Вопрос 4 (14)

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного:

«Ни в поднебесье, ни в морских пучинах,

Ни в пещере среди отрогов горных –

Нигде во всей вселенной не укрыться

Живому от аркана Смерти»⁴⁴².

И, однако, Блаженный преподал заговоры: сутру «Драгоцен­ность», заговор из раздела «Груда», заговор павлина, заговор «Верх знамени», заговор «Атанатия», заговор Пальцелома⁴⁴³. Если, почтенный Нагасена, ни тем, кто воспарил в небеса, ни тем, кто погрузился в морскую пучину, ни тем, кто укрылся во дворце, келье, пещере, расселине, ущелье, гроте, норе, берлоге или где-то в горах, и то не скрыться от аркана Смерти, то ложно считать, что заговор может помочь. Если же можно благода­ря заговору ускользнуть из аркана Смерти, то тогда ложно это утверждение: «Ни в поднебесье...» и дальше. Вот еще воп­рос обоюдоострый, узла завязаннее. Тебе он поставлен, тебе его и решать.

– Есть, государь, изречение Блаженного:

«Ни в поднебесье, ни в морских пучинах,

Ни в пещере среди отрогов горных –

Нигде во всей вселенной не укрыться

Живому от аркана Смерти».

И преподал Блаженный заговоры, но это – для тех, кто еще во цвете лет, кто еще не прожил свой век и у кого нет препят­ствий, порожденных деянием. Ведь тем, государь, кто прожил свой век, ни лечение, ни снадобья не помогут. Скажем, госу­дарь, если дерево уже мертво, погибло, засохло, если соки в нем истощились, время ему расти прошло и жизнь покинула его, то под него хоть тысячу кувшинов воды лей – все равно оно уже не оживет, не покроется вновь свежими, зелеными побега­ми.

Вот точно так же, государь, бесполезны лекарства и заго­воры для тех, кто прожил свой век: ни лекарства, ни снадобья им не помогут. Всей земли целебные травы, государь, не подей­ствуют на того, кто прожил свой век. Но тем, кто еще во цвете лет, государь, кто свой век еще не прожил и у кого нет препятствий, порожденных деянием,– тем заговор помогает и тех оберегает. Ради них и преподал Блаженный заговоры. Скажем, государь, когда созревают хлеба и стебли у них усыхают, то па­харь отводит с поля воду, а полным соков молодым хлебам избыток воды, напротив, идет на пользу. Вот точно так же, госу­дарь, тех, кто уже прожил свой век, лекарства и заговоры не излечат и не спасут. Заговоры и лекарства предназначены для людей во цвете лет, еще не проживших свой век. Им лекарства и заговоры приносят пользу.

Если проживший свой век умирает, а не проживший свой век остается в живых, почтенный Нагасена, то бесполезны, вы­ходит, лекарства и заговоры.

А ты видел когда-либо, государь, чтобы болезнь лекарст­вами излечивалась?

– Да, почтенный, сотни раз видел.

– А раз так, государь, то ложно, как ты, утверждать, буд­то заговоры и лекарства бесполезны.

– Но можно заметить, почтенный Нагасена, что врачи в лечении применяют лекарства, отвары, мази. Благодаря их при­менению болезнь и излечивается.

– А у применяющих заговоры, государь, упражняется го­лос, сохнет язык, расправляется грудь, глотка хрипнет⁴⁴⁴. Бла­годаря применению заговоров, государь, их отпускают все не­дуги, оставляют все напасти. Ты когда-либо видел, государь, как укушенный змеёю человек обезвреживал яд мантрой? Или как ему отсасывали кровь сверху и снизу ранки, чтобы уничто­жить действие яда?⁴⁴⁵

– Да, почтенный, такое и сейчас в жизни встречается.

– А раз так, государь, то ложно, как ты, утверждать, буд­то заговоры и лекарства бесполезны. Если, государь, человек произнес заговор, то и змея его, даже укусить желая, не уку­сит, отверзтую было пасть закроет; и разбойники дубину на него подымут, да не опустят, а откинут ее в сторону и друзь­ям уподобятся; и взбешенный слон, встретив его, успокоится; и полыхающая стена лесного пожара дойдет до него и потухнет; и смертельный яд превратится в его утробе в лекарство, а не то усвоится, подобно пище; и посягающие на его жизнь убийцы уподобятся его рабам; и, ступив ногою в силок, он не попадет­ся⁴⁴⁶. Ты слыхал когда-либо, государь, о том павлине, что семь­сот лет кряду произносил по утрам заговор, и охотникам так и не удалось заловить его в силки; но стоило ему однажды не произнести заговора, как он в тот же день угодил в силок⁴⁴⁷?

– Да, слыхал, почтенный, этот рассказ всем богам и лю­дям известен.

– А раз так, государь, то ложно утверждать, как ты, буд­то заговоры и лекарства бесполезны. Ты слыхал когда-либо, государь, о том данаве, что стерег свою жену? Он сажал ее в короб, заглатывал его и держал у себя в животе, а один видьядхара⁴⁴⁸залез к данаве в пасть и позабавился там с его женою. Узнав об этом, данава отрыгнул короб и открыл крышку. А видьядхара из открытого короба беспрепятственно ускольз­нул⁴⁴⁹.

– Да, почтенный, я слыхал об этом. Этот рассказ тоже и богам, и всему свету известен.

– И ведь ускользнул этот видьядхара из ловушки благода­ря заговору, не так ли?

– Да, почтенный.

– Стало быть, государь, заговор таки действен. Ты слыхал когда-либо, государь, о другом видьядхаре, что соблазнил главную жену бенаресского царя в его собственном дворце, а когда попался, произнес мантру и тотчас сделался невиди­мым⁴⁵⁰?

– Да, почтенный, слыхал.

– Ведь и этот видьядхара ускользнул из ловушки благода­ря заговору, не так ли?

– Да, почтенный.

– Стало быть, государь, заговор таки действен.

– Почтенный Нагасена, всех ли оберегает заговор?

– Иных оберегает, государь, иных не оберегает.

– Значит, почтенный Нагасена, заговор – не для всех?

– А скажи, государь, всем ли пища жизнь поддерживает?

– Кому поддерживает, почтенный, кому не поддерживает.

– Отчего же?

– Оттого, почтенный, что иные объедаются этой самой пи­щей и потом умирают от холеры.

– Значит, государь, не всем пища поддерживает жизнь?

– По двум причинам пища может лишить человека жизни, почтенный Нагасена: от объедения или от слабости пищеваре­ния. Пища дарует здоровье, но при злоупотреблении может лишить человека жизни.

– Вот точно так же, государь, иных заговор оберегает, иных не оберегает. Если заговор не оберегает человека, то это бывает по трем причинам: от препятствия-деяния, или от препятствия-аффекта, или от неверия⁴⁵¹. Заговор оберегает живые существа, но теряет свою оберегающую способность вследствие содеянно­го самим существом. Сравни, государь: мать сына, еще во чреве вынашивая, лелеет; окруженная уходом и заботой, рожает и потом, когда он родится, держит его в чистоте, подмывает его, утирает ему нос, умащает его лучшими, отборнейшими благово­ниями⁴⁵²; а есликто-то чужой обругает его или ударит, то она, взволнованная, тащит обидчика к мужу⁴⁵³. Но если сын совер­шит проступок перед нею, провинится, то она может и побить и нашлепать его – и руками, и ногами, и палкой, и колотуш­кой – чем придется. Скажи, государь, уместно разве, чтобы мать за это хватали, да тащили, да приводили к мужу?

– Нет, почтенный.

– Отчего же?

– Сын сам виноват, почтенный.

– Вот точно так же, государь, существа сами виноваты в том, что оберегающий их заговор делается бессильным.

– Отлично, почтенный Нагасена! Поистине разрешен воп­рос, прорежена чащоба, осветились потемки, распутаны тенета лжемудрия, о лучший из лучших наставников⁴⁵⁴!