Глава 17 Александр и его преемники Селевкиды

Замысел «освободить» греческие города в Малой Азии, находившиеся в руках у персов, а заодно и отплатить им за вторжения в Грецию Дария и Ксеркса, созрел еще у Филиппа Македонского, но осуществил их его более энергичный и знаменитый сын Александр. Филипп успел поставить Македонию во главе греческих государств, когда кинжал убийцы оборвал его жизнь.

Весной 334 года до н. э. двадцатилетний Александр во главе войска от 30 до 40 тысяч человек пересек Геллеспонт, пронесся по Малой Азии, тогда части Персидской империи, и, пройдя через Киликийские ворота и низины, встретил Дария III (336–330 до н. э.) с разношерстным воинством силой около 100 тысяч человек. По словам более позднего историка Востока[152], все жители Азии были «того убеждения, что македоняне не решатся вступить в борьбу с персами вследствие многочисленности последних». Однако в последовавшей битве при Иссе (333 до н. э.), в узком ущелье, где численное превосходство персов уравновешивалось тактическими уловками греков, в конце концов последние одержали победу. Дарий, наблюдавший за битвой со своей великолепной колесницы, запряженной четверкой лошадей в ряд, с остатками разгромленной армии отправился на восток, бросив лагерь и царский гарем, с которым македоняне обращались с рыцарской любезностью. В ознаменование победы на этом месте был основан город Александретта (Искендерун), до сих пор носящий его имя. Отголоски этой решающей победы окружили имя греков новой славой, а сердца персов наполнили опасением, если не страхом.

Монета из Арада. Аверс и реверс тетрадрахмы Александра, изготовлена в Араде в 234 г. до н. э. Год написан на реверсе финикийскими буквами в соответствии с летоисчислением Арада

Чтобы обеспечить себе контроль над морем и всеми коммуникациями, Александр не стал преследовать бежавшего врага, а двинулся на юг. Своего военачальника Пармениона с отрядом конницы он отправил вверх по долине Оронта, чтобы занять Дамаск – ставку персов в Сирии. Победа при Иссе положила к его ногам всю страну. Сам Александр пошел вдоль берега. Македонянам сдались Мараф, Арад, Библ, Сидон. Только Тир, город-царь финикийского побережья, бросивший вызов Салманасару, Синахерибу, Асархаддону и Навуходоносору, осмелился закрыть ворота перед захватчиком. Александр построил дамбу в полмили длиной и 200 футов шириной (800 м и 60 м) от материка до двухмильного острова. Несчастный город ждал помощи от своих северных собратьев; но вместо этого свои

триеры они предоставили в распоряжение захватчику. Еще Тир ждал помощи от своего далекого отпрыска – Карфагена, куда тиряне услали своих стариков, женщин и детей. Но и тут их постигло разочарование. После семи месяцев осады с моря и суши Александр принял капитуляцию Тира, повесил около двух тысяч его жителей и около тридцати тысяч продал в рабство. Так обычно поступали все победители. Свой триумф он отпраздновал играми, ритуалами и жертвоприношением в храме городского бога Мелькарта, которого он отождествил с Гераклом.

В сопротивлении Тира наступлению Александра история засвидетельствовала последний всплеск финикийского национального духа. Древняя традиция прервалась навсегда; былой дух уже никогда не возродился.

Еще во время осады Тира Александр получил от Дария предложение разделить империю: вся часть на запад от Евфрата отойдет Александру, к чему Дарий также готов был приложить деньги и руку своей дочери. Парменион советовал согласиться, приба-

203 вив, что, будь он Александром, он принял бы эти условия не раздумывая. «Я сделал бы так же, – возразил ему Александр, – будь я Парменионом».

Невзирая на участь Тира, Газа, некогда главный из пяти филистимских городов, оказала не менее героическое, но не столь продолжительное сопротивление. После двухмесячной осады ее гарнизон, в основном арабский, был разбит и истреблен; евнухаглавнокомандующего протащили вокруг городской стены, привязав к колеснице Александра. Жителей продали в рабство. Здесь, как и при Иссе, Александр получил легкое ранение. В Газе македоняне захватили огромные запасы пряностей, ибо город был главным средиземноморским хранилищем для товаров из Аравии и прилегающих стран. Падение Газы забило еще один гвоздь в крышку гроба персидского владычества на Средиземном море.

Теперь путь в Египет был открыт. Его завоевание позволило бы окончательно нейтрализовать персидский флот. Египтяне с готовностью сменили одного хозяина на другого. Пребывая в Египте, Александр нанес визит Амону (позднее его отождествили с Юпитером) в оазисе, который ныне называется Сива, в Ливийской пустыне, примерно в 200 милях (320 км) от египетской границы, и

тамошние жрецы провозгласили его сыном этого бога. Также заложил основание города, который до сих пор носит его имя. Оба его действия оказались чреваты далекоидущими последствиями, намного превосходящими все, что мог предвидеть Александр. Идея связи между божественностью и монархической властью вошла в грекоримскую мысль и в конечном счете утвердилась в ней. Концепция царской власти от бога – привычное понятие на Древнем Востоке – едва ли проявилась хоть где-то в Европе до эпохи Александра и его преемников. Со временем Александрия стала центром эллинистической культуры, восточной наследницей Афин. В римский период она занимала второе место после Рима. В качестве вклада в историю основание этого морского порта на северо-западной оконечности дельты Нила представляло большую важность, чем простое завоевание Египта.

Весной 331 года до н. э. отважный завоеватель вернулся в Сирию (Келесирию), где пробыл достаточно долго, чтобы наказать самаритян за убийство своего помощника и вновь с блеском и пышностью провести игры и обряды в храме Тира. То, что по пути в Египет он посетил Иерусалим и лично принял его капитуляцию, сомнительно. Теперь же он выбрал дорогу, пролегавшую через Полую Сирию и долину Оронта до Евфрата у Тапсака. Неподалеку он приказал основать город; вероятно, достроил его уже военачальник Александра Селевк Никатор и назвал Никефорием[153]. Пройдя через Месопотамию на северо-восток, Александр перешел вброд Тигр выше места расположения Ниневии. На равнине между этим местом и Арбелой, что дальше на восток, была разбита последняя армия Ахеменидов, династии, которая произвела на свет Кира Великого и Дария Великого. Сам Дарий III бежал. Следующей целью Александра был Вавилон, официальная столица государства, стены которого возвышались на 300 футов (90 м). Местные жрецы и персидские чиновники встретили прибывшего полководца венками и подарками. Македоняне взяли громадную добычу. Но и она померкла по сравнению с несметными богатствами, которые персидские владыки скопили в своей весенней резиденции в Сузах, куда затем направились захватчики. Оттуда поход продолжился зимой по высоким крутым горам до Персеполя. Захватчики лишили город его сокровищ и

подожгли царский дворец, построенный Дарием. Так они отомстили за разрушенные Ксерксом греческие храмы в Афинах.

Весной 330 года до н. э. из долины Персеполя Александр во главе своих войск совершил стремительный бросок на север. Его целью была Экбатана (древняя столица Мидии, современный Хамадан), куда бежал Дарий. При приближении неприятеля двое заговорщиков закололи Дария в его собственном лагере. Тело его досталось Александру, который и отправил его в Персеполь для погребения с царскими почестями. Теперь Александр Македонский считал себя законным наследником последнего персидского государя.

И как будто всего этого ему было еще недостаточно, Александр двинулся на восток, совершил набег через Яксарт[154], а затем устремился на юг через Кабул в Пенджаб, что на северо-западе Индии. В ходе индийской кампании его уставшее войско и военачальники подняли ропот. Некоторые взбунтовались. Это был 326 год до н. э. Александр вернулся в Вавилон, где пил, пировал и планировал новые завоевания. В июне 323 года до н. э. он умер от лихорадки во дворце Навуходоносора, когда ему не исполнилось и тридцати трех лет, оставив исключительный пример физического мужества и выносливости, импульсивной энергии и пылкого воображения. Его именем стали называть героев разнообразных романтических циклов, украшенных всевозможными фантастическими преувеличениями. Даниил (8: 5, 21) ясно упоминает его, а в Коране (18: 82 и далее) он называется Искандер Зу-ль-Карнайн («двурогий») и, по-видимому, исполняет божественное предназначение.

Возможно, самый значительный вклад Александра в историю заключался в том, что он создал возможности для слияния греческих и восточных идей и институтов. Процесс культурного смешения начался еще до Александра, но его завоевания ускорили и облегчили его. Он сам показал пример слияния греческой и азиатской крови, женившись на бактрийской (Балх) княжне Роксане и двух дочерях персидских царей в Сузах. Он призвал своих военачальников и солдат последовать его примеру. По торжественным поводам Александр одевался на восточный манер. «Ему начала нравиться персидская изнеженность и роскошь азийских царей»[155]. В отличие от Ксеркса он старался соединить Европу и Азию не досками, бревнами и не имеющими смысла связями, но узами законной любви, добропорядочного брака и

общего потомства. Создав знаменательный прецедент в истории, Александр на пиру, где на берегу Тигра присутствовало девять тысяч македонцев и персов, молился о союзе сердец и общем благе. И до него пророки в своем воображении преодолевали границы государств и представляли себе картину, пусть даже несовершенную, братства людей; но это был первый великий государственный муж, который мечтал об обществе без границ между греками и варварами и, более того, стремился к его осуществлению. С тех пор эта возвышенная надежда, которую финикийский философ Зенон позже воплотил в своем «Государстве», больше уже не покидала сердца людей.

Еще одним способом реализации его обдуманной политики по сближению Востока и Запада было насаждение городов, которых, как мы читаем, он основал более семидесяти. Эти города служили сразу трем целям: в них поселялись оставившие армию воины, они образовывали цепочку военных постов вдоль линий сообщения, а также действовали как центры распространения эллинистического культурного влияния. Александр, по-видимому, был способным учеником своего наставника Аристотеля, поскольку, как нам известно, он держал под подушкой рядом с кинжалом копию гомеровской Илиады с пометками Аристотеля. В письме из Азии к своему учителю он якобы писал так: «Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах»[156]. Греческий язык вскоре стал языком учености. Три века спустя, когда Христос передал свое послание и его перевели на греческий язык, оно стало доступно всему цивилизованному миру.

«Саркофаг Александра». Этот саркофаг конца IV в. до н. э. найден в Сидоне, ныне находится в Стамбуле. Весьма вероятно, что на нем изображены битвы персов с великим македонцем, но все древние предания указывают на Египет как на место упокоения завоевателя. Возможно, изготовлено по приказу финикийского правителя Сидона

Наскоро созданная обширная Македонская империя распалась после смерти ее основателя. Его полководцы вступили в борьбу за ее лучшие части. Борьба их повлекла за собой кровопролитные и затяжные войны. Из хаоса поднялись четыре военачальника, встав во главе четырех государств: Птолемей в Египте, Селевк в Вавилонской сатрапии, Антигон в Малой Азии и Антипатр в Македонии. «Сломился большой рог, и на место его вышли четыре, обращенные на четыре ветра небесных»[157]. Из этих четверых самым дальновидным был Птолемей, но Селевк определенно был самым способным.

Селевк I (312–280 гг. до н. э.), прозванный Никатором (Победителем), впервые отличился в индийской кампании под командованием Александра. При разделе империи он не удержал Сирию-Палестину, которая шла вместе с Малой Азией. В 312 году до н. э. Птолемей при помощи Селевка победил Антигона в Газе и присоединил Палестину к своим египетским владениям. Там она и оставалась более века с небольшими перерывами. В том же году Селевк вернул себе потерянный Вавилон и, приняв участие в новой победе над Антигоном при Ипсе (в Великой Фригии, 301 до н. э.), овладел всей восточной частью Малой Азии, а также Сирией от Евфрата до Средиземного моря. Затем столицей Сирии стала Антиохия, которую он построил на Оронте и назвал в честь своего отца. Однако именно 312 год до н. э. считается годом возникновения сирийской монархии и началом эпохи Селевкидов[158]. Впервые появляются «цари Сирии». Величайшим достижением Селевкидов было введение стандартного календаря для всего Ближнего Востока после его колонизации. Тем временем Птолемей отодвинул границу своего царства до линии к северу от Арада и к югу от Эмесы. Эта линия существенно отодвинулась к югу от Бейрута и Дамаска около 250 года до н. э., а двадцать пять лет спустя снова сместилась к северу от Арада.

На востоке Селевк расширил границы своего сирийского государства, включив в него Персию до Окса на севере и Инда на юге. Сирийское царство тогда почти совпало с азиатской частью империи Александра. В то время оно было самым обширным и могущественным из всех, возникших на руинах владений Александра. Все еще неудовлетворенный, Селевк перешел Геллеспонт в конце 281 года до н. э., намереваясь присоединить к своим немалым владениям и Македонию, трон которой освободился после смерти другого полководца Александра Лисимаха. Там он и погиб от руки убийцы.

Продолжая политику эллинизации, намеченную Александром Великим, Селевк основал не менее шестнадцати городов, носивших имя его отца Антиоха, девять, названных в честь него самого, пять – в честь матери Лаодики и три – в честь его бактрийской жены Апамы. Селевкия (современная Салукия), построенная для защиты устья Оронта и в качестве морского порта для Антиохии, была основана либо им самим, либо кем-то из его непосредственных преемников. В ней похоронили его тело, и там ему поклонялись как божеству. Затем город стал местом погребения его потомков. Из Лаодикий, что на сирийском побережье, до сих пор процветает ставшая арабской Ладакия (Латакия), располагающая лучшей гаванью на побережье. Апамея на Оронте (Афамия у арабских географов) в наши дни представляет собой небольшую деревушку Калаат-эль-Мудик («замок

проливов»). Она превратилась в крупный центр сирийского царства, где размещались армия, военная казна и государственные конюшни, насчитывавшие 30 тысяч кобыл и 300 жеребцов. Она же служила местом разведения и дрессировки боевых слонов. Из Антиохий самой важной, конечно, была столица.

Основанная Селевком I империя едва не погибла уже при его почти прямых наследниках. Во время правления его правнука Селевка II Каллиника (246–226 до н. э.) Птолемей Эвергет вторгся в Сирию, оккупировал Антиохию и дошел с войсками до Евфрата, не встретив сопротивления. Однако домашние тревоги заставили его вернуться назад, благодаря чему Селевк получил шанс вернуть потерянные провинции. Тем временем парфяне воспользовались беспорядками в Сирийском царстве, чтобы сбросить его ярмо. Арсак (Аршак), царь Парфии[159], одержал победу над Селевком в битве вскоре после 240 года до н. э., и это событие ознаменовало истинное рождение

парфянской династии. Царь Пергама также не терял времени, желая прибрать к рукам большую часть Малой Азии.

Ко времени восшествия на престол Антиоха III (223–187 до н. э.)[160] царство Селевкидов уже утратило большую часть своей территории и великолепия. Антиох решил исправить дело. Во главе своих войск он сначала двинулся на восток, дабы отвоевать иранскую территорию, и одержал успех. Его армия пересекла Гиндукуш, спустилась в долину Кабула, двинулась на юг и остановилась у ворот Индии. Уже второй раз эти далекие народы увидели перед собой македонское воинство. По возвращении в Вавилон Антиох, как и Александр до него, обратил свой взгляд на Аравию. Спрос на ее пряности и другие тропические товары, а также важность ее промежуточного положения с точки зрения водных путей между западным и восточным краями империи были весомыми причинами для вторжения. Однако, проплыв со своим флотом от Тигра вдоль неприветливых аравийских берегов, Антиох убедился в тщетности любых намерений овладеть столь пустынным полуостровом. Поэтому он вернулся (204 до н. э.) в Селевкию на Тигре, столицу восточных сатрапий.

Затем Антиох обратился к своему южному противнику – Птолемею. Ранее, в 217 году до н. э., он предпринял попытку вернуть отрезанные части Сирии, но потерпел неудачу на поле боя у приграничного города Рафия, однако теперь, в 198 году до н. э., его старания увенчались успехом. В Панеаде[161], где Антиох разгромил египетские войска, сирийская армия, как и в Рафии, применила слонов, свежее пополнение которых было доставлено из Индии. За двадцать лет непрекращающейся борьбы Антиох отвоевал почти все, что потеряли его отец и дед, и благодаря этому заслужил прозвище Великий.

Антиох III Великий. Бюст. Лувр, Париж

В это время к его двору из Рима явилось посольство и предостерегло его от дальнейших посягательств на Египет. Это первый случай, когда мы слышим о каких-либо сообщениях между Римом и Антиохией, и он знаменует приход новой эры в международных отношениях Древнего мира. Именно тогда Ганнибал искал убежища в Сирии и призывал Антиоха вторгнуться в Италию. Антиох пока не вполне осознавал мощь новоявленного колосса, смутно возвышавшегося на западе. Он рискнул нанести удар по Греции, куда пытались проникнуть

Позорный мир и непосильная дань ослабили Сирию, но не достаточно для того, чтобы вскоре к ней не возвратилась былая воинственность. Узнав, что Египет готовится к походу с целью вернуть себе Полую Сирию – яблоко раздора, – Антиох IV (175–164 до н. э.) первым ударил с суши и с моря, в 169 году до н. э. нанес египетской армии сокрушительное поражение у пограничной крепости под названием Пелузий и захватил самого царя Птолемея Филометора. Вскоре Нижний Египет полностью находился в руках Антиоха. Не покорилась только Александрия и впервые за время своего существования оказалась в осаде. Однако вскоре осада была снята под давлением Рима, которому Антиох все еще выплачивал оставшуюся контрибуцию. Сирийские захватчики покинули Египет и вернулись домой.

Хотя Риму удалось сдержать военные поползновения Антиоха, он никак не мог помешать его миссионерской деятельности в качестве поборника эллинизма. Завоеванием Египта царь удовлетворил одно из двух главных стремлений своей жизни, а второе заключалось в том, чтобы спаять свои владения в единую культурную общность. В этом Антиох следовал в русле традиционной политики династии Селевкидов, считавшей эллинизм общим знаменателем, на котором сходятся все ее подданные; но он зашел слишком далеко. Он даже провозгласил себя Явленным Богом (Теос Епифан) и в этом качестве ассоциировал себя с Зевсом Олимпийским. Сирийские боги без ревности предоставили своим приверженцам свободно поклоняться царю; но вот с еврейским богом дело обстояло совсем иначе.

Иерусалимская аристократия, богатые и осовремененные евреи, до той поры реагировали на внешние стимулы тем, что принимали греческий язык и обычаи и теперь тоже были готовы к сотрудничеству. Они не возражали против того, чтобы называться антиохийцами. Греческое платье вошло в моду среди молодежи, открылся греческий гимнасий. Рассчитывая на их содействие, Антиох поощрял отождествление Яхве с Зевсом и установил в храме жертвенник греческого бога. Это и была та самая Даниилова «мерзость запустения» (11: 31). На обратном пути из Египта Антиох забрал из храма всего тамошние сокровища. Позже он завладел богатствами и почти всех остальных сирийских святынь. Деньги требовались ему на удовлетворение своих многочисленных прихотей и капризов.

Хотя Зевс Олимпийский Антиоха и носил греческое имя, он был в равной мере как восточным Баалом, так и западным Зевсом. Он обладал полусемитскими атрибутами, ему поклонялись в квазисемитских храмах и изображали в полусемитских одеждах. Еврейские фундаменталисты и националисты, тем не менее, оказали решительное и единодушное сопротивление. В Иудее[162] в 168 году до н. э. вспыхнуло восстание под предводительством Иуды, сына скромного священника Маттафии из рода Хасмонеев. Впоследствии Иуда получил прозвище Маккавей. Поначалу восстание было направлено скорее против высшего класса эксплуататоров народных масс, а не против центрального правительства. Иуда со своими братьями организовал партизанские отряды, которые действовали в горах и уклонялись от стычек с царскими войсками. Среди тех, кто выступил против Антиоха, были «благочестивые» (hasidim), которые не желали осквернять субботу кровопролитием, и потому с ними легко расправлялись. Это один из древнейших примеров мученичества за веру в письменной истории. Стараниями братьев Маккавеев был захвачен Иерусалим, очищен храм и восстановлен порядок ежедневных жертвоприношений. В память об этом событии был учрежден праздник Ханука («освящение»), который с тех пор отмечается ежегодно.

Хотя вначале движение носило религиозный характер, затем оно переросло в национальное восстание с целью освобождения страны. Конфликты происходили не только с сирийскими силами, но и между националистически настроенными фундаменталистами, несгибаемыми приверженцами иудаизма, и сторонниками новой культуры, представителями эллинистической или реформистской партии. В обоих конфликтах победа оказалась на стороне Маккавеев. Брат Иуды Симон в 141 году до н. э. был избран первосвященником и правителем. При Симоне Селевкид Деметрий II Никатор предоставил евреям независимость. Симон начал чеканить свои деньги. Иерусалим вступил в новую эру; документы датировались так: «Первого года при Симоне, великом первосвященнике, вожде и правителе Иудеев». Так родилось новое еврейское государство, просуществовавшее до прихода римлян и в течение еще восьмидесяти лет.

Одержавшие победу сторонники Маккавеев ориентировались на более узкий национализм, чем евреи древности. Они боролись и со

своими собратьями, сторонниками эллинизма, и с неевреями. Иоанн Гиркан I (135–105 до н. э.), сменивший своего отца Симона в качестве царя Иудеи, напал на самаритян, уступивших перед замыслом Антиоха, и разрушил их столицу вместе с храмом. Перед этим он заставил идумеев, которые к тому времени проникли в Южную Иудею, принять обрезание и иудаизм (ок. 126 до н. э.). При первых Маккавеях еврейское государство было теократическим. Иоанн писал на своих монетах «Иоанн Первосвященник», но его сын Аристобул (105–103 до н. э.) принял титул царя или, по словам Иосифа Флавия, «возложил на свою голову диадему». Он и все последующие цари династии носили и греческие, и еврейские имена. После правления его преемника Александра Янная (103—76 до н. э.), при котором подконтрольная Маккавеям территория достигла своей максимальной величины, греческие надписи стали привычно появляться на местных монетах наряду с еврейскими. Галилея, которую мы знаем по Евангелиям, была творением Аристобула. В течение долгого времени ее населяли инородцы и иноверцы, а на тот момент итуреи (общность аравийского происхождения, говорящая на арамейском языке). Галилеянам предложили выбор: изгнание или обрезание. Большинство предпочло обрезание. Таким образом, из людей, среди которых проповедовал Христос и из которых он выбрал своих апостолов, многие имели нееврейское происхождение и говорили на еврейском языке с акцентом. Считалось, что они стоят ниже старых евреев и не способны произвести из своей среды пророка. Своей политикой Гиркан и его сын создали прецедент, которому затем следовали другие представители Хасмонеев в отношениях с завоеванными городами и народами, предлагая им выбор между обращением в иудаизм и истреблением.

Не только евреи напирали там, где прогибалось могущество Селевкидов, но и соседние арабские племена, особенно набатеи с южной окраины империи. На дальнем востоке Парфия, Бактрия и прилегающие земли вновь подняли голову в борьбе за независимость. Около 130 года до н. э. в Эдессе появляется арабская династия, номинально зависимая от Парфии, большинство ее царей носили имя Абгар. Другому арабскому племени удается сделать своих шейхов правителями нового государства с центром в Эмесе, лишь номинально зависимым от Селевкидов. Третье местное государство итуреев прочно

обосновалось в Полой Сирии со столицей в Халкиде. Преемники Антиоха IV в целом оказались несостоятельными царями. Под их началом дом Селевкидов, который в течение нескольких поколений возвышался над миром как дом императоров Востока, постепенно утрачивал престиж, власть и достоинство. Целое столетие после Епифана являет собой мешанину восстаний, внутренних раздоров, династических распрей и постепенной потери территорий. Империя, которая когда-то простиралась от нижнего Средиземноморья и Эгейского моря до Туркестана и Индии, теперь превратилась в местное северосирийское государство.

Что касается аравийцев, то Набатея, около 312 года до н. э. изгнав остатки идумеев из района Петры, превратилась в значительную державу. Около 85 года до н. э. набатеи вырвали Келесирию из рук Селевкидов, и Дамаск отдался под их покровительство, дабы избежать худшей участи от рук итурейского династа. Тогда итуреи вторглись на побережье между Сидоном и Феупросопоном и опустошили окрестности Библа и Бейрута. В то время и другие финикийские города вновь обретали местную свободу. Из городов на побережье между Финикией и Египтом лишь немногим, подобно Аскалону, удалось уцелеть, чтобы взращивать семена эллинской жизни. Остальные, подобно Газе, где когда-то цвела эллинская культура, стояли в запустении и руинах памятниками еврейской мести.

В период упадка Селевкиды потеряли все восточные провинции своей империи. К 130 году до н. э. парфяне включили в свою державу территории от Евфрата до Инда и от Окса до Индийского океана. На западе продвижение парфянских ратей остановили армянский царь Тигран (Дикран) и его тесть Митридат Великий Понтийский[163]. При Тигране Армянское царство достигло апогея своего могущества.

Надгробный или памятный монумент на горе Хирмиль возле Химса, возведен, вероятно, одним из местных правителей Эмесы в конце эллинистического периода. В постройке смешаны греческие и восточные элементы – как в архитектуре, так и в скульптурном декоре. В сцене охоты изображены животные и оружие, но не сами охотники. Недавно памятник частично отреставрирован

Этот честолюбивый государь захватил Месопотамию, которую удерживали парфяне, а к 83 году до н. э. занял Северную Сирию и Киликию, которые все еще находились под властью Селевкидов и жители которых было родственны арамеям. О двух сирийских правителях, называвших себя царями, Филиппе I Филадельфе и Антиохе X Евсебе, с тех пор мы больше ничего не слышим. Тигран выстроил новый царский город Тигранакерт в верховьях Тигра и взял титул «царя царей». Измученные междоусобными раздорами и династическими распрями, сирийцы были не в состоянии сопротивляться. Даже греческие города с радостью встретили возможность снова пожить самой обычной жизнью. Все с облегчением согласились на нового властителя. Продвигаясь на юг, войска Тиграна достигли Акры, впоследствии Птолемаиды, которую он занял около 69 года до н. э. Таким образом, еврейское царство оказалось под угрозой. Палестину можно было использовать как плацдарм для захвата Египта, к которого Рим не спускал алчных глаз, особенно когда зашатался дом Птолемеев.

Пока Тигран расширял свои владения за счет парфян и сирийцев, его тесть и союзник Митридат создавал свою империю за счет Малой Азии и римлян. В конце концов римские легионы отплатили ему за все, так что ему пришлось бежать из страны. Он просил убежища у Тиграна, и тот отказался выдать тестя. Рим объявил войну, и Тигран был вынужден вывести свои гарнизоны из Сирии (69 до н. э.). Затем Антиохию с окрестностями вновь оккупировал селевкидский правитель Антиох XIII Азиатский, и Рим признал его притязания. Однако его власть оспорил Филипп II. Эти двое были последними, кто носил царский венец Селевкидов[164]. Вскоре после этого Митридату удалось вернуть утраченный трон. На этот раз против него двинулся Помпей, занял Понт и обратил его в бегство. Таким образом римляне

устранили с пути своего сильнейшего врага в Малой Азии. Тогда Тигран запросил мира, отказываясь от всех претензий на Сирию и Малую Азию. Это был 64 год до н. э., знаменательный в истории Сирии. В следующем году была оккупирована Палестина. Помпей постановил, что Сирией будет править римский проконсул. Старому порядку пришел конец; начался новый, римский.