Глава 22 При первых римских императорах

Когда Рим поднялся в ранг мировых держав, центр политической истории впервые сместился из Азии в Европу, где по сию пору и остается, за исключением эпохи халифата. Однако перед глазами императорского Рима был один образец для подражания в деле управления западноазиатскими провинциями: Селевкиды. Поэтому римские императоры вполне естественно руководствовались теми же общими принципами и сохраняли ту же форму правления, что и при эллинистических царях, на смену которым они пришли.

Благодаря своему географическому положению на границе с единственным серьезным соперником и грозным противником Рима – Парфией – Сирия имела статус провинции империи, официальным проконсулом которой был сам император. Как таковая она подчинялась легату, обязательно в ранге консула, срок полномочий которого длился от трех до пяти лет. Этот пост, наряду с постом правителя Галлии, считался самым почетным и ценным среди всех, которые могла предоставить империя. Сирия на Востоке, подобно Галлии на Западе, была центром военной власти. Губернатор располагал достаточным штатом помощников, в котором высокое положение занимали прокураторы как сборщики государственных доходов. Собирали их либо напрямую, либо через систему откупа налогов. Под контролем легата находилась мощная военная сила в четыре легиона, которые в ранней империи почти целиком состояли из итальянских войск. Легат Сирии отвечал за безопасность римских владений во всей Западной Азии. Одним из первых легатов был Квириний[191], назначенный Августом и проводивший перепись евреев. Понтий Пилат в действительности был прокуратором Иудеи (24–37 до н. э.), но Тиберий[192] возложил на него все управление под властью легатов Сирии, один из которых – Вителлий – отправил его в отставку за жестокое обращение с самаритянами[193].

Над местными общинами стояло множество различных властей. Греко-македонские колонии сохранили собственных магистратов, в подчинении у которых находились сенат и народное собрание. По типу

устройства они оставались древнегреческими городамигосударствами. Финикийские города-государства также сохранили свою традиционную олигархическую структуру, к которой к тому времени добавился греческий оттенок. Арамейские общины во внутренних районах сами распоряжались собственными делами, как и раньше. Арабы жили при разных формах правления. В Эмесе власть принадлежала царям-жрецам. На юге в Келесирии, в Халкиде, тоже правил местный династ. Обе эти скромные династии оставались у власти до конца первого века христианской эры. На границе пустыни, где люди по-прежнему вели кочевую или полукочевую жизнь, общественной единицей было племя и сохранялась патриархальная форма управления. В Иудее главой был первосвященник, уже не царь, назначавшийся еврейской аристократией. Рим с удивительной терпимостью взирал на все это разнообразие.

За этим разнообразием устройства и управления стояло такое этническое и культурное единство, которое намного превосходило все, известное ранее. К тому времени все сирийцы полностью осемитились, говорили на одном языке – арамейском, и образованные слои писали на одном языке – греческом. Финикийцы, глубже проникшиеся эллинизмом, нежели их восточные соседи и сородичи арамеи, в I веке н. э. растеряли владение родным языком, который намного дольше оставался языком общения в их африканских колониях. Евреи, которые к тому времени уже не ограничивались одной Иудеей, а расселились по всем крупным сирийским городам, хранили свой язык в качестве священного. Что касается арабов, то итуреи, влиятельные в Северной Палестине, и идумеи, формально принявшие иудаизм и населявшие юго-западную часть Палестины, постепенно переходили на арамейский. Те же их племена, которые еще не отказались от кочевой жизни, безусловно, продолжали говорить поарабски. Далее на юг набатеи, которые из арабов теснее всего общались с римлянами, упорно держались за свою арабскую речь, но надписи составляли по-арамейски. В целом такая картина резко контрастировала с этнической и культурной анархией, к примеру, периода Амарны.

Греко-македонский элемент был рассыпан по всем сирийским городам, а наиболее густо – в колониях Селевкидов, таких как Антиохия, Селевкия, Апамея и Лаодикия, а также центрах торговли,

таких как финикийские и филистимские приморские города, а также Дамаск и Пальмира во внутренних районах. Эти переселенцы были потомками македонских и греческих ветеранов, купцов, ремесленников и авантюристов, по политическим или иным причинам искавших счастья на Востоке. Римляне основали немногие колонии. При Августе появилась колония римских ветеранов в Бейруте и еще одна в Баальбеке, которым было суждено стать важнейшими очагами римской культуры. Латиноязычных колонистов было намного меньше, чем грекоязычных; многие из них уже владели греческим и могли общаться на нем с местными жителями и другими переселенцами. Более того, в отличие от греков, римляне держались несколько отчужденно, не вникая в культуру управляемых ими провинций. В первую очередь Сирия интересовала римлян в качестве базы для ведения действий против врагов, а также с точки зрения эксплуатации ее ресурсов. Сирийцы не проявляли особого внимания к римским военным кампаниям, за исключением тех случаев, когда под угрозой оказывалась их собственная безопасность.

Эффективность римской администрации в такой провинции, как Сирия, где цивилизация находилась на не менее высоком уровне, чем римская, хотя и отличалась по характеру, была не столь успешной и блестящей, сколь, например, в таких полуци-вилизованных провинциях, как Испания или Галлия. В Сирии греческие поселения, финикийские и иудейские города с их развитой социальной, интеллектуальной и экономической жизнью, а также школами искусства, философии и литературы не нашли у Рима ничего, что хотели бы позаимствовать. Для них латинская литература оставалась книгой за семью печатями. Однако с арабами и арамео-арабами дело обстояло по-другому. Среди них римляне основали свои колонии к востоку от Антиливана и оседлой Трансиордании. Каждая из них возникла вокруг ядра из итальянских переселенцев, вокруг которых группировались другие, и развивалась в особого рода общину. Этот шанс они получили после того, как Траян в 106 году н. э. аннексировал Трансиорданию, а также Авран, когда-то находившийся под властью набатеев, но позднее переданный Августом Ироду. В 105 году н. э. Траян покорил Петру. Затем Аравия Петрейская вошла в состав Римской империи под названием Provincia Arabia. Поскольку Сирия была центром римской власти на Ближнем Востоке, римская

администрация расставила цепь аванпостов вдоль края пустыни для защиты более густонаселенных и цивилизованных районов. Эти укрепления часто комплектовались вспомогательными войсками, набранными из дружественных племен. Через эту территорию проходила дорога с востока на запад, соединявшая города на Тигре и Евфрате со Средиземноморьем и проходившая через Пальмиру. Ее пересекала большая дорога с юга на север – римская Via Maris, «приморский путь», «царская дорога» в Библии. Она шла из Дамаска через Авран в Галаад, Моав и дальше на юг, где сливалась с арабским караванным путем. Эта главная дорога Трансиордании возникла в конце 2-го тысячелетия до н. э., была замощена при Траяне и использовалась в качестве военной дороги римскими легионерами, а позднее и мусульманскими паломниками. Нововведения способствовали переходу кочевых и полукочевых общин к оседлому образу жизни. Урбанизация была ключевым моментом римской политики.

Вкратце можно утверждать, что главная услуга, оказанная римской администрацией сирийской провинции, заключается в иммунитете от гражданских беспорядков и защите от внешних врагов. А кроме того, она открыла перед Сирией более широкий рынок – мировой рынок.

В первый период императорского правления (примерно с 30 до н. э. по 70 н. э.) Сирия быстро и уверенно вырвалась из упадка, в который погрузилась из-за войн и междоусобиц. Провинция стала неотъемлемой частью империи, простиравшейся от Атлантического океана и Северного моря до Евфрата и от Рейна и Дуная до Сахары. Под эгидой имперских армий возобладал порядок и Pax Romana. Появилась защита от разбоя и пиратства. Прекратились набеги парфян и арабов. Стратегически важные горные перевалы, например в Киликии, хорошо охранялись. Сеть дорог – выдающееся достижение административного и инженерного искусства – объединила все части империи в относительно компактное единое целое. Дорожные вехи, размечавшие сирийские дороги, которые регулярно ремонтировались и осушались, кое-где сохранились до наших дней. Октавиан Август основал почтовую службу, которая наладила связь между центральным правительством и его агентами в провинциях. Торговля получила стимул к развитию. Кривая процветания снова поползла вверх. После 70 года н. э. все Римское государство вошло в длительный период

покоя, не нарушаемого серьезными гражданскими беспорядками. С 96 по 180 год н. э. благосклонная судьба подарила ему непрерывный период сменявших друг друга достойных императоров, начиная с Нервы и заканчивая Марком Аврелием. Это время называют «эпохой хороших императоров»[194]. Во II веке н. э. ни одно крупное государство не управлялось эффективнее, чем римское. При Адриане (117–138), бывшем легате Сирии, империя вошла в период своего расцвета; при его предшественнике Траяне (98—117) Римская Сирия достигла своей максимальной величины и процветания.

В течение этого столетия Рим объединил под одним скипетром почти весь цивилизованный мир от Атлантики до Центральной Азии. Никогда прежде свет еще не видывал подобной империи. Повсюду в ее обширных владениях факел цивилизации воздымался выше и горел ярче, чем когда-либо в предыдущие века истории. В самом сердце этих владений раскинулось сверкающее, дарующее жизнь Средиземное море. На его восточном берегу лежала Сирия. В государстве царили такой покой и безопасность, что из английского Йорка можно было благополучно добраться до берегов Евфрата практически в любое

время. Единый язык – стандартизированная форма греческого – мог довести жителя Восточной Испании до долины Инда.

Положение Сирии как ведущей провинции империи еще более упрочивалось тем, что уже в 69 году н. э. размещенным в ней римским легионам удалось возвести на римский трон своего военачальника Веспасиана, а не его соперника, избранного германскими легионами. Более века спустя (175 н. э.) легионы, услышав ложное известие о смерти Марка Аврелия, объявили императором полководца Авидия Кассия, уроженца Кира в Северной Сирии и губернатора восточных провинций.

Ощущение безопасности, расширение дорожной сети и возникновение новой мировой торговли активизировали экономическое производство в доселе невиданной степени. Процветание отразилось в более высоком уровне жизни и появлении новых городов. Население Большой Сирии во II веке н. э. росло и, видимо, достигло рекордного уровня в 7 миллионов человек. Маловероятно, что численность сирийского населения когда-либо превышала эту цифру. Что касается Келесирии, высокая производительность частично обуславливалась другим фактором – эффективной системой водоснабжения из Оронта. Среди технических изобретений римской эпохи были усовершенствованный плуг, так называемый архимедов винт и водяная мельница. Также было усовершенствовано водяное колесо. Во всей долине, которая в наши дни частично превратилась в пустыню, по-видимому, в то время шло интенсивное земледелие. К востоку от Химса, где сегодня не растет ни единого деревца, еще видны развалины маслодавилен. Апамея, в которой перепись Квириния при Августе насчитывала 117 тысяч свободных жителей, сейчас опустела. Даже Трансиордания, сейчас почти вся бесплодная, для Иосифа Флавия была плодородной землей и вместе с равнинами производившей всевозможные виды культур, например финики, виноград и оливки. Плодородность северного продолжения Трансиордании – Аврана и Ладжата (Авранитида и Трахонитида) – вошла в пословицу. Под эгидой римлян они превратились из страны пастухов и полукочевников в страну городов и деревень. Весь регион опирался на систему водохранилищ, где скапливалась влага от редких, но порой очень сильных дождей. Расположенный у самой пустыни, Авран со своей столицей Вострой

был первым заселен и возделан пустынными племенами. При Траяне город расширили, укрепили и переименовали в Нова Траяна Востра. В нем сходились караванные пути, ведущие в Дамаск, к Средиземному морю, Красному морю и Персидскому заливу. После Диоклетиана (284–305) он стал столицей провинции Аравия. Такого процветания, каким наслаждался регион при римлянах, он не достигал даже при Омейядах с их столицей в Дамаске.

По отдельным отрывкам из Страбона (умер ок. 24 н. э.), Плиния (умер в 79 г.), Афинея (ок. 228 г.) и других латинских авторов создается впечатление общего процветания сирийского сельского хозяйства. Вид покрытых лесов вершин высокого Ливана не изменился; многие писатели относят горы к регионам, славящимся своей древесиной. Можно предположить, что система защиты дикорастущих деревьев и методической вырубки применялась как минимум к кедрам. Плиний перечисляет среди сирийских деревьев финиковое, фисташковое, фиговое, кедр, можжевельник и сумах. В I веке н. э. в Италию завезли некоторые сирийские деревья. Вителлию, легату при Тиберии, приписывают, что он посадил у себя в загородной резиденции в АльбаЛонге нескольких разновидностей инжира и фисташек. Плоды Николаевой пальмы, названной в честь Николая Дамасского, который во время поездки в Рим с Иродом Великим преподнес Августу в подарок отборные финики, были сладкими, как мед, и такого размера, что «в длину лежащие рядом четыре плода составят локоть»[195]. При выращивании виноградной лозы и других плодовых растений использовали водяные машины и прессы, а также передовые методы удобрения почвы. Дамасская слива была завезена в Италию задолго до Плиния, ююба – незадолго до него. Из масличных деревьев Плиний упоминает одно, произрастающее в приморских районах Сирии, масло из которого имеет сладкий аромат и используется в лечебных целях; очевидно, это терпентинное дерево.

Основным продуктом питания были зерновые. Помимо типичных злаковых культур на побережье кое-где выращивали рис, который требует искусственного орошения. Самым распространенным дополнением к зерновым были листовые овощи. Мясо входило в повседневный рацион только богатых. Из зернобобовых культур широко культивировались чечевица, бобы, красная фасоль, нут, вика и люпин. Люпином чаще кормили скот. Бедняки особенно любили

луковичные растения, такие как лук, лук-порей и чеснок. Из пряностей в Сирии произрастали кориандр, горчица, анис, тмин, имбирь и мята. В источниках упоминаются иерусалимский гриб, гелиопольский чеснок и аскалонский лук. В Аскалоне также производили хну, которая пользовалась большим спросом. Популярной была и сирийская капуста. Перечисляя разновидности редиса – туземного растения Сирии, Плиний называет самым лучшим сирийский, недавно завезенный в Италию. По мнению этого римского авторитета в области естественной истории, выше всего ценились лилии из Антиохии и Лаодикии. Также выращивался папирус, который использовали для письма. Лен, конопля и хлопок, как и раньше, разводились по всей Западной Азии. Лакрица до сих пор встречается в дикой природе у болот и на речных берегах в окрестностях Антиохии.

Сирийское садоводство было приятной особенностью древнеримской цивилизации. Оно восходит к раннесемитским истокам и возникло из широкого выращивания плодов, цветов и трав на основе исключительно летнего орошения. Рай у семитов – это всего лишь сад, который Господь Бог развел на востоке, в Эдеме. Образцом для него послужили земные сады на искусственно орошаемых землях от Палестины до Персии. Семитские методы садоводства, получив импульс к развитию при персах, были усовершенствованы при римлянах. Они применялись не только в частных, но и в общественных посадках, например в священных рощах и на территории храмов. Дафна с ее храмом и рощей, посвященными Аполлону, была одним из красивейших мест римского мира; она привлекала высокопоставленных путешественников и других паломников. Благоухающие цветами места уединения, типичные для средиземноморской цивилизации и встречавшиеся в Антиохии, Дамаске и Иерусалиме, стали прообразом увеселительных садов, которые попали сначала в Рим, а затем и в Гранаду. До сего дня вода в них играет роль художественного мотива в виде струящихся фонтанов, тонкой вуалью брызг освежающих дворы дамасских жилищ.

Изготовление красителей в районах текстильного производства Сидоне и Тире, очевидно, продолжалось и при римлянах. Финикийский пурпур повсюду ценился чрезвычайно высоко. Во времена Страбона многочисленные красильные заведения Тира сделали «город неприятным для жизни в нем»[196]. Плиний[197]

утверждает, что листья сумаха использовались для дубления кож; так же делается и сегодня. Сирия и Египет были главными источниками льна для империи, а кожа тамошнего производства считалась лучшей. Технологический процесс в буквальном смысле слова представлял собой «мануфактуру», то есть ручное производство. Без экспериментов и машин он никак не менялся. Из некоторых сирийских растений изготовлялись лечебная и ароматическая продукция как для внутреннего, так и для внешнего рынка. Сирийские вина пользовались вполне заслуженной популярностью по всему Древнему миру. Вино производилось в Антиохии, Библе, Триполи, Берите, Тире, Ливане, Авране, Аскалоне и Газе. Об апамейском вине говорили, что оно хорошо подходит для смешивания с медом. Галилейское вино упоминается в Новом Завете.

Первым среди полезных ископаемых был природный асфальт или битум, чьи богатые залежи были обнаружены в районе Мертвого моря (Асфальтовое озеро) и не такие богатые – в окрестностях Сидона. Сирийская киноварь и аурипигмент использовались для росписи; аурипигмент имел золотистый цвет. Из янтаря женщины изготовляли пряслица для веретен. Дамасский алебастр был белее других разновидностей. Гипс в Сирии делали, очевидно, тем же способом, как и позже в Париже. Неподалеку от Антиохии находились каменоломни, а также меловые карьеры – как и в районе Гелиополя. Медь добывали в горном Ливане и на юге Палестины, в окрестностях Иерихона, Бейрута и верховий Иордана. Большинство рудников на Ближнем Востоке находилось под контролем правительства, а разрабатывали их рабы. Скульпторы тоже не сидели без дела. Когда император Калигула (37–41 н. э.) повелел установить колоссальную статую императора в Иерусалимском храме, сирийский легат обратился к мастеру из Сидона. Представители любых профессий и занятий – торговцы, судовладельцы, лавочники, ремесленники – создавали ассоциации для взаимопомощи и выгоды. В Пальмире была гильдия золотых и серебряных дел мастеров, а в Герасе – гончаров. Имперские оружейные производства, основанные Диоклетианом (умер в 313 г.) в Антиохии, Дамаске и Эдессе, вероятно, возникли на базе более ранних предприятий.

Бронзовая статуэтка осла с корзинами. У осла поднята голова и напряжены ноги – он ревет

Основным источником богатств являлась торговля, особенно с иностранными государствами и между провинциями. Самыми богатыми городами римского Ближнего Востока были торговые города, такие как Петра, Пальмира, Гераса и города финикийского побережья. Сравниться с купцами по богатству могли владельцы производств и земли.

В массе своей торговый люд родился на этой же земле. Римские купцы (negotiator, mercator) – это новое явление в истории Леванта, их дебют состоялся уже после аннексии Сирии Помпеем. Это были либо италийцы, либо греко-италийцы, и на первых порах они обосновались в Антиохии. Ко времени Августа они добрались и до Петры. Однако в течение I века н. э. они отступали перед своими более ловкими и опытными сирийскими конкурентами, а также под влиянием новых западных рынков, пока фактически не исчезли с рынка. Торговля и

далее оставалась таким же единоличным занятием, как и ремесло. Компании и партнерства встречались редко. Как прежде, процветала работорговля. Неплатежеспособные должники отдавались в руки кредиторов, а профессиональные работорговцы ловили неосторожных взрослых, похищали младенцев и покупали нежеланных детей.

Сирийский товаропоток достиг своего пика в те золотые дни римского правления, когда караванные города Петра, Гераса, Бостра, Пальмира и Дура-Европос были процветающими центрами торговли. Затем к морским путям прибавился восстановленный Траяном канал, соединивший Нил с крайним северо-западным рукавом Красного моря, – впервые его проложили еще древние фараоны. Финикийские города экспортировали финики и лучшую пшеничную муку. Ладан, вывозимый из Сирии, на самом деле имел южноаравийское происхождение. Продукция из лекарственных и ароматических растений Западной Азии распространялась по всему римскому миру. Духи и лекарства, произведенные в этом регионе, пользовались широчайшей популярностью. В латинских источниках часто упоминаются сирийский стиракс, сильфий, magydaris и нард. Вина, различные масла, сухофрукты и мази вывозились огромными объемами. Сосуды с подписью некоего Энниона Сидонского, самого знаменитого сирийского стеклодува I века н. э., были найдены в Египте, на Кипре, в Италии и на юге России. Вероятно, его мастерские имели свой филиал в Риме. Другой производитель стекла из Сидона имел отделение даже в Кёльне. Также Сидон в середине I века славился своими мастерами по бронзе. Остатки продукции сирийских ткачей – дешевые льняные и шерстяные изделия, окрашенные в пурпур шелка – обнаружены в некоторых местах за пределами Сирии.

Что касается импорта, то в Сирию ввозили керамику из Греции и Италии, сушеную рыбу из Египта и Испании, папирус из Египта, мирру и ладан из Южной Аравии, пряности и драгоценности из Индии и шелк из Китая. Акка была важным центром рыбной торговли. У населения прибрежных районов морепродукты составляли значительную часть типичного рациона. Кроме письма, папирус использовался и для изготовления корабельных канатов.