всяком случае реальной власти луских гунов. Что же касается царства Ци, то для него середина VII в. до н.э. была периодом наивысшего взлета и политического могущества.

Царство Ци как гегемон-ба

Обретя трон, циский Хуань-гун получил в наследство царство, дела в котором были расстроены. В первой беседе с назначенным на выс­ шую должность Гуань Чжуном он подчеркнул, что его предшествен­ ник Сян-гун не занимался управлением, унижал мудрых, презирал чиновников, но зато чрезмерно любил женщин, роскошествовал и развратничал. В результате развитие царства остановилось, жертвен­ ники захирели. Что в создавшихся обстоятельствах можно и нужно сделать? На это собеседник заметил, что учиться хорошему управле­ нию следует у мудрых чжоуских ванов и их добродетельных советни­ ков, что необходимо руководствоваться законами и справедливостью, что главное — порядок, соблюдение которого нужно поощрять награ­ дами, а несоблюдение карать наказаниями. Это рассуждение, поме­ щенное в «Го юе» [85, с. 78-79; 29, с. 110-111], легко вписывается в каноны более позднего древнекитайского легизма и применительно к началу VII в. до н.э. не может восприниматься иначе как анахронизм, что, впрочем, относится и к некоторым другим встречающимся в «Го юе» описаниям реформ и предложений Гуань Чжуна. Однако не стоит забывать, что Гуань Чжун справедливо считается протолегистом, т.е. что его идеи развивались в том же русле, в котором впоследствии шел мощный поток легистских реформ. Это значит, что предложения Гуань Чжуна следует воспринимать не столько как разработанный проект реформ, реализованных в Ци времен Хуань-гуна, сколько как поиск путей упорядочения административной системы в большом царстве.

Именно упорядочение управления было главным, к чему призывал Гуань Чжун. Он предлагал в столичной зоне создать 21 район-слн (видимо, имелся в виду город с прилегающими к нему природными угодьями и поселениями): по 3 для ремесленников и торговцев, каж­ дый во главе с начальником, и 15 для служилого населения, т.е. вои­ нов. Каждый пяток воинских сянов должен был возглавляться самим гуном и двумя старшими цинами, Го и Гао13. Служилые, ремесленни­

13 В переводе В.С.Таскина оба цина названы соответственно «государственным» и «высоким» мужами, что, к сожалению, свидетельствует о том, что в этом месте текст просто не понят переводчиком [29, с. 112].

59

ки и торговцы, живя порознь, в своих кварталах или поселках, долж­ ны учиться друг у друга тонкостям ремесла, проникаться корпоратив­ ными интересами и вести беседы на производственные темы. Вообщето говоря, в самом таком предложении было не так уж много принци­ пиально нового, если вспомнить структуру второй чжоуской столицы Лои, которую строили шанские мастеровые и где располагались в свое время восемь иньских армий. Насколько можно судить, воины и строители (ремесленники и, быть может, торговцы) жили в Лои в сво­ их кварталах либо пригородах и общались преимущественно друг с другом. Видимо, Гуань Чжун предлагал воспользоваться этим поряд­ ком, уточнив лишь подходящее для циской столицы Линьцзы количе­ ство сянов.

Согласно предложению об организации населения столичной зоны, в 15 воинских сянах насчитывалось 30 тыс. воинов, причем каждый из трех военачальников (командующий средней армии, т.е. главноко­ мандующий, сам гун; цин Го и цин Гао) командовал 10-тысячной ар­ мией, а каждый сян выставлял по 2 тыс. воинов. Сяны делились на роты-ляиь по 200 человек во главе с командирами-ляиь.жэ«ь, ляни — на 4 взвода-лг/ по 50 воинов во главе со взводным, взвод-лы обычно придавался боевой колеснице. Взводы-лм, в свою очередь, делились на отделения-гум из пяти воинов каждое.

В дни весенней охоты все это воинство должно было собираться на смотры, а в дни осенней охоты тренироваться в воинском деле и на­ водить порядок в окрестностях столицы. Такая организация быта спо­ собствовала сближению воинов: они узнавали друг друга по голосу, дружили с детства между собой, а затем и семьями, радовались общим радостям и скорбели вместе об умерших. Имея 30 тыс. таких воинов, можно «вдоль и поперек пройти Поднебесную, чтобы покарать со­ шедших с истинного пути и защитить дом Чжоу» [85, с. 79-81; 29, с. 111-114].

Эта схема, если учесть сферу ее применения (военизированное на­ селение и строго организованные казенные ремесленники и торговый люд столицы), представляется достаточно реальной и осуществимой, ибо, во-первых, она опиралась на прецедент, о котором упомянул и сам Гуань Чжун (в прошлом ваны делили «население столицы на три части»), а во-вторых, концентрация войска рядом с местожительством правителя была не только оправданной, но и необходимой для того, кто был готов ради осуществления честолюбивых замыслов использо­ вать силу.

Сложней обстоит дело со второй схемой, которую Гуань Чжун будто бы предполагал распространить на все остальное население большого царства. Фраза о том, что налог чжэн следует брать с зем­

60

ледельцев в зависимости от качества земли и тогда люди не будут уходить с насиженных мест, а также о необходимости не отвлекать народ от земледельческих работ в дни страды, об установлении про­ думанных сроков для охоты и заготовок и т.п. [85, с. 82-83; 29, с. 116], достаточно стандартна — правда, для более позднего времени. Но вот иерархическая схема членения сельского населения просто вызывает сомнения в ее реальности: «Тридцать семей составляют и, во главе общины-и стоит управитель-сы; десять общин-и составляют волость- цзу во главе с начальником; десять цзу составляют сян во главе с на­ чальником; три сяна — уезд сянь во главе с начальником, а десять уездов-сяней составляют игу во главе с дафу. Всего пять ту с пятью дафу» [85, с. 83]. Такая иерархическая стройность не только сомни­ тельна, но и практически нереальна. Административной схемы по­ добного типа просто не могло быть, как не было еще в те годы в Ци уездов-сяней — были субуделы и кормления. Да и дафу не командо­ вали административными подразделениями, но были сословием ари­ стократов, владетельной знати, а также рыцарями-вассалами либо чиновниками на службе у государя с правом владеть за это кормлени­ ем, обычно небольшим городком с округой.

Проекты преобразований, приписываемые Гуань Чжуну, этим, од­ нако, не ограничивались. Схема предполагала строгую отчетность всех начальников перед вышестоящими, доклады с выявлением как способных и достойных, сильных и смелых, почитающих старших, так и высокомерных, а также разработанную систему наград и наказа­ ний за заслуги и проступки [85, с. 83; 29, с. 117]. И это тоже явный анахронизм, ибо идеальные схемы подобного характера создавались усилиями легистов значительно позже, в основном лишь в IV в. до н.э. И все же упомянуто об этой схеме применительно к реформам Гуань Чжуна в начале VII в. до н.э. не случайно. Дело не в том, реальна предложенная конструкция или это лишь более поздний идеал, обра­ щенный в прошлое. Дело в том, что Гуань Чжун действительно стре­ мился упорядочить администрацию и, видимо, пытался создавать административные схемы, пусть нежизнеспособные. В любом случае такого рода схема способствовала упорядочению администрации, что и было конечной целью реформатора.

Резюмируя, подчеркнем главное: в Ци были созданы три армии, т.е. военная сила, равной которой в тот момент в чжоуском Китае ни у кого еще не было. В Ци было налажено такое управление сельским хозяйством, при котором крестьянам создавались оптимальные усло­ вия для производства и, следовательно, закладывались основы для наполнения казенных амбаров. В Ци многое делалось для того, чтобы работавшие по заказу казны горожане, ремесленники и торговцы, а

61

также служащие разных профессий умело справлялись со своими обязанностями и снабжали царство нужной ему продукцией и необхо­ димыми услугами. Словом, Гуань Чжун предусмотрел в своем проекте реформ если и не все, то, во всяком случае, самое главное. И его пре­ дусмотрительность, предложенные им схемы переустройства и вооб­ ще административного устройства сыграли позитивную роль. Ци ста­ ло быстро усиливаться. А если принять во внимание, что рубеж VIII— VII вв. до н.э. был в бассейне Хуанхэ временем безвластия, хаотиче­ ских столкновений всех со всеми, включая и домен вана, если вспом­ нить все нарастающую угрозу со стороны укреплявшихся племенных протогосударств жунов и ди, лайских и хуайских и, то общая ситуация станет еще более очевидной. На смену вакууму силы приходила ре­ альная сила.

Из повествования в «Го юе» о Гуань Чжуне явствует, что реформа­ тор всячески удерживал своего царственного патрона от поспешных действий. На вопрос: «Когда я смогу заняться делами чжухоуЪ>, т.е. начать активные политические действия, направленные на обеспече­ ние своего приоритета, Хуань-гун получал ответ в традиционно­ конфуцианском духе: сначала следует наладить отношения с соседями и не жалеть при этом щедрых раздач, дабы слава о мудром и доброде­ тельном правителе Ци распространилась повсюду. При всей традици­ онности подобного совета (щедрые дары всегда играли важную роль в обретении престижа как вообще в истории человечества, так и в древ­ нем Китае в частности — см. [56; 47; 48]) в нем видна была трезвая политика мудрого министра. Быть может, совет собрать 80 ученых и, снабдив их ценностями, разослать во все стороны [85, с. 83-84; 29, с. 118] был вставкой более позднего времени, когда такого рода странствующие ученые-шм действительно играли немалую роль в политике времен Чжаньго, особенно в IV—III вв. до н.э. Однако эпизод с луским Цао Мо, требования которого (пусть с ножом к горлу) Гуань Чжун рекомендовал принять, свидетельствует о том, что уступки и дары были именно средствами его большой политики, приносившей желаемое, т.е. престиж, столь необходимый для гегемона-ба.

Легистским духом в стиле Шан Яна (IV в. до н.э.) отдают и поме­ щенные в том же тексте от имени Гуань Чжуна советы разрешить откупаться от наказаний, платя штрафы оружием или металлом, включая железо [85, с. 84; 29, с. 118-119], которое в Китае вплоть до V-IV вв. до н.э. вообще практически не было известно и во всяком случае широко не употреблялось. Но не столь важны собранные в «Го юе» детали и аргументы, сколь важен дух реформы Гуань Чжуна, ко­ торая действительно способствовала быстрому усилению Ци. Вот как сказано об этом у Сыма Цяня: «Хуань-гун, заполучив Гуань Чжуна...

62

стал совершенствовать управление княжеством Ци: создал войска на основе соединения пяти семей, определил выгоды, получаемые от регулирования цен, ловли рыбы и добычи соли, с тем, чтобы помогать бедным и обнищавшим и выплачивать содержание талантливым и способным» [103, гл. 32; 71, т. V, с. 46].

Сев на циский трон в 685 г. до н.э., Хуань-гун обрел силу отнюдь не сразу. В сообщении «Чуньцю» от 10-го года Чжуан-гуна (684 г. до н.э.) лаконично замечено, что луский гун нанес поражение армии циского Хуань-гуна весной, а летом, когда против Лу выступила коа­ лиция сил Ци и Сун, лусцами были разгромлены обе армии. «Цзочжуань» добавляет к этому обстоятельное описание обеих битв [114, 10-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 84-86]. Правда, сравнительно легко оправившись от неудач, циская армия зимой того же года реабилити­ ровала себя, аннексировав небольшое княжество Тань, правитель ко­ торого бежал в Цзюй. Но на этом военные успехи, судя по текстам, и закончились. Однако уже в следующем, 683 г. до н.э. в Ци приехала из дома Чжоу дочь вана, предназначавшаяся в жены Хуань-гуну, причем Лу играло при этом роль посредника [114, 11-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 87-88]. Стало быть, к этому времени отношения Ци с Лу нала­ дились.

В 681 г. до н.э. циский правитель, как о том сказано в «Чуньцю», провел совещание с представителями царств Сун, Чэнь, Цай и Чжу, позже в том же году он разгромил княжество Суй, а затем имел уже описанную встречу с луским правителем в Кэ, где Цао Мо (Цао Гуй) воспрепятствовал аннексии части луских земель. «Цзо-чжуань», пове­ ствуя об этом, подчеркивает умиротворяющую роль Гуань Чжуна, но ничего не говорит о гневе Хуань-гуна, будто бы убившего Цао [114, 13-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 90 и 91]. Встреча нескольких пред­ ставителей царств была вызвана, по данным «Цзо-чжуань», события­ ми в Сун, где, как упоминалось, в 682 г. до н.э. Ванем был убит во время игры правитель Минь-гун, после чего Вань бежал в Чэнь, а Чэнь выдало его. Воспользовавшись случаем, как вовлеченные в со­ бытие стороны (Сун, Чэнь), так и их союзники (Цай, Чжу) апеллиро­ вали за содействие к цискому Хуань-гуну, так что встреча 681 г. до н.э. справедливо считается первой в ряду тех, участники которых признали приоритет Ци. В 680 г. до н.э. состоялось вторжение пяти государств в Сун, продемонстрировавшее готовность Ци отвечать за порядок в Поднебесной. К этой акции присоединился и представитель вана Шэнь-бо. После этого на рубеже 680-679 гг. до н.э. состоялась знаменитая встреча чжухоу в Цзюани, на которой правитель Ци был официально признан гегемоном-ба. В этом признании активную роль сыграл и чжоуский ван, получивший необходимую информацию от

63

своего личного представителя Шэнь-бо [114, 14-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 91 и 93].

В 678 г. до н.э. Ци организует карательный поход группы чжухоу против царства Чжэн в наказание за его набег на Сун [114, 16-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 94 и 95]. И здесь уже вполне отчетливо вы­ ступают на передний план карательно-полицейские функции гегемо- на-ба, которые не был в состоянии выполнять сам суверен-ван. Мало того, вслед за карательной экспедицией Хуань-гун собрал чжухоу, включая правителя наказанного Чжэн, с тем чтобы заключить специ­ альное соглашение, подтверждающее авторитет Ци. В число офици­ альных задач, как бы молчаливо признанных всеми за Ци, входило, в частности, «поддерживать дом Чжоу».

Это не означало, однако, что от Ци требовалось вмешательство в дела домена каждый раз, когда там случалось что-либо серьезное. Напротив, функции «скорой помощи» по традиции обычно ложились на Чжэн и Го. Но задача «поддерживать дом Чжоу» как бы легитими­ зировала статус гегемона-ба, а в некоторых случаях давала прямой повод для вмешательства в дела домена (как то было во время мятежа Цзы Туя). Вообще же защита собственно китайских земель от все уча­ щавшихся вторжений варваров была едва ли не главным делом гегемо­ на и приносила Хуань-гуну наибольшие политические дивиденды.

Источники утверждают, что на севере Хуань-гун наказал гиань- жунов, на западе — бай-ди, что после сокрушительного разгрома Вэй дисцами именно Ци помогло этому царству, построив новую столицу и укрепив ее стеной, что усилиями Хуань-гуна были обнесены стена­ ми и другие города, до того страдавшие от набегов жунов и ди [85, с. 85-87; 29, с. 120-122]. Стоит напомнить в связи с этим, что Конфу­ ций, не слишком-то симпатизировавший Гуань Чжуну, заметил как-то, что, если бы не он (а в глазах Конфуция именно Гуань Чжун был под­ линным руководителем Ци, творцом его силы и мощи), «мы все ходи­ ли бы с распущенными волосами и запахивали халаты на левую сто­ рону», т.е. уподоблялись бы варварам [«Луньюй», 243, с. 185].

По некоторым данным, Хуань-гун с помощью военной силы при­ вел к покорности 31 государство, причем большая часть их принадле­ жала к числу варварских либо полуварварских, располагавшихся в окраинных районах Чжунго или вне его территории [85, с. 85; 29, с. 119]. Что касается государств Срединного Китая, то по отношению к ним Хуань-гун применял в основном карательно-полицейские меры. Новый чжоуский правитель Хуэй-ван (676-652 гг. до н.э.), вступив на престол, направил в царство своего представителя шао-бо Ляо, чтобы он подтвердил полномочия циского Хуань-гуна в качестве ба. За это ван просил покарать царство Вэй, незадолго до того поддержавшее

64

мятежника Цзы Туя. Хуань-гун выполнил эту просьбу [114, 27-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 111 и 112], хотя лично против Вэй ничего не имел и спустя несколько лет после этой карательной экспедиции с готовностью содействовал восстановлению разрушенной дисцами столицы Вэй.

Хуань-гун помог также восстановить княжество Син и обнести стеной его столицу после того, как оно тоже стало жертвой набега со стороны ди; он прислал зерно царству Jly в неурожайный год, а затем принял участие в делах Лу, когда там происходила смена правителя после смерти Чжуан-гуна и убийства малолетнего Минь-гуна [114, 28-й год Чжуан-гуна, 1-й и 2-й годы Минь-гуна; 212, т. V, с. 113 и 115, 124-129; 85, с. 86; 29, с. 121]. Неудивительно, что чжухоу, по словам «Го юя», стали относиться к Хуань-гуну с уважением, хвалить его за соблюдение норм, за бескорыстие и добродетели. Впрочем, столь стандартно-похвальные с точки зрения нормативной конфуцианской традиции отзывы были явно преувеличенными [85, с. 86, 87; 29, с. 121]. Ведь хорошо известно, что всесильный правитель Ци отнюдь не был бескорыстным благодетелем. Напротив, он был весьма често­ любив и имел далеко идущие цели, о чем можно судить по другим эпизодам из того же источника. Умерял аппетиты своего царственного патрона и смягчал возникавшую в связи с этим напряженность, как правило, Гуань Чжун, с мнением которого — на этом стоит сделать специальный акцент — Хуань-гун всегда считался.

Наведя некоторый порядок в Чжунго, где на смену спорадическим столкновениям царств и княжеств друг с другом пришли все более частые совещания чжухоу, улаживавшие под председательством пра­ вителя Ци многие спорные проблемы, Хуань-1ун обратил внимание на главного потенциального противника Срединных государств — царст­ во Чу. Это сильное и крупное государство, расположенное к югу от бассейна Хуанхэ, с начала VII в. до н.э. стало регулярно вмешиваться в дела Чжунго, чаще всего выступая за наведение порядка в южных, близких к Чу царствах, таких, как Чжэн или Чэнь и Цай. По-види- мому, эта активность Чу раздражала циского гегемона-бд, что и было главной причиной столкновения.

Поводы для него были самые разные. Сыма Цянь, например, при­ водит такой случай. Одна из жен Хуань-гуна, родом из Цай, расша­ лившись, стала раскачивать лодку, чем напугала не умевшего плавать мужа. В гневе Хуань-гун вернул жену отцу, а тот, в свою очередь рас­ сердившись, отдал ее в жену кому-то другому. Именно поэтому в 656 г. до н.э. Хуань-гун и Гуань Чжун во главе чжухоу направились походом на юг, напав сначала на Цай, а затем пойдя против Чу. Когда чуский Чэн-ван (правители Чу уже давно и довольно демонстративно

именовали себя ванами, хотя в табели чжоуской иерархии они обычно обозначались знаком цзы, что примерно соответствовало средневеко­ вому европейскому титулу виконт) попытался узнать о причине втор­ жения, Гуань Чжун жестко заметил, что еще великому цискому Тайгуну было дано официальное право надзирать за порядком в этом районе Поднебесной, что чусцы перестали платить положенную дань чжоускому вану, а это сказывается на возможности вовремя и в долж­ ной полноте приносить жертвы, и, наконец, что в свое время из похо­ да на юг не вернулся чжоуский Чжао-ван, за что Чу тоже должно от­ ветить.

Как видно, поводы для военной экспедиции звучали веско. Но чус­ цы повели себя умело. Не возражая против верховного права надзора за порядком и пообещав впредь исправно присылать в домен вана должные подношения, правитель Чу решительно отказался нести от­ ветственность за исчезновение Чжао-вана с его армиями, заявив, что в те отдаленные времена чусцев в этом районе еще не было («Спросите об этом у берегов реки», — не без ехидства заметил он). В общем, дело было улажено миром [114, 4-й год Си-гуна; 212, т. V, с. 139 и 140-141; 103, гл. 32; 71, т. V, с. 47-48]. Но после этого Чу начало еще активнее вмешиваться в дела южных царств Чжунго. Дальнейшее развитие событий свидетельствовало о приближающемся закате яркой звезды циского гегемона. Негромкий, но твердый голос южного Чу прозвучал для чжухоу как своего рода знак недовольства и внутренне­ го сопротивления. Первым это почувствовал сам Хуань-гун.

В 651 г. до н.э. в Куйцю он в очередной раз пригласил чжухоу на торжественный сбор, на сей раз по случаю своего семидесятилетия. Вообще-то такие совещания созывались им достаточно часто — за четверть века с небольшим их состоялось девять; на три из них прави­ тели съезжались на боевых колесницах, т.е. они так или иначе были связаны с военными либо карательными экспедициями, а на шесть — на парадных колесницах [85, с. 85-86; 29, с. 120]. Съезд чжухоу в Куйцю стал для них едва ли не центральным событием. Это была своеобразная кульминация могущества Ци, но одновременно и новая проба сил в изменившихся обстоятельствах. С одной стороны, громко раздавались голоса льстецов и клятвы верности. Сам недавно взо­ шедший на чжоуский престол Сян-ван (651-619 гг. до н.э.) прислал со своим сановником кусок жертвенного мяса и ряд других подарков, официально освободив юбиляра от положенного при приеме таких подарков церемониала (следуя мудрому совету Гуань Чжуна, Хуаньгун все же совершил необходимый церемониал). С другой стороны, среди чжухоу слышались разговоры о высокомерии циского правите­ ля, причем тон задавал тот самый сановник вана Цзай Кун, который

66

привез официальное соизволение вана об освобождении от церемо­ ниала, обязательного при приеме подарка от сына Неба. Этот же са­ новник на обратном пути, повстречав опаздывавшего на съезд цзиньского Сянь-гуна, посоветовал ему не только не торопиться, но вообще не ехать в Куйцю, мотивируя свой совет недобродетельностью Хуаньгуна, который будто бы только и думает о том, чтобы захватить по­ больше земель и к тому же использовать в своих интересах смуту в Цзинь [85, с. 106; 29, с. 143-144; 103, гл. 32; 71, т. V, с. 48-49].

Был ли этот демарш советника вана, имевшего высокий титул чжоу-гуна, — чем-то вроде самодеятельности, вызванной обстоятель­ ствами? Едва ли. Тем более что повода для недовольства Чжоу пове­ дение Хуань-гуна не давало. Отказавшись от дарованной ему приви­ легии, он был сама лояльность. Скорее всего, поведение чжоуского сановника означало, что новый ван сам был полон амбиций и явно побаивался стареющего гегемона. И видимо, для таких опасений были некоторые основания. Ведь циский Хуань-гун был честолюбив, как это вполне определенно явствует из его сетований, помещенных в 32-й главе труда Сыма Цяня:

«Я ходил походом на юг и, дойдя до Чжаолина, принес жертвы ван горам Сюншань; на севере я ходил походом на племена шанъ-жунов в царствах Личжи и Гучжоу; на западе я ходил походом на царство Дася, преодолев зыбучие пески. Связав лошадей и подвесив повозки, я поднимался на горы Тайхан и, достигнув гор Биэршань, вернулся. Среди чжухоу нет таких, кто ослушался бы меня. Я приезжал на съез­ ды князей трижды на военной колеснице и шесть раз на обычной ко­ леснице, девять раз я объединял владетельных князей, упорядочив Поднебесную. Чем же отличаются в этом [от меня] жившие в про­ шлом [основатели] трех династий, получившие мандат [Неба] на власть? Я хочу принести жертвы Небу — фэн — на горе Тайшань и жертвы Земле — ьиань — на холме Лянфу» [103, гл. 32; 71, т. V, с. 49]. И на этой позиции Хуань-гун стоял достаточно твердо, пока Гуань Чжун все-таки не убедил его хотя бы в том, что жертвы, о которых циский гегемон мечтает, невозможны без получения из дальних стран полагающихся по такому случаю редкостных вещей, изделий и жи­ вотных. Очень похоже на то, что такого рода настроения Хуань-гун высказывал не раз и не только Гуань Чжуну, так что в домене Чжоу о них знали. И видимо, многие уже догадывались, что в отношениях Хуань-гуна с чжоуским ваном не все ладно.

Показательно, что, когда в домене в 649 г. до н.э. вспыхнул мятеж Шу Дая, воспользовавшегося поддержкой жунов и ди, Хуань-гун не выступил против варваров, но, напротив, принял у себя бежавшего в Ци мятежника, а Гуань Чжуна послал к вану с примирительной мис­