правителя, тогда как аутсайдеров там привечали со времен Сянь-гуна. Но обращая внимание на это, не стоит преувеличивать значимость проблемы как таковой. Сила и слабость чжухоу в период Чуньцю зависела отнюдь не от соотношения сил между родственными и не­ родственными кланами (в этом смысле Б.Блэкли, фиксируя свой ней­ тральный вывод, вполне прав). Гораздо больше она зависела от соот­ ношения сил между властью правителя и совокупной мощью всех кланов.

Уделы-кланы и их трансформация

Субуделы в царствах и княжествах были вотчинами довольно большого размера, подчас возникавшими на базе аннексированных владений чжухоу. Кроме того, с течением времени они могли увели­ чиваться за счет расширения территории царства или княжества. Иногда они, особенно первые из них, появившиеся в середине VIII в. до н.э. в Цзинь и Чжэн, составляли значительную часть царства с крупным городом, соперничавшим со столицей царства. Наследствен­ ный характер субуделов-вотчин означал, что земли их как бы выпада­ ли из той территории, что находилась под непосредственным управ­ лением правителя. С этих земель налоги взимал не правитель, а вла­ делец удела. Естественно, это уменьшало и власть, и доходы прави­ теля.

В начале Чуньцю, когда субуделов было немного, эт<?> возможно, еще не очень ощущалось чжухоу с экономической точки зрения, хотя сразу же дало о себе знать в плане политическом (смуты в Цзинь и Чжэн). Однако позже, когда число новых субуделов начало возрастать и занятая ими территория царства соответственно заметно увеличи­ ваться, ситуация стала изменяться. Субуделы и вообще новые земли стали жаловаться реже и обычно лишь в исключительной ситуации. Можно напомнить в этой связи, что, когда двое вэйских сановников в 559 г. до н.э. изгнали вэйского Сянь-гуна, новый правитель Вэй, младший брат изгнанника Шан-гун, пожаловал Суню земли в Сю [103, гл. 37; 71, т. V, с. 117].

Однако прекращение практики создания новых субуделов больно ударяло по интересам чжухоу. Дело в том, что перед ними стояла задача обеспечить многочисленных близких родственников, в первую очередь сыновей. Это было очень не просто сделать. Те из чжухоу, кто по натуре не был слишком сентиментален либо был готов сделать все, чтобы избавить своих самых близких и любимых детей от воз­

313

можных посягательств со стороны менее любимых и тем более не слишком близких родственников, обычно поступали достаточно же­ стко. Блестящий пример в этом смысле — все тот же цзиньский Сяньгун, не остановившийся перед тем, чтобы изгнать из царства старших сыновей и уничтожить многочисленных принцев старшего поколения. Аналогичным образом, если верить Сыма Цяню, поступил в 522 г. до н.э сунский Юань-гун, уничтоживший часть своих сыновей, запо­ дозрив их в заговоре [103, гл. 14 и 38; 71, т. III, с. 201, т. V, с. 136].

Но далеко не всегда чжухоу бывали столь жестокими в своих от­ ношениях с сыновьями, да и не всегда вынуждала их к этому экстре­ мальная ситуация. Чаще всего речь шла об обустройстве родственни­ ков, и прежде всего любимых сыновей. Наследственный субуделвотчина издревле считался наиболее достойным способом для этого, но бесконечно создавать новые государства в государстве было не­ возможно. Где же выход? Можно было бы его найти в ликвидации проштрафившихся либо слишком могущественных уделов-кланов и в создании вместо них других, новых. Однако имеющиеся данные сви­ детельствуют о том, что освободившиеся в таких случаях владения далеко не обязательно оказывались в распоряжении правителя, кото­ рый мог бы отдать их своим сыновьям. Чаще их делили между собой более сильные соперники глав уничтоженных уделов-кланов.

Вообще динамика здесь была достаточно сложной. Влиятельные уделы-кланы (за редким исключением) не существовали долго. По подсчетам Б.Блэкли [150], средняя продолжительность жизни клана равнялась пяти поколениям, т.е. они сменяли друг друга, возникая и погибая, примерно с периодичностью в 100-150 лет, хотя встречались и долгожители вроде циских кланов Го, Гао и Чэнь или цзиньских Чжао и Вэй. Общей нормой было то, что уничтожение одних вело к укреплению других, в том числе и тех, что создавались заново по воле правителя его любимыми сыновьями. Крепкие и влиятельные новые уделы-кланы быстро, за два-три поколения, превращались в могуще­ ственных соперников правителя, что было особенно ощутимым во второй половине периода Чуньцю. Правителям стало ясно, что разда­ вать уделы даже любимым сыновьям все-таки не следует. Словом, чжухоу не оставалось ничего, кроме как давать всем сыновьям — кроме наследника — кормления, которые сразу ставили их по статусу ниже владельцев уделов-кланов.

В тех же случаях, когда чжухоу все же выкраивали субудел для ко- го-либо из сыновей, новый глава удела-клана обретал должность и становился одним из тех родственных правящему дому сановников и министров, о соотношении которых с неродственными правителю министрами уже упоминалось. Это обычно вело к дестабилизации в

314

царстве, так как амбиций у министров из числа близкородственных правителю глав уделов-кланов было, как правило, больше, нежели у министров из числа глав кланов неродственных.

В любом случае, однако, все уделы-кланы активно участвовали в политической борьбе. Более того, для каждого из них это было жиз­ ненной необходимостью, так как неучастие в борьбе было чревато не столько забвением, сколько катастрофой, гибелью. Межклановая борьба имела свои тактические особенности. В основе ее лежало эле­ ментарное соперничество, которое вело либо к доминированию наи­ более влиятельного из кланов, либо к объединению усилий несколь­ ких из них против самого могущественного.

Как выглядели уделы-кланы, о которых идет речь? Данных об этом немного, да и те скорее косвенные, нежели описательные. Обычно субудел, т.е. владение, служил экономической и социальной базой для появления влиятельного аристократического клана (вспомним, что в Цзинь мощный параллельный клан в Цюйво возник лишь тогда, когда правитель царства неосторожно подарил дядюшке огромный суб­ удел). Но главами могущественных кланов владельцы субуделов мог­ ли стать лишь после того, как включались в сословие дафу и станови­ лись по своему статусу владетельными аристократами. Впрочем, здесь нужны некоторые оговорки.

Речь не о возможности существования достаточно большой семей­ но-клановой группы, какие в принципе могли быть и в простом кре­ стьянском доме. Важно было легитимизировать аристократический клан, т.е. получить официально санкционированное клановое имя. Обладание таким именем было привилегией немногих (далеко не слу­ чайно в текстах упомянуто, что клановые имена давались;/сыном Неба и князьями-чжухоу [114, 8-й год Инь-гуна; 212, т. V, с. 25 и 26]). Его могли иметь, видимо, только владельцы наследственных уделов (позже, возможно, также и обладатели служебных кормлений). По­ этому мы имеем дело не просто с кланом как таковым, но только и именно с владетельным аристократическим кланом, т.е. с разветвлен­ ной, многочисленной и могущественной группой, чья сила и мощь опиралась на наследственное владение. Дело, таким образом, не в числе сородичей, но в их социальном и имущественном статусе. Имевшие имя знатные владетельные кланы обычно именовались тер­ минами 1{зун-цзу или цзя.

Наименование субудела и имя клана обычно совпадали. Но вот на вопрос, как возникали новые имена, единого ответа нет. Общей нор­ мой было то, что имена давали сюзерены, т.е. те, кто создавал субудел (сын Неба либо чжухоу). Но чем они при этом руководствовались? Как сказано о том в «Цзо-чжуань» [114, 8-й год Инь-гуна; 212, т. V,

315

с. 25 и 26], имена могут восходить к месту рождения, к имени или званию предка, к должности получателя удела, к названию террито­ рии, даруемой получателю.

Известно, например, что из упомянутых двух соратников Сяньгуна один, Чжао, получил в удел княжество Гэн, но сохранил свое прежнее клановое имя Чжао, которое его предки получили по наиме­ нованию города Чэнчжао, пожалованного им в качестве кормления в годы правления западночжоуского Му-вана [103, гл. 43; 71, т. VI, с. 44]. Другой, Би Вань, чьи предки будто бы имели владение Би еще при У-ване, но затем потеряли его и стали простолюдинами, получил новое клановое имя по названию пожалованного ему субудела Вэй (иероглиф отличен от того, каким обозначается царство малое Вэй). Эти данные Сыма Цяня [103, гл. 44; 71, т. VI, с. 80] можно дополнить сведениями из «Цзо-чжуань», например, о клановых именах трех луских сановников-г/1шов, разделивших между собой в середине VI в. до н.э. почти все царство Лу. Их имена — Цзи-сунь, Шу-сунь и Мэнсунь, т.е. старший, средний и младший внук, — связывали их проис­ хождение с общим дедом, луским Хуань-гуном.

Влиятельный аристократический клан обычно сразу же разрастался в соответствии с возможностями владения (его размерами, населе­ нием, объемом избыточного продукта и принципами его редистрибу­ ции), а также потребностями в организации управления этим владени­ ем. Проще говоря, в рамках уделов (впоследствии превратившихся в царства и княжества различных размеров) и субуделов внутри них организация управления и хозяйственной жизни лежала именно на владевших ими знатных кланах. Это и способствовало их разрастанию до определенных оптимальных в каждом данном случае размеров. Это не означает, что в системе администрации, т.е. в социально-полити­ ческих верхах, не было чужих из числа аутсайдеров. Они бывали, но чаще всего — во всяком случае в те времена, когда клановое имя было на всех лишь одно, — инкорпорировались в состав клана и достаточно легко адаптировались.

Отсюда и результат: в качестве владельца и управителя субудела в царствах и княжествах чжоуского Китая по меньшей мере до середи­ ны периода Чуньцю выступал один крупный клан, одна большая се- мейно-клановая группа знати со всеми инкорпорированными в нее аутсайдерами, включая, возможно, и некоторых из числа вчерашних рабов-слуг. Именно эта группа именовалась терминами щя (позднее семья, в данное время — нечто вроде римской familia) и цзун-цзу. Ес­ тественно, что такая группа была структурирована в форме кониче­ ского клана с его строгими законами клановой иерархии: старшим был глава клана, ниже стояли его братья и сыновья, еще ниже — пле­

316

мянники и внуки, далее — более отдаленные родственники и адапти­ рованные кланом аутсайдеры. Группа была тесно сплочена и обычно являла собой нечто цельное, причем именно так она и воспринималась внешним миром. Не было сложностей и в ее внутреннем управлении, ибо все до поры до времени держалось на привычных нормах семей- но-клановых связей даже при все возраставшем объеме клана и росте его численности.

В источниках немало упоминаний о солидарности и сплоченности членов того или иного знатного клана, существовавшего по классиче­ скому принципу «один за всех и все за одного». Как правило, это было именно так, хотя случались и исключения, особенно когда клан слиш­ ком разрастался и его отдельные ветви начинали активно соперничать друг с другом. Но такие внутренние распри — по меньшей мере в первой половине периода Чуньцю — обычно не выходили за пределы своего дома и гасились внутри, так что по отношению к внешнему миру клан выступал в виде сплоченной группы. Это было особенно опасным для правителей, когда кланы становились слишком больши­ ми и могущественными. Показательна в этом смысле история с унич­ тожением некоторых из такого рода удельных кланов.

Вспомним, как на рубеже VII—VI вв. до н.э. — видимо, вследствие длительного нахождения у рычагов власти влиятельнейшего главного министра Чжао Дуня — резко усилил свои позиции в царстве Цзинь клан Чжао.

Это стало угрозой и для правителя, и для соперничавших с Чжао других влиятельных кланов. Воспользовавшись пустяковым предло­ гом (любовная интрига жены одного из сыновей Чжао Дуня), прави­ тель энергично вмешался в дела клана и уничтожил его гючти цели­ ком. Уцелел лишь младенец Чжао У, которого его мать принесла во дворец правителя, чем и спасла. Именно ему было суждено восстано­ вить клан и сохранить удел [114, 8-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 365 и 367; 103, гл. 39; 71, т. V, с. 174].

Место могущественного клана Чжао в царстве Цзинь на некоторое время занял клан Ци. «Го юй» содержит рассказ, посвященный описа­ нию того, как подросший и прошедший обряд инициации (надевания шапки) Чжао У (Чжао Вэнь-цзы) в связи с совершеннолетием нанес визиты основным цзиньским сановникам. Назидательное повествова­ ние об этом, интересное само по себе [85, с. 147-148; 29, с. 195-196], важно для нас перечнем могущественных лиц царства. Выясняется, что из девяти влиятельных собеседников юного Чжао У трое — Ци Ци, Ци Чоу и Ци Чжи — принадлежали к одному клану, что свиде­ тельствует о его могуществе и, как о том уже упоминалось, может быть воспринято как главная причина последовавшего вскоре унич­

317

тожения этого клана, который надолго был ослаблен, хотя, как это было и с Чжао, не был ликвидирован полностью.

Нечто подобное произошло примерно в это же время и в Чу, где был уничтожен влиятельнейший клан Жо-ао, который в VII в. до н.э. обладал наибольшим могуществом в Чу (его представители занимали несколько высших должностей в царстве, включая должность главно­ го министра). Усилившийся клан решил бросить вызов чускому Чжу- ан-вану, но после короткой схватки потерпел поражение и был унич­ тожен. Только один из его членов, который был в это время с миссией в Ци, остался цел. Вернувшись, он засвидетельствовал свою лояль­ ность правителю и тем сохранил жизнь и право на удел. Но при этом клановое имя Жо-ао было заменено на другое — Шэн.

Расправа с могущественными кланами при сохранении за случайно уцелевшим его удела, а иногда и кланового имени с возможностью восстановить клан отнюдь не была единственной формой ограничения аппетита наиболее сильных и потому опасных для их соперников и самого правителя уделов-кланов. Чаще уделы-кланы просто уничто­ жались бесследно, чему в текстах немало примеров, особенно во вто­ рой половине периода Чуньцю, когда власть правителей в некоторых царствах (Цзинь, Ци или Лу) ослабевала, а усилившиеся уделы-кланы сводили счеты друг с другом. К этому времени во многом изменилась и привычная структура знатных кланов. Это изменение шло по не­ скольким основным направлениям.

Во-первых, резко увеличивались размеры кланов и потому услож­ нялись взаимоотношения между его линиями. Крупный удел-клан неизбежно распадался на соперничающие линии, а противоречия ме­ жду ними часто выливались в заговоры, подчас влекшие за собой убийство главы клана и замену его честолюбивым родственником, или в скандалы, служившие поводом для расправы с кланом. Процесс расхождения между прежде близкородственными линиями был есте­ ственным, а старшие в клане структурировали свои связи и соответст­ венно поведение, постоянно ориентируясь на правителя царства, в доме которого подобного рода междоусобицы давно уже были нор­ мой. Со временем клан переставал быть спаянной родством группой, каким он был на протяжении первых нескольких поколений после возникновения.

Во-вторых, относительная самостоятельность линий подкрепля­ лась их имущественной независимостью. Это значит, что каждый из глав линий имел свое владение в рамках прежнего субудела-вотчины. Нет сведений, которые позволили бы судить о том, как именно дели­ лись вотчины на части. Возможно, в субуделах возникали городакормления, причем по меньшей мере часть наиболее крупных из тако­

318

го рода кормлений — особенно те, что принадлежали старшим по рангу, т.е. вторым цинам в клановой вотчине, — по статусу была уже близка к наследственной вотчине, тогда как остальная часть их оста­ валась владением (быть может, и наследственным) рядовых аристо- кратов-дафу, младших родственников тех же цинов в тех же субуделах. Но как бы то ни было, нет сомнений в том, что шел процесс ад­ министративно-политического структурирования удела-клана, что эта прежде семейно-клановая группа становилась небольшим государст­ вом, своего рода государством в государстве, причем со всеми его атрибутами, включая аппарат отчужденной от подданных власти.

Наконец, в-третьих, в субуделах, структурировавшихся в неболь­ шие государства с аппаратом собственной администрации, появлялись новые влиятельные лица, уже не инкорпорировавшиеся в группу кла­ новых родственников. Лучше всего это видно на примере луского Ян Ху, который был главным администратором в клане Цзи. Неясно, откуда взялся этот Ян, но вполне очевидно, что он не принадлежал к клану Цзи-сунь. Он по должности мог иметь и, видимо, имел в уделеклане Цзи кормление. Потом, после неудавшейся попытки захватить власть в Лу, Ян Ху бежал в Цзинь и стал служить клану Чжао, где тоже, скорее всего, имел должностное кормление. Сыма Цянь упоми­ нает о том, что еще до этого Ци помогло Ян Ху овладеть луским горо­ дом Юнь — тем самым, где в свое время жил, правда недолго, луский Чжао-гун, — и использовать его в качестве кормления [103, гл. 33; 71, т. V, с. 81].

Приняв во внимание все изложенное, следует заключить, что уде- лы-кланы в феодально-удельной структуре Чуньцю не фыли чем-то застывшим. Напротив, это были живые социальные организмы, кото­ рые активно эволюционировали в тесной взаимосвязи с обществом в целом. А так как структура общества усложнялась и трансформирова­ лась в сторону ее дефеодализации и бюрократизации, в первоначаль­ ных субуделах-вотчинах царства периода Чуньцю возникала доста­ точно сложная система административных связей, включая разветв­ ленный аппарат управления из числа служащих, уже не принадле­ жавших к господствующему в субуделе клану либо утерявших связь с этим кланом и получивших собственный фамильный знак.

Сложная административная структура эволюционировала по уже привычному в чжоуском Китае стандарту и сводилась прежде всего к ослаблению семейно-клановых родственных связей, чему активно способствовали внутренние усобицы членов клана в борьбе за влия­ тельную должность и теплое доходное место внутри еще вчера тесно сплоченной группы клановых родственников. При этом спорящие стороны действовали по уже сложившимся в чжоуском Китае стан­

319

дартам и стереотипам, соответствовавшим веками выработанной по­ литической культуре16. Это означало, что каждая из соперничавших групп имела своих сторонников, на которых она опиралась в борьбе. К их числу относились и имевшие (вроде Ян Ху) свою фамилию аут­ сайдеры из числа чужаков. Аутсайдеры этого типа уже не были про­ стыми клиентами или выходцами из преданных рабов-слуг, как то бывало и ранее, ибо те и другие обычно принадлежали к числу адап­ тированных кланом чужаков, никаких иных личных связей и тем бо­ лее своего кланового имени не имевших. Если же у чужака было свое клановое имя, то по происхождению он, скорее всего, был выходцем из нового слоя горожан го-жэнъ, жителей столицы или иногда доста­ точно крупного города, т.е. из числа своеобразных древнекитайских разночинцев.

Но коль скоро в рамках прежде единого и сплоченного коллектива клановых родственников появляются не просто спорящие или даже конфликтующие сородичи, а группы враждующих соперников, гото­ вых порой перегрызть друг другу горло за выгодную должность или место во главе клана, то ситуация не могла не измениться. И она из­ менилась. Как о том легко судить по данным источников, во второй половине периода Чуньцю прежние субуделы-вотчины стали транс­ формироваться в мини-государства. Возможно, толчок этому процес­ су — пусть даже не везде — дал сам факт сосуществования в одном уделе двух-трех цинов, что подразумевало раскол клана на если и не соперничавшие еще, то уж во всяком случае как-то обособленные друг от друга влиятельные линии. От этого по логике развития собы­ тий был лишь шаг до соперничества и открытой борьбы претендентов на доходное место в аппарате власти в мини-государстве, и этот шаг достаточно скоро практически везде был сделан.

Соперничество и борьба могли принимать разные формы, в зави­ симости от того, какими были поводы для конфликта. В Лу, например, еще до возвышения Ян Ху в доме Цзи Пин-цзы на почве адюльтера возник конфликт между ближайшими родственниками главы клана Пин-цзы. Дело кончилось, как о том шла речь в главе третьей, тем, что недовольные в клане сблизились с представителями двух других кла­ нов, враждебных Пин-цзы, и составили заговор, в который позже был вовлечен и незадачливый луский Чжао-гун и который завершился

16 В этой борьбе стали практиковаться перевыборы глав субуделов-кланов. Пере­ выборы происходили по разным причинам, но сам факт их возникновения — свиде­ тельство внутренних распрей в прежде едином и сплоченном родственном коллективе, в котором наследование места главы вначале происходило по сути автоматически. Борьба за место главы удела-клана (цина) — новое явление, зафиксированное источни­ ками применительно к рубежу VII—VI вв. до н.э.

320

кризисом в царстве. Именно в результате этого кризиса Чжао-гун в конечном счете вынужден был покинуть Лу, а клан Цзи хоть и уцелел, но настолько ослаб, что стал добычей предприимчивого Ян Ху.

Вцарстве Сун в начале V в. до н.э. фаворит правителя Сян Туй (Хуань Туй), потеряв расположение господина и опасаясь за свою жизнь, попытался было устроить заговор против гуна, но потерпел неудачу. Показательно, что гуну в его противостоянии своему фавори­ ту помогли высшие представители клана Сян, занимавшие министер­ ские должности и принявшие решение выступить против Сян Туя [114, 14-й год Ли-гуна; 212, т. V, с. 837 и 839-840]. Этот конфликт в одном из самых могущественных кланов царства Сун наглядно свиде­ тельствует о том, что вчерашний субудел-вотчина давно уже превра­ тился в мини-государство, в рамках которого члены правящего дома Сян (Хуань) уже очень мало ценили родственные узы и явно предпо­ читали им собственные политические амбиции. И так было в V и даже

вVI в. до н.э. практически уже во всех царствах, не исключая и домен.

Всообщении «Цзо-чжуань» за 12-й год Чжао-гуна (530 г. до н.э.) сказано, что в домене вана — где уделов было сравнительно много и все они, насколько можно понять, были небольшими — некий Юаньбо скверно относился к своим подданным, в результате чего сначала они понемногу убегали от него, а затем все дружно восстали и изгнали его, поставив вместо него его брата [212, т. V, с. 636 и 639]. Шестью годами спустя, в 524 г. до н.э., сообщение чуть иного плана (Мао Дэ убил правителя удела Мао, Мао-бо, и занял его место) снова напомни­ ло о том, что в уделах домена вана, как и в других государствах чжоу­ ского Китая, происходят кровавые усобицы [114, 18-й год/Чжао-гуна; 212, т. V, с. 669 и 670].

Число аналогичных сообщений источников достаточно велико. Главный вывод, который из них следует, сводится к тому, что преж­ них сплоченных аристократических кланов знати, характерных для времен начала Чуньцю, более не было. Им на смену пришли группи­ ровки с одним и тем же клановым именем, родственные друг другу, но в то же время разделенные корыстными интересами и проводящие каждая свою политику. Это не значит, разумеется, что всегда и при любых обстоятельствах у всех этих группировок были разные интере­ сы, заставлявшие каждую из них тянуть в свою сторону. Как раз на­ против, очень часто такого рода интересы продолжали быть общими и тем способствовали единению клана, особенно в противостоянии его (иногда с союзными ему кланами) враждебным кланам, как то было в Цзинь в V в. до н.э. Но несмотря на это, единство клана было уже в прошлом. Его заместило единство интересов —- или отсутствие такого единства, соперничество и враждебность.

ГЛАВА б

АРИСТОКРАТИЯ

ИФЕОДАЛЬНЫЕ ВОЙНЫ

Вцентре внимания многочисленных авторов древнекитайских ис­ точников, летописей типа «Чуньцю», различного рода комментариев к ним, сводных сочинений или специализированных трактатов, всегда стояли власть имущие, т.е. те, кто управлял государством и от кого зависела его судьба. Власть в чжоуском Китае периода Чуньцю, включая еще немногочисленный в ту пору ее аппарат, была в руках феодальной знати. Именно чжоуская аристократия играла главную роль во всех государственных делах. Ее представители принимали активное участие в текущем управлении, спорадических и весьма час­ тых войнах, политических интригах, дворцовых переворотах, межго­ сударственных связях и тем более ритуальных жертвоприношениях. Они решали вопросы, связанные с налогообложением и трудовыми повинностями населения, с воинской службой, со строительством зданий или городских стен, да и многие другие. Иными словами, все государственные дела на всех уровнях вершились аппаратом власти, состоявшим из различных прослоек родовой знати. Неудивительно, что именно о ней сохранились записи в документах. Естественно и то, что наибольший интерес среди археологических находок, относящих­ ся к той же эпохе, прежде всего представляют те, что имеют отноше­ ние к правящим верхам и их жизни.

Разумеется, все сказанное не означает, что жизнь простого народа, составлявшего фундамент всей многослойной социополитической конструкции, никак не была отражена в источниках. Однако главное внимание в них уделено знати. В данной главе речь пойдет в основ­ ном о войнах и всем том, что с ними было связано. И пусть читателя не удивляет тот факт, что войнам в «Чуньцю» посвящается специаль­ ная глава. Дело не только в том, что материалов о войнах, связанных с ними событиях и вообще о роли военной функции в столь типичной феодальной структуре, которая предстает перед нами со страниц ис­ точников, очень много и они заслуживают специального внимания. Очень существенно, какую роль играли эти войны и вообще военная функция, даже шире, функция, как ее назвал М.Льюис [214], санкцио­ нированного насилия в жизни чжоуских государств времен Чуньцю.

Вообще роль войн в истории человечества еще недостаточно ис­ следована как в специальных обществоведческих исследованиях, так и в генеральных историософских обобщениях. Речь не о том, что роль войны недостаточно оценена с точки зрения исторического процесса как такового, хотя и это стоит иметь в виду. Важнее обратить внима­ ние на то, что современным читателям подчас мало понятны те неви­ димые либо малозаметные связи, которые соединяли в нечто цельное войну и политический статус государства, войны и судьбы различных народов, войну как мощный двигатель эволюции с войной как симво­ лом разрушения стран и гибели народов.

И шанский и западночжоуский Китай были хорошо знакомы с войнами. Именно успешные войны длительное время поддерживали благополучное существование и стабильность в рамках урбанистиче­ ской цивилизации Шан, окруженной со всех сторон чуждыми и весь­ ма воинственными племенами. Огромное число шанских записей по­ священо именно войнам, карательным походам и отражению нападе­ ний. Одна из таких войн привела, как известно, к крушению шанского государственного образования и появлению вместо него военно­ политического объединения чжоусцев.

Период Западного Чжоу, судя по данным источников, тоже был за­ полнен войнами. Частично это были войны внутренние — будь то шанский мятеж, с которым едва справился Чжоу-гун, или восстания времен незадачливого Ли-вана. Но для чжоуского Китая, как и для шанского, очень важным было отражать нападения воинственного иноплеменного окружения. На северных и южных границах войны велись почти постоянно и ставили своей целью оградить центральную часть бассейна Хуанхэ (Чжунго), находившуюся в зоне плодотворного воздействия шанской цивилизации, от варварских нашествий. Войны внешние в шанско-западночжоуском Китае явно доминировали; по сравнению с ними войны внутреннего характера были досадным ис­ ключением, лишь подтверждавшим безусловную и ясную для всех в Поднебесной норму: война — это прежде всего столкновение с ино­ племенниками, более того, с цивилизационно чуждыми и стоящими по уровню развития ниже враждебными племенами.

Такого рода войны хорошо известны из истории едва ли не всего мира. Они наиболее типичны, ибо везде порождаются сходными при­ чинами, т.е. присущим человеческой психологии разделением людей на две категории: своих и чужих. При этом не свои всегда и везде воспринимались как чужаки прежде всего в плане образа жизни и культуры, языка и религии.

С этой точки зрения войны периода Чуньцю были принципиально иными, в основном междоусобными, т.е. такими, которые велись ме-

324