Глава вторая

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, тот, кто Становит­ся¹⁷⁷,– тот же или иной?»

– Ине тот и не иной,– молвил тхе­ра.

– Приведи пример.

– Как ты полагаешь, государь: ты, быв­ший маленьким, слабым, несмышленым младенцем,– это тот же ты, теперешний, взрослый?

– Нет, почтенный. Маленький, слабый, несмышленый младенец – это было одно, а тепереш­ний, взрослый я – это другое.

– Но если так, государь, то тогда и матери не будет, и отца не будет, и учителя не будет, и умелого не будет, и нравственного не будет, и мудрого не бу­дет. Стало быть, государь, мать зародышевой капельки – од­на, мать листочка – другая, мать мешочка – иная, мать комоч­ка – иная¹⁷⁸, мать ребенка – иная, мать взрослого – иная? Тог­да учился один, а выучился другой? Злодейство чинит один, а ступни и кисти усекают другому?

– Нет, почтенный. А ты бы что сам сказал на это?

– Это все же я был, государь, ма­леньким, слабым, несмышленым младенцем, и это я же тепе­решний, взрослый, притом все это связано воедино благодаря телу¹⁷⁹,– молвил тхера.

– Приведи пример.

– Представь, го­сударь, что некто зажег светильник. Будет ли светильник гореть всю ночь?

– Да, почтенный, будет гореть всю ночь.

– И что же, государь, пламя его во время вечерней стражи и пламя его во время полночной стражи одно и то же?

– Нет, почтен­ный.

– Пламя его во время полночной стражи и пламя его во время утренней стражи одно и то же¹⁸⁰?

– Нет, почтенный.

– И что же, государь, светильник был во время вечерней стражи один, а во время полночной стражи иной, во время утренней стражи иной?

– Нет, почтенный, но именно благодаря ему свет горел всю ночь.

– Вот так же, государь, и последователь­ность дхарм связуется: иным существо становится, иным пре­ходит¹⁸¹, как бы безначально, бесконечно связуется, а потому и не тог и не иной не получается в сцеплении очередного созна­ния¹⁸².

– Приведи еще пример.

– Например, государь, свеженадоенное молоко спустя некоторое время превращается в про­стоквашу, из простокваши получается сливочное масло, из сли­вочного масла – топленое¹⁸³. Если кто-нибудь будет утверждать, что и молоко, и простокваша, и сливочное масло, и топленое масло – одно и то же, то будут ли его слова истинны, госу­дарь?

– Нет, почтенный, но одно возникло благодаря другому.

– Вот так же, государь, и последовательность дхарм связуется: иным становится, иным преходит, как бы безначально, бесконечно связуется, а потому и не тот и не иной полу­чается в сцеплении очередного сознания.

– Прекрасно, почтен­ный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, известно ли тому, кто не воплотится, что он не воплотится?»

– Да, государь. Тому, кто не воплотится, известно, что он не воплотится.

– Как это ему известно?

– Чтобы произошло воплощение, должны быть причина, основание¹⁸⁴. Раз эта причина, это основание перестали действовать, то он знает, что не воплотится.

– Приведи при­мер.

– Например, государь, хозяин-пахарь вспахал, засеял, снял урожай и наполнил амбар, а потом не стал больше ни па­хать, ни сеять, а весь тот хлеб, что собрал, или потребил сам, или отдал – распорядился с ним так, как ему нужно. Знает ли этот хозяин-пахарь, что амбар его полным не останется?

– Да, почтенный, знает.

– Откуда он это знает?

– Чтобы ам­бар был полон, должны быть причина, основание. Раз эта при­чина, это основание перестали действовать, то он знает, что амбар его полным не останется.

– Вот так же, государь, что­бы произошло воплощение, должны быть причина, основание. Раз эта причина, это основание перестали действовать, то он и знает, что не воплотится.

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, у кого возникло зна­ние, у того возникла и мудрость, не так ли?

– Да, государь. У кого возникло знание, у того возникла и мудрость.

– Зна­чит, почтенный, знание и мудрость – это одно и то же?

– Да, государь, знание и мудрость – это одно и то же¹⁸⁵.

– А тот, у кого это возникло – будь это знанием или мудростью,– может ли в чем-либо заблуждаться?

– В чем-то может, государь, в чем-то не может.

– В чем может заблуждаться, почтенный, в чем не может?

– Относительно неизвестных ему ранее навы­ков¹⁸⁶, незнакомой прежде местности, не встречавшегося прежде имени или знака он может заблуждаться, государь.

– А в чем не может заблуждаться?

– В том, государь, что произведено этой мудростью, то есть в том, что все это бренно, тяжко, без самости,– в этом он не может заблуждаться.

– Куда же де­вается его заблуждение, почтенный?

– Едва возникло знание, как заблуждение тотчас же исчезает, государь.

– Приведи пример.

– Представь, государь, что некто установил в темном доме светильник. Тогда потемки исчезнут, появится свет. Вот так же, государь, едва возникло знание, как заблуждение тот­час же исчезает.

– Ну а куда, почтенный, мудрость девает­ся?

– Сделав свое дело, мудрость тотчас же исчезает, государь. Но то, что эта мудрость сделала, то есть постижение то­го, что все это бренно, тяжко, без самости,– это не исчеза­ет.

– Почтенный Нагасена, по твоим словам, сделав свое де­ло, мудрость тотчас же исчезает, но то, что эта мудрость сде­лала, то есть постижение того, что все это бренно, тяжко, без самости,– это не исчезает. Приведи пример этому.

– Пред­ставь, государь, что некто хочет ночью отправить пись­мо. Он посылает за писцом, зажигает светильник, писец с его слов записывает письмо. А когда письмо уже написа­но, он тушит светильник. Письмо же не пропадет оттого, что светильник потушен? Вот так же, государь, сделав свое дело, мудрость тотчас же исчезает, но то, что эта мудрость сделала, то есть постижение того, что все это бренно, тяжко, без самости,– это не исчезает.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, в восточных областях жители на случай пожара держат при каждом доме по пять кувшинов с водой. Если в доме начался пожар, они тушат его водою из этих пяти кувшинов. Скажи, государь, разве после этого нужно им будет опять брать кувшины и повторять все сначала?

– Нет, поч­тенный. Им этих кувшинов хватило, ни к чему им больше кув­шины.

– Здесь, государь, кувшинам следует уподобить пять орудий: веру-орудие, усилие-орудие, памятование-орудие, сосре­доточение-орудие, мудрость-орудие; жителям уподобить подви­зающегося, пожару уподобить аффекты. Как пожар гасится водою из пяти кувшинов, так аффекты гасятся пятью орудиями. Однажды погашенные, аффекты более не возникают.

Вот так, государь, сделав свое дело, мудрость тотчас же исчезает, но то, что эта мудрость сделала, то есть постижение того, что все это бренно, тяжко, без самости,– это не исчезает.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, врач¹⁸⁷пришел к больному с пятью целебными кореньями, истолок пять этих це­лебных кореньев и дал больному выпить отвар. Этим болезне­творные начала будут изгнаны.

Скажи, государь, разве нужно будет врачу брать целебные корни и повторять все сначала?

– Нет, почтенный. Ему хватило этих кореньев, ни к чему ему больше коренья.

– Здесь, государь, пяти целебным кореньям следует уподобить пять орудий: веру-орудие, усилие-орудие, памятование-орудие, сосредоточение-орудие, мудрость-орудие; вра­чу уподобить подвизающегося; болезни уподобить аффекты; бо­лящему – человека-из-толпы.

Как пять целебных кореньев из­гоняют болезнетворные начала, так и пять орудий изгоняют аф­фекты; однажды изгнанные, аффекты более не возникают.

Вот так же, государь, сделав свое дело, мудрость тотчас же исче­зает, но то, что эта мудрость сделала, то есть постижение того, что все это бренно, тяжко, без самости,– это не исчезает.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, опытный в схватках воин вышел с пятью дротиками на схватку с вражес­ким отрядом, стремясь к победе. В ходе схватки он метнул эти пять дротиков, и они поразили врагов. Скажи, государь, разве нужно будет этому опытному в схватках воину брать дро­тики и повторять все сначала?

– Нет, почтенный. Ему хвати­ло этих дротиков, ни к чему ему больше дротики.

– Здесь, государь, пяти дротикам следует уподобить пять орудий: веру-орудие, усилие-орудие, памятование-орудие, сосредоточение-орудие, мудрость-орудие; опытному в схватках воину – подви­зающегося, вражескому отряду – аффекты. Как пять дротиков поражают врагов, так пятью орудиями поражаются аффекты. Однажды пораженные, аффекты более не возникают. Вот так же, государь, сделав свое дело, мудрость тотчас же исчезает, но то, что эта мудрость сделала, то есть постижение того, что все это бренно, тяжко, без самости,– это не исчезает.

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, тот, кто больше не воплотится, испытывает ли какую-либо боль?»

– Одну испыты­вает, другой не испытывает,– молвил тхера.

– Какую испыты­вает боль, почтенный, а какой не испытывает?

– Он испыты­вает телесную боль, государь, и не испытывает душевной бо­ли¹⁸⁸.

– Почему, почтенный, он испытывает телесную боль и не испытывает душевной боли?

– Чтобы возникла телесная боль, государь, должна быть причина, основание. Раз эта при­чина, это основание не перестало действовать, то он и испыты­вает телесную боль. Чтобы возникла душевная боль, должна быть причина, основание. Раз эта причина, это основание пе­рестало действовать, то он не испытывает душевной боли. Ведь есть, государь, изречение Блаженного: «Одну лишь боль он испытывает: телесную, но не душевную»¹⁸⁹.

– Почтенный Нагасена, если такой человек испытывает боль, то почему он не уходит в покой?¹⁹⁰

– Святые, государь, не влекутся и не от­вращаются; не рвут святые незрелый плод; разумные дожида­ются, пока он созреет¹⁹¹. Ведь есть, государь, изречение Шарипутры, полководца Учения:

«К смерти не пристращаюсь, к жизни не пристращаюсь,

Я дожидаюсь срока, как приказанья – слуга.

К смерти не пристращаюсь, к жизни не пристращаюсь,

Я дожидаюсь срока в трезвом уме и в памяти»¹⁹².

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, каково приятное ощу­щение: благое оно, неблагое или безразличное?»

– Бывает бла­гим, государь, бывает неблагим, бывает безразличным.

– Если, почтенный, благое не есть неприятное, если неприятное не есть благое, то благого неприятного не получается вооб­ще.

– Как ты полагаешь, государь: если в одну руку человеку положить накаленный железный шарик, а в другую руку положить холодный комок снега, то будут ли они оба жечь ему ру­ки?

– Да, почтенный, оба будут жечь.

– Разве они оба го­рячие, государь?

– Нет, почтенный.

– Или разве они оба холодные, государь?

– Нет, почтенный.

– Признай опровер­жение: допустим, что жжет нечто горячее, но они не оба горячие, стало быть, так не получается; допустим, что жжет неч­то холодное, но они не оба холодные, стало быть, так не получается. Почему же они жгут оба, государь? Ведь они ни горя­чие оба, ни холодные; один из них горячий, другой – холодный, а стало быть, так, чтобы жгли оба, у тебя не получается.

– Нет, с таким спорщиком, как ты, не мне тягаться. Пожалуйста, подскажи мне, как на самом деле.

Тогда тхера растолковал царю Милинде, используя абхидхарму: «Есть, государь, шесть мирских довольств, шесть беспохотных довольств, шесть мир­ских недовольств, шесть беспохотных недовольств, шесть мир­ских безразличий, шесть беспохотных безразличий, итого шесть раз по шести. Прошлое ощущение тридцати шести разновидно­стей, будущее ощущение тридцати шести разновидностей, тепе­решнее ощущение тридцати шести разновидностей. Итого, если все это собрать, сгрести воедино, получается сто восемь разновидностей ощущения¹⁹³.

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, кто вновь воплощает­ся?

– Образно-знаковое¹⁹⁴воплощается, государь,– молвил тхера.

– Как, то самое образно-знаковое воплощается?

– Нет, государь, воплощается не то самое образно-знаковое. Тем образно-знаковым существо совершает деяние, праведное или греховное, а через это деяние воплощается иное образно-знако­вое.

– Если, почтенный Нагасена, воплощается не то самое образно-знаковое, то существо, вероятно, освобождается or греховных деяний?

– Не будь нового воплощения, оно бы освобождалось от греховных деяний. Но раз воплощается, го­сударь, то не освобождается от греховных деяний,– молвил тхера.

– Приведи пример.

– Например, государь, один чело­век стащил у другого манго. Владелец манго схватил его и привел к князю: «Сиятельный! Этот человек стащил у меня манго! » А тот так скажет: «Не брал я, сиятельный, его манго. Те манго, что он посадил,– это одно, а те манго, что я взял,– это другое. Меня не за что наказывать».

Так как, государь, заслуживает этот человек наказания?

– Да, почтенный, за­служивает.

– Почему же?

– Что бы он ни говорил, но то первое манго ненаблюдаемо, а за позднейшее манго этот чело­век заслуживает наказания.

– Вот так же, государь, этим об­разно-знаковым существо совершает деяние, праведное или греховное, а через это деяние воплощается иное образно-знаковое. Поэтому оно не освобождается от греховных деяний.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, один человек стащил у другого рис или сахарный тростник¹⁹⁵. Или, иначе, государь: например, кто-то развел в зимнее время ко­стер, чтобы согреться, и ушел, не загасив его, а от этого кост­ра сгорело чужое поле. Хозяин поля схватил этого человека и привел к князю: «Сиятельный! Из-за этого человека у меня сгорело поле». А тот так скажет: «Не жег я его поля, сиятель­ный. Костер, что я не загасил,– это одно, а огонь, в котором: сгорело его поле,– это другое. Меня не за что наказывать».

Так как, государь, заслуживает этот человек наказания?

– Да, почтенный, заслуживает.

– Почему?

– Что бы он ни говорил, но тот первый костер ненаблюдаем, а за позднейший пожар этот человек заслуживает наказания.

– Вот так же, государь, этим образно-знаковым существо совершает деяние, праведное или греховное, а через это деяние воплощается иное образно-знаковое. Поэтому оно не освобождается от греховных деяний.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, кто-то залез со светильником на сеновал¹⁹⁶поесть. От светильника загорелось сено, от сена загорелся дом, от дома загорелась и сгорела деревня. Селяне схватили этого человека и говорят: «Ты что нам деревню спалил? »

А тот так скажет: «Я вам дерев­ню не палил. Огонь светильника, при свете которого я поел,– это одно, а огонь, который спалил деревню,– это другое». Представь, что они пререкаются так и пришли к тебе. В чью пользу ты бы решил дело, государь?

– В пользу селян, поч­тенный.

– Почему?

– Что бы он ни говорил, но ведь этот огонь получился именно из того.

– Вот так же, государь, то образно-знаковое, что кончается со смертью,– это одно, то образно-знаковое, что вновь воплощается,– это другое, но вто­рое получилось именно из первого, поэтому существо не освобождается от греховных деяний.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, некто посватался к маленькой девочке, уплатил вено и ушел. Прошло время, и она выросла во взрос­лую, зрелую девушку. Пришел другой мужчина, заплатил вено и играет свадьбу. Тут является тот первый и говорит: «Ты что ж это, приятель, от меня жену уводишь?» А тот так скажет: «Не увожу я от тебя жену. Была маленькая нежная девочка, к которой ты посватался, за которую заплатил вено,– это было одно. А эта взрослая, зрелая девушка, к которой я посватался, за которую я заплатил вено,– это уже другое».

Представь, что они пререкаются так и пришли к тебе. В чью пользу ты бы решил дело, государь?

– В пользу первого, почтенный.

– По­чему?

– Что бы тот ни говорил, но ведь во взрослую девуш­ку она выросла именно из этой маленькой девочки.

– Вот так же, государь, то образно-знаковое, что кончается со смертью,– это одно, то образно-знаковое, что вновь воплощает­ся,– это другое, но второе получилось именно из первого, по­этому существо отнюдь не освобождается от греховных дея­ний.

– Приведи еще пример.

– Например, государь, некто ку­пил у пастуха кринку молока и у него же молоко оставил, ска­зав, что заберет-де завтра. Назавтра молоко уже скисло. При­ходит покупатель и говорит: «Давай мне мою кринку молока». Пастух показывает ему, что уже вышла простокваша¹⁹⁷. А тот так скажет: «Я у тебя простоквашу не покупал. Давай сюда кринку с молоком».

– Ты, видно, не знаешь, что твое молоко уже скисло,– говорит ему пастух.

Представь, что они прере­каются так и пришли к тебе. В чью пользу ты бы решил дело, государь?

– В пользу пастуха, почтенный.

– Почему?

– Что бы тот ни говорил, но ведь второе получилось именно из первого.

– Вот так же, государь, то образно-знаковое, что кончается со смертью,– это одно, то образно-знаковое, что вновь воплощается,– это другое, но второе получилось именно из первого, поэтому существо отнюдь не освобождается от греховных деяний.

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, а ты еще воплотишь­ся?»

– Оставь, государь, сколько можно спрашивать. Разве я не сказал уже: если буду привязан, то воплощусь, если не бу­ду привязан, то не воплощусь.

– Приведи пример.

– Напри­мер, государь, некто попросил у царя должность¹⁹⁸, расположил царя к себе и получил от него должность. На этой должности он зажил в холе и неге, ублажая все свои пять чувств, а лю­дям стал описывать дело так, что царь, мол, ничем его не на­градил. Скажи, государь, подобает ли так поступать?

– Нет, почтенный.

– Вот так же, государь, сколько можно спрашивать? Разве я не сказал уже: если буду привязан, то вопло­щусь; если не буду привязан, то не воплощусь.

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, ты упомянул образно-знаковое. Что здесь знаковое, а что образное?»

– То, что там грубое, то образное, государь, а тонкое – ум и связанные с ним дхармы – это знаковое.

– Почтенный Нагасена, почему знаковое или образное не воплощается порознь?

– Эти дхар­мы взаимозависимы, государь, раздельно они не возникают.

– Приведи пример.

– Например, государь, если в курице не будет зародыша¹⁹⁹, то не будет и яйца. Оба – и зародыш и яйцо – взаимозависимы, порознь не возникают. Вот так же, го­сударь, если не будет знакового, то не будет и образного; оба они – образное и знаковое – взаимозависимы, раздельно не возникают. Так и составляется это долгое время.

– Прекрас­но, почтенный Нагасена.

Царь молвил: «Почтенный Нагасена, ты упомянул «долгое время». Что же такое долгое время?»

– Прошлое время, на­стоящее время, будущее время, государь.

– А есть ли время, почтенный?

– В одних случаях есть время, в других случаях нет времени²⁰⁰.

– В каких случаях есть время, почтенный, и в каких случаях нет?

– Если слагаемые уже в прошлом, госу­дарь, прошли, пресеклись, разложились,– то этого времени нет, государь; если дхармы-последствия и дхармы, имеющие дхармы-последствия, создают новое воплощение в ином месте, то в таком случае время есть. Если, умерев, существа рождают­ся в ином месте, то в таком случае время есть; если, умерев, существа не рождаются в ином месте, то в таком случае вре­мени нет. Если же существа упокоеваются, то в таком случае времени нет из-за того, что они упокоились²⁰¹.

– Прекрасно, почтенный Нагасена.

Вторая глава закончена.