ГЛАВА 5

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА. ПРАВИТЕЛИ И ФЕОДАЛЬНАЯ ЗНАТЬ

Из предыдущих глав явствует, что социально-политическая струк­ тура чжоуского Китая была буквально до мелочей сходна с тем выра­ ботанным на средневековом европейском материале теоретическим эталоном, который специалисты привычно именуют феодализмом. Этот эталон, как о том уже шла речь в первом томе, не имеет ничего общего с так называемой феодальной формацией из понятийного аппарата марксистского истмата. Оговорка такого рода необходима и крайне важна, ибо китайская марксистская историография обычно настаивает на том, что в чжоуском Китае феодализм существовал именно как формация.

Не вступая в спор с априорными построениями на тему о форма­ ции, способе производства, базисе или надстройке и хорошо зная им цену, я тем не менее склонен не только согласиться с тем, что соци­ ально-политическая структура чжоуского Китая была именно фео­ дальной, но даже и настаивать на этом. Собственно, здесь нет предме­ та для спора. С этим согласны практически все исследователи. Доста­ точно напомнить об объемистой главе «Феодализм» в капитальной монографии классика американской синологии Г.Крила [174, с. 317387] или о статье другого маститого американского синолога Д.Бодце «Феодализм в Китае» [151, с. 49-92].

Вообще-то, если оставить в стороне догматику истматовских по­ стулатов, нет ничего удивительного в том, что и марксистские, и не­ марксистские исследователи равно говорят о чжоуском феодализме: ведь изучается специалистами один и тот же феномен. Однако общ­ ность позиций при всем том более кажущаяся, нежели реальная. Спе­ циалистам хорошо известно, что, оперируя одним и тем же термином, марксисты вкладывают в него прежде всего жестко догматизирован­ ные истматом представления об историческом процессе (феодализм идет на смену рабовладельческой формации и, в свою очередь, сменя­ ется капиталистической — соответственно и спор идет в первую оче­ редь о том, когда и как эта гипотетическая смена формаций произош­ ла), тогда как остальные исследователи озабочены совершенно иным: какой была чжоуская феодальная структура, почему она была именно

268

такой, столь сходной со средневековой западноевропейской, и как она эволюционировала. Именно эта разница в сфере интересов, в самом подходе к проблеме и ее исследованию и определяет несходство не только в позициях, но и в характере исследований, в их итоговых ре­ зультатах.

Из сказанного ясно, что в синологии существует ряд серьезных проблем, связанных с изучением структуры чжоуского общества и государства. Ясно также, что эти проблемы во всей мировой синоло­ гии так или иначе увязываются с феодализмом как феноменом (или формацией) и соответственно с общепринятой «феодальной» терми­ нологией. Стоит напомнить и о том, что феодализм как всеобъемлю­ щая система государственно-административных и социально-семей- ных связей стал формироваться по меньшей мере с начала эпохи Чжоу

иособенно ощутимо после того, как первые чжоуские ваны создали несколько десятков уделов (феодов), переданных в управление и во владение их близким родственникам и союзникам. Быть может, сле­ довало бы говорить и о протофеодальных чертах в административной

исоциально-политической структуре эпохи Шан. Но проследить и тем более убедительно продемонстрировать их практически невозможно из-за специфичности источников, почти полностью обошедших вни­ манием как раз те региональные подразделения, которые функцио­ нально могли бы быть сопоставлены с вассальными уделами чжоу­ ских ванов.

Чжоуская феодальная система, будучи в какой-то степени обязан­ ной своим существованием шанской социально-политической струк­ туре, служившей для чжоусцев во многих отношениях образцом, единственным эталоном для подражания, складывалась во всех ее конкретных формах, с важными деталями и особенностями, нормами и институтами, достаточно медленно и постепенно (это, в частности, тщательно и всесторонне было изучено Г.Крилом; см. [174]). Собст­ венно, именно на этот нелегкий процесс ушло не менее двух-трех веков, практически весь период Западного Чжоу. Фундаментом системы были уже упомянутые уделы, а в качестве замедлявшего процесс ин­ тегрирующего фактора выступал великий принцип безусловного са­ крального авторитета чжоуского вана, сына Неба. Обладая небесным мандатом, ван олицетворял высшее единство чжоусцев и их безуслов­ ное верховенство в Поднебесной, причем именно этот немаловажный факт противодействовал сепаратизму удельных властителей, будущих владетельных феодалов, наследственных аристократов постепенно дезинтегрировавшегося и феодализировавшегося чжоуского Китая.

Противоборство централизованной администрации и сепаратист­ ских тенденций все усиливавшейся удельной знати в начале эпохи

269

Чжоу было не слишком заметным. Капитальное монографическое исследование Г.Крила показало, что в то время власть вана, его бли­ жайших помощников и чиновников была достаточно эффективна. Кроме того, чжоуский аппарат власти опирался на весьма серьезную военную силу: ван имел в своем распоряжении 14 армий в двух сто­ лицах. Далеко не случайно тот же Г.Крил в подзаголовке своей моно­ графии использовал термин «империя», хотя империей западночжоуский Китай явно не был. Централизованным же и достаточно сильным ранним государством он, безусловно, был. Однако не слишком долго.

Сила централизованного правительства была ощутимой и даже для всего чжоуского Китая жизненно необходимой до тех пор и постоль­ ку, пока и поскольку уделы были слабыми и внутренне еще не офор­ мившимися административными и военно-ленными образованиями, а удельные правители ощущали себя скорее уполномоченными вана, его наместниками, нежели самовластными властителями в децентра­ лизованном государстве. Как о том уже достаточно подробно шла речь в первом томе, сила чжоуского центра ослабевала по мере того, как обретали немалую самостоятельность наиболее крупные уделы, чьи правители в ходе ожесточенных междоусобных войн превраща­ лись в могущественных феодалов, а затем и в наследственных прави­ телей фактически независимых от вана царств и княжеств.

Ослабление власти центра стало заметным с IX в. до н.э., причем кульминационным пунктом его были годы правления самовластного, но непопулярного Ли-вана, в 842 г. до н.э. изгнанного из столицы и замененного регентами (гун-хэ). Именно на его долю выпало первое из зафиксированных в источниках вооруженное противоборство с могущественным вассалом Э-хоу, которого сам Ли-ван со всеми его 14 армиями так и не сумел одолеть (успеха добились лишь выступив­ шие против Э-хоу вассалы вана). Неудачи Ли-вана попытался учесть его сын Сюань-ван, однако и он уже не мог добиться успеха. Сильное централизованное государство чжоуских ванов безвозвратно уходило в прошлое. А на смену ему шла феодальная децентрализованная поли­ тическая система соперничавших и воевавших друг с другом царств и княжеств, каким стал чжоуский Китай после вынужденного переме­ щения на восток внука Сюань-вана — Пин-вана.

Длительное правление Пин-вана (770-720 гг. до н.э.) было време­ нем радикальной перестройки всей системы политических взаимоот­ ношений в чжоуском Китае. Правда, теоретически ван оставался выс­ шим сувереном, что было отражено, в частности, в знаменитом тезисе из песни «Шицзина» (№205): «Широко вокруг простирается небо вдали, но нету под небом ни пяди нецарской земли. На всем берегу, что кругом омывают моря, повсюду на этой земле только слуги царя»

270

[74, с. 280]. Однако в реальности и особенно очевидно в сфере адми­ нистративно-политических взаимоотношений этот царь (в данном случае в русском переводе имеется в виду именно ван) после его пе­ ремещения на восток, в Лои, более уже не был верховным вершите­ лем судеб Поднебесной, каковыми справедливо считались первые чжоуские правители. Он имел реальную власть лишь в рамках своего домена — сравнительно небольшого анклава вокруг Лои, и имен­ но это означало, что те полвека, которые Пин-ван провел на троне, были десятилетиями завершения процесса феодализации в чжоуском Китае.

Словом, именно после Пин-вана в истории Китая наступил феода­ лизм как система политической раздробленности, междоусобиц удельных властителей, господства вассально-сюзеренных и аристо­ кратических клановых связей, а также многих других характерных как раз для такого типа структур элементов и признаков. Речь идет о том, что так хорошо известно на примере западноевропейского средневе­ ковья и считается своего рода классическим эталоном феодализма. Нечто очень близкое к этому эталону наглядно предстает перед чита­ телем со страниц первых глав данного тома, и именно об этом и пой­ дет речь далее. Однако все последующее изложение необходимо пред­ варить некоторыми важными замечаниями.

Дело в том, что развитая феодально-удельная система в чжоуском Китае была кратковременной. Только достигнув расцвета к VII в. до н.э., она вступила примерно в VI в. до н.э. в полосу постепенного упадка. Дефеодализация чжоуского Китая заняла ряд веков, следы феодальной структуры давали о себе знать и в следующий за Чуньцю исторический период Чжаньго. Однако первые и весьма заметные признаки дефеодализации тем не менее хорошо видны именно в VI в. до н.э., во второй половине периода Чуньцю.

Практически это означает, что весь последующий анализ призван раскрыть перед читателем весьма сложную динамику перемен в структуре, которая, казалось бы, только-только установилась и внача­ ле никак не выглядела уже готовой к радикальным переменам. Между тем на деле все было именно так. Установившиеся связи феодально­ удельного типа, столь восхищающие любителя стройных эталонных форм своей безупречностью, оказались настолько недолговечными, что буквально через сто-полтораста лет после того, когда можно было бы говорить об их расцвете, они стали хоть и медленно, но достаточно заметно трансформироваться. Источники свидетельствуют о том, что феодальная структура в середине 1тыс. до н.э. быстрыми темпами эволюционировала в сторону дефеодализации. Вот эту-то эволюцию нам и придется в последующем изложении постоянно иметь в виду.

271