Вопрос9 (39)

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Бес­страшны, безбоязненны святые»⁵⁹⁹. Однако в городе Раджагрихе, видя, что слон Дханапалака вот-вот накинется на Блажен­ного, пятьсот сбросивших путы святых покинули Победителя в разбежались кто куда, один тхера Ананда остался⁶⁰⁰. Что же, почтенный Нагасена, со страху святые разбежались, или погу­бить хотели Десятисильного: «Посмотрим-де, каков он на деле»⁶⁰¹ – и потому разбежались, или же узреть хотели великое, безмерное, бесподобное чудо, что явил Татхагата, и потому разбежались? Если, почтенный Нагасена, Блаженный сказал: «Бесстрашны, безбоязненны святые», то ложны слова, будто в Раджагрихе, видя, что слон Дханапалака вот-вот накинется на Блаженного, пятьсот сбросивших путы святых покинули Побе­дителя и разбежались кто куда, один тхера Ананда остался. Если же в Раджагрихе, видя, что слон Дханапалака вот-вот накинется на Блаженного, пятьсот сбросивших путы святых по­кинули Победителя и разбежались кто куда, так что один тхера Ананда остался, то тогда ложны слова: «Бесстрашны, без­боязненны святые». Вот еще вопрос обоюдоострый. Тебе он поставлен, тебе его и решать.

– Есть, государь, изречение Блаженного: «Бесстрашны, без­боязненны святые». И действительно, в городе Раджагрихе, видя, что слон Дханапалака вот-вот накинется на Блаженного, пятьсот сбросивших путы святых покинули Победителя и раз­бежались кто куда, один тхера Ананда остался. Но убежали они не со страху и не чтобы погубить Блаженного. У святых, государь, пресечена сама та вещественная причина, из-за ко­торой они могли бы бояться и страшиться, потому «бестрашны, безбоязненны святые». Боится разве, государь, земная твердь тех, кто ее копает, кромсает, или того, что она несет на себе море, вершины и горные цепи?

– Нет, почтенный.

– Отчего же, государь?

– В земной тверди, почтенный, нет самой той веществен­ной причины, из-за которой она могла бы бояться и стра­шиться.

– Вот точно так же, государь, в святых нет самой той ве­щественной причины, из-за которой они могли бы бояться и страшиться. Боится разве, государь, горная вершина, если кто-то на ней рубит, колет, падает с неё или костер на ней палит?

– Нет, почтенный.

– Отчего же, государь?

– В горной вершине, почтенный, нет самой той веществен­ной причины, из-за которой она могла бы бояться и стра­шиться.

– Вот точно так же, государь, в святых нет самой той ве­щественной причины, из-за которой они могли бы бояться и страшиться. Даже если бы все обитатели ста тысяч миров, го­сударь, сколько их ни есть, все бы вместе с мечами в руках набросились вдруг на святого, святой и то остался бы невозму­тим, ибо в нем нет места и возможности для страха. Что же до тех пятисот святых, то они тогда так подумали: «Сегодня, когда лучший из лучших мужей, Лев-Победитель, вступит в этот пре­красный город, на него на улице бросится слон Дханапалака. Служитель бога богов нипочем его не покинет. Если и мы все Блаженного не покинем, достоинства Ананды будут не замече­ны. Лучше будет нам отойти; так множество людей освободит­ся от цепей аффектов, а достоинства Ананды будут замечены». Стало быть, святые решили, что так будет лучше, и потому разбежались.

– Отлично объяснил ты вопрос, почтенный Нагасена. Да, это так. Нет у святых ни страха, ни боязни. Святые решили что так будет лучше, потому и разбежались.