Глава 32 Праведный халифат

16 июня 656 года ислам стал свидетелем первого убийства халифа[238] руками мусульман. Им стал Усман, третий из четырех праведных (рашидун) халифов, называемых так потому, что все четверо были тесно связаны с пророком и в управлении государством старались по мере сил действовать в русле его заветов и созданных им прецедентов. Благоговение перед личностью и поступками Мухаммеда по-прежнему оставалось доминирующей силой в их жизни. Все они, кроме Усмана, одними из первых приняли ислам. Их столицей была Медина.

Праведные халифы:

1.Абу-Бакр 632–634 гг.

2.Умар 634–644 гг.

3.Усман 644–656 гг.

4.Али 656–661 гг.

Никто из этих халифов не оставил халифат своему сыну, никто не основал династию. Каждого избирали путем так называемой байи («продажа»), когда вожди народа и шейхи племен буквально или фигурально брали руку кандидата в качестве присяги верности.

Праведные халифы жили в патриархальной простоте, однако добились больших успехов. Абу-Бакр, тесть Мухаммеда, на три года старше его, завоевал и усмирил Аравию и благодаря своим честности и справедливости получил прозвище ас-Сиддик (правдивый). Заслуги Умара состояли в том, что он установил год хиджры (622) в качестве начала эры ислама, курировал завоевание огромных частей известного тогда мира, учредил диван как государственный реестр и организовал управление захваченными провинциями. Пронзенный отравленным кинжалом раба, перса-христианина, он остался в преданиях величайшей фигурой раннего ислама после Мухаммеда.

Усман стал диссонирующим элементом в этом гармоничном ряду деятелей. Он происходил из омейядской аристократии – курайшитов, которые упорно сопротивлялись Мухаммеду до тех пор, пока он не овладел Меккой в 629–630 годах, за два года до смерти. Как хранители

Каабы, которая, привлекая паломников, служила важным источником дохода, Омейяды поставили на карту гораздо больше, чем другие новообращенные. При Усмане завершилось составление и кодификация Корана. Таким образом, слово Аллаха получило свое неизменное выражение, которое и сохранило до сего дня. В правление Усмана были окончательно завоеваны Персия, Азербайджан и часть Армении. Однако послужной список Усмана не обошелся без темных пятен. Он назначил править Египтом своего приемного брата, который был одним из десяти приговоренных Мухаммедом в день завоевания Мекки; сводного брата, плюнувшего Мухаммеду в лицо, – править Куфой; другого родственника[239] – заведовать важным финансовым отделом государственного реестра. Сам халиф принимал подарки от своих наместников или их приверженцев; один такой подарок имел вид прекрасной невольницы из Басры. Его обвиняли в кумовстве и распущенности, и это недовольство раздували три претендента на халифат. Все трое были курайшитами. Первым из них стоял Али, другие два – Тальха ибн Убайдуллах и аз-Зубайр ибн аль-Аввам, ранние сподвижники пророка из числа тех десяти, которым он обещал рай (ашара аль-мубаш-шира).

У Али с самого начала был преданный сторонник, который фанатично утверждал, что именно он и никто иной должен был стать преемником Мухаммеда в 632 году. В силу того, что он был двоюродным братом[240] пророка, вторым или третьим из поверивших в него, мужем его единственной оставшейся в живых дочери (Фатимы) и отцом двух сыновей (Хасана и Хусейна), которые были единственными потомками Мухаммеда, Али, как утверждали его приверженцы, имел приоритет перед всеми. Более того, эти приверженцы (шиа) Али заявляли, что избрание на высочайшее положение в исламе нельзя оставить на произвол судьбы и на милость пристрастных выборщиков, что Аллах и Мухаммед должны были это предусмотреть и что именно Али предназначен ими стать халифом. Это сделало бы Али единственным законным преемником Мухаммеда, а его предшественников низвело бы до положения узурпаторов. После Али, как утверждали эти легитимисты, его потомки по праву наследства стали бы его преемниками.

Алиды сформировали сильную партию в Куфе. Именно там разгорелось восстание против Усмана. Оттуда оно распространилось

на Египет, который прислал в Медину около пятисот мятежников. Это было в апреле 655 года. Престарелого халифа заперли в его доме, и, когда он читал экземпляр Корана, к канонизации которого он сам приложил руку, один из повстанцев, сын его друга Абу-Бакра, первым жестоко расправился с ним. После некоторого промедления Али провозгласили халифом 24 июня 656 года.

Халифат Али с самого начала и до конца осаждали разные беды. Первая задача заключалась в том, чтобы избавиться от двух остальных претендентов – Тальхи и аз-Зубайра, которые вместе со своими сторонниками в Хиджазе и Ираке отказались признать Али законным преемником. Позиции несогласных только укрепились, когда к ним присоединилась Аиша, любимая жена пророка. Аиша всю жизнь таила обиду на Али, ибо, когда она в дни своей юности отстала от каравана своего мужа, Али усомнился в ее супружеской верности, так что ей даже потребовалось заступничество Аллаха через откровение. Противники сошлись в бою 9 декабря 656 года у Басры, он получил название Верблюжья битва – имеется в виду тот верблюд, на котором ехала Аиша. Оба соперника Али пали. Аишу захватили, но обращались с нею с почтением, подобающим «матери верующих». Так закончилась первая гражданская война в исламе. Али воссел в своей новой столице Куфе. Казалось бы, уже никто не оспорит его права на халифат. Однако вторая междоусобица была уже не за горами.

Только один правитель провинции отказался принести новому халифу обычную присягу на верность. Это был Муавия. Наместник Сирии и родственник Усмана выступил мстителем за погибшего халифа. В дамасской мечети он театрально продемонстрировал окровавленную рубашку Усмана и пальцы его жены Наили, происходившей, как и жена Муавии, из сиро-арабского племени кальб, отрубленные, когда она пыталась защитить своего супруга. Тщательно скрывая личную заинтересованность, Муавия публично поставил Али перед дилеммой: или наказать убийц, или сделаться сообщником убийства. Али же не хотел и не мог покарать виновных. Однако проблема, в сущности, выходит за рамки личных отношений. Она включала в себя вопрос о том, кто должен стать во главе исламского мира: Ирак или Сирия, Куфа или Дамаск. Медина явно не участвовала в состязании. Благодаря обширным завоеваниям центр тяжести

сместился на север, а бывшая столица оказалась на положении периферии.

В конце концов две армии – иракская во главе с Али и сирийская во главе с Муавией – встретились на равнине Сиффин. После нескольких недель мелких стычек 26 июля 657 года завязался бой. Через три дня кровопролитной схватки победа уже почти была в руках у Али, как вдруг – надо же такому случиться – его противники воздели на копьях свитки Корана. Эту уловку, придуманную расчетливым и хитроумным Амром ибн аль-Асом, помощником Муавии, истолковали как призыв решить дело не силой оружия, а авторитетом Корана – что бы это ни значило. Сражение прекратилось. Али, человек набожный и простодушный, принял предложение Муавии провести третейский суд «по слову Аллаха» и таким образом не проливать крови мусульман.

Али выбрал представлять его на переговорах Абу Мусу аль-Ашари, чья праведность не вызывала сомнений, в отличие от верности делу Али. Муавия противопоставил ему Амра ибн аль-Аса, одного из «четырех арабских политических гениев (духат) ислама». В эту же четверку входил и сам Муавия. Два арбитра (ед. ч. хакам), каждый в сопровождении четырехсот свидетелей, провели публичное заседание в январе 659 года в Азрухе, на главном караванном пути между Дамаском и Мединой.

Классическая точка зрения состоит в том, что два судьи частным образом договорились сместить обоих предводителей, тем самым расчистив путь для «темной лошадки»; но после того как Абу Муса как старший из двух встал и публично объявил халифат своего вождя недействительным, Амр поднялся и подтвердил права своего вождя, таким образом перехитрив своего визави. Современные критики, однако, склонны полагать, что на самом деле оба арбитра низложили обоих вождей, то есть фактически это означало свержение Али, поскольку Муавия еще не был халифом. Конечно, сам факт арбитража поднял Муавию на уровень Али или, наоборот, опустил Али до уровня Муавии; но приговор судей лишил Али реального положения, а Муавию – всего лишь фиктивных притязаний, которые он даже еще не осмелился высказать публично. Фактически лишь через два года после этого суда Муавия провозгласил себя халифом; к тому времени Али был уже мертв.

Рано утром 24 января 661 года, когда Али направлялся в мечеть в Куфе, хариджит ударил его в лоб отравленным кинжалом. Хариджиты («выступившие против») – обособившиеся сторонники Али, которые взяли себе девизом «ля хукма илля лиллях» («нет решения, кроме как от Аллаха») и стали его смертельными врагами. Они образовали первую в исламе секту. Однако убийца действовал из чисто личных мотивов. Уединенное место за стенами Куфы, где был похоронен Али, держалось в тайне на протяжении всего периода Омейядов и ранних Аббасидов, пока Харун ар-Рашид (Гарун аль-Рашид) в 791 году случайно не наткнулся на него. Это нынешний машхад (святыня) Али в Эн-Наджафе, один из великих центров паломничества в исламе и величайший для шиитов.

Мертвый Али оказался могущественнее живого. Для своих шиитских сторонников он вскоре стал святым защитником, вали (другом и наместником) Аллаха. Он обладал нужными для политика чертами личности, но ему с избытком хватало всего того, что, с точки зрения арабов, составляет идеального человека. Красноречивого, мудрого на совет, храброго в бою, преданного друзьям, великодушного к врагам, легенды превратили его в образец мусульманского рыцарства (футувва). Вокруг его имени витает столько притч, речей, мудрых изречений, стихов и занимательных случаев, что он превратился во второго Соломона. Его меч Зульфикар («рассекатель позвонков»), якобы тот самый, который сначала принадлежал Мухаммеду и тот бился им в памятном сражении при Бадре, увековечен в популярном стихе: «Ни один меч не сравнится с Зульфикаром, и ни один юноша не сравнится с Али». Братства фитйан (юношей) в исламе, которое позже развивалось параллельно со средневековыми рыцарскими орденами, взяли Али за образец. Многие братства дервишей также считали его своим идеалом и покровителем. Для большинства приверженцев он на протяжении многих веков оставался непогрешим; для крайних (гулах) из них он даже стал воплощением божества.