Глава 44 Между Сельджукидами и Фатимидами
Основными державами, сложившимися после распада государства Аббасидов, были не те, что мы рассматривали в предыдущих главах, а те, что нам предстоит рассмотреть сейчас, а именно державы Сельджукидов и Фатимидов. Эти две династии разделили Сирию между собою; Сельджукиды присвоили ее северную часть, а Фатимиды – южную. Первые были тюрками, вторые считаются арабами.
Основателем дома Сельджукидов, который и дал ему свое имя, был вождь племени огузо-туркменского племени из Туркестана, который вместе со своим суровым кочевым кланом перебрался в область Бухары, где все они, по-видимому, приняли ислам. Его внук Тогрул расширил завоевания на запад, в Персию, и в 1055 году стоял во главе своего войска у самых ворот Багдада. У беспомощного халифа альКаима оставался только один путь – сменить одного повелителя на другого: персидских шиитов Буидов на тюркских суннитов сельджуков. Новый владыка взял себе титул султана («имеющий власть»). Он стал первым мусульманским правителем, на монетах которого значился такой титул. Его потомки, по обычаю, продолжали именовать себя так же. Вслед за победами Тогрула орды тюрок, сельджуков и других племен хлынули в Западную Азию и растеклись по всему региону. Постепенно они перешли в ислам и переняли арабские обычаи.
При племяннике и преемнике Тогрула Алп-Арслане («герой-лев», 1063–1072) и его сыне Малик-шахе (1072–1079) владения сельджуков достигли своего максимального размаха: от границ Афганистана до окраин Византийской империи на западе Малой Азии. В 1070 году Алп-Арслан выступил на Мирдасидов в Северной Сирии, захватил Алеппо и оставил там правителя из Мирдасидов в качестве своего вассала. Полководец Алп-Арслана Атсыз, туркмен из Хорезма, двинулся в Палестину и захватил Рамлу, Иерусалим и другие города до самого Аскалана на юге, где фатимидский гарнизон сумел устоять против врага. В 1076 году Атсыз оккупировал Дамаск и замучил
тамошнее население поборами. Сын Алп-Арслана Тутуш два года спустя вновь захватил Дамаск и убил Атсыза. В 1071 году Алп-Арслан одержал решающую победу над византийцами при Манцикерте, севернее озера Ван, и взял в плен самого императора. Перед тюрками открылась вся Малая Азия. Тюркские орды хлынули в Анатолию и Северную Сирию. Тюркские военачальники проникли до самого Геллеспонта. Одним ударом давняя граница, разделявшая ислам и христианство, была отодвинута на 400 миль на запад. В первый раз тюрки получили возможность закрепиться на этой земле – и закрепились так прочно, что остались на ней навсегда.
Вскоре обширный султанат был раздроблен на несколько частей, которые достались разным сельджукским эмирам. Владения в Малой Азии (Рум) получил родственник Алп-Арслана Сулейман, который в 1077 году обосновался в Никее (Никия, Изник), недалеко от Константинополя. В 1084 году столица переехала на юго-восток в Иконий (Куния, Конья). В том же году мусульмане вернули себе Антиохию, вырвав ее у византийцев руками сельджуков. Пока византийцы сохраняли сильные позиции в тылу, положение сельджуков в Малой Азии не могло быть прочным. С сыном Сулеймана Кылыч-Арсланом столкнулись крестоносцы (1096), пересекая Малую Азию по дороге в Сирию. Одним из множества тюркских государств, последовавших за сельджуками Рума около 1300 года, было государство османов, которые по традиции считаются одной из ветвей огузов.
Династию сирийских сельджуков основал сын Алп-Арслана Тутуш, который в 1094 году овладел городом Алеппо. Алеппо все еще оставался одним из ведущих городов Северной Сирии и достойной столицей для княжества. Тутуш пал в бою в следующем году, и править Алеппо стал его сын Ридван (1095–1113), а другой его сын Дукак обосновался в Дамаске. Вскоре после этого между обоими эмирами возникли семейные распри, и через несколько лет Дукак был вынужден подчиниться брату. В 1096 году родственник Тутуша, владевший Иерусалимом в качестве икта, сдал его Фатимидам. Именно с их властью и столкнулись крестоносцы, явившись в Святую землю. Ридван был сторонником исмаилитов-ассасинов, и жители Алеппо в то время, очевидно, в основном принадлежали к шиитам и исмаилитам. Но сунниты его ненавидели. Он приказал в течение
месяца поминать на пятничной молитве имя фатимидского халифа, также принадлежавшего к исмаилитам, но потом вернулся к имени Аббасидов. Ридван был одним из тех, с кем крестоносцы постоянно воевали в Северной Сирии. Он упорно удерживал Алеппо, сопротивляясь натиску франков, однако его попытка прийти на помощь осажденной в 1098 году Антиохии потерпела неудачу.
В 1113 году Ридвана сменил его шестнадцатилетний сын АлпАрслан, скудоумный гуляка, которого убил его же регент в Алеппо вскоре после прихода к власти[255]. Его брат Султан-шах правил при регенте три года. В 1117 году городом завладел туркменский военачальник в войске сельджуков иль-Гази ибн Артук. Он основал династию Артукидов, столица которой находилась в Мардине. Это был грозный воин, сражавшийся против крестоносцев.
В 1128 году Алеппо аннексировал другой воинственный тюрок – Имад ад-Дин («столп веры») Занги из Мосула (Мавсила), чей отец когда-то был рабом на службе у Малик-шаха, а позднее младшим командиром в армии Тутуша. На следующий год Зангиды присоединили Хаму, Химс, Баальбек и Дамаск. Занги был противником крестоносцев и тем самым героем, который в 1144 году вырвал Эдессу из рук франков и положил начало ряду побед, продолженному его сыном Нур ад-Дином и преемником его сына Салах-ад-Дином (Саладином). Он построил средневековый Мосул. Другим тюркским атабеком был Тугтегин, вольноотпущенник Тутуша, который поручил ему воспитание своего сына Дука-ка. По обычаю регентов, Тугтегин узурпировал власть и был признан правителем Дамаска вскоре после смерти в 1104 году своего протеже, на чьей матери он женился. В 1116 году великий сельджукский султан в Багдаде назначил Тугтегина правителем Сирии с правом вводить налоги и производить набор в армию. Тугтегин заключил союз с ИльГази, и они вместе вели войну против франков. Оба были пропойцами; у Иль-Гази запои продолжались по «двадцать дней» подряд. Как-то раз Иль-Гази выдал Тугтегину франкского пленника, сеньора Сахьюна, рассчитывая, что тот запугает его и вынудит заплатить выкуп побольше. Но Тугтегин, который в тот момент как раз пьянствовал у себя в палатке, просто вынул меч и отрубил голову несчастному сеньору, а потом сказал, что не придумал лучшего способа его запугать. В 1112 году Тир, тогда находившийся во власти Фатимидов,
обратился к Тугтегину за помощью против крестоносцев. Помощь оказалась недолгой. В 1124 году крестоносцы вошли в морской порт.
Основанный Тугтегином род Буридов получил имя его сына и наследника Бури[256]. В 1154 году его сменили атабеки-Зангиды, о чьих деяниях будет сказано ниже.
Подъем Фатимидского халифата, как и Аббасидского, был тесно связан с Сирией. Саламья, незначительный город в глуши юговосточнее Хамы, в конце IX века становится резиденцией и центром деятельности главы исмаилитов-ассасинов. Его звали Мухаммед альХабиб («возлюбленный»), и приверженцы считали его правнуком имама Исмаила ибн Джафара ас-Садика, который сам был потомком Али и Фатимы через Хусейна. Преданный исмаилитским принципам, аль-Хабиб рассылал своих тайных агентов по всему мусульманскому миру, трудясь над тем, чтобы подорвать могущество суннитов и восстановить истинный шиитский ислам. После Аббасидов это была самая эффективная и мощная пропагандистская машина в политической истории ислама.
Его способный эмиссар (даи) по имени Абу Абдуллах аль-Хусейн аш-Шии, уроженец Йемена, в Мекке свел знакомство с берберскими паломниками из североафриканского племени кутама (китама) и обратил их в свою веру. В 893 году вместе с ними он добрался до Туниса, ловко поднялся наверх и не покладая рук трудился над свержением старого режима Аглабидов. Уверившись в своем успехе, он пригласил главу секты из Саламьи – на тот момент это был Убайдаллах, сын Мухаммеда аль-Хабиба. В Сиджильмасе переодетого Убайдаллаха раскрыли, и губернатор бросил его в тюрьму (905). В 909 году аш-Шии удалось свергнуть правителя, освободить Убайдаллаха и укрепиться в Раккаде в качестве нового главы государства. Убайдаллах провозгласил себя ожидаемым махди. Возникла новая династия халифов – Фатимиды, которых также называли Алидами и Убайдитами (Убайдия).
Это была не простая династия. Придя к власти, она сознательно бросила вызов лидерству Аббасидов, которые тогда главенствовали в исламе. Во времена своего зенита она держала в руках всю Северную Африку, Западную Аравию и Сирию. Это был единственный крупный шиитский халифат и последний из средневековых халифатов ислама.
История окутала родословную Убайдаллаха завесой тайны. Предположительно он родился в Саламии недалеко от Химса, которая дала римскому трону нескольких императоров, – так же, как и его сын и преемник. Критики отмечают, что источники по-разному передают его благородное происхождение и потому его родословную нельзя считать подлинной. Некоторые доходят до того, что утверждают, будто настоящего махди убили в тюрьме Сиджильмасы, а вышедший оттуда Убайдаллах – всего лишь какой-то иудей, который выдал себя за него и сыграл роль махди. Другие заявляют, что Убайдаллах вовсе не был ни потомком Али, ни даже арабом, а на самом деле происходил от перса Абдуллаха ибн Маймуна аль-Каддаха, второго после Исмаила основателя секты исмаилитов, которая к тому времени превратилась в странную смесь крайних шиитских еретических взглядов, персидских мистических концепций, сирийских гностических элементов и рационалистических идей. Историки из числа сторонников Аббасидов в целом не принимают легитимности притязаний Фатимидов. Среди современных европейских ученых некоторые признают их происхождение подлинным.
Убайдаллах (909–934) основал новую столицу к югу от Кайруана и назвал ее в честь себя Аль-Махдия. Его третий преемник аль-Муизз (952–975) в 973 году перебрался в Египет, где его победоносный полководец Джаухар заложил (969) фундамент новой столицы – Каира (Аль-Кахира, «победоносная»), которой суждено было стать самым густонаселенным городом Африканского континента. Там он построил большую мечеть-университет Аль-Азхар («светлая»), старейшее из сохранившихся высших учебных заведений и до сих пор одно из крупнейших учебных заведений в мире. Джаухар, когда-то рабхристианин, вероятно из Сицилии, был куплен в Кайруане мусульманином и поднялся на головокружительную высоту строителя империи. Именно он в 969 году изгнал Ихшидидов из Египта и Сирии.
Но в Сирии Джаухару пришлось встретиться со многими другими противниками. Карматы под предводительством аль-Хасана ибн Ахмада аль-Асама получали помощь и поддержку от Аббасидов. Какое-то время казалось, что аль-Асам одержит верх. Он занял Дамаск, вынудил Фатимидов отступить со всех земель и рискнул преследовать их до вплоть до столицы – Каира. Кроме того, оставались византийцы, стремившиеся использовать любую возможность, чтобы
вновь вторгнуться в землю, где когда-то правили. Тюрки тоже не давали ему покоя. Их полководец Алп-Тегин овладел Дамаском и осуществил ряд набегов на страну. Для тюрок и карматов было естественно объединиться против общего врага. В 977 году второй фатимидский халиф Египта аль-Азиз лично вышел на поле боя и нанес сокрушительное поражение их союзным войскам под Рамлой. АльАзиз расширил свои владения в Сирии, особенно вдоль побережья, но не смог покорить Алеппо, главным образом из-за вмешательства византийцев. При нем империя Фатимидов достигла максимального расширения. Ее верховную власть признавали от Атлантики до Красного моря и Хиджазе, Йемене, Сирии и даже Мосуле. Для быстрого сообщения с Сирией он пользовался голубиной почтой. Както раз при помощи 120 таких почтовых голубей к нему во дворец из Дамаска за три или четыре дня доставили сливы. У него была любимая наложница, христианка, одного из ее братьев халиф поставил епископом в Каире, а другого – в Иерусалиме. Его визирем был христианин Иса ибн Настурус, чьим наместником в Сирии был еврей Манашша (Манассия) ибн Ибрагим. Обоих обвиняли в фаворитизме по отношению к единоверцам. Однажды халиф скакал на быстроногом муле, какая-то женщина бросила перед ним на дорогу надпись: «Во имя Того, Кто прославил христиан через Ису и евреев через Манашшу и унизил мусульман через тебя, пожалей же мусульман и сними с них бремя, под которым я страдаю!»
Позиции Фатимидов в Сирии были довольно шаткими и неустойчивыми. Их власть оспаривали не только карматы, сельджуки, другие тюрки и византийцы, но порой и местные жители и бедуины из пустыни. Во второй год правления аль-Хакима (996— 1021)[257] у некоего моряка из Тира по имени Аллака хватило дерзости отчеканить монеты со своим именем и объявить город независимым. Какое-то время он сопротивлялся египетской армии и при помощи византийских кораблей противостоял египетскому флоту. Но в конце концов ему пришлось сдать свой осажденный город. С него содрали кожу и распяли. Кожу затем набили сеном и выставили на всеобщее обозрение в Каире.
В правление аль-Хакима бедуины из Сирийской пустыни воспользовались всеобщим хаосом, чтобы предпринять несколько масштабных набегов на Сирию. В 1023 году Салих ибн Мирдас, вождь
племени килаб, вырвал столицу Северной Сирии из-под власти Фатимидов. Династия Мирдасидов с переменным успехом удерживала Алеппо в своих руках более полувека (1023–1079). Они объединились с племенами кальб и тайи. Первые осадили Дамаск (1025), а вторые подожгли Рамлу (1024). Всю страну по-прежнему терзали грабежи на дорогах и беззаконие, начавшееся с приходом сельджуков. Но сам Алеппо, по-видимому, продолжал процветать. Персидский исмаилит, путешественник Насир Хосров, побывавший там в 1047 году, рассказывает о купцах из Ирака, Египта и Малой Азии, а также о пошлинах, которые Мирдасиды взимали с приходящих товаров. В письме, адресованном другу врачом-христианином из Багдада Ибн Бутланом, который посетил город примерно в то же время, содержится описание Алеппо при Мирдаси-дах с высоты птичьего полета. Город окружала белокаменная стена с шестью воротами. У стены стоял древний замок, а вершину холма венчали две церкви и мечеть. В городе было еще шесть церквей и приходская мечеть (что говорит о необычайно большом числе христиан). Еще в нем располагалась небольшая больница. Люди пили дождевую воду из резервуаров. На одном только рынке было двадцать купцов, торговавших тканями, которые за последние двадцать лет заключали сделки на 20 тысяч динаров в день.
Дух эпохи с ее политической анархией, социальным упадком, интеллектуальным пессимизмом и религиозным скептицизмом нашел отражение в поэзии выходца из Северной Сирии по имени Абу-ль-Аля аль-Маарри (973—1057), чья фамилия указывает на место рождения Мааррат-ан-Нуман. Аль-Маарри происходил из йеменитского племени танух. В четыре года из-за оспы он лишился одного глаза, а потом и другого. Это физическое увечье внушило ему пессимизм. Слепой юноша получил какое смог образование в Алеппо. Позже он дважды побывал в Багдаде. В свой второй приезд он общался там с рационалистами, мутазилитами и философами греческих школ, вступил в кружок вольнодумцев, но через девятнадцать месяцев, в 1010 году, ему пришлось срочно вернуться домой из-за болезни матери, которая все же умерла еще до его приезда. В Багдаде он, вероятно, познакомился с индусами, которые приобщили его к вегетарианству. «Сорок пять лет после того он не ел мяса». Остальные годы своей жизни он одиноко прожил в родном городе и, как говорят,
пожелал, чтобы на его могильной плите начертали такой стих из его сочинения:
Это несчастье мне причинил отец, я же – более никому.
Он жил на тот небольшой доход, который ему давали лекции. Когда фатимидский халиф аль-Мустансир, внук аль-Хакима, занял Мааррат, он предложил поэту все, что только сыщется в его сокровищнице, но получил отказ. Большую часть времени аль-Маарри проводил в уединении, называя себя рахин аль-махбасайн, «заключенный в двойной тюрьме» (собственного дома и слепоты). Однажды он отправился в пригород Мааррата, чтобы просить у Салиха ибн Мирдаса милости для шестидесяти известных повстанцев из его города, которых Салих бросил в тюрьму; их немедленно освободили.
В отличие от других поэтов своего времени аль-Маарри не тратил свой талант на восхваления князей и властителей ради получения наград; а панегирик в часть Сайфа ад-Даулы, который он написал еще в дни молодости, по-видимому, правитель так и не услышал. В поздних произведениях аль-Маарри воплотилась его пессимистическая и скептическая жизненная философия и рациональный подход к проблемам. Среди людей, с которыми он вел переписку, был главный пропагандист исмаилитов. В своем «Ри-салат аль-гуфран» («Послание о прощении») аль-Маарри заселил чистилище известными еретиками и вольнодумцами, которые развлекались и критически комментировали тексты. Есть предположение, что именно этот трактат послужил толчком для Данте к написанию «Божественной комедии». Его «Лузумийят» содержит некоторые из его самых популярных стихов, которые отчасти предвосхищают творчество Омара Хайяма. В своей книге «Аль-Фусуль ва-ль-гайят» аль-Маарри пытался подражать Корану, что было кощунством в глазах мусульман. Философия, пропагандируемая в этом труде, имеет главным образом эпикурейский характер. Следующие строки иллюстрируют его неортодоксальные взгляды:
Твердят христиане: «Всесилен Христос». Ну как не дивиться той силе!
Какой бы всесильный безропотно снес, Когда его смертные били!
Нам хвалят евреи свое божество, О добром твердят Иегове.
Он добрый? Как странно! Тогда отчего Он требует жертвенной крови?
Обряды персидские дико смешны. Царю удивляюсь Хосрову:
Ведь, чтобы «очиститься», персы должны Умыться… мочою коровы.
Разумностью, логикой веры своей И ты не хвались, мусульманин!
В дороге пройдя мимо сотен камней, Лишь в Мекке целуешь ты камень.
Религия хитрым сплетением слов Силки для людей расставляет. Различны силки – неизменен улов: Глупец в них всегда попадает[258].
Аль-Маарри был одним из немногих арабских поэтов, которые сумели выйти за рамки ограничений своего времени и места и подняться в сферу универсального человечества. Тысячная годовщина со дня его рождения отмечалась в 1944 году под эгидой Арабской академии Дамаска в Дамаске, Алеппо, Ладикии и Мааррат-ан-Нумане. В праздничных мероприятиях приняли участие делегаты из Сирии,
Ливана, Трансиордании, Ирака и Египта, а востоковеды из Европы и Америки поучаствовали, прислав свои эссе. Праздник в Дамаске назвали величайшим в истории культуры этого города. В связи с торжествами захоронение поэта в месте его рождения отремонтировали и превратили в общественную святыню.
Благодаря Халифу аль-Хакиму (996—1021) на свет появилась новая исламская секта – друзы. Она получила свое название от персидского миссионера-батинита Мухаммада ибн Исмаила ад-Дарази (перс. «портной»), который первым публично воздал божественные почести этому фатимидскому халифу. Для мировоззрения друзов основным является учение о воплощенном боге в человеческом обличье (мавлана, «наш господь»), последним и важнейшим проявлением которого был аль-Хаким. Пророки для них представляют сравнительно небольшое значение.
Не найдя отклика для своего нового вероучения среди египтян, адДарази перебрался в Вади-ат-Тайм у подножия горы Хермон в Ливане, где его готовы были выслушать стойкие, свободолюбивые горцы, очевидно уже пропитанные ультрашиитскими идеями. Там он и пал в битве в 1019 году, и его преемником стал его же соперник Хамза ибн Али по прозвищу аль-Хади («проводник»), тоже перс. Когда альХакима погиб, вероятно, в результате заговора собственных родных, аль-Хади отрицал его смерть и объявил, что халиф вошел в состояние временного сокрытия (гайбат), откуда должен вернуться с триумфом (раджат). Аль-Муктана Баха ад-Дин (умер в 1031 г.), правая рука Хамзы в распространении нового культа, обращался с посланиями во все стороны вплоть до Индии и Константинополя, но затем провозгласил новый курс: в ожидании «отсутствующего» аль-Хакима нельзя ни разглашать, ни распространять новую религию – несомненно, это было продиктовано стремлением обезопасить небольшое неортодоксальное меньшинство, борющееся за существование. С тех пор «двери закрылись»; и вход, и выход был запрещен. Идея скрытого имама еще до появления друзов была тщательно проработана рядом ультрашиитских групп (гулат), из которых главными были исмаилиты.
В своем «Аль-Рисала аль-масихийя» («Послании к христианам») Баха ад-Дин отождествляет Хамзу с Мессией. В других адресованных христианам посланиях он именует их «святыми» и «собранием
святых», надеясь таким образом склонить их к своей вере. Он прибегает к притчам в духе притчей Нового Завета. По всей видимости, из этого можно заключить, что он был отступником из христиан.
От имени аль-Хакима Хамза освободил своих последователей от главных обязанностей мусульман, в том числе от поста и паломничества, и заменил их заповедями, предписывающими правдивость речи, взаимопомощь между братьями по вере, отказ от всех форм ложной веры и абсолютное подчинение божественной воле. Последняя заповедь, включающая в себя понятие предопределения, продолжала оставаться мощным фактором как в религии друзов, как и в ортодоксальном исламе. Еще одна особенность этого культа – вера в переселение душ. Эта идея пришла в ислам из Индии и обогатилась элементами платонизма. Мута-зилиты и батиниты еще задолго до правления аль-Хакима в той или иной форме приняли для себя доктрину метемпсихоза, которой и по сей день придерживаются современные мистики Персии и бахаизма. Под влиянием второй заповеди Хамзы, предписывающей взаимопомощь, друзы превратились в необычайно компактную, закрытую общность, похожую скорее на религиозное братство, нежели на секту, и это несмотря на то, что сама их община разделилась на два четко обозначенных класса: посвященные (уккаль, «мудрые») и непосвященные (джуххаль, «невежественные»). Священные книги, исключительно рукописные, доступны лишь немногим посвященным, а места встреч представляют собой уединенные помещения на холмах за пределами деревень, где по четвергам проводятся вечерние собрания.
Пытаясь закрепиться на юге Ливана, друзы вступили в конфликт с уже укоренившимися там исламскими диссидентами ну-сайритами, которые впоследствии были изгнаны в Северную Сирию, где сейчас живут. Друзам пришлось бороться и с другими соседями – шиитами и суннитами. Из своего первого дома на юге Ливана они позднее перебрались в район Шуф к востоку от Бейрута, где их нашли крестоносцы и где они существуют до сих пор. Они не смогли закрепиться ни в одном городе. В европейской литературе друзы впервые упоминаются в книге о путешествиях Вениамина Тудельского (около 1169 г.), когда они жили в границах Вади-ат-Тайм. Из Шуфа
часть их из-за непримиримой вражды между кайситами и йеменитами перебралась в сирийский Авран в начале XVIII века. В XIX веке их число пополнил приток новых недовольных из Ливана. Сейчас в Авране их насчитывается около 86 тысяч и около 79 тысяч в Ливане. На протяжении всей своей истории они проявляли удивительную энергию и оказывали несоразмерное их количеству влияние на государственные дела Ливана и Сирии.
Еще одна сохранившаяся ветвь, отошедшая от исмаилитского ствола, – нусайриты. Их название происходит, вероятно, от имени Мухаммада ибн Нусайра из Куфы (жил во второй половине IX в.), сторонника одиннадцатого алидского имама аль-Хасана аль-Аскари (умер в 874 г.). Самые ранние существенные упоминания об Ибн Нусайре и его последователях встречаются в трудах Хамзы и других ранних друзов-полемистов. Последним основателем секты, как говорят их рукописи, был Хусейн ибн Хамдан аль-Хасиби (умер ок. 957 г.), исмаилитский протеже хамданидов Алеппо.
Мы мало что знаем об этой религии, скрытной по своему характеру, иерархической по организации и эзотерической по вероучению. Ее священные писания, в отличие от книг друзов, из которых многие стали известны в результате межобщинных войн XIX века, до сих пор широко не раскрыты. Оказавшись в меньшинстве среди враждебного окружения, культ предпочел уйти в подполье. Там он и оставался частично неразгаданной религиозной загадкой Ближнего Востока.
Однако кое-что все-таки нам известно. Как и другие крайние шииты (гулат), нусайриты обожествляет Али. Для них он – последнее и самое важное воплощение бога. Их более поздние собратья – тахтаджи («дровосеки») из Западной Анатолии, кызылбаши («рыжие») из Восточной Анатолии и али-илахи («обожествляющие Али») из Персии и Туркестана. Поэтому нусайритов иногда называют алавитами, это имя распространилось после того, как французы сделали из региона с центром в Ладакии отдельное государство под названием Алауитского. В хрониках крестовых походов они фигурируют как назареи. Культ представляет собой наложение крайних шиитских идей прямо на языческую основу. Иными словами, это пережиток сирийских языческих культов под прикрытием шиитского инакомыслия. Его адепты, вероятно, перешли в исмаилизм напрямую из язычества. Позднее они присвоили себе некоторые внешние христианские черты.
Например, у них проходит богослужение, подобное мессе, они отмечают Рождество и Пасху и носят такие имена, как Матта (Матфей), Джибраил (Гавриил), Юханна (Иоанн), Хилана (Елена). Их посвященные-шейхи, которые соответствуют уккалям у друзов, организованы в трехуровневую иерархическую систему. Остальная община представляет собой массу непосвященных. В отличие от друзов, женщины у них не допускаются в класс посвященных. Их встречи проходят по ночам в укромных местах. Против них, как и против других групп, исповедующих свою религию втайне, выдвигались обвинения в том, что будто они предаются ночным оргиям и поклоняются фаллосу.
В целом христианам и иудеям неплохо жилось под властью Фатимидов. Только в правление аль-Хакима их вновь подвергли прежним унижениям и ограничениям в правах, как при Умаре II и альМутаваккиле, и некоторым новым, которые ввел аль-Хаким, притом что и мать, и визирь у него были христианами. Он вернул старое предписание, по которому зимми должны были одеваться особым образом, дабы отличаться от мусульман, а в 1009 году прибавил к нему новое о том, что, находясь в общественных банях, христиане должны надевать на шею пятифунтовый крест, а евреи – не менее обременительную деревянную раму со звенящими колокольчиками. В том же году он разрушил несколько христианских церквей, главные из которых храм Богородицы в Дамаске и Гроба Господня в Иерусалиме. В соответствии с запретом Корана на употребление вина он приказал выкорчевать все виноградники; выращивать виноград в Египте разрешалось только христианам. Всем зимми, которые не желали подчиняться его правилам, халиф предложил либо перейти в ислам, либо переселиться к ромеям. По-видимому, в его время, почти четыре столетия спустя после Мухаммеда, христиан в Египте и Сирии было столько же, сколько мусульман, если не больше. Через двадцать лет сын и преемник аль-Хакима аз-Захир по договору с византийским императором восстановил разрушенные церкви, в том числе и храм Гроба Господня. Но факт остается фактом: разрушение этой святыни христианского мира было одной из причин крестовых походов.
Монета аз-Захира. Аверс и реверс золотого динара фатимидского халифа аз-Захира, выпущена в Суре (Тир) в 424 г. хиджры, то есть в 1032–1033 гг. н. э.
Поведение голубоглазого Хакима, взошедшего на престол в одиннадцать лет и умершего в возрасте тридцати шести, отличалось большими странностями и противоречивостью. Он построил академию в Каире, но три года спустя уничтожил ее вместе с преподавателями. Он издал закон против сексуальной безнравственности и дошел до того, что запретил женщинам появляться на улицах Каира. Он издавал указы против пиров и музыки, под запрет также попали определенные блюда и игра в шахматы. Он вел себя настолько своеобразно, что авторы – противники Фатимидов – винили во всем его психические отклонения. Странные поступки
христианских святых, мусульманских дервишей и индуистских факиров нередко встречаются в восточных летописях.
Преемники аль-Хакима, которых больше интересовала роскошь, чем управление государством, оказались не в состоянии поддерживать порядок дома или свою власть за границей. В 1023 году Алеппо, столица Северной Сирии, был захвачен бедуинами-мирдасида-ми; в 1071 году Иерусалим, столица Южной Сирии, попал в руки сельджуков, а пятью годами позже наступила очередь Дамаска. В 1098 году Иерусалим удалось вырвать у сельджукских вассалов Артукидов, но уже в следующем году он попал в руки незнакомого и нежданного врага – крестоносцев.