Вопрос 5 (15)

Почтенный Нагасена, вы утверждаете: «Татхагата всегда получит необходимое: одежду, пропитание, приют, лекарства на случай болезни». И, однако, «в Пяти Салах, брахманской де­ревне, Татхагата никакого подаяния не получил, так и вышел из нее с чистой, пустой миской, будто не заходил»⁴⁵⁵. Если, поч­тенный Нагасена, «Татхагата всегда получит необходимое: одежду, пропитание, приют, лекарства на случай болезни», то ложны слова, что «в Пяти Салах, брахманской деревне, Татха­гата никакого подаяния не получил, так и вышел из нее с чи­стой, пустой миской, будто не заходил». Если же «в Пяти Са­лах, брахманской деревне, Татхагата никакого подаяния не получил, так и вышел из нее с чистой, пустой миской, будто не заходил», то тогда ложны слова: «Татхагата всегда получит не­обходимое: одежду, пропитание, приют, лекарства на случай болезни». Вот еще вопрос обоюдоострый, превеликий, туго за­крученный. Тебе он поставлен, тебе его и решать.

– Татхагата, государь, всегда получит необходимое: одеж­ду, пропитание, приют, лекарства на случай болезни. В Пяти Салах же, брахманской деревне, он никакого подаяния не по­лучил, так и вышел из нее с чистой, пустой миской, будто не заходил; но это случилось из-за Мары лукавого.

– Так неужели, почтенный Нагасена, истощилось тогда все благо, что накопил Блаженный за превосходящие предел исчислимого века? Неужели, едва напрягшись, лукавый Мара тут же перемог все это благо, исполненное силы и мощи? Если так, почтенный Нагасена, то эта история дважды навлекает на себя осуждение: выходит ведь, что зло сильнее добра, а что сила Мары пересилила силу Просветленного. Тогда выходит, что у дерева верхушка тяжелее корней, а дурное сильнее того, что преисполнено достоинств.

– Нет, государь, из одного этого вовсе еще не выходит, что зло сильнее добра и что сила Мары пересилила силу Просвет­ленного. Впрочем, мне следует это обосновать. Представь, госу­дарь: приносит некий человек царю подношение – меду, или медовую галушку, или еще что-то, а привратник царского двор­ца говорит ему: «К царю нельзя сейчас! А ну забирай-ка свое подношение, да и ступай поскорее откуда пришел, пока царь тебя не наказал». Устрашенный, запуганный наказанием, человек этот возьмет свое подношение, да и уйдет себе поскорее от­куда пришел. Так что же, государь, неужели царь-миродержец лишь из-за этого, оттого только, что не получил подношения, уступит в силе своему привратнику? Неужели лишится он дру­гих подношений?

– Нет, почтенный. Ведь это по зависти привратник не про­пустил к царю подношение. Подношения, да еще во сто, в тыся­чу раз большие, дойдут до царя через другие ворота.

– Так и здесь, государь: ведь это по зависти своей лукавый Мара обуял брахманов– глав семей в Пяти Салах, но тогда же многие сотни тысяч духов явились к Блаженному с амритой, дивным нектаром, желая напитать им тело Блаженного, и склонились перед ним, почтительно сложив ладони⁴⁵⁶.

– Хорошо, почтенный Нагасена. Я согласен, что Блажен­ный, из всех людей в мире достойнейший, четыре вида подая­ния всегда получит; больше того, боги и люди еще и просят Блаженного принять от них четыре вида подаяния. И, однако, замысел Мары тогда все же осуществился? Он ведь помешал поесть Блаженному? Вот здесь, почтенный, сомнение моё не рас­сеивается; здесь я продолжаю колебаться и ввергнут в нерешительность. В голове у меня не укладывается, чтобы Татхагате, святому, истинновсепросветленному, из всех богов и людей луч­шему и высшему, благого, лучшего, достойного вместилищу, не­сравненному, ни равного, ни подобного себе не имеющему, низкий, мелкий, ничтожный, грешный, подлый Мара даяние полу­чить помешал.

– Есть, государь, четыре помехи даянию: помеха даянию неопределившемуся, помеха даянию предназначенному, помеха даянию приготовленному, помеха вкушению даяния.

Помеха не­определившемуся даянию такова: что-то накоплено, но никому особо не предназначено – не видно пока, кому бы это дать; тут-то некто и мешает: что-де толку чужому добро отдавать? Это помеха неопределившемуся даянию.

Вот помеха предназначенному даянию: имеют в виду некоего определенного человека и готовят еду лично для него, а кто-то мешает. Это помеха предназначенному даянию.

Вот помеха приготовленному дая­нию: угощение уже приготовлено, но еще его не взяли, кто-то этому мешает. Это помеха приготовленному даянию.

Вот помеха вкушению даяния: угощение уже можно вкушать, но кто-то мешает этому. Это помеха вкушению даяния.

Что же до Мары лукавого, который обуял брахманов – глав семей в Пяти Салах, то он и вправду помешал Блаженному, но не вкусить даяние и не даянию приготовленному или предназначенному, но предсто­явшему, еще не ставшему, да и то тайком и отнюдь не только Блаженному: из тех, кто тогда же вышел за подаянием, еды в тот день никому не подали. И я не знаю, государь, кто в целом мире вместе с его небожителями, с богами небес Мары и Брахмы, со шраманами, с брахманами, с народом божеским и чело­веческим – кто мог бы помешать даянию, предназначенному или приготовленному для Блаженного, или вкушению им дая­ния. Если бы кто-то из зависти попытался помешать даянию, предназначенному или приготовленному для Блаженного, или вкушению им даяния, голову бы у того разорвало на сто, на тысячу частей.

Четыре свойства, государь, Татхагате ненаруши­мо присущи, вот они: даянию, предназначенному или приготов­ленному для Блаженного, никто помешать не может; свечение на сажень вокруг Блаженного никто погасить не может; всеве­дению Блаженного, драгоценному знанию никто повредить не может; и жизнь у Блаженного, государь, отнять никто не мо­жет. Таковы, государь, четыре свойства, Татхагате одному ненарушимо присущие. И у всех этих свойств, государь, одна природа, все они безущербны, неколебимы, другим не подвласт­ны, все это – неприкосновенные достоинства.

Тайком, скрытно, государь, обуял лукавый Мара брахманов – глав семей в Пяти Салах. Скажем, государь, тайком, скрытно от царя разбойники в окраинных труднодоступных областях грабят на дорогах; а если бы увидел царь разбойников? Им бы, верно, не поздоро­вилось?

– Конечно, почтенный. Их бы топором порубили на сто, на тысячу частей.

– Вот точно так же, государь, скрытно, тайком обуял лука­вый Мара брахманов – глав семей в Пяти Салах. Или иначе, государь: как, скажем, замужняя женщина тайком, скрытно сходится с чужим мужчиной, вот точно так же и лукавый Мара, государь, тайком, скрытно обуял брахманов – глав семей в Пя­ти Салах. А если бы женщина сошлась с чужим мужчиной на глазах у мужа? Ей бы, верно, не поздоровилось?

– Конечно, почтенный. Муж мог бы ее и побить, и убить, и запереть, и отдать в рабство.

– Вот точно так же, государь, тайком, скрытно обуял лу­кавый Мара брахманов – глав семей в Пяти Салах. Если бы, государь, лукавый Мара вздумал помешать даянию, предназ­наченному или приготовленному для Блаженного, или вкушению им даяния, то голову бы у него разорвало на сто, на тысячу частей.

– Да, это так, почтенный Нагасена. Воровским обычаем по­ступил лукавый Мара, скрытно обуял лукавый Мара брахма­нов – глав семей в Пяти Салах. Если бы, почтенный, лукавый Мара вздумал помешать даянию, предназначенному или приготовленному для Блаженного, или вкушению им даяния, то голо­ву бы у него разорвало на сто, на тысячу частей, его бы всего развеяло, как пригоршню мякины. Отлично, почтенный Нагасе­на. Да, это так, я с этим согласен⁴⁵⁷.