Глава 43 Сирия как придаток мелких государств

Первым признаком внутреннего упадка режима Аббасидов было усиление тюркских телохранителей при непосредственных преемниках аль-Мамуна (умер в 833 г.). Подобно янычарам в истории Османской империи, их корпус стал слишком могущественным и временами заставлял самого халифа подчиняться своей воле. За исключением коротких промежутков времени после этого власть Аббасидов постоянно шла на убыль. Халифат совершал медленное самоубийство, а последний удар нанес ему Хулагу со своими монгольскими ордами (1258). Когда халифат распадался, мелкие династии в основном арабского происхождения разделили его владения на Западе; в то время как на Востоке ту же операцию произвели другие династии, в основном тюркские и персидские.

Монета Ибн Тулуна. Аверс и реверс золотого динара Ахмада ибн Тулуна, выпущена в Мисре

(Каир) в 270 г. хиджры, т. е. в 883–884 гг. н. э.

Первыми среди династий, с которыми пришлось иметь дело Сирии, были Тулуниды (868–905). Эту недолговечную династию основал Ахмад ибн Тулун (868–884); его отец был тюрком, его прислали в дар аль-Мамуну из Бухары. Необычная карьера Ахмада началась, когда его отчим, недавно назначенный губернатором Египта, послал его вперед себя в качестве своего заместителя. Едва успев прибыть на место, честолюбивый юноша замыслил воспользоваться расстоянием, отделявшим его от центрального правительства, чтобы править независимо. С разрешения халифа он увеличил численность своих войск, по сообщениям источников, до ста тысяч солдат и выступил против бунтовщика, поднявшего в Сирии – стране мятежников – восстание против Аббасидов. Так Ибн Тулун попал в эту соседнюю страну. После смерти ее правителя в 877 году он счел, что пришла пора для полной оккупации. Египетская армия, не встречая сопротивления, прошла через Рамлу на юге и дошла до Дамаска, Химса, Хамы и Алеппо на севере. Только Антиохия закрыла свои ворота и после непродолжительной осады покорилась. В 266 году хиджры (879–880) Ахмад провозгласил себя правителем обеих земель. 875 год стал проверкой на прочность для его независимости, когда халиф альМутамид, испытывая нехватку денег, потребовал их у своего египетского наместника, но ничего не получил.

Этот момент стал поворотным в истории Египта. Именно там и тогда он вступил на путь самостоятельного государства и сохранял

этот статус на протяжении столетий, за исключением одного значительного перерыва. На протяжении всех этих долгих веков Сирия была союзницей Египта, как во времена фараонов. Так возродилась древняя связь, прерванная около тысячелетия назад. Эти перемены принесли благо стране на Ниле, по крайней мере в том аспекте, что все доходы государства тратились в его же пределах, а вот положение его сирийского соседа никак не улучшилось.

Типичный военный диктатор, Ахмад правил железной рукой. Он создал мощную военную машину, на которую полагался в удержании власти. Ее ядро составляла гвардия из 24 тысяч тюркских и 40 тысяч негритянских рабов, каждый из которых приносил ему присягу на верность. Словно для того, чтобы оправдать узурпацию власти в глазах подданных, он осуществил программу общественных работ, не имевшую аналогов со времен фараонов. Он украсил свою столицу Фустат и ее новый квартал Аль-Катай великолепными зданиями, в одном из которых разместилась больница, а в другом – мечеть. Больница обошлась в 60 тысяч динаров и стала первой в Египте. На ее содержание шли доходы с особо выделенного имущества в Сирии. Мечеть, до сих пор носящая его имя, считается одним из величайших памятников мусульманского Египта. Ее возведение обошлось вдвое дороже, чем постройка больницы, и в некоторых деталях она повторяет стиль Самарры, где Ахмад провел юность. Минарет этой мечети – старейший из сохранившихся в Египте. Однако такое введение иракских образов не вытеснило старые сиро-эллинские обычаи и не особенно усилило иракское влияние. Мечеть ибн Тулуна остается единственным великолепным примером этого стиля.

На сирийском берегу Ибн Тулун укрепил Акку (Акру) и создал в ней военно-морскую базу. Башня, венчающая ее двойную стену, была настолько прочна, что и три века спустя она почти два года сопротивлялась объединенным силам двух монархов-крестоносцев, а в 1799 году оказалась неприступной даже для ударов полевой артиллерии Наполеона. Сирийский географ аль-Макдиси сообщает, что его деда вызвали из Иерусалима для выполнения необычной задачи: построить гавань на воде, что он и сделал, закрепив бок о бок прочные балки рядом и уложив на них камни. Посредине поставили ворота и протянули длинные цепи; с помощью этих цепей корабли, заходящие в гавань ночью, могли подать знак о своем прибытии.

На смену Ахмаду пришел его расточительный и распутный двадцатилетний сын Хумаравейх (884–895), один из тридцати трех детей, из которых семнадцать были мальчиками[251]. Хумаравейх построил дворец с «золотым залом», где стены были покрыты золотом и украшены барельефами с фигурами его самого, его жен и певиц. В дворцовом саду вокруг позолоченных резервуаров для воды росло множество экзотических деревьев и цветов на клумбах в форме арабских слов. Во дворце были также вольеры для птиц и зверей и бассейн с ртутью. Правитель мог возлежать на кожаных подушках, покоящихся на поверхности этого бассейна и привязанных шелковыми шнурами к серебряным колоннам, и засыпать, убаюкиваемый ласковым покачиванием.

При Хумаравейхе владения Тулунидов простирались от Барки до Евфрата и даже дальше, до самого Тигра. При вступлении на престол в 892 году аль-Мутадид, самый способный и самый энергичный аббасидский халиф периода упадка, признал статус-кво и подтвердил права эмира Египта и его наследников на владение этой обширной страной в течение тридцати лет взамен на уплату ежегодной дани в размере 300 тысяч динаров. Халиф даже искал у Хумаравейха руки его прекрасной дочери Катр-ан-Нады («капля росы») и добился ее. Отец назначил ей приданое в размере миллиона дирхамов – так гласит легенда – и подарил тысячу ступок с золотом и других вещей, подобных которым раньше никто не дарил.

Из-за расточительности Хумаравейха казна опустела. Его пристрастие к мальчикам, как сообщает один источник, приводило его рабов в такую ярость, что однажды ночью они напали на своего господина его собственной вилле в предместьях Дамаска и зверски убили его. Его тело доставили в Египет для погребения, и, когда его опускали в могилу, семеро чтецов Корана, восхвалявших у соседней гробницы его отца, повторили: «Схватите его и волоките до самой середины Ада». Его несовершеннолетний сын и преемник Джейш (895–896) был убит шесть месяцев спустя собственными войсками эмира, недовольными тем, что им не платили из-за нехватки средств.

Бурное правление брата Джейша Харуна (896–904) стало еще беспокойнее после появления карматов. Эта экстремистская шиитская секта, родственная исмаилитам и фатимидам, получила свое название от имени иракского крестьянина Хамдана Кармата. По сути своей эта

организация была тайным, примитивно коммунистическим обществом, куда принимали только посвященных. Около 890 года Хамдан выбрал своей новой ставкой предместье Куфы. Девять лет спустя его последователи стали хозяевами в независимом государстве на западном побережье Персидского залива. Из этих двух центров они во все стороны распространяли опустошение. В течение всего периода Омейядов мусульманская Сирия придерживалась ортодоксального суннизма; однако навязанный ей ненавистный режим Аббасидов открыл путь для распространения учения алидов, которые и подготовили сирийцев к восприятию доктрины карматов. Как в Византийской Сирии население пыталось сохранить свой национальный характер, упорно держась за христианские доктрины, которые византийцы считали еретическими, так же теперь они были готовы воспринять ультрашиитские и антиаббасидские взгляды. Наступление карматов на Сирию возглавил Ибн Зикравейх. Разгромив гарнизон Тулунидов, он осадил Дамаск (901), покорил Химс, перебил множество народа в Хаме и Мааррат-ан-Нумане и почти истребил жителей Баальбека. Саламия, позднее ставшая центром исмаилитовассасинов, сдалась перед ним. Во многих сирийских мечетях его имя поминалось в пятничных молитвах как имя ожидаемого махди.

В 902 году халиф послал против карматов талантливого военачальника, который, одержав победу и заручившись верностью сирийских вассалов, отправился завоевывать Египет. Тем временем Харун был убит, и его преемником стал его дядя Шейбан (904–905). В 904 году полководец Аббасидов достиг столицы Тулунидов Аль-Катаи, сровнял ее с землей, отрубил головы двадцати Тулунидам, а остальных мужчин этого рода отправил в цепях в столицу империи. В следующем году последний известный в истории Суфьянид развернул белый флаг в Сирии, но тоже был схвачен и отправлен в Багдад. Народ, о котором когда-то говорили, что он не признает никакой иной власти, кроме власти бану умайя, очевидно, в конце концов утратил свой боевой дух и смирился с правлением чужаков.

Военачальником, который от имени Тулунидов защищал Дамаск от карматов, был тюрок из Ферганы по имени Тугадж, чьему сыну Мухаммеду посчастливилось унаследовать владения Тулунидов. После непродолжительного периода непрочного господства Аббасидов в Египте и Сирии Мухаммед воцарился в Фустате в 935 году в качестве

правителя Египта. Четыре года спустя халиф ар-Ради в ответ на просьбу Мухаммеда пожаловал ему старый иранский княжеский титул ихшид, тем самым возвысив его. В XIX веке османский султан пожаловал своему египетскому наместнику аналогичный персидский титул хедив. По примеру Тулунидов, ихшид Мухаммед обратил алчные взоры на северного соседа – Сирию, большая часть которой находилась в руках успешно оборонявшего ее авантюриста Ибн Раика. После смерти

Ибн Раика в 941 году халиф и властители Багдада Буиды (Бувайхиды) признали ихшида наместником над Сирией и Египтом, включая Мекку и Медину. С тех пор на протяжении многих веков судьба Хиджаза была связана с судьбой Египта. В 944 году ихшид получил от имперского правительства наследственные права для своего рода на занятые им земли.

Прежде чем ихшид успел как следует усесться на своем троне, его власть в Северной Сирии поставило под сомнение растущее могущество Хамданидов в лице их прославленного отпрыска Сайфа ад-Даулы, укрепившегося в Алеппо. Вооруженные конфликты в основном пришлись на время правления двух сыновей ихшида. Онуджур, родившийся в Дамаске, где умер его отец, стал преемником ихшида в 946 году под опекой негритянского евнуха по имени Абу альМиск Кафур («мускусная камфора»)[252]. Этот компетентный регент сорвал попытки Сайфа ад-Даулы захватить всю Сирию. Он одержал победы над войсками Хамданидов в двух боях и вынудил Сайфа признать господство Египта. Кафур продолжал держать бразды правления в своих руках и при брате Онуджура Абу аль-Хасане Али (960–966). Али похоронили в Иерусалиме, где покоились и его брат и отец. В течение двух лет после этого чернокожий евнух единолично управлял государством, в которое, помимо Египта и Сирии, входила часть Киликии со столицей в Тарсе. Когда-то абиссинский раб с заячьей губой, которого покойный ихшид купил у торговца маслом за восемнадцать динаров, Кафур стал первым в исламской истории правителем, который вышел из самых низов и достиг столь высокого положения. По легенде, его отпустили на волю после того, как он не отвел глаз от своего господина, в то время всех остальные рабы и слуги во все глаза глядели на слона и жирафа, только что доставленных в дар их хозяину. Этот раб не упускал ни единой

малейшей возможности услужить своему господину, если тот в нем нуждался, и тот щедро вознаградил его за такую необычайную бдительность.

Имя Кафура, как и имя его противника Сайфа, увековечено величайшим поэтом того времени аль-Мутанабби в стихах, которые сегодня знает наизусть едва ли не каждый арабский школьник. Изначально это была ода в честь египетского властителя, но потом, после того, как Кафур не удостоил поэта вожделенным постом, к которому тот стремился, была переделана в насмешку.

Кафура сменил Ахмед Абу аль-Фаварис (968–969), одиннадцатилетний мальчик, неспособный решить осаждающих со всех сторон проблем. С севера угрожали Хамданиды, с востока – мятежники-карматы, и, что еще опаснее, с запада поднимались Фатимиды. Фатимидский халифат, возникший в Тунисе в 909 году, много лет вел тайные сношения с Алидами и другими их сторонниками в Египте. Пришло время действовать. В 969 году его смелый полководец Джаухар без труда разбил армию Ихшидидов и вошел в Фустат (6 июля). Сразу же было приказано поминать имя халифа аль-Муизза в публичных молитвах и отчеканить его на новых монетах. Вассал Ихшидидов в Дамаске, двоюродный брат Абу альФавариса, предпринял слабую попытку защитить Сирию. Джаухар направил против него войска, которые разгромили его армию в Рамле, а самого его взяли в плен. Так Палестина и центральная Сирия вошли в формирующуюся империю Фатимидов.

Династия Ихшидидов (935–969), как и ее предшественники Тулуниды (868–905), оказалась недолговечной. Они действовали в рамках того же образца, который был характерен для многих других государств, отделившихся в тот период распада халифата от империи. И первые, и вторые не жалели государственных денег ради того, чтобы снискать расположение подданных, и тем самым разоряли казну. Ни первые, ни вторые не были связаны национальными корнями с землей, которой пытались править; ни первые, ни вторые не сумели заручиться поддержкой влиятельных и сплоченных союзников из числа подданных. Будучи захватчиками, правители должны были набирать себе личную гвардию, которая составляла и их армию, из иноземных источников. Такой режим мог сохраняться только до тех пор, пока рука, держащая меч, оставалась сильной.

Бану хамдан, преемники Ихшидидов на севере Сирии, получили свое имя от Хамдана ибн Хамдуна из племени таглиб, которое когда-то было христианским и произвело на свет знаменитого поэта периода Омейядов аль-Ахталя. Хамдан дебютировал в военной и политической сфере в конце IX века, когда овладел крепостью Мардин. После ряда конфликтов и примирений с халифами его преемники распространили влияние на Мосул, большую часть Месопотамии и север Сирии. Самым выдающимся среди них был Абу-ль-Али Хасан, который в 944 году вырвал из рук вассала Ихшидидов Алеппо, Антиохию и Химс и впоследствии получил от халифа почетный титул Сайф ад-Даула («державный меч», то есть Аббасид, 944–967). Жалуя столь громкие титулы, халифы хотели произвести впечатление, будто принимающий их – фактически независимый – находится у них под контролем. Сайф и его преемники были умеренными шиитами и поминали имя халифа в пятничной молитве. Сайф выбрал столицей Алеппо, возможно, из-за его древней цитадели и близости к приграничным крепостям, которые он намеревался защищать от новой волны византийских набегов. Впервые после амореев северная метрополия стала резиденцией важного правительства. В нем новый владыка возвел великолепный дворец с тремя банями и проточной водой. Дворец окружала река, и к нему примыкал сад и ипподром.

Владения Сайфа охватывали Северную Сирию, часть Киликии и большую часть Северной Месопотамии. Он даже укрепился в Армении при помощи курдских сторонников – его мать происходила из курдов. Женившись на дочери аль-Ихшида, он надеялся, что ему дадут мирно править своими владениями. Подчинить Дамаск ему не удалось. Как пограничная территория его княжество тратило много сил и времени на противостояние с византийцами. Сайф первым после долгого перерыва всерьез взялся за борьбу с христианскими врагами ислама. Этот конфликт между Хамданидами и Византией можно считать важной главой в предыстории крестовых походов. В военном отношении Хамданид имел достойного соперника в лице византийского императора Никифора. Историки зафиксировали около десяти сражений между ними. Удача не всегда была на стороне Сайфа. В 962 году он даже временно потерял свою столицу после непродолжительной осады, в ходе которой был разрушен дворец – символ его славы. Последствия ощущались даже в Багдаде, где народ

устроил демонстрацию с требованием, чтобы халиф лично повел войско на врага, но халиф лишь пролил несколько слез, тем дело и кончилось. Смерть Сайфа в 967 году и последовавшие за этим внутренние распри позволили Никифору и его преемникам усилить свое наступление, занять большую часть Северной Сирии и навязать эфемерное византийское господство царству Хамданидов. В 968 году Никифор снова захватил Алеппо и присоединил Антиохию, Химс и промежуточные города. Шесть лет спустя его преемник Иоанн Цимисхий подчинил не только прибрежные города Бейрут, Джебейль, Арку, Тартус, Джабалу и Ладикию, но и такие отдаленные районы, как Сахьюн и Баальбек. Антиохия оставалась в руках византийцев более века (968—1084).

Хамданиды захватили Алеппо только в 975 году. Его цитадель продержалась еще два года. Сыну Сайфа Сааду ад-Дауле пришлось еще бороться с родственником-претендентом в Химсе, прежде чем он смог почувствовать, что надежно держит в руках отцовское наследие. Тем временем один вероломный вассал в Алеппо подписал с византийцами договор, по которому соглашался на выплату дани, но Саад отказался его признать. В 985 году Саад осадил КалаатСамаан[253], тогда находившийся в руках византийцев, разграбил его, монахов кого перебил, кого продал в рабство. В правление сменившего Саада Саида ад-Даулы (991—1001) на южном горизонте замаячил новый противник – Фатимиды. Оказавшись в столь затруднительном положении, Саид обратился за помощью к императору Василию. Византийский монарх с 17 тысячами человек выступил к Алеппо и на время рассеял вражеские силы. Но впоследствии Саиду пришлосьтаки признать верховную власть Фатимидов. В молодости при нем был регент, на чьей дочери он женился. Регент пожелал захватить трон для себя самого и отравил зятя вместе с дочерью. В течение двух лет после этого он правил как регент от имени халифов Фатимидов при двух сыновьях Саида – Али и Шарифе (1001–1003). В 1003 году он отправил двух юных подопечных в Каир с гаремом Хамданидов, а собственного сына назначил соправителем. Это был последний эпизод в существовании династии Хамданидов, второй и последней арабской династии, возникшей на сирийской земле.

Путь, который прошла династия Хамданидов, по сути не отличался от пути двух ее предшественников – Ихшидидов и Тулунидов.

Властный лидер расчищает для себя княжество, ему наследуют неумелые преемники; государственная казна разбазаривается; внутренние раздоры и внешние враги доводят историю до логической развязки. Что касается Сайфа, то главным бременем для казны было его щедрое покровительство науке и искусству.

В своем великолепном дворце Сайф окружил себя плеядой литературных и художественных талантов, сравниться с которыми мог бы разве что двор багдадских халифов в период их расцвета. В эту плеяду входили известный философ и музыкант аль-Фараби, выдающийся историк арабской литературы аль-Исфахани, красноречивый проповедник Ибн Нубата (умер в 984 г.), филолог Ибн Халавейх, грамматист Ибн Джинни (умер в 1002 г.), поэт-воин АбуФирас, но в первую очередь прославленный бард аль-Мутанабби.

Сайф ад-Даула – да будет милостив к нему Бог, да исполнит его желания и сделает Рай его обителью! – был светлым пятном своего времени и столпом ислама. Он охранял границы и хорошо управлял государственными делами. Говорят, что после халифов ни один самодержец не собирал вокруг себя столько шейхов поэзии и звезд учености. Ведь самодержец подобен рынку, люди приносят ему то, что он требует. Сам Сайф был писателем, поэтом и любителем поэзии.

Абу-т-Тайиб Ахмад ибн аль-Хусейн получил свое прозвище альМутанабби («выдающий себя за пророка», 915–965), потому что в юности он заявлял, что обладает даром пророчества, пытался подражать Корану и собрал ряд сторонников, в частности в Ладикии и Сирийской пустыне. Правитель Химса из династии Ихшидидов бросил его в тюрьму, где он пробыл почти два года и откуда вышел исцеленным от своих пророческих иллюзий, но не от тщеславия, самоуверенности и самолюбия, которые сопровождали его до последних дней жизни. Вот как он сам оценивал свое творчество:

Я – тот, чьи знанья и ум сияют даже слепцу и чьих речений глагол находит отзвук в глухом.

Спокойно веки смежу, рассыпав редкости слов, а их толкуют всю ночь и вслух твердят целиком.

………………………………………………………………………

Погони, кони и ночь меня узнали в степи,

я им пожаром знаком, ударом, свитком, пером[254].

Человек, возносивший себе столь восторженную хвалу, имел весьма скромное происхождение. Он родился в Куфе в семье водовоза. Еще мальчиком он вместе с семьей перебрался в Сирию. После скитаний в поисках покровителя он поселился в Алеппо при дворе Сайфа адДаулы; с тех пор эти два имени оставались неразрывно связаны. Гордый поэт не желал кланяться и целовать землю у ног правителя и настаивал на том, чтобы сидя читать свои стихи в его присутствии. На всех своих аудиенциях с Кафуром он не снимал обуви и оставлял за поясом меч. В разъездах его всегда сопровождали два вооруженных до зубов раба. Причина, заставившая его покинуть сирийский двор и перебраться в Египет, заключалась в том, что поэт поссорился с учителем Сайфа ибн Халавейхом, который ударил его ключом по лицу. Разочаровавшись в своем египетском покровителе, аль-Мутанабби тайком уехал в Багдад и Персию. На обратном пути его вместе с сыном убила банда разбойников-бедуинов, похитивших заодно и собственноручный экземпляр его «Дивана».

Среди стихов в его «Диване» выделяются те, что восславляют походы Сайфа против византийцев. Возникает вопрос: не эти ли хвалебные оды, а не собственно военные подвиги, превратили Сайфа в того легендарного воина, каким он предстает в арабских анналах? В этих стихах поэт демонстрирует совершенное владение фразеологией арабского языка. Композицию украшают самородки мудрых изречений; сам поэт вел нравственную жизнь, в отличие от других членов того же круга в его время. Местами его стиль кажется напыщенным и чрезмерно изощренным, риторика – витиеватой, а метафоры – преувеличенными, но не для жителей Востока. Этот поэт оставил такой глубокий след в образе мыслей говорящих на арабском языке, что его до сих пор почитают величайшим в исламе. В нем и двух его предшественниках Абу Таммаме и аль-Бухтури арабская поэзия достигла если не своего зенита, то полной зрелости. После них она неуклонно шла на спад, за немногими исключениями.

У аль-Мутанабби был близкий соперник в лице Абу-Фираса альХариса аль-Хамдани (932–968), двоюродного брата Сайфа ад-Даулы и его соратника. В одном из стихов говорится, что его покровитель

подарил Абу-Фирасу поместье возле Манбиджа, годовой доход с которого составлял тысячу динаров. В 962 году отважный поэт попал в плен в Константинополь, откуда его выкупили через четыре года. Часть его самых берущих за душу стихов написана в неволе. Ода, в которой он превозносит Алидов и ругает Аббасидов, до сих пор любима в шиитских кругах. Именно он после смерти Сайфа претендовал на Химс и пал, сражаясь с войсками сына Сайфа.

В число не столь ярких светил на поэтическом небосводе той эпохи входили такая разносторонняя личность, как Кушаджим, и напыщенный аль-Вава. Кушаджим (умер в 971 г.) происходил из Индии, а своим любопытным именем обязан сочетанию первых букв арабских слов, обозначающих писателя, поэта, знатока словесности, полемиста и астролога – и всем этим он был. Уроженец Рамлы, свой жизненный путь он начинал в качестве повара при Сайфе ад-Дауле. В некоторых его стихах описываются разнообразные блюда и напитки. К числу своих многочисленных достижений он также прибавил медицину и написал книгу по зоологии. Аль-Вава (умер в 999 г.), житель Дамаска гассанидского происхождения, запомнился в веках одой, где он такими словами описывает плачущую девушку, прикусившую губу: «Жемчужный дождь пролился из нарцисса на розы, сжала она алую ягоду своим белоснежным градом».

Двор Сайфа ад-Даулы украшали не только поэты. Следует отметить историка литературы и музыки аль-Исфахани и философа аль-Фараби. Абу-ль-Фарадж аль-Исфахани (Исбахани, 897–967), прямой потомок последнего халифа Омейядов, но шиитских взглядов, родился в Исфахане. От своих высокопоставленных родственников в Испании он получил дары в знак признательности за посвященные им книги. Сайф пожаловал ему тысячу золотых за подписанный экземпляр его монументального труда «Китаб аль-Агани» («Книга песен»), и он являет собой нечто гораздо более грандиозное, чем следует из его названия. Рассказывают, что один ученый визирь, который обычно брал с собой в путь книги для чтения на тридцати верблюдах, как-то раз наткнулся на собрание «аль-Агани» и с тех пор довольствовался одной этой книгой в качестве спутника.

Мухаммад Абу Наср аль-Фараби (Альфарабий) был тюрком из Фараба, Туркестан. Он жил в Сирии как суфий и получал от Сайфа гонорар размером четыре дирхама в день. В 950 году в возрасте

восьмидесяти лет он умер в Дамаске, куда переехал вместе со своим покровителем. Аль-Фараби был одним из первых мусульманских мыслителей, которые пытались гармонично сочетать ислам и греческую философию. Его система представляла собой синкретическую смесь аристотелевских идей, платонизма и суфизма. Народ присвоил ему уникальный титул – «Второй учитель» – второй после Аристотеля, который был первым. АльФараби стал интеллектуальным предшественником Ибн Сины и всех последующих мусульманских философов. Его главные труды – это «Рисалат фусус аль-хикам» («Послания, содержащие геммы мудрости»), «Рисала фи ара ахль аль-Мадина аль-фадила» («Трактат о взглядах жителей добродетельного города») и «ас-Сийяса (Сийясат) аль-маданийя» («Политическая экономия»). В двух последних автор излагает свою концепцию идеального города, который представляется ему в виде иерархически устроенного организма, подобного человеческому. Его город явно создан по образцу платоновского «Государства».

Аль-Фараби был не просто философом, он также был прекрасным врачом и математиком, оккультным ученым и превосходным музыкантом. Три его сочинения о музыке, в первую очередь «Китаб аль-мусики аль-кабир» («Большая книга о музыке»), делают его одним из величайших, если не величайшим, теоретиков арабской музыки. При этом он был и практикующим музыкантом. По преданию, он играл на лютне собственного изготовления у Хамданидов и мог по собственному желанию заставить своих слушателей смеяться, плакать или погрузиться в сон.

В то время как Хамданиды правили на севере, а Фатимиды – в Южной Сирии, в Палестине жил и работал один из самых своеобразных и выдающихся географов – аль-Макдиси (Мукаддаси, 946 – ок. 1000). Он родился в Иерусалиме при Ихшидидах и в возрасте двадцати лет начал путешествовать. Его путь прошел через все мусульманские земли, за исключением Испании, Индии и Систана. В 985 году собранные в путешествиях сведения он изложил в книге, озаглавленной «Ахсан ат-такасим фи марифат аль-акалим» («Лучшее разделение для познания климатов»). Как он говорит во вступлении, в работе над книгой он в первую очередь руководствовался личными наблюдениями и опытом, а не книгами. По-видимому, он склонялся к

шиитам и Фатимидам. В то время шиизм действительно представлял интеллектуальное и прогрессивное крыло ислама.

Благодаря трудам аль-Макдиси и других географов, трудившихся в ту же эпоху, мы обладаем на редкость точными и полными знаниями о социально-экономических условиях в Сирии X века. Ни один латинский, греческий или семитский географ не оставил нам материала, сопоставимого по качеству и количеству с этим арабским наследием. Аль-Макдиси дает обзор торговли, сельского хозяйства, производства и общего образования. Помимо прочего, он упоминает железную руду в «горах Бейрута», множество деревьев и отшельников в Ливане, сахар и стеклянную утварь из Тира, сыр и хлопчатобумажные изделия из Иерусалима, а также злаки и мед из Аммана. Он характеризует Сирию как «благословенную землю, где все дешево и множество плодов и праведников». Персидский современник аль-Макдиси ибн аль-Факих обращает особое внимание на ливанские леса и отшельников и особо выделяет тамошние яблоки. Другой перс, Ибн Хордадбех (умер около 912 г.), перечисляет районы Сирии, указывая дороги и расстояния между городами. Арках, Триполи, Бейрут и другие города прибрежных и внутренних районов попрежнему основательно укреплены. В целом при чтении этих и других современных им источников создается впечатление довольно высокого уровня жизни. Народ в целом жил счастливой и полезной жизнью – на взгляд авторов. Похоже, что положение христиан и евреев было не хуже при мелких династиях Египта и Сирии, чем при Аббасидах. Большинство сирийских писцов, если не все поголовно, и большинство врачей все также принадлежали к христианам. В 992 году в Сирии произошло землетрясение, однако оно нанесло стране не такой большой ущерб, как случившееся в 859–860 году, когда Ладикия и Джабала были почти стерты с лица земли, а Антиохия потеряла полторы тысячи зданий. За предшествующий век Сирия пострадала как минимум от двух землетрясений – в 738 и 746 годах.

Однако на горизонте сгущались черные тучи; впереди ждали мрачные времена бедствий. После середины X века фатимидские армии берберов и египтян возобновили вторжения с юга; фанатичные орды карматов-иракцев и персов снова наводнили страну с северовостока. С севера вскоре хлынули сельджуки и другие буйные тюркские племена. В истории Сирии начались темные века.

Государство находилось на грани анархии. Захватчики несли с собой грабежи, поджоги, кровопролития. Главные города – Алеппо, Дамаск, Иерусалим – словно мячик, переходили из одних чужих рук в другие. К концу XI века на расчлененную, истерзанную землю с северо-запада добрались франкские и другие крестоносцы. Еще до окончания крестовых походов волны монгольского нашествия прокатились по Сирии с севера на юг. Турки-османы положили конец власти или, скорее, безвластию рабской династии ничем не примечательных мамлюков. Эти сумерки продолжались до середины XIX века.