1870-1871 Гг., оказался наделенным куда более острым историческим соз-

нанием, чем любой из его современников в Швейцарии, Бельгии или Анг-

лии.

Однако история способна оказывать влияние на человеческое вообра-

жение и сквозь века, возбуждая память об ушедшем прошлом. История воз-

действует на восприимчивые души своими памятниками и мемориалами, наз-

ваниями улиц и площадей, архитектурой, изменениями в моде, политичес-

кими событиями, традиционными праздниками, церемониями и парадами, ли-

тургиями.

Консерватизм церковных учреждений, призванный облечь в стройные

формы высшие религии, несомненно, сделал их наиболее мощными излучате-

лями впечатлений, хранилищами духа исторических событий и исторических

характеров. Основная проблема, с которой сталкивались все сотериологи-

ческие религии [1], - это проблема просвещения масс. И эта проблема

успешно решалась через преподавание истории и передачу нравственного

618

закона в наглядной форме. Даже в мечети, где возможности использования

изобразительных искусств в целях просвещения были ограничены верностью

пророка Мухаммеда второй заповеди Моисея, архитектурные линии искусно

воздействовали на религиозное чувство верующих. В христианской церкви

- пока она не превратилась в молельню одной из западнохристианских

сект, где вторая заповедь соблюдается с мусульманской строгостью,-

пророки, апостолы и мученики помещались вокруг изображения Господа во

всеоружии своих традиционных атрибутов: с крестом, мечом, колесом или

книгой и пером в руке.

Нетрудно заметить, что в те дни, когда живые цивилизации сохраня-

лись под эгидой живой высшей религии в своей традиционной форме, посе-

щение церкви (мечети, синагоги, индуистского или буддийского храма)

автоматически приобщало верующего к истории. Образование было столь же

эффективным, сколь и неформальным, охватывая самые широкие слои насе-

ления, не имевшего возможности посещать школу. Христос и его апостолы,

святые и мученики, патриархи и пророки, библейская перспектива истории

от сотворения через грехопадение и искупление до Страшного Суда - все

это воспринималось как истинная реальность, более важная для христиан-

ских душ, чем местные светские курсы истории.

Ссылаясь чистосердечно на свой личный опыт, признаюсь, что, чем

дольше живу я, тем глубже ощущаю, как счастлив я тем, что родился в ту

пору западной цивилизации, когда было нормой водить детей в церковь

каждое воскресенье, что я получил классическое образование, изучая ла-

тынь и греческий в школе и университете. Во дни моего детства латынь и

греческий не были еще вытеснены из системы образования западными мест-

ными языками и литературами, средневековой и современной западной ис-

торией и естествознанием.

Автоматический стимул социального окружения, в котором рождается и

растет человек, и есть самый ранний и наиболее мощный источник вдохно-

вения потенциальных историков. Однако этого оказывается недостаточно

по двум причинам.

Во-первых, даже в цивилизациях третьего поколения, выросших из ку-

колок-церквей, неформальное обучение истории при посредстве церковного

института никогда не пронизывало общества до его глубин, поскольку по-

давляющее большинство населения любого общества - это крестьяне. Так,к

1952 г. крестьянство составляет три четверти всего ныне живущего чело-

вечества. А крестьянству, как известно, история всегда представляется

ничего не значащей сказкой, несмотря на всю ее поучительность и осно-

вательность. Крестьянство, захваченное вихрем истории, втянутое в ци-

вилизацию, чтобы материально обеспечить привилегированное меньшинство,

и по сей день остается самым несчастным братом тех примитивных об-

ществ, которые цивилизации еще просто не успели поглотить. В крестьян-

ском сознании

619

правительство всегда было таким же неизбежным и безжалостным би-

чом, как, например, война, чума или голод.

Единственный отрывок Истории, к которому крестьянство могло бы

почувствовать какой-то интерес, - это доисторическая эпоха, когда

дочеловек стал человеком - явление по своей исторической значимос-

ти более выдающееся, чем возникновение цивилизаций. Однако это ис-

торическое событие, извлеченное на свет Божий западными археолога-

ми, антропологами и психологами не так уж давно, угасло в памяти

народной еще много веков назад, и практически примитивная подпочва

ныне живущих цивилизаций все еще остается абсолютно лишенной вся-

кого исторического сознания. По сути дела, для трех четвертей на-

селения нашей планеты и сейчас, то есть в 1952 г., История не су-

ществует. И это случилось не потому, что большинство демонстрирует

меньшую восприимчивость к просвещению, но потому, что большинство

до сих пор живет не по законам Истории, а в ритмах Природы.

Однако даже для меньшинства, социальное окружение которого на-

целено на изучение Истории, эта предрасположенность к радиации ис-

торического социального окружения сама по себе не является доста-

точной, чтобы побудить ребенка стать историком. Пассивная воспри-

имчивость, без которой он никогда бы не встал на истинный путь,

также недостаточна, чтобы достичь намеченной гавани,- для этого

необходимо вдохновение и желание поднять собственные паруса.

Любопытство. Ум потенциального историка подобен самолету с ре-

активным двигателем. После получения первого импульса к изучению

Истории, когда он узнает о ее существовании через воздействие ис-

торически настроенного социального окружения, ум вырабатывает свой

собственный следующий импульс, превращая восприимчивость в любо-

пытство. Этот переход от пассивной к активной фазе заставляет уче-

ника Истории взять инициативу в свои руки и далее следовать на

свой риск и страх, пролагая курс в неведомые небесные сферы.

Без творческого пробуждения и любопытства даже самые извест-

ные, впечатляющие и величественные памятники Истории не произведут

на воображение должного воздействия, ибо глаза, обращенные к ним,

будут слепы (Исайя 42, 20; Иер. 5, 21, Иез. 12, 12; Матф. 13, 14;

Марк 4, 12; Лука 13, 10; Иоанн 12, 40; Деян. 28, 26; Рим. 11, 8).

Эта истина была подтверждена западным философом-путешественником

Вольнеем, посетившим исламский мир в 1783-1785 гг. А в 1798 г. це-

лая группа ученых воспользовалась приглашением Наполеона сопровож-

дать экспедиционные силы в Африке. В отличие от этих бесстрашных

людей науки ни сам Наполеон, ни его армия не были влекомы в Египет

зовом Истории. Движущими силами захватчиков был варварский непокой

и честолюбие. Однако Наполеон сознавал, что прикоснулся к струне,

звук которой способен тронуть даже невежественное сердце самого

620

грубого солдата. Поэтому перед решающей битвой он счел нужным обра-

титься к армии со следующими словами: "Солдаты, сорок веков взирают на

вас",- имея в виду пирамиды, открывшиеся взору во время их марша на

Каир. Можно быть уверенным, что Мурат-бей, командующий вооруженными

силами мамлюков, и не подумал подбодрить своих нелюбознательных това-

рищей аналогичным напоминанием.

Французские ученые, посетившие Египет вместе с войсками Наполеона,

обнаружили новое измерение Истории, которое должно было удовлетворить

западное любопытство. Научный интерес той эпохи сосредоточился прежде

всего на классических языках и литературе эллинской цивилизации. 1798

г. принес неожиданную победу. Были обнаружены истоки своего собствен-

ного культурного наследства. После вторичного освоения под новым углом

зрения латинской и греческой классики западные ученые стали осваивать

арабскую и персидскую классику исламского общества, китайскую классику

дальневосточного общества, санскритскую классику индуистского общест-

ва, и, не удовлетворившись изучением древнееврейских оригиналов Биб-

лии, которую христианская церковь разделяла с иудейской диаспорой, за-

падные ученые к тому времени освоили также древнеиранский язык писаний

парсийского зороастризма. Таким образом, будучи обладателями всех бо-

гатств прошлого, которые сохранялись в культурном наследии живых циви-

лизаций, западные ученые принялись откапывать скрытые богатства, тыся-

челетиями находившиеся под землей, преданные полному забвению.

Это было мощным интеллектуальным прорывом, ибо давным-давно нару-

шилась непрерывная цепь традиции, и не было того, кто мог бы посвятить

новообращенного в ее тайны. Без сторонней помощи ученые должны были

расшифровывать забытые письмена и открывать структуру, словарь и зна-

чение мертвых языков, мертвых в прямом смысле этого слова в отличие от

латыни и санскрита, которые называются мертвыми, ибо вышли из речевого

употребления, но тем не менее продолжают использоваться в литургии и

классической литературе. Постижение древнеегипетской цивилизации за-

падными учеными, начавшееся в 1798 г., было, таким образом, значитель-

но более существейным достижением в развитии современного западного

исторического интереса, чем итальянский ренессанс латинской и гречес-

кой литературы ХIV-ХV вв. Сегодня известно не менее одиннадцати умер-

ших цивилизаций - древнеегипетская, вавилонская, шумерская, минойская,

хеттская, а также индская культура и культура Шан в Старом Свете, и

майянская, юкатанская, мексиканская и андская цивилизации в Новом Све-

те. В течение жизни моего поколения было сделано четыре замечательных

открытия: индская культура, культура Шан, хеттская и минойская цивили-

зации. И следует признать, что это заметно продвинуло наши знания и

понимание истории.

621

Разумеется, это не вершина и не граница достижений западных

интеллектуальных первопроходцев. Их успех не мог не заразить любо-

пытством те незападные народы, которые еще полтора века назад, во

дни Вольнея и Наполеона, жили и работали под сенью памятников

Прошлого, не обращая на них никакого внимания. В 1952 г. японские,

китайские, египетские и турецкие филологи, историки и археологи

трудились рука об руку с западными энтузиастами на полях, уже "го-

товых к жатве" (Иоанн 4, 35; Матф. 9, 37-38; Лука 10, 2). Порази-

тельные успехи и достижения ученых не только не замыкали их в сво-

ей среде, но и, возбуждая интерес к науке, все более расширяли

круг любителей-непрофессионалов.

Популярность археологии в наши дни стала столь широкой, что да-

же газетчики не проходят мимо ее открытий, давая читателям подроб-

ную информацию с мест раскопок. Открытие 4 ноября 1922 года гробни-

цы Тутанхамона (1362-1352 до н.э.) произвело в Англии почти такой

же фурор, как рождение белой медведицей медвежонка в зоологическом

саду в 1950 г. В наши дни, когда занятия греческим отодвинуты офи-

циальной школой на задний план, Англия остается единственной стра-

ной, где наблюдается рост числа желающих изучать греческий и латынь

среди детей, а всеобщий интерес к классической истории и литературе

стимулируется все возрастающим числом переводов, качество которых

также неуклонно растет.

В сознании автора героическим примером ответа непобедимого лю-

бопытства на вызов терзающих душу обстоятельств всегда был Генрих

Шлиман (1822-1890). Началось это с того памятного дня в Уинчестере,

когда автор мальчиком слушал лекцию своего учителя М.Дж.Рендалла,

который, рассказывая об "Илиаде", останавливался и на выдающихся

событиях этой романтической жизни. Родившись за год до смерти Шли-

мана, автор этих строк не мог, таким образом, быть знакомым с этим

героем Истории, но зато он имел счастье лично знать двух его млад-

ших современников.

Г.У.Бэйли (р. 1899), всемирно известный филолог, в 1952 г. про-

фессор санскрита в Кембридже, детство свое провел на ферме в Запад-

ной Австралии. Трудно себе представить менее подходящее окружение

для будущего ученого специалиста в области восточных языков. Суро-

вость целинных, недавно освоенных земель не располагала к сказкам и

легендам. И как небесный дар воспринял мальчик книги. На западноав-

стралийской ферме появились семитомная энциклопедия и четыре учеб-

ника по французскому, латыни, немецкому, греческому, итальянскому и

испанскому. Позднее мальчик увлекся арабским и персидским языками,

однако персидский взял верх и перешел затем в интерес к санскриту.

Это была первая искра, разжегшая любопытство Бэйли. В 1943 г.

скромный ученый рассказывал мне, как семья добродушно

622

и в то же время с некоторым удивлением посматривала на него, когда в

полдень после полевых работ он зубрил на сеновале восточную граммати-

ку. Достигнув университетского возраста, молодой ученый осознал, что

он у определенного предела и дальше изучать восточные языки самостоя-

тельно, опираясь только на книги, вряд ли возможно. Каков же был его

следующий шаг? В то время в Университете Западной Австралии восточные

языки не преподавались. Оставалось ехать в Западную Европу или Север-

ную Америку. Бэйли решил усовершенствовать латынь и греческий, для че-

го поступил в местный университет, где получил стипендию, а вскоре и

возможность поехать в Оксфорд для углубленного изучения восточных язы-

ков.

Однако даже в Кембридже не оказалось кафедры, которая могла бы

оказать помощь в изучении хотанского языка [2],- языка, родственного

персидскому и санскриту. Этот язык был открыт западными учеными, пока

Бэйли на сеновале в Западной Австралии изучал Авесту. Но именно этот

язык стал тем полем деятельности, на котором позже Бэйли продемонстри-

ровал свои блестящие возможности исследователя и ученого.

Опыт Бэйли в некоторой степени перекликается с опытом другого

современного исследователя, специалиста по современной истории Дальне-

го Востока Ф.С.Джоунса. Будучи аспирантом, Джоунс случайно обнаружил в

университетской библиотеке собрание книг по истории Дальнего Востока,

подаренных некогда университету Ф.В.Диккенсом, англичанином, служившим

в 1866-1870 гг. военным врачом в Китае и Японии, а впоследствии препо-

дававшим в университете японистику. Пыль, покрывавшая книги, сказала

молодому ученому, что он был первым, проявившим к ним интерес; и эта

покинутая всеми стопка книг оказала решающее воздействие на интеллек-

туальные искания молодого человека. Не отказываясь от своей постоянной

академической работы, Джоунс с тех пор систематически занимается Даль-

ним Востоком. Это стало предметом его личного интереса. Воспользовав-

шись помощью фонда Рокфеллера, он поехал в Китай и провел там около

двух лет - с осени 1935 до лета 1937 г., изучая китайский язык в кол-

ледже китайских исследований в Пекине и даже путешествуя по стране,

несмотря на то, что в Китае в то время были большие беспорядки. В кон-

це 1937 г. он поступил на дальневосточное отделение Королевского инс-

титута международных отношений в Лондоне, откуда вернулся в свою аль-

ма-матер в Бристоле. Я работал с ним в течение четырнадцати лет и не

разу не замечал, чтобы у него хоть на время пропал интерес к любимому

предмету.

Должен сказать, что и моя душа была в свое время опалена тем же

огнем. Я никогда не забуду памятное зимнее утро начала 1898 г., когда

в лондонской квартире моих родителей появилось на книжной полке четыре

тома в одинаковых переплетах. Это была серия Фишера Унвина "История

наций". Я имел вполне благоприятное

623

окружение, для того чтобы сознание мое проснулось на рубеже девяти-де-

сяти лет и призвало меня стать историком. Моя мать была историком. Я

хорошо помню, как она писала в 1898 г. "Невыдуманные рассказы из шот-

ландской истории", и помню восторг, охвативший меня, когда я взял в

руки книгу с яркими картинками. Мать написала эту книгу, чтобы опла-

тить долг няне, которая присматривала за мной, когда мне было четыре

или пять лет. И хотя мне было жаль расставаться с няней, я был вознаг-

ражден тем, что больше времени стал проводить с матерью. Каждый вечер,

когда мама укладывала меня спать, она рассказывала мне историю Англии

до битвы при Ватерлоо. Я был очень восприимчив к родной истории, но то

памятное утро произвело решающее воздействие на мое дальнейшее интел-

лектуальное становление. Ибо открытие сияния древнеегипетского и вави-

лонского светил вывели меня из состояния Инь и привели в динамику Ян,

пробудив неугасающее любопытство. И это продолжается более пятидесяти

четырех лет.

Шхуна вышла в открытый океан (в детстве я как-то убежал на берег

моря, но няня догнала меня и вернула домой; теперь уже не было няни,

чтобы возвратить меня из предпринятого интеллектуального путешествия в

Океан Истории). В школе любопытство мое было подогрето знакомством с

опытом Геродота, отправившегося в ахеменидскую империю, и я стал изу-

чать разновидности христианства в Грузии и Абиссинии. Университет отк-

рыл мне новый мир Дальнего Востока и Великой евразийской степи. Когда

я сдал последние экзамены. мое любопытство увлекло меня в театр кра-

сочной эллинской истории - я стал сотрудником Британской археологичес-

кой школы в Риме и Афинах. Там я сделал открытие тогда еще живого от-

томанского мира. Это дало мне место в турецкой секции иностранного от-

дела британской делегации на Парижской мирной конференции 1919 г. Меж-

ду первой и второй мировыми войнами мое любопытство подтолкнуло меня к

интенсивным занятиям международными отношениями. Это расширило мой

кругозор. Но чтобы добавить еще одно измерение к своей интеллектуаль-

ной вселенной, я вместе с К.Г. Юнгом совершил погружение в бездну Под-

сознательного. После второй мировой войны то же неуемное любопытство

завлекло меня в область экономики. Я стал исследовать производственные

циклы, надеясь, что это позволит мне лучше понять зависимость между

Законом и Свободой в Истории. А 15 сентября 1952 г., перевалив на вто-

рую половину шестьдесят четвертого года жизни, я ощутил, как подступа-

ющее Время еще настойчивее толкает меня в путь на поиски новых миров.

В этом возрасте меня вдохновил пример историка, банкира и госу-

дарственного деятеля Георга Грота (1794-1871), который за два года до

завершения последнего заключительного тома своей двенадцатитомной ис-

тории Греции увлекся новой работой.

В результате этого увлечения появилось три тома о Платоне. Не

624

успел выйти последний из них, как автор принялся за Аристотеля. Однако

он не смог новым изданием ответить на вызов Времени - Смерть прекрати-

ла гонку.

Всем сердцем преданный примеру Георга Грота, я старался не отс-

тать и от лорда Брайса (1838-1922), который, не успев закончить одну

книгу, уже планировал следующую. Свой последний подвиг - исследование

"Современные демократии" - он совершил, когда ему было уже за восемь-

десят. Он намеревался еще написать о Юстиниане I и его супруге Феодо-

ре, когда смерть прервала его замыслы.

Вдохновленный примерами Брайса и Грота, я, перешагнув в декабре