреев, сейчас можно пересечь за 5 часов по 225километровому заасфальтированному шоссе, соединяющему Египет с Палестиной. В Мадиане, в южной части этого полуострова, был заключен завет с Богом. Вождь евреев Моисей, чье имя походит на египетское слово, обозначающее «сын», женился на дочери мадианитянского жреца, поклонявшегося Иегове[106], который познакомил его с новым культом. Это североаравийский бог был богом пустыни, первоначально богом луны, обитал в палатке, а ритуалы поклонения ему включали в себя пиры и жертвоприношения животных. Соплеменники Моисея, вероятно, переженились с мадианитянами, кенеянами и другими жителями североаравийских пустынных земель.

Около 1250 года до н. э. этот пестрый клан рожденных в пустыне кочевников явился с юго-востока, из Трансиорданской пустыни, намереваясь захватить плодородные земли. Их число не могло превышать 6 тысяч или 7 тысяч человек, учитывая условия пустынной жизни, ограниченный запас пищи, недостаток воды и пастбищ для

стад. Они миновали мелкие царства Эдом, Моав и Аммон, лежавшие на юге, востоке и северо-востоке от Мертвого моря, не сделав попытки подчинить их вплоть до возникновения монархии.

В Трансиордании свою первую победу евреи одержали над аморейским царем Сигоном, за которой последовала победа над царемвеликаном Огом. Уже в Палестине одними из первых ханаанских укрепленных городов пали Лахиш (Телль-ад-Дувайр), Гай и Иерихон. Падение Иерихона было одним из самых эффектных. По велению Яхве Иисус Навин сжег Иерихон «и все, что в нем»[107]. Мегиддо на севере подчинился только через примерно сто лет. Вторжение евреев в Галилею привело к временной оккупации Хацора[108], столицы ханаанского царства на севере. Хацор пришлось повторно завоевывать в дни Судей. Другие важные города, такие как Бейт-Шеан, Иерусалим и Гезер, пали не раньше 1000 года до н. э. или вскоре после.

Так называемое еврейское завоевание, тем не менее, было отчасти военной оккупацией, а отчасти – постепенным и мирным проникновением в землю «молока и меда». Зацепившись на ней, новоприбывшие укрепили свое положение браками с более старыми элементами и поддержкой соплеменников, которые оставались в стране и никогда не мигрировали в Египет. Таким образом сумели добиться доминирования. В умах их летописцев военные сражения, разумеется, приобретали первостепенную важность. Они не только зачастую ставили битвы в центр повествования, но и нередко раздували многие сопутствующие события. В целом же евреи вовлекали местных жителей в свою среду посредством заключения договоров, военных завоеваний или постепенного поглощения.

По мере приобретения земли ее делили между одиннадцатью коленами, а двенадцатое – колено Левия, состоящее из священнослужителей, – распределялось среди других колен для удовлетворения их религиозных нужд. Вследствие этого колена Иуды

иВениамина обосновались в гористой местности вокруг Иерусалима, а остальные – на более плодородных равнинах к северу.

Поселение происходило примерно в течение последней четверти XII

ипервых трех четвертей XI века до н. э. Оно совпадает с периодом, который называют эпохой судей. Эти судьи были скорее национальными героями и правителями, которые спонтанно возвысились в тяжелые времена и повели свой народ против соседей-

врагов и иноземных угнетателей. Одной из таких судей была израильтянка Девора, вдохновительница и мать, которая вместе с Вараком повела шесть племен к окончательной победе над северными ханаанеями, а также Гедеон, который с отрядом в триста воинов отбросил мадианитян за Иордан. Самой живописной фигурой среди судей был Самсон, чью борьбу с филистимлянами чрезмерно приукрасили евреи-рассказчики с богатым воображением. Мадианитяне были разбойниками-бедуинами, которые впервые стали использовать одомашненного верблюда. Тем самым они ввели новое орудие войны, оказавшееся чудовищно эффективным, особенно для дальних набегов.

Самыми грозными из соперников за обладание землей, с которыми пришлось сражаться евреям, были филистимляне – одна из пяти групп «народов моря», явившихся из региона Эгейского моря. Вскоре после того, как евреи захватили центральное нагорье, филистимляне овладели прибрежными землями. Пока еще мало известные нам перемещения народов в Малой Азии и эгейском регионе в конце XIII – начале XII века до н. э. привели к тому, что целые племена снимались с места и искали себе новую родину в более спокойных землях. Орды мигрантов, включая, помимо прочих, и филистимские племена, стекались морскими и сухопутными дорогами в Сирию и, опустошив множество тамошних государств, например Угарит[109], добрались до египетских берегов. Там около 1191 года до н. э. Рамсес III отбросил их в битве на суше и на море, но позволил надолго поселиться вдоль южносирийского побережья, которое затем стало называться Филистией. Другая группа – тевкры – обосновалась в Доре под защитой горы Кармель, где египетский посланник Уну-Амон столкнулся с ними примерно веком позднее. Именно эти морские разбойники занимались пиратством в Восточном Средиземноморье во времена Уну-Амона. До филистимского вторжения другие морские разбойники из Греции и Малой Азии явились, часть из них через Кипр, и высадились на египетских берегах, и Мернептах прогнал их около 1225 года до н. э.

Участок побережья, которым на постоянной основе завладели филистимляне, простирался от Газы до Яффы и южнее. Главными городами, где они обосновались, были Газа, Аскалон, Ашдод, Экрон и Гат, сохранившие свои семитские названия при новых хозяевах. Гат

был их самым дальним поселением во внутренних районах страны, и они стремились держаться поближе к морю, где могли непосредственно контролировать морские пути и использовать заросшие виноградными лозами холмы. Кармель отмечал границу между их приморской страной и финикийцами на севере. За исключением, возможно, Лидды и Секелага, филистимляне не основали никаких колоний. От прибрежной полосы они двинулись вглубь материка, захватывая множество ханаанских городов и разоружая население. Многочисленные карательные экспедиции и жестокие поборы сменявших друг друга фараонов разорили Сирию и ослабили ее сопротивление перед натиском пустынных орд и морских разбойников. Ни филистимляне, ни евреи не сумели бы так успешно закрепиться на этой земле, если бы она по-прежнему находилась в полной власти имперского Египта.

К выводу о том, что филистимляне были европейцами, подталкивает их изображение на памятнике, воздвигнутом Рамсесом III. На то, что они явились с греческих островов, в частности с Крита, указывает привезенная ими специфическая керамика. Они взяли с собой своих женщин и вначале держались в стороне от местного населения, составляя чужеземную военную касту, живущую в гарнизонах и обладающую экзотической культурой. Пять их городов представляли собой города-государства, каждый со своим «владельцем», объединенные в конфедерацию. Главным, по-видимому, был Ашдод. Портрет такого правителя, с короткой бородкой под нижней губой и заплетенными в косички бакенбардами, встречается на керамической крышке гроба, найденной в Бейт-Пелете (Хирбет-эль-Машаш) возле Беэр-Шевы, в самой южной части Иудеи.

Во второй половине XI века до н. э. могущество филистимлян достигло зенита. Около 1050 года до н. э. они разгромили евреев и захватили ковчег, который отвезли в Ашдод. Около 1020 года до н. э. они поставили свои гарнизоны на высокогорьях. В правление Саула (умер ок. 1004 до н. э.) они осуществляли контроль над таким далеким от побережья городом, как Бейт-Шеан. Это могло значить только то, что филистимляне покорили весь народ Израиля.

Что давало филистимлянам особое преимущество над врагами, так это их превосходство в вооружении и доспехах, обусловленное знанием искусства плавления металлов и применения железа для

изготовления наступательного и оборонительного оружия. В истории Голиафа для нас сохранился моментальный снимок облаченного в металл филистимского воина: «и древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа», а щит был настолько тяжел, что для него требовался специальный щитоносец. Некоторые самые красочные военные подвиги еврейских героев, например Самсона и Давида, изображены именно на фоне этой филистимской мощи.

Искусство плавления металлов и применения железа филистимляне превратили в свою монополию. Они требовали, чтобы израильтяне,

которым нужно было заточить сельскохозяйственные орудия или ножи, обращались за этим к филистимским кузнецам. Это сыграло на руку их врагам во время войны, как о том свидетельствуют события в правление Саула.

До прихода филистимлян хетты изредка использовали железо в начале XIII века до н. э., о чем нам говорит корреспонденция Хаттусили, так как источники железа находились на берегах Черного моря. Однако до появления филистимлян этот металл в Сирии широко не применялся. Хетты так же ревностно охраняли секреты его обработки, как и филистимляне. Ханаанеи, научившиеся от филистимлян использовать железные колесницы, получили решающее преимущество перед вторгшимися израильтянами.

Лишь во времена Давида (умер ок. 960 до н. э.), когда господство филистимлян в стране ослабло, их сложное искусство плавления железа стало доступно и другим народам. Этот еврейский царь не только покорил филистимлян, но и завоевал Едом, богатый железной рудой. В Ливане также встречались залежи этого минерала, который финикийцы научились применять для строительства кораблей. Так филистимляне подняли сирийскую культуру с бронзовой ступени на более высокую – железную. В этом состоит их величайший вклад.

Более того, можно предположить, что они передали своим финикийским соседям и преемникам склонность к дальним морским походам, в результате чего были исследованы Средиземное и Красное моря, Восточная Атлантика. Помимо этого, а также некоторых следов материальной культуры в форме глиняной посуды, сельскохозяйственных орудий, железных тесел и долот, филистимляне едва ли оставили нам на память хоть единственный предмет. Будучи чужеземной общностью, они не могли закрепиться на земле на постоянной основе иначе как за счет непрерывного поступления все новых переселенцев, а это было невозможно в существовавших тогда условиях. К концу правления Давида они в основном уже исчезают как колония. Со временем они осемитились и ассимилировались, оставив лишь очень немногие следы, по которым можно было бы составить мнение об их языке, религии, архитектуре и других аспектах духовноинтеллектуальной жизни. Неемия, писавший в середине V века до н. э., говорит не о филистимлянах, а об «азотянах» (ашдодянах), говорящих «по-азотски» – на ашдодском диалекте.

Анхус[110] – одно из очень немногих дошедших до нас филистимских личных имен. Они почитали бога зерна Дагона, который, как следует из его имени, был перенят из ханаанского пантеона. Центром его культа был Ашдод; его супруги Астарты – Аскалон. Что касается архитектурных особенностей храма Дагона и дворца правителя в Газе, а также других филистимских храмов, упомянутых в Ветхом Завете, то нам о них ничего не известно.