1,17). Однако мы должны поверить, что божественная природа как

таковая никогда не открывалась человеческому взору, его слабому

духу. "Свет истинный, который просвещает всякого человека, прихо-

дящего в мир" (Иоанн 1, 9), воспринимается каждой тварью земной в

соответствии с теми способностями, которыми наделил ее Творец.

Чтобы помочь человеку узреть божественный свет, существует Рели-

гия, но и она не в состоянии достигнуть этой цели, если в ней не

находит правильного отражения многообразие человеческой природы.

Если каждая из высших религий не отвечает глубинным нуждам чело-

веческого опыта, действительно трудно понять, почему каждая из

них сумела исторически объединить столь большие массы человечест-

ва. "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свы-

ше,от Отца светов" (Иаков 1,17); и если бы последователи живых

526

высших религий признали общее происхождение всех этих божественных да-

ров,они могли бы обрести животворящее освобождение, отказаться от

борьбы между собой,от попыток вмешиваться в дела друг друга, с тем

чтобы двигаться вместе к единой цели.

Общая судьба и предназначение человечества, если оно действительно

исходило от Бога, сводится к тому, что люди должны пройти средь мира,

взаимно помогая друг другу (Марк, 16, 15). В момент примирения через

просвещенную добрую волю "волк будет жить с ягненком, и барс будет ле-

жать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев,и вол будут вместе,

и малое дитя будет водить их" (Ис. 11, 6).

Тогда высшие религии перестали бы играть роль камня преткновения,

но стали бы закономерным дополнением к тому многообразию, которое су-

ществует в природе человеческой психологии. Это совершенно необходимо,

если справедлива догадка христианства, что Бог есть Любовь. Ведь лю-

бовь стремится каждого привести к Богу (Иоанн 12,32), а Он стремится,

приблизив все человеческие души к Себе, тем самым приблизить их в ве-

ликой тайне. И будут тогда объединены в едином порыве все человеческие

усилия,и будет избран тот духовный путь,который приведет человечество

к заветной цели. "Дары различны, но Дух один и тот же; и служения раз-

личны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот

же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на

пользу" (1 Кор. 12, 4-7).

Роль цивилизаций. Если бы движение религиозной колесницы было неп-

рерывным и однонаправленным, то циклическое и возрождающееся движение

взлетов и падений цивилизаций не только не вступало бы с ним в конф-

ликт, но и оказалось подчиненным ему. Служа этой цели, цивилизации со-

вершали революции на земле, чтобы повторять повороты "горестного коле-

са" смерти-рождения-смерти.

В этой перспективе цивилизации первого и второго поколений оправ-

дывали свое существование, однако цивилизации третьего поколения ока-

зались бледными подобиями их. Если историческая функция того вида об-

ществ, которые именуются цивилизациями, заключалась в том, чтобы, дос-

тигнув собственной зрелости, родить высшие религии, то западная пост-

христианская светская цивилизация в лучшем случае представляет собой

ненужное повторение дохристианской эллинской цивилизации, а в худшем -

это печальный уход с пути духовного прогресса. Очевидным историческим

оправданием ее существования могла бы стать возможность ее служения в

будущем христианству и трем другим высшим религиям в качестве объеди-

няющего начала, с тем чтобы способствовать сближению их высших ценнос-

тей и веры, предохраняя тем самым самое себя от новой вспышки идоло-

поклонства в наиболее порочной форме поклонения человека самому себе.

Между тем в секуляризованном западном мире ХХ в. симптомы

527

мы духовного отставания очевидны. Возрождение поклонения Левиафану

стало религией, и каждый житель Запада внес в этот процесс свою

лепту. Современный западный ренессанс племенной религии эллинисти-

ческого мира представляет собой чистое идолопоклонство.

В соответствии с гипотезой, согласно которой высшие религии

рождаются и умирают, чтобы служить взлетам и падениям цивилизаций,

мы должны ожидать, что цивилизации третьего поколения, подобно

своим предшественницам, будут использовать существующие высшие ре-

лигии в качестве куколки для создания новой цивилизации.

Кандидаты для выполнения этой работы фактически находятся в

форме рудиментов вторичных высших религий, созданных внутренним

пролетариатом живых незападных цивилизаций, втянутых не так давно

в процесс всемирной экспансии западной цивилизации. Однако нет

достаточных оснований полагать, что история повторит эту старую

роль. Если справедливо утверждение, что Религия - истинная цель

Человека и что цивилизации управляют духовным прогрессом челове-

чества, цивилизация,безусловно, может вновь пережить надлом, но

совсем необязательно, что неизбежным следствием этого станет заме-

щение одной высшей религии другой. Контраргументом против подобно-

го суждения является предположение, что, если бы западная цивили-

зация надломилась, включив в себя все прочие цивилизации, высшие

религии не только не исчезли бы, но, напротив, обрели бы новую

жизнь и стимул к развитию как результат нового опыта секулярной

катастрофы. Духовное прозрение, обретенное через страдание, могло

бы привести их к признанию друг друга и созданию внутреннего

единства при сохранении многообразия. Что касается остатков вто-

ричных высших религий, существующих на экуменическом ландшафте на-

шего века, то они были бы отброшены назад в русло общей религиоз-

ной жизни, где они могли бы свершить свой творческий вклад в поток

этой единой духовной реки, если бы не устремились в сторону, в

пустыню и не затерялись там в песках. Однако нет оснований ожи-

дать, что вторичные высшие религии заменят существующие живые ре-

лигии - христианство, ислам, буддизм и индуизм, - поскольку именно

эти четыре религии сами вытеснили язычество примитивного челове-

чества.

Деятели церкви, одни - предавшие заветы церкви, другие - свя-

то следовавшие им, далеко отступили от канонических идеалов писа-

ния. Христианская церковь, например, открыла себя для обвинений в

том, что она присвоила священство и фарисейство иудеев, политеизм

и идолопоклонство греков, ростовщичество римлян. Можно, пожалуй,

сказать, что в результате получилось нечто прямо противоположное

тому первоначальному облику церкви, которая рассматривала Бога как

"дух истины" (Иоанн 4, 24), где социальный раскол между классами и

государствами уравновешивался единением сердец в царстве Любви

("где нет ни

528

Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба,

свободного, но все и во всем Христос" (Кол. 3,11). Махаяна и индуизм,

как это представляется автору настоящих строк, уязвимы для критики в

не меньшей степени. А об исламе можно с большим сожалением сказать,

что уже сам его Основатель предал собственные идеалы, став правителем

агрессивного государства.

Каким же образом душа, стремящаяся к Богу, может отделить сущ-

ность Религии от ее конкретно-исторических проявлений? Несомненно,

вердикт вынесет Время, ибо сроки пребывания человеческого рода на зем-

ле (если техническое овладение физической природой не столь катастро-

фично, чтобы привести человека к самоуничтожению) невообразимо долги,

и грядущие эпохи наверняка очистят живительные струи от всего наносно-

го, как очищаются воды Нила на пути от озера Тана [3] до Средиземного

моря. Время покажет. Но в жизни Духа ничто не происходит автоматически

и безлично, и, если бы столь желанное очищение действительно в конце

концов свершилось, оно стало бы достижением индивидуальных душ. В лю-

бой момент ее земного скитальчества душе может быть брошен вызов со

стороны Бога, "потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и

не многие находят их" (Матф. 7, 14).

ЦИВИЛИЗАЦИЯ КАК РЕГРЕСС

Мы попытались посмотреть на Историю, отказавшись от общепринятой

нынче на Западе привычки анализировать исторический процесс на матери-

але истории цивилизаций. Мы обратились к истории церквей, и эта перео-

риентация привела к мысли о том, что цивилизации второго поколения со

всеми их надломами и последующими распадами, создавшие предпосылки для

возникновения живых высших религий,- это не поражения, но победы - в

той мере, в какой они помогли родиться вселенским церквам. По этой

аналогии цивилизации третьего поколения представляют собой регрессив-

ное явление относительно высших религий, поднявшихся из руин цивилиза-

ций предыдущего поколения; ибо мирское падение мертвых цивилизаций

должно судить по высотам их духовных достижений, а мирское падение ны-

не живых цивилизаций должно судить с точки зрения тех условий, которые

они сумели создать для жизни Души. А с этой точки зрения их вряд ли

можно будет оценить достаточно высоко.

Если для проверки справедливости данного тезиса мы сравним совре-

менную западную цивилизацию со средневековым западным христианским ми-

ром, то нам, несомненно, бросится в глаза существенное изменение зна-

чений употребляемых слов и стоящих за ними действий. Обратив внимание

на такие изменения в особом случае перехода от средневековой западнох-

ристианской

529

экономики к секулярной западной цивилизации, проследим затем, насколь-

ко это возможно, судьбу тех же самых слов и действий, чтобы иметь

представление о степенях перехода от языческого эллинизма к христианс-

тву и от последнего - к современности.

В секуляризованном западном мире слово "клирик", первоначально оп-

ределявшее лицо, принадлежащее к особой группе верующих, целиком пос-

вятивших себя церковной службе, превратилось в "клерк". В современной

Англии клерк - это мелкий государственный служащий, а в Америке - про-

давец магазина.

Христианская Евхаристия (Communio Sаnсtorum) - акт, в котором

единство между всеми членами общины достигается через посредство кол-

лективного и индивидуального общения с Христом, предполагает и симво-

лизирует равенство прав. Однако в Чехии ХIV в. борьба за справедли-

вость и равенство коснулась и этой стороны. Начался раздор между миром

и клиром, причем страсти разгорелись именно из-за причастия, которое

миряне хотели сделать исключительно своим достоянием, отобрав его у

клириков, утверждавших, что чаша является символом их привилегий в от-

ношениях с Богом [1]. В Голландии и Англии в начале Нового времени за-

падной истории и в западном мире в целом после Французской революции

борьба за справедливость, которая уже давно вышла к тому времени за

пределы церковной ограды, развернулась теперь на политической арене,

где буржуазия активно отстаивала свое право на политическую власть. В

ХХ столетии промышленный рабочий класс западного общества, приобретший

теперь в буквальном смысле мировое значение, требовал равенства в

распределении экономических богатств, львиная доля которых в результа-

те революций ХVIII и ХIХ вв. принадлежала среднему классу. В ХХ столе-

тии классовая война, первоначально преследующая экономические цели и

направленная против буржуазии, получила название борьбы за "комму-

низм", иными словами, это была борьба за "коммуну", объединяющую общи-

ну, справедливо распределяющую земные блага. Так Евхаристия обернулась

коммунизмом.

Перемена ценностей, сопряженная с переменой смысла слов, была

следствием извращения клира, равно как и мира, в условиях средневеко-

вого западного христианства. Тщетные домогательства власти привели к

тому, что богослужение превратилось в эзотерическое заклинание на ли-

тургическом языке, который давно уже перестал быть родным живым языком

существующих общин.

Колокольный звон, который христианин привык воспринимать как зов

церкви, собирающий общину для молитвы, в Северной Америке стал ассоци-

ироваться в ХХ в. просто с началом трудового дня. Ударами колокола

предупреждали людей о приближающемся локомотиве, предохраняя от опас-

ности их жизни, но никак не души. На звон колокольчика торопилась в

отеле прислуга.

530

Греческое слово pnevmatikos ("пневматический"), которое ис-

пользовалось христианством для обозначения духовного, в настоящее

время используется для обозначения физических явлений, связанных с

давлением воздуха.

Пришедшее из латыни "обращение" (conversio) [2] также было пе-

ренесено из религиозной сферы в сферу практического употребления.

Это древнее слово долго еще "отдавало колокольным звоном" в совре-

менных западных умах, но в последнее время оно уже ничего общего не

имеет с обращением душ, причем для промышленника оно означает одно,

для финансиста - другое, а для полицейского - третье.

В ранних частях настоящего исследования мы вкратце коснулись

братоубийственной войны,которая велась бескомпромиссно и безжалост-

но, разрушая средневековую западную социальную систему. Победа эта

в конце концов была пирровой, ибо побежденным оказался победитель,

а поверженный в схватке доказал, что он обладает головой Гидры.

Деспотизм североитальянских городов-государств, которые являли

собой копии недоразвитого экуменического цезаропапизма Фридриха,в

свою очередь воспроизводился в национальном масштабе всего итализи-

рованного западного мира.

Внимательное изучение фундаментальных политических и экономи-

ческих институтов современного западного общества показывает, что

все они выросли из папской организации средневековой христианской

экономики, подобно тому как алтари и колоннады опирались на древние

камни афинского Акрополя. Все это убедительнейшим образом свиде-

тельствует, что западная цивилизация имеет христианское происхожде-

ние и вполне заслуживает название христианской.

Если в определенном смысле секулярная цивилизация современного

западного мира представляет собой эманацию духа империи Фридриха II

Гогенштауфена, то что же являлось источником той демонической силы,

благодаря которой неудачливый строитель империи, потерпевший пора-

жение при жизни, одержал столь выдающуюся посмертную победу? Загад-

ка будет разгадана, если мы вспомним о причине, побудившей импера-

тора Фридриха II увлечься архиамбициозными династическими целями, в

чем он намного превзошел Фридриха I. Целью династии Гогенштауфенов

было возрождение духа Римской империи в западном христианстве, по-

добно тому как она была возрождена в православном христианстве ге-

нием Льва Исаврийца.

Чудовищное рождение современной западной секулярной цивилиза-

ции из утробы средневекового западного христианского мира стало

возможным благодаря ошибкам и грехам средневековой западной церкви,

практически воплотившись через ренессанс эллинского института "аб-

солютного" государства, в котором религия стала одним из ведомств

политики. В западном христианстве ренессанс эллинистического поли-

тического абсолютизма

531

был достигнут не без посторонней помощи. Собственно западная попытка

Карла Великого возродить Римскую империю потерпела неудачу, тогда как

смелая попытка Фридриха II Гогенштауфена повторить инициативу Карла

Великого явилась посмертной победой.

Когда цивилизация третьего поколения пробивает себе путь сквозь

толщу церковной системы,является ли ренессанс родственной цивилизации

второго поколения именно тем обязательным и неизбежным средством, с

помощью которого осуществляется это несчастное предприятие?

Для целей нашего настоящего исследования достаточно сказать, что

цивилизация третьего поколения, в чьей истории успешно возрождается

предшественница второго поколения, достигнув расцвета, без колебаний

сбрасывает все те церковные помехи, которые вместе с церковью были

рождены ее предшественницей.

Возрождение мертвой цивилизации порождает "регресс" живой высшей

религии, и, чем дальше заходит этот процесс, тем интенсивнее происхо-

дит скольжение назад. Однако можно предположить, что даже если это ин-

версивное изменение представляет собой "закон" истории, то в нем проще

увидеть катастрофу, чем позитивный процесс. Наше суждение действитель-

но может показаться парадоксальным для дальневосточного конфуцианца

или для западного рационалистически настроенного инженера, которые в

глубине души верят, что "человек делает сам себя" и что в осознанном

поведении человека по отношению ко всему человечеству возвышение и па-

дение высших религий представляют собой досадную интерлюдию.

ВЫЗОВ ВОИНСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЛЕ

Причины регресса. В предыдущей главе мы наблюдали, как секулярная

цивилизация, которая вырывается из церковной системы,в дальнейшем про-

бивает себе путь с помощью элементов предыдущей цивилизации,которую

она вновь вызывает к жизни. Мы уже наблюдали на примерах, как новая

цивилизация пользуется своими возможностями; теперь нам остается пос-

мотреть, откуда эти возможности берутся. Очевидно, это "начало зол",

как сказал бы Фукидид, следует искать не в изобилии ресурсов поднимаю-

щейся цивилизации, а в каком-то слабом месте или неверном шаге церкви,

за счет которой совершается подъем.

Главный ошибочный момент в деятельности церкви содержится уже в

тех целях, которые она ставит перед собой. Церковь воинственна, ибо

она хочет завоевать Этот Мир. Однако церковь должна сделать это не

уничтожением жизни на Земле, но с помощью ее преображения. Все доступ-

ные ей средства церковь использует для секулярных и духовных дел,а

также для того,чтобы организоваться на Земле в качестве института,

поскольку это единственный метод организации мирских человеческих от-

ношений

532

в любом масштабе за пределами узкой сферы прямого личного общения.

Прочный институциональный покров, которым церковь находит необходимым

закрыть свою эфемерную наготу, чтобы произвести божественную работу в

непокорном окружении, несовместим с духовной природой церкви и напоми-

нает роговой панцирь, под которым находится живое тело. Поэтому не

удивляет катастрофа, которая охватила земное пристанище Союза Святых,

неспособного выполнить на Этой Земле свой духовный труд,справиться с

секулярными проблемами в попытках разрешить их институциональными

средствами.

Наиболее ярким примером может служить трагедия папы Григория VII

Гильдебранда. Гильдебранд был сбит с пути очевидным смешением причин и

следствий. Он не был бы истинным и верным слугой Господа, если бы не

посвятил себя, используя всю свою власть, борьбе с падением нравов и

коррупцией, захлестнувшими западнохристианские церковные круги. Но он

не мог бы реформировать священство без предварительной реорганизации

церкви, а реорганизовать церковь он не смог бы, не отстаивая приорите-

та ее власти,и,конечно же,он не смог бы выполнить этой работы, не по-

пытавшись проложить соответствующей демаркационной линии между цер-

ковью и государством. Гильдебранд предпринял ряд шагов, причем каждый

последующий шаг казался необходимым и логически вытекающим из предыду-

щего. От стремления к духовному воскрешению христианских душ он посте-

пенно сместился к раздуванию конфликта со Священной Римской импери-

ей,которая увлекла церковь прямо на арену военной борьбы. Результат

был в равной мере катастрофичным для обоих главных институтов средне-

векового западного христианства - и для папства, и для империи,- не

говоря уже о самом христианстве.

Эта трагедия весьма знаменательна, хотя она и не имеет в истории

явных параллелей. Тем не менее она может служить примером духовной

деградации церкви, которая оказалась втянутой в решение секулярных

вопросов, не по доброй воле попав в центр мирских событий.

Существует, однако,еще одна широкая дорога,которая также ведет к

неизбежному духовному параличу. Дорога эта более известна, внешне бо-

лее привлекательна, но и более коварна. Церковь рискует впасть в ду-

ховный регресс,как только она поддается соблазну установить божествен-

ную волю на Земле, ибо воля Господа частью выражена и в праведных со-

циальных целях секуляризованных обществ. Правда, мирские идеалы могут

быть случайно достигнуты и в религиозном обществе,причем значительно

более успешно,чем они могли бы быть достигнуты в мирском обществе, ко-

торое формулирует свои цели прямо и следует только им, не отвлекаясь

на что-либо иное. Успех в этом случае является следствием одного из

законов жизни,действие которого уже неоднократно демонстрировалось на-

ми на конкретном историческом

533

материале. Однако нелишне будет еще раз напомнить, что закон этот сво-

дится к принципу,согласно которому наилучший путь достижения цели -

это стремление не к самой этой цели, а к чему-то - более возвышенному,

находящемуся за ее пределами. История церкви дает два классических

примера действия этого закона. Это подвижничество св. Бенедикта и папы

Григория Великого.

Эти святые вели монашеский образ жизни. Кроме того, Григорий пос-

тавил перед собой еще одну духовную цель, столь же возвышенную, как и

первая. Он стремился дать свет "сидящим во тьме", обращая язычников в

лоно христианской церкви. Однако, не преследуя никаких мирских целей,

эти два подвижника смогли, тем не менее, свершить такие экономические

преобразования, которые оказались совершенно недоступными тогдашним

государственным деятелям. Так, папа Григорий спас от голодной смерти

городской пролетариат Рима, тогда как константинопольское правительст-

во угасающей Римской империи было совершенно бессильно и не могло вы-

полнить свой долг перед разоренным городом.

История учит нас,что материальные блага, добытые святыми, которые

вовсе и не замечали их, не ценили и не стремились к ним, отнюдь не то

же самое, что мирские блага для обычных священников, которые только к

ним и стремятся, забывая при этом долг веры и духовного подвижничест-

ва.

Причина регресса высших религий и суетного повторения секулярных

цивилизаций кроется,как мы выяснили,вовсе не в необходимости самосох-

ранения или какой-либо внешней силе, но в "первородном грехе", который

есть не что иное, как внутренняя земная человеческая природа.

Предчувствие духовного возрождения. Если регресс высших рели-

гий - следствие первородного греха,можно ли заключить, что, поскольку

первородный грех воспроизводится в Этом Мире с каждым появившимся на

свет младенцем, значит, регресс неизбежен? И если он действительно не-

избежен, означает ли это, что вызов воинственности на Земле столь без-

надежно силен, что ни одной церкви не суждено успешно противостоять

ему? А это заключение не приводит ли в свою очередь к мысли, что цер-

ковь не играет сколько-нибудь значительной исторической роли, если не

считать роли куколки в бесконечном и бесполезном круговороте секуляр-

ных цивилизаций? Прежде чем согласиться с утверждением, что божествен-

ный свет обречен погибнуть в мраке непонимания, следует внимательно

присмотреться к череде духовных озарений, которые время от времени яв-

ляются в мир эпифаниями высших религий. Возможно, главы былой духовной

жизни дадут основания для надежды на духовное возрождение и спасение

от регресса, которому подвержена Воинствующая Церковь.

Исторический путь отмечен вехами духовных взлетов и падений, и

особое место на этом пути занимают имена Авраама. Моисея,

534

Пророков и Христа. Ими отмечены те точки человеческой истории, где

взгляд историка обнаруживает надломы цивилизаций. Эмпирические наблю-

дения приводят нас к выводу, что высшие точки религиозного опыта сов-

падают с низшими точками истории секулярного общества. Это также можно

считать одним из "законов" земной жизни человека. Если вывод наш спра-

ведлив, то следует ожидать, что история дает свидетельства и обратного

действия закона, то есть что высшие точки секулярной истории совпадают

с низшими точками истории религиозной, а, значит, религиозный взлет,

сопровождающий мирской упадок, является не просто духовным достижени-

ем, но и духовным возрождением.

Выше мы уже видели, что суровые естественные условия могут быть

факторами, способствующими мирскому развитию. По аналогии можно пред-

положить, что духовно тяжкие условия также могут способствовать успе-

хам в области религиозных исканий. Духовно неблагоприятное окружение

можно определить словами Платона как "город свиней", в котором искания

души подменяются заботой о материальном благополучии.Однако не все по-

теряно в подобной ситуации. Наиболее чувствительные, ищущие души начи-

нают протестовать, сопротивляясь благам Этого Мира. Даже на относи-

тельно низком уровне варварской добродетели может проявиться сила духа

героя,как это случилось с Одиссеем. На уровне же высших религий пора-

жение священника - сигнал для пророка.

Мы уже упоминали классический случай ранних христианских мучени-

ков, которые жертвовали всем, чтобы сохранить в чистоте и безупречнос-

ти свои нравственные позиции. Их духовная непримиримость вызывала не-

годование язычников, которые верили, что на дворе не быстротечное

бабье лето, а июнь; однако они смутно сознавали, что фантастическое,с

их точки зрения, поведение христианских мучеников озаряется неведомым

им самим внутренним светом. Этот же внутренний свет побуждал св. Фран-

циска Ассизского с тревогой и отвращением бунтовать против пустоты

роскошной жизни отчего дома. Отец св. Франциска был прототипом преус-

певающего бизнесмена, завоевавшего позже западный мир.

Стремительный рост материального прогресса, который был начат

умбрийскими суконщиками в ХII в. и продолжался беспрепятственно вплоть

до ХХ столетия, предстал вдруг перед мрачной перспективой, провидчески

описанной некогда св. Григорием [3]. "Сегодня смерть и горе повсюду,

опустошение кругом и слезы. Однако голос плоти ослепляет дух. Мы бежим

за мирскими благами, а сам мир ускользает от нас; мы хватаемся за не-

го, а он разрушается на наших глазах,и,поскольку мы не силах остано-

вить это разрушение, мы тонем вместе с ним. Когда-то мир привлекал нас

своей красотой, сейчас же он полон таких противоречий, что сам направ-

ляет нас прямо в руки Господа".

Св. Григорий остро сознавал, что душа, отчужденная от Бога

535

мирским процветанием, может примириться с Богом, потрясенная зрели-

щем того, что рай земной обращается в прах и пепел. Свет дня, зату-

хая, уступает место тьме ночи, но ночь проходит, и сияние облаков

на востоке предвещает новый день. Так и опыт Рима VI в. н.э. был

знамением и провозвестником событий ХХ в.

Сразу по окончании второй мировой войны демонические силы зла

стали угрожать западному миру новой гигантской катастрофой. Над ми-

ром нависла угроза самоуничтожения в ходе третьей мировой войны.

Мир, секуляризованный в процессе вестернизации, оказался перед

непростым выбором. С одной стороны, его влекла порочная инерция

распространения неоязычества; в этом случае пламя религии могло

вспыхнуть с новой силой, как это случилось на развалинах эллинского

мира. Другая возможность заключалась в творческом раскаянии и отка-

зе от неоязычества через обличение тех чудовищных сил и импульсов,

которые были эвоцированы теми реакционными тенденциями истории, что

были связаны с поклонением этим силам. В случае принятия первой ка-

тастрофической возможности человек освобождается от духовной от-

ветственности через физическую аннигиляцию. Если же он изберет аль-

тернативный и не столь драматический путь, он вновь столкнется с

теми мучительными вопросами, которые и составляют соль духовной

жизни.

Какой же путь изберет неоязыческая душа? Имеет ли она возмож-

ность сойти с проторенной дороги, которая ведет к гибели, и встать

на трудную тропу, ведущую к жизни? (Матф. 7, 13-14; Лука 13,24).

Или она предпочтет оказаться в тупике? Откликнется ли она на го-

лос,взывающий: "Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть

и зло", на пророческий голос: "Если кто не родится свыше, не может

увидеть Царствия Божия" (Иоанн 3, 3)? Или она поверит Мефистофелю,

который утверждает, что человек не может вернуться в материнское

лоно и родиться еще раз? Конечно, детеныш кенгуру, вползая в сумку

матери, не достигает тем самым Царствия Божия.

Так куда же зовет человека тихий голос, звучащий в его душе, -

в порочный круг или к жизни вечной? На этот роковой вопрос челове-

чество должно ответить, если оно хочет выжить.

Возможность духовного роста. Является ли возвращение к религии

признаком духовного движения вперед? Или это всего лишь безнадежная

и глупая попытка уклониться от суровой жизни? Ответ на этот вопрос

частично зависит от нашей оценки возможностей духовного роста в

Этой Жизни.

Мы отбросили идею, согласно которой исторически живые церкви

могут в конце концов достичь единства через различие, превратившись

в единую земную воинствующую церковь. Предположим, однако, что это

когда-то произойдет. Означает ли это, что тогда на земле установит-

ся Царство Божие? Для мира ХХ в.,

536

охваченного вестернизацией, вопрос вполне насущный, ибо в той или иной

мере идея земного рая является стержнем и целью большинства светских

идеологий нашего времени. Если бы такое действительно случилось, то

Мефистофель имел бы все доводы для сарказма, а человечество - все воз-

можности для полного исчезновения. Однако ответ на поставленный выше

вопрос, безусловно, отрицательный, и он не может быть положительным по

целому ряду причин.

Наиболее явная причина проистекает из природы Общества и природы

Человека. Как мы установили в начале нашего исследования, общество -

это не что иное, как общая основа полей действия отдельных индивидуу-

мов, а человеческая личность обладает внутренней способностью творить

как зло, так и добро. А это в свою очередь означает,что в любом земном

обществе,пока земная природа человека не претерпела соответствующих

нравственных изменений, и зло и добро непрестанно воспроизводятся в

каждом новом рождении и будут существовать, покуда жив человек. Вызов,

испытание, борьба, драмы духовной жизни - это индивидуальный внутрен-

ний опыт каждой отдельной души в отличие от безличного накопления и

передачи от одного поколения к другому точного знания и технологий. А

значит, замещение многоликих цивилизаций и разнообразных высших рели-

гий единой воинствующей церковью не освободило бы человека от перво-

родного греха. Нравственные пределы возможности совершенства не только

в этом, изначально заложенном ограничении, но и в политических рамках,

которые еще более стесняют человека.

Поскольку институты закрепляют отношения между людьми, выходящие

за узкие рамки непосредственного межличностного общения,где любовь де-

лает регулирование излишним,то они никогда не создаются на доброволь-

ной основе чистых человеческих согласий. Но если это верно,то институт

должен искать себе основу в обычае, подкрепляя себя силой. Фактически

институты - это совершенные отражения нравственного несовершенства че-

ловеческой природы и эти социальные продукты первородного греха всегда

будут управляться секулярной рукой.

Общество, в котором мирская власть должна подчиняться власти цер-

ковной, представляет собой более высокое и более счастливое социальное

образование, чем "цезаро-папистский" режим, где нет различия между

церковью и секулярной общиной.Мирская власть не должна упразднять цер-

ковь. Если же, напротив, церковь попытается упразднить мирскую власть,

то она неминуемо потерпит поражение, ибо "кесарево" не исчезнет, но

перейдет в арсенал церкви. В этом случае тюрьма тоталитаризма, каза-

лось бы разбитая церковью, вновь будет восстановлена через неверный

шаг церкви, попытавшейся установить свою собственную насильственную

власть. Ранее мы касались вскользь трагического опыта Гильдебранда,

который вывел церковь на арену

537

политики. Последствия были катастрофичны как для западного хрис-

тианства, так и для самой церкви, и именно потому, что церковь

затеяла спор относительно демаркационной линии между церковными и

секулярными владениями.

Историческая трагедия, постигшая традиционную западноевро-

пейскую церковь, была платой за борьбу с кесарем земными средс-

твами. Это типичная судьба церкви, борющейся с насилием насилием

же. Таким образом, если даже воинствующая церковь победит весь

мир и создаст свое собственное обрамление земного общественного

устройства,она не станет совершенством,которого люди ждут от

Царствия Небесного. Церковь окажется перед лицом греха и нес-

частья. В мире,где опыт приходит через страдание, она не способна

преодолеть земные беды чисто земными средствами. Разумеется, не-

которые древние институциональные установления для нее в любом

случае необходимы, но дух кесаря приведет ее к неизбежному упад-

ку, что и пережила христианская церковь, взвалив на себя непо-

сильную ношу земного греха.

Человечный пастырь будет спасать свою заблудшую овцу, при-

бегая к силе и власти. Причем несмышленому животному в акте спа-

сения отводится самая пассивная роль. Однако паства Божия сбива-

ется с пути не невинным заблуждением, но мятежным актом восстав-

шей воли, которую сила может подавить, но не преодолеть. Бунт че-

ловека против Бога можно уничтожить лишь обращением сердца мятеж-

ника. "Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об

одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках,

не имеющих нужды в покаянии" (Лука 15, 7). Божии владения в этом

мире утверждаются божественным Царем. Поэтому труд Христа должен

найти своих последователей среди представителей воинствующей

церкви, которая в Этом Мире, но не от Мира Сего.

Гражданин Этого Мира,который упорно отказывается от своего

служения Господу или который так и не осознал, что является под-

данным Града Божия, может вполне преуспевать в жизни, теша себя

иллюзией, что он живет в лучшем из миров. Однако тот, кто причас-

тен к высшей вере, не может не страдать, ощущая, что, трудясь во

имя Бога в период духовной смуты, он окружен стихией,которая чуж-

да его душе, что он подобен ныряльщику,который на дне моря прово-

дит работы по спасению затонувшего корабля.

В эпоху цивилизаций прогресс, как правило, отождествляется

человеком с поступательным совершенствованием какого-либо земного

учреждения, будь то племя, город-государство, империя, церковь,

определенная система знаний, художественная школа или правовой

институт. Если бы подобное понимание смысла прогресса распростра-

нилось на странников - жителей Града Божия, они действительно

стали бы самыми жалкими среди людей, ибо им, как никому другому,

известно, что в земной жизни ни души, отягощенные первородным

грехом, ни институты не могут

538

двигать прогресс к совершенству. На материале нашего исследования мы

убедились, что идолизация институтов - непростительная интеллектуаль-

ная и духовная ошибка, которая приводит к социальной катастрофе, а

плата за эту ошибку тем выше, чем благородней институт, взявший на се-

бя роль наместника единого истинного Бога. Помогает ли он человеку

найти свой путь к Создателю или нет - вот пробный камень оценки любого

института, который становится самоцелью, вместо того чтобы быть средс-

твом поиска истинно человеческого пути.

Но если институты - это средства, а не цели, в чем же заключает-

ся значение и цель социального наследия,далеко выходящего за временные

и пространственные границы всякой отдельной человеческой жизни на Зем-

ле? Каждый добрый человек чувствует, что, согласно Божией воле, он

должен употребить свою жизнь во благо других людей, причем не только

близких ему людей, но и тех,кто отделен от него Временем и Пространс-

твом. Единственным средством служения этим неизвестным братьям являет-

ся институт, который переживает каждого отдельного человека. И люди не

только чувствуют, что их земной долг совместим с преданностью Граду

Божию, они чувствуют, что будут предателями Града, если откажутся от

попытки установить лучший закон земной жизни в несовершенном мире,куда

пришли они странниками, а за ними придут другие.

В этом мире вся духовная реальность,а значит,и все духовные

ценности сосредоточены в людях. Поэтому социальное наследство,которое

отчуждает души от Бога и ведет их к катастрофе через идолопоклонство

самим себе, лишь в той мере законно и обладает подлинной ценностью, в

какой оно посвящено добродетельной службе на благо краткой земной жиз-

ни человека. Если признать именно это критерием прогресса,то наследни-

ки высших религий уравниваются в правах с язычниками, не являющимися

поклонниками Левиафана. Однако, когда добрый язычник будет трудиться

над совершенствованием материальных условий и благ для себя и других,

гражданин Града Господня будет обогащать социальное наследие духовными

ценностями.

Слуги Господа понимают, что, заботясь о духовном прогрессе,они

тем самым создают условия для материального прогресса. "Ищите же преж-

де Царства Божия и правды Его,и это все приложится вам" (Матф. 6, 33).

Но если люди Земли не должны ожидать,что сбудутся все обетования

высших религий, каков же смысл их появления? Главный их смысл состоит

в том, что каждая из них обращается непосредственно к человеческой ду-

ше, побуждая ее стремиться к подобию Божию. Языческая душа в не мень-

шей степени, чем мусульманская, христианская, буддийская или индуист-

ская, ищет и находит высшее спасение в сфере своего вероисповедания.

Однако душа, озаренная светом высшей религии, в большей мере и более

остро ощущает существование иного мира, иной реальности, сознавая

539

бренность своей быстротекущей земной жизни. Сознавая это, душа, оза-

ренная высшей религией, может достигнуть большего в благоустройстве

земной жизни, чем душа языческая.

Озарение душ светом высших религий определяет духовный прогресс

земной жизни человека.Мирные завоевания высших религий значат в исто-

рии человечества значительно больше, чем все, что знала история до их

появления. Духовный прогресс определяется фразой из христианской мо-

литвы "Да будет воля Твоя". Спасение тех, кто максимально использовал

свои духовные возможности для устройства лучшей жизни на Земле, станет

той благодатью, которую Господь ниспошлет христианам, молящим его. "Да

приидет царствие Твое".

Молясь, они просят не о тысячелетнем царстве всеблаженнейшего зем-

ного рая, не о социальном благополучии, не о материальном достатке, не

о справедливости земного устройства, не о сытости и довольстве,но о

духовном непокое ,который единственно является внутренним стимулом

новшеств, достижений и вообще всякого исторического прогресса.

Часть шестая

ГЕРОИЧЕСКИЕ ВЕКА

ВАРВАРСКОЕ ПРОШЛОЕ

В предыдущих частях нашего исследования мы занимались универсаль-

ными государствами, созданными правящими меньшинствами, и вселенскими

церквами, построенными внутренним пролетариатом. Предметом данной час-

ти станут так называемые героические века, которые, с точки зрения ис-

торика, не более чем эпизоды краткой жизни варварских боевых отрядов.

Героический век рождается в социальном и психологическом климате эпохи

установления границ. На этот период мы уже обращали внимание,когда ка-

сались цивилизаций,пребывающих в процессе распада. Если культурные

границы растущей цивилизации воспринимаются как двери, гостеприимно

распахнутые для двустороннего движения, то военные границы распадаю-

щейся цивилизации можно сравнить с забором, наглухо перекрывающим вхо-

ды и выходы. Символически обозначенный рубеж более надежен, чем проч-

ная стена; но неодолимая преграда есть отрицание природы, а оно всегда

грозит человеку злыми последствиями. Прорыв варварских отрядов через

границы - обычная судьба универсальных государств. Однако является ли

эта социальная катастрофа действительно неизбежной трагедией или ее

можно предотвратить? Прежде чем ответить на этот вопрос, проанализиру-

ем социальные и психологические последствия строительства военных заг-

радительных сооружений, а также естественное развитие отношений между

цивилизацией и ее внешним пролетариатом.

Первое следствие строительства подобных сооружений - это создание

как бы резервуара, запасника, прерывающего естественные динамические

процессы. В природной среде в резервуаре скапливается вода с опреде-

ленной площади. При этом часть земли, затопленная водой, выбывает из

естественного оборота. Тем не менее выше плотины всегда остаются об-

ширные незатопленные территории. Если использовать этот образ примени-

тельно к социальной действительности, то можно сказать, что благодаря

заграждению происходит как бы разделение народов на "затопленные" и

"незатопленные". На европейском континенте, например, северные славяне

продолжали мирно существовать, ведя примитивный образ жизни под прик-

рытием припятских болот. И так продолжалось в течение двух тысячеле-

тий,пока они не почувствовали близость ахейских варваров, а через во-

семнадцать столетий - близость тевтонских варваров [1]. Ахейцы и тев-

тоны оказались

541

как бы в "резервуаре" границ эгейской цивилизации и Римской империи.

Славянские земли были выше этого "затопленного резервуара", поэтому

славяне мирно и спокойно жили на своих исконных территориях, а ахейцы

и тевтоны стали метаться в поисках других земель.

Почему варвары резервуара так взволнованно реагировали на близость

военной границы, служившей одновременно и культурным рубежом? И в чем

был источник того взрыва,который позволил им в конце концов прорвать

границы?

Продолжим нашу аналогию. Попробуем объяснить, почему растет давле-

ние на плотину. Верховья реки постоянно отдают воду, питая низовья и

океан, куда впадает река. Следовательно, основной резервуар и накопи-

тель воды - океан. Однако чтобы вновь попасть из этого резервуара в

верховья, вода должна испариться, сконденсироваться и пролиться на

холмы дождем. Таким образом, цена, благодаря которой вода совершает

свой круговорот,- это потеря первоначального состояния и состава, ибо

при испарении соль остается в океане, а, попав на холмы, вода насыща-

ется другими солями.

Этот физический феномен является точной аналогией общественного

феномена. Резервуар варваров, окруженный военными границами соседних

цивилизаций, заряжается энергией, которая накапливается и в конце кон-

цов прорывает плотину. Причем большая часть энергии варваров получена

из запасов самой цивилизаций,казалось бы надежно отгородившейся от

варваров.Однако именно гигантский поток энергии, исходящей от цивили-

зации, и порождает то давление внутри резервуара, с которым не в сос-

тоянии справиться воздвигнутая дамба. Ирония истории в том и состоит,

что вода,сметающая все на своем пути, берет свое начало из того райо-

на, который позже безжалостно затопляет. Если при нормальных обстоя-

тельствах вода течет вниз мерно, спокойно питая лежащие окрест земли,

что же превращает вдруг ее благодатные струи в разрушительный поток?

Ответ кроется в самом факте воздвижения барьеров, ибо это искусствен-

ный акт вмешательства человека в естественный ход природы. Кроме того,

происходит трансформация человеческой энергии из культурного мира в

пределах границ в варварский резервуар за ее пределами.

Некоторая трансформация является неизбежным следствием проникно-

вения культуры одного общества в культуру другого,но степень и харак-

тер трансформации варьируются в зависимости от обстоятельств. Измене-

ния носят минимальный характер, когда излучение культуры идет от рас-

тущего общества к статическому, еще не вступившему в фазу строительст-

ва цивилизации; максимальные же изменения характерны для взаимодейс-

твия цивилизованных обществ, когда обе цивилизации находятся в процес-

се распада. Случай, который мы здесь рассматриваем, очевидно, находит-

ся где-то между этими двумя крайностями. Источник излучения -

542

это цивилизация, находящаяся в процессе распада, а варвары резерву-

ара,находящегося за пределами границ,- это представители нецивили-

зованного общества, сопротивляющиеся культурной экспансии соседней

цивилизации вовсе не потому, что они стремятся защитить свою собс-

твенную культуру, а лишь в силу враждебного отношения к чужой куль-

туре, которая, надломившись, утратила свою былую привлекательность.

Трансформация энергии происходит благодаря процессу разложе-

ния. Вторгающаяся культура разлагается на составные части, синтези-

руясь затем в ином порядке. Цивилизацию, находящуюся в процессе

роста, можно определить как цивилизацию, у которой культурные ком-

поненты гармонически сочетаются в единое целое. Распадающуюся циви-

лизацию можно по этому же принципу определить как цивилизацию, эле-

менты которой рассогласованы. Расщепление культуры, таким образом,-

это симптом социального недомогания, причина которого не в том, что

цивилизация воздействует на чужое общество,а в том,что она сама пе-

режила надлом и начала распадаться. Компонентами культуры общества

являются экономический, политический и собственно культурный эле-

менты. Когда одна культура вторгается в другую,проникающая сила

каждого из элементов прямо противоположна его социальной ценнос-

ти.Так, экономический элемент воспринимается чуждой культурой с на-

ибольшей готовностью,за ним следует политика,а на последнем месте

оказывается культурный элемент. И в этом причина того, что разложе-

ние интегральной культуры кончается социальной катастрофой. Война и

торговля - вот два главных канала отношений между распадающейся ци-

вилизацией и ее внешним пролетариатом. Причем господствующая роль

принадлежит войне.

Проникновение варваров в цивилизацию осуществляется, во-пер-

вых, через поток военнопленных, во-вторых, с группами заложников,

в-третьих, через торговцев и, наконец, через завоевателей. В сфере

экономики оно выражено во встречных потоках денег. Награбленные

ценности, военные репарации и субсидии со временем вновь возвраща-

ются в цивилизацию в виде платы за товары, которыми торгуют купцы.

Контакты такого рода легко подчиняют варваров внутреннему механизму

экономики общества, которое они разоряют. Установление коммерческих

контактов через военную линию, правда, не всегда поощряется имперс-

кими властями. Очевидная выгода приграничной торговли признается

всеми при наличии определенного паритета и взаимных интересов. Но

поскольку общий интерес таит в себе смертельную опасность для циви-

лизации, "граница империи... фактически имеет двойное назначение.

Она служит не только для того, чтобы преграждать путь соседям, но и

для того, чтобы не выпускать своих жителей за пределы страны...

Считалось необходимым ограничивать деятельность китайцев по ту сто-

рону Великой стены... чтобы не утрачивалась их связь с государс-

твом. Сельское хозяйство или

543

торговля, которыми они занимались за пределами Великой стены, шли бо-

лее на пользу варварам, чем китайскому обществу. Они как бы соскальзы-

вали с китайской орбиты... Китайцы, покинувшие китайскую орбиту и

приспособившиеся к некитайскому экономическому и социальному порядку,

либо подчинялись варварским правителям, либо сами начинали практико-

вать варварские формы правления, ослабляя тем самым Китай"[*].

Эти соображения вынуждают императора ограничивать торговые потоки

через границу. Такая торговля тормозится в свою очередь и тем, что

варваров, как правило, интересуют лишь два вида товаров: предметы рос-

коши для вождей и их приближенных и оружие. Торговля через границу и

рискованна, и болезненна, потому что из-за взаимной враждебности стыч-

ки на границе почти никогда не прекращаются, ибо ненависть друг к дру-

гу - доминанта отношений отчужденного внешнего пролетариата и распада-

ющейся цивилизации.

При столь напряженных отношениях внешний пролетариат добровольно

становится на путь подражания правящему меньшинству, так как варвары

политически свободны. "Потребности и мотивы общества и государства от-

личаются от потребностей и мотивов людей,живущих по ту сторону грани-

цы. Сам факт проведения границы означает признание того факта, что

часть людей выведена из-под контроля и не обязана подчиняться власти"

[**]. Варвары, заимствуя элементы чуждой им культуры, своеобразно пе-

рерабатывают их, приспосабливая к своим нуждам. Эти преобразования

частично определяются враждебностью к культурному излучению цивилиза-

ции, что делает нежелательным открытое признание чужеродных заимство-

ваний. Отрицательный мотив вполне уживается с положительным стимулом и

желанием приспособить заимствования к собственным нуждам.

Таким образом, ксенофобия и утилитаризм являются факторами, спо-

собствующими адаптации элементов чужеродной культуры. Однако даже явно

полезные заимствования не имеют решающего значения для варварского об-

щества. К тому же все культурные достижения варваров отмечены следами

душевной смуты - той социальной болезни, которой поражена цивилизация,

общающаяся с ними. Психологическая революция, перебрасывающая варвара

из примитивной жизни в героический век, влечет за собой разрушение

традиционной гармонии безмятежного статического общества и порождает

напряженную поляризацию индивидуализма и растущего чувства единства.

Феномен, который можно назвать "переносом энергии", дает ключ к

ответу на вопрос, является ли катастрофический прорыв границ варварами

исторически неизбежной развязкой. Вернувшись к нашей аналогии, можно

сказать, что на случай, когда уровень

* Lattimore O. Inner Asian Frontiers of China. London and New

York, Oxford University Press, 1948, р. 184-197.

** Ibid., р. 243.

544

водохранилища поднимается слишком высоко, угрожая прорвать дамбу, соз-

дается система шлюзов, с помощью которых регулируется уровень воды.

Это важное защитное приспособление, предохраняющее плотину, как мы

увидим, хорошо известно и политическим строителям военных границ. Но в

данном случае оно лишь ускоряет катаклизм, так как социальный и психо-

логический материал, из которого конструируется граница, настолько

хрупок и слаб, что стоит выпасть одному кирпичу, как мощный поток вар-

варской энергии устремляется в прореху,сметая в конце концов все соо-

ружение. Когда воздвигается социальный забор, невозможно предусмотреть

меры, способные ослабить давление на него живых вод. А поскольку пере-

нос энергии от цивилизации к варварам постоянно нарастает,увеличивая

тем самым силу давления на границу, рано или поздно происходит прорыв

ее; и тогда катастрофа неизбежна.

Другим средством предупреждения прорыва границы могло бы быть ее

укрепление. Однако и эта контрмера может лишь отодвинуть беду. Время

работает на варваров, постоянно тревожащих своими набегами больную ци-

вилизацию.

Таким образом, установление границ как бы включает в игру социаль-

ные силы, обрекающие создателей на поражение. Единственное средство,

обещающее цивилизации хоть какую-то защиту,- это полное разделение

двух несовместимых обществ. Политика необщения действительно наиболее

приемлема для имперского правительства. Однако на практике произвольно

прочерченная военная граница не может долго оставаться неприкосновен-

ной, поскольку и варвары, и жители приграничных внутренних областей,

как правило, находятся вне сферы действия официального правительствен-

ного контроля. "Сам факт, что варваров обычно называют грабителями,

разбойниками и захватчиками, свидетельствует, что географические рубе-

жи, которые воспринимаются как "естественные границы" одним обществом,

вовсе не воспринимаются так другим обществом, которое видит в них ис-

кусственные рубежи, созданные чисто политическими средствами[*]. Кроме

того, "политика (универсального) государства, нацеленная на установле-

ние границ, наталкивается на препятствия и внутри страны, со стороны

торговцев, преследующих свои частные интересы, а также бывших колонис-

тов, честолюбивых политиков и военных и т.п., которые ради своих лич-

ных интересов посматривают за границу. Таким образом завязывается узел

приграничных интересов,- интересов, прямо противоположных устремлениям

центра"[**].

На практике существование границ не может прекратить, а часто даже

порождает социальное общение между сторонами, для разделения которых

изначально предназначалась граница. Наиболее

* Lattimore O. Ор. сit., р. 243.

** Lattimore O. Ор. сit., рp. 243-244.

545

распространенной формой контакта является война, а не торговля. Уни-

версальное государство не в состоянии удерживать варваров под контро-

лем, не сражаясь с ними. И в то же время, сражаясь с ними, оно неиз-

бежно обучает их своим техническим достижениям и современным способам

ведения войны. Искусство войны проникает в среду варваров быстрее и

глубже, чем любая другая отрасль техники. Оружие быстрее, чем другие

технические новинки, находит себе рынок. Попав в руки варвара, оружие

быстро начинает копироваться местными мастерами,причем с поразительной

точностью и мастерством. Евразийские номады вообще не смогли бы вести

широкомасштабные оборонительные операции без чужого оружия. Даже мон-

голы ХII в. - самый воинственный из народов - и то вынуждены были им-

портировать оружие из Китая и Хорасана.

Эффективность заимствованных средств и техники усиливается готов-

ностью варваров приспособить их к своим местным условиям. Уже с самого

начала варвары обладают некоторым преимуществом в ведении войны, так

как театр военных действий менее знаком противнику, поскольку граница

пролегает по варварской территории, захваченной цивилизацией в преды-

дущей исторической главе.

Другим фактором, способствующим ускорению распада цивилизации в

ходе ее столкновения с агрессивным варварским обществом, является вли-

яние войны на сложную экономику воюющего общества. В то время как вар-

варское общество может и профессионально, и организационно полностью

переориентироваться на войну, энергия цивилизованного общества рассре-

доточена по сложному спектру внутригосударственной деятельности. Слиш-

ком затянувшийся военный конфликт повышает напряженность в его внут-

ренних структурах. Так, повышение численности вооруженных сил влечет

за собой соответствующее повышение налогообложения и тем самым сниже-

ние уровня жизни гражданского населения. Неустойчивый национальный до-

ход в сочетании с ненасытно растущими потребностями армии и других го-

сударственных служб - одна из наиболее известных социальных болезней.

Именно она привела к гибели Римскую империю в V в. на Западе и в VII

в. на Востоке. Злокачественный рост фискального бремени за счет под-

данных Римской империи приводил к непомерному росту количества имперс-

ких гражданских чиновников, заполняющих административный вакуум, воз-

никший вследствие распада местных органов самоуправления. С другой

стороны, происходил непрерывный рост численности имперской армии, ко-

торая требовалась для того, чтобы сдерживать нарастающий военный на-

тиск со стороны варваров.

Если затяжная война между нарушителями и защитниками границы начи-

нает превращаться в борьбу за приграничную власть, защита рано или

поздно рухнет, потому что цивилизация не в состоянии поддерживать все

нарастающий темп военного

546

самосовершенствования, вполне доступный варварам. В данной ситуации

есть только два пути, чтобы остановить прогрессивное отставание. Необ-

ходимо либо мобилизовать на защиту границ все технические и организа-

ционные рессурсы, которых у цивилизации, безусловно, больше, чем у

варваров, либо же придется привлечь на свою сторону других варваров.

Эти два подхода не исключают друг друга, и обычно они используются од-

новременно. Так, на последних этапах борьбы эллинская цивилизация, ко-

торая уже не была технически очень мощной,делала ставку на организацию

через реформы Диоклетиана, призванные решить жизненно важные проблемы

спасения Римской империи.

Реформы Диоклетиана предусматривали полную реорганизацию системы

обороны Римской империи, в принципе не знавшей изменений в течение

трех веков со времен Августа.

К периоду правления Диоклетиана экономика Рима пришла в упадок. В

пограничных конфликтах варвары все чаще прорывали римские границы.

Единственным реальным средством защиты была переброска войск с одного

участка границы на другой. Диоклетиан ввел резервную армию, которая по

численности составляла не менее двух пятых всей действующей римской

армии. Армия Диоклетиана отличалась подвижностью и предназначалась для

борьбы с варварскими отрядами. Она способна была преследовать отряды

варваров и уничтожать их.

С точки зрения военного искусства система Диоклетиана представляет

собой замечательное нововведение. Несомненно, военная реформа продлила

жизнь империи,которая уже полвека была на грани развала. Однако цена

этого новшества оказалась очень высокой и платить пришлось мирному на-

селению. Масштабная реорганизация армии нанесла гражданскому населению

двойной удар. Расширение военной структуры повышало налоги, а это в

свою очередь повлияло на цены, что вызвало серьезное общественное бес-

покойство. Один из современников Диоклетиана писал: "Число людей, жи-

вущих на налоги, стало значительно превышать число тех... кто их пла-

тит"[*]. С другой стороны, концентрация армейской элиты в мобильном

резерве еще больше подрывала дисциплину пограничных войск, дислоциро-

ванных на окраинах, дурно сказывалась на нравах. Армейские претензии

переломить ход событий были явно безнадежны. Театр военных действий

прочно переместился на внутренние районы империи. Понятие "глубинная

оборона" фактически утратило изначальный смысл, теперь за ним скрывал-

ся унизительный и ужасный факт, что гражданское население, которое

правительство грабило под предлогом необходимости усиления обороны,

все чаще подвергалось грабежам и со стороны варварских отрядов.

Имперская армия не в силах нанести варварам сокрушительный удар

еще и потому, что варварские отряды очень мобильны,

* Balsdon J. P. V. D. Rome: the Story of an Empire. London, Wei-

denfeld and Nicolson, 1970, р. 225.

547

практически они неуловимы. Это особенно характерно для варва-

ров-кочевников. Номадические племена легко снимаются со стоянок

перед лицом приближающейся армии врага.Однако в некоторой мере

это справедливо и для оседлых варварских обществ, потому что ре-

сурсы их скромной жизни легко и быстро восстанавливаются даже в

случае их полного уничтожения. Больший урон от войны всегда несет

цивилизованная сторона; победа ее пиррова, ибо она истощает ре-

сурсы победителя, тогда как поражение варваров никогда не бывает

окончательным в силу высоких рекреационных способностей примитив-

ной экономики варварского общества. Тактика партизанской войны

вполне оправдывает себя даже в современных войнах.Хотя нынешние

партизаны далеко не варвары, они очень искусно пользуются именно

этими методами ведения войны, демонстрируя их явные преимущества

в борьбе против врага, технически лучше оснащенного.

Отношения между цивилизацией и варварами постепенно перерож-

даются. Цивилизация уже не стремится к захвату территорий, сосре-

доточивая свои силы на охране границы. Если раньше варвар обучал-

ся искусству войны в целях самообороны, то теперь, когда он дос-

таточно преуспел в воинском деле, а цивилизация надорвалась и

стала отступать в свирепом бессилии, походы варваров стали носить

откровенно грабительский характер. Варвара вполне устраивала

перспектива добывать жизненные блага с помощью меча и копья. От-

сюда становится понятным, почему варвар - это прежде всего воин и

только во вторую очередь-землепашец. Близость с цивилизацией при-

учает его жить за чужой счет. Он становится паразитом цивилиза-

ции.

Деморализующее действие близости военной границы сказывалось

не только на сельском хозяйстве варваров, но и на их политических

институтах. Так, например, юго-западные германцы в резервуаре

скатились к первобытной и неустойчивой форме подчинения вождю бо-

евой дружины, тогда как общины севера и востока оставались верны-

ми своей традиционной системе патриархального королевства.

Милитаризация варваров в резервуаре - это их козырь. Вследс-

твие экономической деградации они все меньше и меньше ощущают

практические тяготы и лишения войны. Напротив, война становится

им выгодна, и они даже стремятся к ее эскалации. Это удивительное

неравенство материальных последствий пограничной войны для проти-

воборствующих сторон нашло свое отражение и в морали воюющих на-

родов. Для граждан цивилизации, находящейся в обороне, погранич-

ная война означает лишь растущее финансовое и психологическое

бремя при тщетных попытках решить свои военные и политические

проблемы. Для варваров, напротив, война - это не бремя, а удобный

случай обогатиться, это не время лишений и забот, а пора подвигов

и приключений. Борьба истощает цивилизацию, тогда как для воинс-

твенного варвара

548

она - дыхание жизни. Этот огромный и постоянно растущий разрыв в пси-

хологическом настрое обрекает цивилизацию в конце концов на неизбежное

поражение.

Неудивительно,что в такой ситуации цивилизация решается на край-

ние меры в попытке избежать своей трагической судьбы. Когда все ресур-

сы исчерпаны, остается последнее средство - попытаться использовать

военные достоинства варвара против него самого. "Политика Срединного

Царства должна использовать варваров против варваров"[*],- писал ки-

тайский философ П в. до н.э. Подобная политика, действительно, имеет

шанс на успех. Во-первых, воин-варвар имеет существенные преимущества

в пограничной войне потому, что он сражается на знакомой ему земле в

знакомых условиях. Кроме того, он превосходит обычного имперского вои-

на в храбрости, потому что в нем свежа любовь к оружию, тогда как им-

перский воин охладевает к оружию и войне. К тому же варвара можно ку-

пить дешевле, чем гражданина империи. Таким образом,обращение воору-

женного врага в дружественного наемника выгодно вдвойне. Варварские

отряды заметно слабеют с переходом части варваров на службу цивилиза-

ции. Кроме того, возможность постоянного дохода подрывает агрессив-

ность варвара.

Все эти соображения побуждают правителей универсальных государс-

тв вербовать варваров в имперские войска и расселять их во внутренних

районах империи. В этом отношении характерна политика Рима, кроме то-

го, политика империи Хань, а также политика османов.Однако подобное

средство защиты чревато катастрофой, которую оно и призвано было пре-

дотвратить. Объяснение этого мнимого парадокса частью заключено в

том,что противоположная сторона быстро принимает во внимание сложившу-

юся ситуацию и начинает усиленно готовить и обучать своих подданных, с

тем чтобы использовать заинтересованность в них к своей выгоде. Рим

впервые столкнулся с этой проблемой в IV в. н.э., когда вспыхнуло

восстание наемников [2]. С тех пор история пестрит аналогичными восс-

таниями и бунтами. Если верить автору,весьма враждебно относившемуся к

Феодосию I [3],то политика приобщения варваров к римскому военному ис-

кусству не оправдала себя. "Дисциплина в римской армии пришла в полный

упадок, а разница между римлянином и варваром исчезла. Войска разных

типов перемешались, даже командиров нельзя различать. Варвары-дезерти-

ры, пришедшие в римскую армию из-за границы, чувствовали себя вольгот-

но и могли спокойно вновь уходить домой,присылая вместо себя заме-

ну.Они это делали по собственному усмотрению, сами назначая сроки сво-

ей службы. Крайняя распущенность, охватившая войска, не была секретом

для варваров, поскольку дверь была распахнута настежь и дезертиры

* Franke O. Geschichte des Chinesisehen Reiches. Berlin, de Gruyter,

1930, I, S. 132-133.

549

передавали своим все необходимые сведения. Варвары видели, что

римская политическая система столь дезорганизована, что самое время

напасть на нее"[*].

Когда наемники так хорошо осведомлены о положении дел, они мо-

гут в один прекрасный день поменять хозяев и нанести удар по своим

вчерашним патронам. Но все-таки следует пояснить, что же заставляет

их выступить против своих нанимателей. Разве их личный интерес не

совпадает с добросовестной профессиональной службой? Ведь они полу-

чают регулярное жалованье из имперской казны и доход этот больше и

надежней,чем добыча, награбленная в результате случайных набегов.

Да и жизнь их не была в большей безопасности, когда они искали уда-

чи в постоянных стычках с империей. Если условия службы были столь

благоприятны,почему же наемники становились предателями и возвраща-

лись назад к тем, от кого только что защищали римскую границу?

Выступая против империи, нанявшей его для защиты собственных

интересов, варвар действительно пренебрегал своими материальными

интересами.Однако, поступая таким образом,он фактически реагировал

на импульс более сильный, чем простой экономический интерес. Глав-

ным фактором, толкающим его на этот с первого взгляда непродуманный

шаг, было то, что варвар, живущий в империи, чувствовал себя отчуж-

денным от надломленной цивилизации. А моральный ущерб нельзя ком-

пенсировать экономическими средствами. Имперская власть подходила к

новой ситуации с устарелыми мерками прошлого века, когда цивилиза-

ция находилась в процессе роста и окружающие общества охотно обща-

лись с ней на основе взаимного интереса. После надлома цивилизации

и создания границ завербованные варвары далеки от проявления лояль-

ности, поскольку их деловые контракты не подкреплены интересом к

ценностям чужой культуры. Механизм мимесиса не работает, вернее,

работает с обратным эффектом. Цивилизация в глазах варваров утрати-

ла свой престиж, а варвары, напротив, начинают вызывать все большее

восхищение в глазах правящего меньшинства. Изменение направления

мимесиса имеет фатальное значение. При таком психологическом наст-

рое войска варварских союзников никогда не станут надежными подраз-

делениями имперской регулярной армии. Они останутся варварскими от-

рядами, сохраняющими свое оружие и тактику, выполняющими приказы

своих вождей, со своим собственным моральным кодексом и собственны-

ми амбициями. Короче говоря,политика найма варваров для борьбы с

варварами обречена на неудачу, а, поскольку это - последнее средс-

тво, к которому может обратиться империя, чтобы защитить покачнув-

шиеся границы, вслед за этой неудачей немедленно начинается круше-

ние границ. Если вновь вернуться к нашей аналогии с плотиной и

* Zosimus. Historiae IV, ХХХI, 1-3.

550

водохранилищем, то можно сказать, что прорыв плотины имеет катастрофи-

ческие последствия. Во-первых, поток разрушает сооружения, созданные

руками человека на землях ниже плотины. Во-вторых, мощные потоки воды

растрачивают свою энергию не только бесполезно, но и с большим ущербом

для человека. В-третьих, прежде цветущие земли оказываются разоренны-

ми, заваленными камнями.

Эта природная катастрофа вполне сопоставима по своим последстви-

ям с социальной катастрофой прорыва военных границ. Результаты этого

болезненного катаклизма касаются всех, хотя и не в равной мере.Факти-

чески происходит парадоксальная смена ролей. Как мы уже видели, цена,

которую платит распадающаяся цивилизация за сохранение своих границ,

оказывается в конце концов ей не по силам. С другой стороны, граждане

обреченной цивилизации, которую постигло варварское вторжение, не ста-

новятся главными страдальцами. Наибольший ущерб в конце концов выпада-

ет на долю варваров-победителей. В конечном итоге оказывается, что

именно они потерпели поражение.

Объяснение этому парадоксальному результату следует искать в

том, что победа варваров высвобождает демонические саморазрушительные

силы, которые ранее находились под определенным контролем соседней ци-

вилизации. Мы видели, что близость границ пагубно сказывается на вар-

варском обществе, потому что его рудиментарная экономика и институты

деформируются под воздействием политических и культурных влияний, ис-

ходящих от надломленной цивилизации. Мы видели также, что варвары мо-

гут в некоторой степени приспособиться к этим влияниям и что эти влия-

ния могут даже стать стимулом для творчества. Способность к адаптации

и творчеству является признаком того, что психологические факторы про-

должают работать, несмотря на надлом механизма мимесиса. Роль спаси-

тельной узды играет до определенной поры и наличие границы, которая,

пока она есть, служит заменой необходимой в обществе дисциплины, столь

недостающей варварам, еще не усвоившим правил цивилизованных соседей,

но утративших драгоценный кристалл обычая.

Но вот неожиданно сметены границы, сломаны рамки страха, и вар-

вар предстает перед совершенно неведомым ему кругом проблем. Он должен

решать новые задачи, которые и слишком велики,и слишком тяжелы для его

незрелых творческих сил. В момент замешательства варвар пытается об-

рести былую уверенность, извлекая из глубины души качества, которые

всегда ему помогали. Но с тех пор, как варвар покинул ничейную землю и

ступил в разрушенный мир, показавшийся ему поначалу земным раем, сме-

лость его выродилась в свирепость и невоздержанность, неприхотли-

вость-в ограниченность и лень. В качестве примера этого демонического

переворота в душе варвара можно привести духовную катастрофу, которая

постигла скандинавов, когда они захватили империю Каролингов [4]. В

эпоху викингов они безжалостно

551

обрубили свои традиционные корни и отправились на поиски приключе-

ний. Платой за беспредельную свободу стала роковая,потеря равнове-

сия. "Когда королевский дом обосновался на чужих землях и стал пи-

таться дарами чужих полей и пастбищ, жизнь незаметно превратилась в

вереницу сражений и пьяных кутежей"[*]. В экзотическом окружении

варвар легко предается порокам паразитизма и лени, которые не были

чужды ему и ранее. Однако в пору жизни его на границе склонность к

порокам подавлялась необходимостью оплачивать минуты роскоши и лени

тяжкой службой наемника.

Причина деморализации варвара-победителя кроется во внезапном

освобождении его от напряжения границы, к чему победитель оказыва-

ется психически и морально не готовым. К тому же, даже если вар-

варская военная монархия успешно осваивает роль буферного государс-

тва под покровительством империи,история показывает, что внутренние

государства-последователи, образовавшиеся на территории бывшей ци-

вилизации, оказываются не в состоянии нести бремя и решать проблемы

экуменического характера из-за отсутствия политического опыта. Ка-

кова же реакция на вызов? Варварское государство-последователь на-

чинает слепо следовать всему тому, в чем универсальное государство

уже потерпело крах. А неизбежные административные неудачи приводят

к бурным взрывам недовольства. Политическая система, которая опира-

ется единственно на преданность отряда своему вождю, весьма эффек-

тивна для военного похода или, может быть, для обороны, но она со-

вершенно непригодна для управления обществом бывшей цивилизации.

Варвары, захватившие цивилизацию, фактически приговорены к

нравственному надлому. И это есть неизбежное следствие их авантю-

ристического акта. Однако приговор истории они принимают в духовной

борьбе, следы которой остаются в литературных мифологических памят-

никах, ритуалах и нормах общественного поведения. Один из главных

мотивов варварских мифов - борьба героя с чудовищем, похитившим у

людей сокровища. Этот сюжет представляется проекцией во внешний мир

психологической борьбы, происходившей в душе варвара. Эта борьба

начинается тогда, когда варвар переходит из относительно безопасной

жизни за границами империи в шаткий мир, в который он попадает пос-

ле прорыва границ.

Появление некоторых нестандартных норм поведения в героический

век свидетельствует о попытках сконструировать какую-то особую эти-

ку. Но если, как мы видели, героический век - всего лишь временный

период,то и все его добродетели не являются самодостаточным этичес-

ким кодексом,они не более,чем временная замена ценностей цивилиза-

ции. Поэтому исчезновение этических символов победивших варваров не

становится трагедией. Это

* Gronbech v.Tve Culture of Teutons. London, Oxford University

Press, 1931, part II, р. 305.

552

скорее сознательный отказ от них в ожидании прихода цивилизации,

которая, возвращаясь, предлагает другие, более конструктивные цен-

ности.

Главная слабость варварского этического кодекса состоит в том,

что он носит личный, а не общественный или институциональный харак-

тер. Преданность вождю, которая опирается на ряд индивидуальных

нравственных императивов, не может считаться равноценной заменой

цивилизованной социальной системы. Варвары абсолютно не способны

создать устойчивые длительные социальные и политические институты.

Попытки такого рода творчества с их стороны всегда сопровождаются

распрями и вспышками зверств. Внезапное падение с высот всесилия в

трясину разброда - обычная судьба варварской власти. Ярким истори-

ческим примером подобной судьбы может служить падение западных гун-

нов после смерти Аттилы. Политическая мощь варваров, выразившаяся в

укреплении их господства над обширными территориями опустошенной

цивилизации, может оказаться на волоске со смертью их вождя. Кончи-

на одной незаурядной личности может положить начало анархии. Вар-

варское государство-преемник умирающего универсального государства

может получить контрудар от своей жертвы. Оно может также принять

насильственную смерть от своих братьев-варваров. Но может случиться

и так, что оно будет прозябать в бессилии, пока его не сметет с ис-

торической сцены возвратившаяся старая цивилизация или народившаяся

новая.

ОБРАЗ РЕАЛЬНОСТИ

Что же добавить еще об этой , несчастной поре порока и насилия?

Сравнение исторических событий с описанием их в варварской эпичес-

кой поэзии показывает, что, даже если какое-либо историческое собы-

тие воспроизведено в эпическом рассказе достаточно точно, реальный

масштаб его и влияние на жизнь современников были, как правило, ку-

да скромнее, чем это отражено в эпосе. Например, бургундский вождь

Гунтер, личность которого опоэтизирована в эпосе "Песнь о Нибелун-

гах", в жизни играл весьма скромную роль в деле проникновения вар-

варов в Галлию в V в.н.э. [5] Что же касается еще более популярного

литературного героя, Зигфрида, то его прототип видели в самых раз-

ных исторических деятелях,однако к окончательному суждению так и не

пришли [6]. Отнюдь не военные или политические заслуги реального

исторического лица предопределяют славу его в веках и долговечность

созданного на основе его жизни литературного произведения. Литера-

турная судьба персонажа "героической" поэзии начинается с отрыва от

действительной истории. В сущности, чем утонченнее этот тип поэзии,

тем дальше отходит он от фактов истории и реалий жизни и тем больше

у него шансов пережить века. Шедевром поэтического переосмысления

исторической правды

553

пожалуй, может считаться героический эпос сербского внешнего пролета-

риата. Вопреки историческим фактам реальный герой Вук Бранкович прев-

ратился благодаря поэтическим вольностям в предателя, а исторический

предатель Марко Кралевич предстал героем [7]. Кроме Чрезвычайно сво-

бодного обращения с историческими личностями и событиями, героическая

поэзия склонна упускать из виду весьма важные исторические факты и со-

бытия, умалчивать о деятельности действительно выдающихся личностей, а

иногда и целых народов.

Для историка парадокс, что "франки, ставшие господствующим наро-

дом, очень слабо представлены в тевтонском эпосе" [*]. Но это еще не

самый странный из парадоксов, которые ставит перед историком тевтонс-

кий эпос. Пожалуй, самым удивительным может считаться тот факт, что

тевтонский эпос почти полностью игнорирует существование Римской импе-

рии и в еще большей степени равнодушен к эллинистической цивилизации,

для которой Римская империя была универсальным государством. Как можно

объяснить это молчание, если эпоха, нашедшая отражение в тевтонских

героических поэмах, как раз и есть постэллинистическое междуцарствие,

заполненное движением племен североевропейских и прочих варваров,

рвавшихся в Римскую империю? Ведь тевтонский эпос - это прежде всего

непосредственное отражение опыта движения племен. И что иное, если не

завоевание опустошенной империи, вдохновило романтическое воображение

варварского поэта? И что же в таком случае заставило авторов тевтонс-

кого эпоса умолчать о римском источнике их собственного искусства, да

и самого варварского мира?

Опытному историку трудно поверить,что варварские поэты не виновны

в заговоре молчания, подсказанном, возможно, каким-то неизвестным нам

предрассудком, а может быть, и просто прихотью. Однако историку следу-

ет помнить о принципе историзма и не ставить перед собой неразрешимых

проблем, приписывая свои собственные интересы и современное мировозз-

рение авторам,тем более что они были поэтами, а не историками. Чтобы

не впасть в ошибку,следует помнить и о том, что социальным окружением

этих анонимных поэтов была отнюдь не цивилизация, а военный отряд.

Фактически нет никаких оснований утверждать, что авторы героической

поэзии вообще задумывались об исторической правде или о том, чтобы ос-

тавить для потомства точное описание своей эпохи. Молчание тевтонского

эпоса о Риме не может быть ни случайным,ни преднамеренным, потому что

поэт героической эпохи ищет подходящую тему для своего искусства в

жизнеописании героев, а судьба Рима его просто не интересует. Он еще

не может отличать факт от фикции, а значит, его произведение нельзя

судить по критерию истины. Эту особенность творческого

* Chadwich H. M. The Heroic Age. Cambridge, University Press, 1912,

р. 39.

554

метода поэтов, воспевающих героический век, очень тонко подметил

Аристотель, предостерегавший, что не стоит искать истину в фантас-

тическом мире эпических образов. "Гомер - великий мастер искусства

рассказывать правдоподобные небылицы... Он учит предпочитать невоз-

можное,но правдоподобное возможному, но невероятному" (Аристотель.

Поэтика. ХХIV. 18).

Только благодаря поэтическому волшебству скудные реалии бедно-

го быта варварского воина,расцвеченные фантазией героизма, пережили

века. Эта жемчужина варварского наследия высоко ценится потомством,

тем более что она существенно отличается от всего, что осталось от

варварства. Варварский бард своей посмертной литературной жизнью,

дарованной ему через канонизацию его произведений, хитро мстит сво-

им былым сотоварищам, варварскому вождю и воину,силой своего худо-

жественного творчества, лишая их славы. Очарование героической поэ-

зии обманывает ее нынешних поклонников именно тем, что переворачи-

вает истинную историческую реальность, рисуя ложный героический

век. Литературный образ героического века - это лишь своенравное

дитя творческого воображения поэта. Магический дар поэта улавливает

"свет, которого не было ни на море, ни на суше" [*], в недобром

взгляде варвара, разжигающего пожар в опустошенном мире. Это маска-

рад, хотя и великолепный.

КОНТАКТЫ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ В ПРОСТРАНСТВЕ

В предыдущих частях настоящего исследования мы рассматривали

природу и процесс распада цивилизаций, обращая внимание на группы,

образующиеся в результате разложения социальной системы. В ходе

анализа мы искали ответ на вопрос, поставленный в самом начале исс-

ледования, а именно: являются ли цивилизации умопостигаемыми полями

исторического исследования? Суть ответа сводится к тому, что циви-

лизации могут считаться умопостигаемыми полями, пока они рассматри-

ваются в процессах их генезиса, роста или надлома изолированно. В

самом деле, на примере историй надломов цивилизаций мы замечали,

что основная причина этих феноменов состоит в потере способности к

самодетерминации, и только в редких случаях надлом являлся следс-

твием внешнего удара. Однако, перейдя к изучению распадов, мы убеж-

дались, что значительную роль здесь играют сторонние влияния. Нап-

ример, на историческую арену выходит внешний пролетариат, находив-

шийся ранее за границей цивилизации, но теперь постоянно тревожащий

цивилизацию. Кроме того, невозможно не заметить чужеродное влия-

ние,исходящее от внутреннего пролетариата, который был инкорпориро-

ван цивилизацией

* Wordsworth W. Elegiac Stanzas suggested by a Picture of Peele

Castle in a storm.

555

в ходе ее завоевательных акций. При этом нельзя недооценивать важ-

ности того творческого вдохновения, что берет свое начало в чуже-

земных источниках, когда внутренний пролетариат начинает порождать

высшую религию. Обнаруживается также, что универсальные государс-

тва, непреднамеренно и не отдавая себе отчета в этом, совершают

свою работу не для себя, а для чужестранных потребителей. Наконец,

высшие религии, создающие проект общества,принадлежащего виду,от-

личному от вида цивилизаций, собранных под эгидой универсального

государства, являются как бы новыми обществами. И до тех пор, пока

институты универсального государства продолжают функционировать на

благо вселенских церквей, они трудятся на благо варваров или чу-

жестранных цивилизаций.

Эти чужестранные цивилизации, как и варвары за границей, оказа-

лись чужестранными лишь по тому простому и очевидному признаку, что

место их происхождения находилось за границей государства. В период

распада государства, ставшего к тому времени для них уже не столь

чуждым, они проникали в распадающееся общество, нарушая его границы

и оказывая на него влияние, но так и не принадлежа ему окончатель-

но. Такая отчужденность являлась психологическим выражением того

исторического факта, что вдохновение религии, зарождающейся внутри

некоторой культурной традиции, изначально имело иностранное проис-

хождение. Римская империя была колыбелью, изготовленной по эллинс-

кому образцу для вдохновленного сирийским творчеством христианства,

а кушанское варварское государство-последователь аналогичным обра-

зом являлось колыбелью, созданной эллинскими руками для махаяны,

рожденной в индских сердцах. Хотя, с другой стороны, справедливо,

что ислам и индуизм взлелеяны в своей собственной политической ко-

лыбели, но также истинно и то, что обе эти высшие религии зароди-

лись на предыдущей исторической фазе, когда в соответствующих реги-

онах взаимодействовало более одной цивилизации. Ислам и его полити-

ческое лоно - халифат, представляли собой в религиозном и полити-

ческом планах сирийскую реакцию на длительное вторжение эллинизма в

древнесирийский мир. А более позднее, хотя и более кратковременное,

вторжение эллинизма в индский мир аналогичном образом вызвало как

индуизм, так и империю Гуптов. Таким образом, можно видеть, что

происхождение четырех высших религий, существующих в сегодняшнем

мире, становится понятным только через расширение поля исследова-

ния,когда наблюдается столкновение двух и более цивилизаций.

Роль, которую играют столкновения различных цивилизаций в про-

цессах возникновения высших религий, - весьма примечательный факт

исторической географии. Если отметить на карте места рождения выс-

ших религий, можно заметить, что они тяготеют к двум небольшим. об-

ластям на территории Старого Света - бассейну Окса-Яксарта и Сирии

(покрывая территорию,

556

ограниченную Североаравийской пустыней, Средиземноморьем и южными от-

рогами Анатолийского и Армянского нагорий). Бассейн Окса-Яксарта был

местом рождения махаяны в том виде, в каком эта религия распространи-

лась по Восточной Азии. Еще раньше район этот был местом рождения зо-

роастризма. В Сирии христианство, распространявшееся по эллинистичес-

кому миру в том виде, какой оно приняло в Антиохии, представляло собой

разновидность фарисейского иудаизма, возникшего в Галилее. Сам иудаизм

и его сестринская религия самаритян [1] возникли в Южной Сирии. Моно-

фелитское христианство маронитов [2] и хакимская разновидность шиизма

друзов [3] выросли в Центральной Сирии.

Если расширить горизонт рассмотрения, концентрация мест рождения

высших религий становится еще более наглядной. Например, несторианская

и монофизитская разновидности христианства возникли в Месопотамии, в

районе Урфы [4], а Хиджаз Южной Сирии увидел рождение ислама в Мекке и

Медине. Шиитская ересь ислама возникла на восточном берегу Североара-

вийской пустыни. Если расширить сектор обзора в бассейне Окса-Яксарта,

где зафиксировано место рождения махаяны - на первый взгляд философс-

кая ветвь первоначального буддизма, - мы увидим, что истоки ее - на

берегах Инда; а зарождение первоначального буддизма произошло на бере-

гу Среднего Ганга, приблизительно там, где родился и постбуддийский

индуизм.

Всем этим примечательным фактам можно дать географическое объяс-

нение. Сирия, как и бассейн Окса-Яксарта, представляет собой своеоб-

разный поворотный пункт, как бы центр, где сходятся дороги со всех

концов света. Природные условия способствовали превращению этих мест в

международный перекресток.

Бассейн Окса-Яксарта был ареной нескончаемой череды столкновений

между иранской, евразийско-номадической, древнесирийской, индской, эл-

линистической древнекитайской и русской цивилизациями начиная примерно

с VIII в. до н.э. Евразийско-номадическое движение племен в VIII-VII

вв. до н.э. расчистило путь из бассейна Окса-Яксарта в Индию и Юго-За-

падную Азию. Позднее этот регион был занят империей Ахеменидов и ее

селевкидским государством-преемником в Азии. Последователями империи

Селевкидов стали Бактрийское царство и Кушанская империя, которые по-

литически объединили земли бассейна Окса-Яксарта с территорией в Севе-

ро-Западной Индии. Арабская империя вновь объединила его с Юго-Запад-

ной Азией и Египтом. Монгольская империя включила бассейн Окса-Яксарта

в свое универсальное государство, которое на некоторое время объедини-

ло почти весь Евразийский континент.

Тамерлан в ХIV в.не смог, а русские в ХIХ в.сумели включить все

окраинные районы Евразийской степи в единое неномадическое государс-

тво-преемник Монгольской империи. Если бы история отвела Тимуру боль-

ший срок для осуществления его имперских планов, то, возможно, бассейн

Окса-Яксарта, а не бассейн

557

Волги стал бы ядром империи, границы которой совпадали бы с территори-

ей нынешнего Советского Союза. На деле же случилось так, что Россия

разделила бассейн Окса-Яксарта с Афганистаном - государством, простер-

шимся между Оксом и Индом. Политические превратности судеб государств

этого региона дают представление о роли, которую сыграл данный район в

культурном становлении ряда цивилизаций.

Роль Сирии еще более необычна. Первоначально цивилизации сталки-

вались непосредственно вокруг Благодатного Полумесяца [5]. Сирия рас-

полагалась между центрами двух древнейших цивилизаций - шумеро-аккадс-

кой в Ираке и древнеегипетской в долине Нижнего Нила. Успех сирийцев в

создании собственной цивилизации был замечательным фактом, глубоко

повлиявшим на ход мировой истории. Сирийские культурные достижения не-

соизмеримы с превратностями политической судьбы бассейна Окса - Яксар-

та. В III тыс. до н.э. империи, возникшие в шумеро-аккадском и древне-

египетском мирах, претендовали на земли Северной и Южной Сирии, не

вступая при этом в серьезные конфликты. Во второй половине II тыс. до

н.э. египтяне впервые заняли всю Сирию на северо-востоке вплоть до за-

падного изгиба Евфрата. Они были вынуждены разделить Сирию с хеттами,

и, хотя египтяне оказали на Сирию более сильное политическое влияние,

чем аккадяне, культурное влияние со стороны аккадской цивилизации во