36. Понятие «состояние языка» как социолингвистическая категория в аспекте «внешней» и «внутренней» лингвистики

Ф. де Соссюр впервые противопоставил синхронию диахронии и ввел понятие «состояние языка». В течение всего XIX в. внимание языковедов преимущественно обращалось на описание и анализ языковых фактов, а изучение специфики основной функции языка - быть средством общения в обществе - оставалось на периферии лингвистических исследований.

Внешняя лингвистика (внешние явления): история языка, история расы или цивилизации; обычаи нации, отражающиеся на ее языке; связь между языком и политической историей; связь между языком и церковью, языком и школой; влияние на язык салонов, двора, академий; география распространения языков, их раздробление на диалекты. Внешние факторы важны, но и без них можно познать внутренний организм языка.

Внутренняя лингвистика: Язык — система, которая подчиняется лишь своему собственному порядку. «Единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя».

Ф. де Сос. считал термины эволюционная лингвистика и статическая лингвистика (наука о состояниях языка) более точными.

«Но, чтобы резче отметить это противопоставление и это скрещение двух порядков явлений, относящихся к одному объекту, мы предпочитаем говорить о синхронической лингвистике и лингвистике диахронической. Синхронично все, что относится к статическому аспекту нашей науки; диахронично все, что касается эволюции. Существительные же синхрония и диахрония будут соответственно обозначать состояние языка и фазу эволюции». (Соссюр)

Можно сказать, что с тех пор, как существует современная лингвистика, она с головой ушла в диахронию. Сравнительная грамматика индоевропейских языков использует добытые ею данные для гипотетической реконструкции предшествовавшего языкового типа; для нее сравнение не более как средство воссоздания прошлого. Тот же метод применяется и при частном изучении подгрупп (романских языков, германских и т. д.); «состояния» привходят в это изучение лишь отрывочно и весьма несовершенным образом. Такова наука, основанная Боппом; поэтому-то понимание ею языка половинчато и шатко.

С другой стороны, как поступали те, кто изучал язык до основания лингвистической науки, т. е. «грамматики», вдохновлявшиеся традиционными методами? Любопытно отметить, что их точка зрения по занимающему нас вопросу абсолютно безупречна. Их работы ясно нам показывают, что в их намерении было описывать состояния; их программа строго синхронична. Напримёр, так называемая грамматика Пор-Рояля пытается описать состояние французского языка при Людовике XIV и определить составляющие его элементы. Ей для этого не требуется средневековый язык; она строго следует горизонтальной оси (см. выше) и никогда от нее не отклоняется. Такой метод верен, что не значит, впрочем, что он применен безукоризненно. Традиционная грамматика игнорирует целые отделы лингвистики, как например отдел о словообразовании; она нормативна и считает нужным не констатировать факты, а издавать правила; она неспособна к широким обобщениям; часто она не умеет даже отличить написанного слова от произносимого и т. п.

Классическую грамматику упрекали в том, что она не научна, между тем ее база менее подвержена критике и ее предмет лучше определен, чем у той лингвистики, которую основал Бопп. Эта последняя, покоясь на зыбком основании, не знает даже в точности, к какой цели она стремится. Не умея распознавать разницу между наличным состоянием и последовательностью во времени, она пытается работать одновременно в обеих этих областях. Лингвистика слишком большое место уделяла истории; теперь ей предстоит вернуться к статической точке зрения традиционной грамматики, но уже с новым духом и с новыми приемами, т. е. обновленной историческим методом, который с своей стороны поможет лучше осознать состояния языка. Прежняя грамматика видела лишь синхронический факт; лингвистика открыла нам новый порядок феноменов, но этого недостаточно: надо дать почувствовать противоположность обоих рядов явлений, чтобы извлечь из этого все вытекающие последствия.