Вопрос 4 (4)

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «От таких восьми причин, восьми оснований, о монахи, может про­изойти великое землетрясение»³⁶³. Это окончательное слово, непреложное слово, недвусмысленное слово; ни по какой девя­той причине великое землетрясение произойти не может. Если бы, почтенный Нагасена, великое землетрясение могло про­изойти по какой-то девятой причине, то Блаженный упомянул бы и эту причину. Раз Блаженный ничего более не назвал, то это и значит, что ни по какой девятой причине великое земле­трясение произойти не может. Но вот находится и девятая при­чина произойти великому землетрясению: когда царь Вессантара совершал великие даяния, земная твердь сотряслась семь раз. Если, почтенный Нагасена, «от восьми причин, восьми ос­нований может произойти великое землетрясение», то ложны слова, будто, когда царь Вессантара совершал великие даяния, земная твердь сотряслась семь раз. Если, когда царь Вессанта­ра совершал великие даяния, земная твердь сотряслась семь раз, то тогда ложны слова: «От восьми причин, восьми основа­ний может произойти великое землетрясение».

Вот еще вопрос обоюдоострый, тонкий, закрученный, темный, глубокий. Тебе он поставлен. Только человек с мощным разумом, подобным твоему, и не уступающий тебе мудростью, способен разрешить его.

– Есть, государь, изречение Блаженного: «От таких восьми причин, восьми оснований, о монахи, может произойти великое землетрясение». Когда же царь Вессантара совершал великие даяния, то земная твердь сотряслась семь раз. Но это случилось однажды, не в срок³⁶⁴, помимо восьми причин, а потому среди восьми причин и не перечислено. Скажем, государь, на­считывают, как известно, три рода облаков: осенние, зимние и муссонные³⁶⁵. Если из какого-то другого облака пойдет дождь, то такое облако к признанным облакам не причисляют, оно считается облаком «не в свой срок». Вот точно так же, госу­дарь, хотя действительно, когда царь Вессантара совершал ве­ликие даяния, земная твердь сотряслась семь раз, но это слу­чилось однажды, не в срок, помимо восьми причин, а потому среди восьми причин и не перечислено.

Или, скажем, государь, в Гималайских горах берет начало пятьсот рек; но если пере­числяют реки, то из этих пятисот, государь, упоминаются лишь десять, а именно Ганга, Ямуна, Ачиравати, Сараю, Махи, Инд, Сарасвати, Ветравати, Витаста и Чандрабхага³⁶⁶. Прочие же реки при перечислении рек не упоминаются, ибо вода в этих реках бывает не постоянно. Вот точно так же, государь, хотя действительно, когда царь Вессантара совершал великие дая­ния, земная твердь сотряслась семь раз, но это случилось однажды, не в срок, помимо восьми причин, а потому среди восьми причин и не перечислено.

Или, скажем, государь, у ца­ря бывает и по сто и по двести советников, однако если пере­числяют советников, то упоминают из них только шестерых, а именно полководца, придворного жреца, судью, казначея, хра­нителя зонта и хранителя меча. Лишь эти советники упомина­ются, ибо они связаны с царским достоинством. Прочих же не упоминают, считается, что это и есть все советники.

Вот точно так же, государь, хотя действительно, когда царь Вессантара совершал великие даяния, земная твердь сотряслась семь раз, но это случилось однажды, не в срок, помимо восьми причин, а потому среди восьми причин и не перечислено. Известны ли те, государь, кто, обретя некогда заслуги перед Учением Побе­дителя, еще при жизни счастливо вкусили плоды своего деяния, чья слава вознеслась среди богов и людей?

– Да, почтенный, известны те, кто, некогда обретя заслуги перед учением Победителя, еще при жизни счастливо вкусили плоды своего деяния, чья слава вознеслась среди богов и лю­дей. Таких людей было семь.

– Кто же они, государь?

– Цветочник Суманас, брахман Экашатака, мирянкаСуприя, наемный слуга Пурна, царица Маллика, царица– мать Гопалы, рабыня Пурна³⁶⁷ – вот семеро тех, почтенный, кто еще при жизни счастливо вкусили плоды своего деяния, чья слава вознеслась среди богов и людей.

– А известны ли, кроме них, те, что некогда в земном, че­ловеческом теле вознеслись в обитель Тридцати Трех?

– Да, почтенный, известны.

– Кто же они, государь?

– Музыкант Гуттила, царь Ними, царь Садхина и царь Мандхатар. О них четырех известно, что они в земном, человече­ском теле вознеслись в обитель Тридцати Трех³⁶⁸. Ведь и о доб­рых и о злых деяниях очень долго помнится.

– Но случалось ли тебе, государь, слышать, чтобы в бы­лые ли времена или в нынешние времена, когда имярек та­кой-то совершал даяние, содрогнулась единожды, или дважды, или трижды земная твердь?

– Нет, почтенный.

– Вот и мне, государь, не случалось слышать, чтобы, когда какой-то имярек совершал даяние, земная твердь единожды, или дважды, или трижды содрогнулась, если не считать лучше­го даяния Вессантары, льва из царей. А ведь я, государь, све­дущ в сутрах, понимаю их, учен, образован, способен к учению, был прилежен, настойчив, внимал учителю. От прошлого до нынешнего Просветленного, с времен Блаженного Кашьяпы до времен Блаженного Шакьямуни прошли многие миллионы лет, однако не слышал я, чтобы, когда какой-то имярек совершал даяние, земная твердь единожды, или дважды, или трижды со­дрогнулась.

Нет, государь, обычной решимости, обычной добле­сти не поколебать земную твердь. Но если, государь, ее отяго­тило бремя совершенств, если действие, проникнутое чистотой, отяготило земную твердь бременем своих совершенств, то их она не в силах удержать – содрогнется, сотрясется, поколеблет­ся. Как у воза, государь, если перегрузить его поклажей, ступицы и ободья сломаются, оси полопаются, вот точно так же, го­сударь, если действие, проникнутое чистотой, отяготило земную твердь бременем своих совершенств, то их она не в силах удер­жать– содрогнется, сотрясется, поколеблется.

Или как грозо­вые тучи, государь, что несутся в ненастном небе, отягощенные поднявшейся ввоздух влагой; разрываемые на части порывами ветра, они громыхают, рокочут, ревут; вот точно так же, госу­дарь, когда великая, возвышенная, безмерная щедрость царя Вессантары отяготила земную твердь, то земля не смогла ее выдержать– содрогнулась, сотряслась, поколебалась. Ведь не страстью, государь, была мысль царя Вессантары движима, не враждебностью движима, не гордостью движима, не лжемудрием движима, не аффектами движима, не мечтаниями движима, не отвращением движима, но мощно была движима даянием: «О, пусть те нуждающиеся, что еще не пришли ко мне, придут ко мне; пусть те нуждающиеся, что пришли ко мне, получат то, что им желанно, пусть будут они удовлетворены». Так постоян­но, непрестанно его помыслы устремлялись к даянию.

К десяти добродетелям, государь, постоянно, непрестанно устремлялись помыслы царя Вессантары: даянию, спокойствию, терпению, сдержанности, самообузданию, самоутеснению, безгневию, невреждению, правдивости, чистоте³⁶⁹. Царь Вессантара, государь, отринул стремление к обладанию, крайне ослабил стремление к бытию³⁷⁰, он принял на себя труды из стремления к истинному деланию. Царь Вессантара, государь, отринул попечение о са­мом себе, он принял на себя труды, печась о других: «Пусть бу­дут живые в добром согласии, здравы, богаты, пусть живут долго!» Этим были мощно движимы его помыслы.

И когда царь Вессантара совершал свои даяния, он делал это не ради дости­жения процветания, не ради богатства, не ради ответного да­ра, не из тщеславия, не ради долголетия, не ради родовитости, не ради счастья, не ради силы, не ради чести, не ради сына, не ради дочери, но ради всеведущего знания, ради обретения драгоценности всеведущего знания совершил он столь безмер­ные, неизмеримые, несравненные, превосходнейшие даяния. И, обретя всеведущее знание, он изрек такие стихи:

«О своем сыне Джалии, о дочери Кришнаджине,

О Мадрии-царице, супруге моей верной,

Я не печалился, их отдавая в рабство:

Я это совершил, взыскуя просветленья»³⁷¹.

Царь Вессантара гнев побеждал безгневием, недоброе по­беждал добрым, скупость побеждал щедростью, лжеца побеж­дал истиной; все зло, государь, он побеждал добром³⁷².

Вот, на дхарму уповая, дхарму ставя превыше всего, он совершает даяние и в своем даянии являет безмерную силу решимости. Взметнулся великий круг ветров подземных³⁷³; раз за разом вихрь за вихрем подымается; гнутся деревья, теряя листву, выпрямляются, вновь склоняются; гряды туч грозовых небосвод застилают; мглу наволакивая, веют ветры свирепые; вдавились небеса; с устрашающим завыванием, с оглушитель­ным свистом внезапным ветры неистово дуют; вот взбунтовались ветры – и море разыгралось; разыгралось море – черепахи и рыбы пугаются; валы вереницей вздымаются; зыбью море по­дернулось, все сильнее клокочет; гребни волн устрашающе рас­сыпаются; изо всех берегов выходит океан в венце прибрежной пены; вспять, к истокам, текут ручьи и потоки; асуры, гаруды, якши, наги³⁷⁴дрожат, трепещут: «Как! Что! Неужели море идет на нас!»; ищут пути-дороги, страхом объятые; взволновалось, помутилось лоно вод; твердь земная с горами и долами содро­гается; скалистая вершина горы Меру качается, кренится; безумеют змеи, мангусты, кошки, шакалы, кабаны, лани, пернатые; верещат тщедушные якши, хохочут дюжие якши, а твердь зем­ная сотрясается.

Представь, государь, что в огромный котел доверху налили воды, всыпали риса и поставили его на огонь. Сначала на огне котел нагреется, от нагретого котла вода нагреется, от нагре­той воды зерно нагреется. Когда нагреется зерно, отвар заки­пит, забурлит, появятся пузыри, у стенок образуется пена. И вот так же, государь, что трудно отринуть людям, то отри­нул в даянии царь Вессантара, и самой природы его, отринув­шего то, что трудно отринуть, великие подземные ветры выдер­жать не смогли – и заметались. А как заметались великие вет­ры, то взволновались воды; как взволновались воды, сотряслась земная твердь. И тогда от великого его даяния, от безмер­ной мощи его решимости три стихии были как бы единодушны: великие ветры, воды и земля³⁷⁵. Не было миру явлено чудес в даянии, государь, подобных чудесам в великом даянии царя Вессантары. Вот, государь, много разных самоцветов известно в мире: изумруд, сапфир, «сгусток сияния», «кошачий глаз», «цветок льна», «цветок алой акации», чарующий камень, солнечный камень, лунный камень, алмаз, болеисцеляющий ка­мень, топаз, рубин, коралл³⁷⁶, но самоцвет миродержца превос­ходит их все и признан первейшим. Самоцвет миродержца, го­сударь, вокруг на йоджану светится. Вот точно так же, госу­дарь, разное даяние бывает на свете, пусть даже высшее, бес­примерное даяние, но великое даяние царя Вессантары любое превосходит и признано первейшим. И лишь когда царь Вес­сантара совершал великое даяние, земная твердь сотряслась семь раз³⁷⁷.

Необычайно это у просветленных, чудесно это у просвет­ленных, почтенный Нагасена! Обладая подобной стойкостью, подобной мыслью, подобной решимостью, подобной целью, еще бодхисаттвой Татхагата был несравненен среди людей. Ты от­крыл мне устремленность бодхисаттв, почтенный Нагасена, еще раз объяснил, какова запредельность победителей, показал мне, что Татхагата, следуя своим путем, превосходит всех богов и людей. Отлично, почтенный Нагасена! Прославлено Учение Победителя, воссияла запредельность Победителя, разрублен узел речей проповедников, расколот горшок чужих наветов, вышло наружу бывшее в глубинах, прорежена чащоба; поисти­не обрели уверенность сыны Победителя! Да, это так, о лучший из лучших наставников. Мы с этим согласны.