Глава IV. Структура и композиционные единицы гипертекста

В предыдущих главах нами была рассмотрена специфика электрон­ного гипертекста как новой формы письменной коммуникации, чье воз­никновение во второй половине прошлого столетия было вызвано разви­тием компьютерных технологий. Мы стремились продемонстрировать, что гипертекст, вначале представлявшийся не более чем алгоритмом, созданным под влиянием теоретических и эстетических предпочтений эпохи, сегодня уже практически полностью состоялся как текстологиче­ское явление, как специфический тип текста. Электронный гипертекст стал неотъемлемой частью современного компьютерного дискурса, ос­новной формой представления письменного текста в его пределах.

Как уже было отмечено, одна из главных особенностей гипертекста состоит в особой организации, предполагающей специфическую «расчле­ненность» текста, а также наличие системы материализованных межтекс­товых переходов. Сам по себе этот факт не вызывает никаких сомне­ний — достаточно обратиться к любому интернет-тексту, чтобы убедить­ся в этом. Тем не менее в настоящее время практически нет исследований (по крайней мере, нам об этом не известно), где бы изучались и описыва­лись композиционные особенности конкретных гипертекстов, представ­ленных в Рунете. В этой главе будут выявлены и проанализированы ком­позиционные единицы и элементы русскоязычного интернет-гипертекста.

О нелинейности гипертекста

Наше замечание о неизученности специфики гипертекстовой струк­туры отнюдь не означает того, что она остается вне внимания лингвис­тов. Скорее наоборот, сейчас существует значительное количество работ (и их число все время возрастает), где эта специфика констатируется. Однако, как правило, декларирование гипертекстовой композиционной специфики основывается не на анализе конкретного материала, а следует из самой идеи гипертекста, в настоящее время уже достаточно очевидной в своих общих чертах.

Терминологическим средством констатации особенностей гипертек­стовой композиционной структуры становится понятие нелинейности [Дедова 2004 (1)]. О его важности говорит уже то, что целый ряд иссле­дователей, вслед за Т. Нельсоном, предложившим сам термин, определя­ет гипертекст как специфический тип текста именно исходя из категории

, _э1ом гл. I). Поэтому наше рассмотрение компози-нелинейности (см. о^_, гипертекста мы начнем с анализа смысла, вкла-ционных особенное' _{инеиность} (применительно к реалиям интернет-дьшаемого в термин i*

коммуникации). ^ традиционного письменного текста и нелиней-

Вопрос о ^лине1Ш^_й)1ер_Текста, а также о различиях, определяемых ности электронного _я1Л^_г представляется достаточно сложным. Неос- эгими их характере ^_{то линеин0С}ть традиционного письма является поримым является ^т<^' _е_ Следуя теоретическим посылкам Ф. де Сос- его важнейшей ^Ka-fera_g()r0 знака, сформулированным более столетия то- сюра о природе язКК _гъ линейность, наряду с произвольностью (немо- му назад, принято ^C4J свойствами первостепенной важности» этого тивированностью), ф. _де Соссюр писал: «Означающее, являясь по

знака [Соссюр 1977. _{маемым на cnyXi} развертывается только во вре- своей природе ъосЩ> _заимсТвованными у времени признаками: а) оно мени и характерюУ^е _{тью и} б) эта протяженность имеет одно изме- обладает протяж^'_СаССЮр 1977: Ю0]. Хотя данный тезис относится к рент — это лини«» I _{имаемому на} слух», т. е. к устному тексту, но это «означающему, ^в°^спг _зНаков «обнаруживается воочию, как только мы же свойство языковь ^ ^ _ПИСьме, заменяя последовательность их переходим к Изобра^_{енным радом} графических знаков» [Соссюр 1977: во времени простран _ _расПр_ОС1р_аняют утверждение де Соссюра о 103]. Многие ^авт0Р^ь^_еГО на описание существенных категорий письмен- линейности означаю _{слев считает линеин0}сть текста важнейшим прин- ного текста. Так, I пространства: «Язык может быть как парадигма- ципом организации ^_аНИф_естИру,_отся любым материалом, а текст— со- тика, чьи парадигмы _{гматик3) цепи которои> если они} распространены ответственно, _ру}отся любым материалом» [Ельмслев 1960: 364].

ную основам кин начинает с к>И

бесконечно, манифес _{ботах? как} отечественных, так и зарубежных, ли-В современных Р _{г]ОСледовательно} выделяется и описывается как его ценность текста 1»к# у_{ЮШая катег}ория. Свою монофафию, посвящен-важнейшая консгиту ^ _kq„ _{ии Х}у_Д0ЖеСтвеиного текста, В. А. Лу-

_с1атации того, что линейность есть «имманентное ^{: Ш} го текста» на уровне самой формы; она «объективна

свойство письменно независима как таковая от получателя» [Лукин

в этом своем ка*с^ _{шгие СМЫС}ла, которое неизбежно сопряжено со 2005: 23]. Наше во ^^^р^щру^щ^ превращений и ассоциаций, де- сложным процессов _{ее очевидной; но тем не} менее не устраняет ее и лает эту линейность _ю^ _{поскольку она имее}т свое материальное выра- не разрушает полно _{тексте ?<По} существу, любая книга представляет жение в письменно _ДЛИННу_Ю строку, лишь нарезанную на мелкие

собой не что иное, * замещения на странице» [Теньер 1988: 29]. порции ради удобст _знака ф _де Соссюра, во многом предопределив- Теория языюв° _{ической мысли в} XX в., в частности появление и шая развитие nfi^rS ^

развитие принципов структурного анализа, уходит своими корнями в XVIII в. К сожалению, современные исследователи истории филологиче­ской и философской мысли практически никогда не указывают на идео­логическую связь соссюровской концепции с основными положениями эстетики Г. Э. Лессинга. Именно Лессинг в своем «Лаокооне», пытаясь найти основания для противопоставления живописи и поэзии как форм осмысления и художественного воспроизведения действительности, де­лит знаки, с одной стороны, на естественные и произвольные, с другой — на сосуществующие в пространстве и сменяющие друг друга во времени. Причем пространственный или временной характер, по Лессингу, в го­раздо большей степени определяет специфику живописи и поэзии, чем их естественный или произвольный характер. В картинах живописи получа­ет изображение пространство, а в «картинах» поэзии — время. «Итак, остается незыблемом следующее положение: временная последователь­ность — область поэта, пространства — область живописца» [Лессинг: 457]. Поэзия, считает Лессинг, превращает красоту в прелесть. Прелесть есть красота в движении, прелестное живет и движется перед нами, оно должно действовать на нас сильнее, чем неподвижная красота фигур жи­вописи. Эта семиотическая характеристика художественного слова свя­зана с лессинговск^м пониманием знаковой специфики языка. Произ­вольные знаки, классическим примером которых являются знаки языко­вые, в отличие от знаков естественных, с необходимостью следуют друг за другом.

Концепция Лессинга интересна также и тем, что здесь описаны фор­мы взаимодействия различных видов искусства, существовавшие к тому времени: поэзии и музыки, музыки и искусства танца, музыки и поэзии, музыки и пантомимы и т. д. Ученый продемонстрировал функциональ­ную взаимосвязанность естественных и произвольных знаков, с одной стороны, с другой знаков, разворачиваемых в пространстве и во вре­мени. Его идеи стали особенно актуальны в русле теоретических воззре­ний XX в., когда понятия пространства и времени были распространены на описание эстетических категорий художественного текста. Как из­вестно, взаимодействие пространства и времени, эстетически перео­смысленных и интерпретированных в пределах художественного текста, М. М. Бахтин пред/южил обозначать посредством термина «хронотоп». «Являясь применением понятия физического пространства-времени, вве­денного в науку А' Эйнштейном, филологическое пространство-время (хронотоп) является отражением реалии действительности, пропущенной через авторский "дух" — тот мыслительный мир, который "осуществля­ет" словесное творчество в произведении» [Диброва 1999: 97]. В XX в. отношения пространства и времени подверглись эстетическому и теоре­тическому переосмыслению. В статье «Пространственная форма в совре­менной литературе» Д- Фрэнк пишет о том, что в современной литерату­ре (в частности, в произведениях Э. Паунда, Т. Элиота, М. Пруста) транс­формируется понимание природы литературного текста: «Современная литература в своем развитии обнаруживает тенденцию к пространствен­ной форме» [Фрэнк 1987: 197]. Литературе свойственна передача вре­менной последовательности, но в определенные периоды своего развития она стремится выйти за отведенные ей пределы выразительности, пыта­ется обрести пространственную форму, что, соответственно, требует и новой стратегии восприятия текста. Теория Лессинга, проводившего в «Лаокооне» четкие границы между живописным и литературным произ­ведением, устаревает в XX в. Теперь, по словам Фрэнка, требуется «вос­принимать произведение не в хронологическом порядке, а в пространст­венном измерении, в застывший момент времени» [Фрэнк 1987: 197]. Та­ким образом, законы восприятия живописного произведения (в данном случае, пространственное, одномоментное восприятие) становятся прило-жимы к литературному произведению. Фрэнк отмечает лишь одну из воз­можностей восприятия литературного произведения. Текст может иметь и другие измерения — телесные, восприниматься как некий организм, те­лесное образование. Эта идея не нова, она разрабатывалась в работах представителей постструктурализма (Ж. Делеза, Р. Барта и др.), из оте­чественных исследователей можно назвать имена В. Подороги, М. Ям-польского (см. об этом [Гапон 1997]).

Несмотря на подобные теоретические и эстетические переосмысле­ния пространства и времени в художественном произведении, большин­ство современных исследователей, вслед за Лессингом, Соссюром и дру­гими учеными, чьи работы уже стали классическими, признают тезис о линейности языкового знака практически неоспоримым. Сами же поня­тия «пространства» и «времени», в которых разворачивается линейность речи (как, впрочем, и любая другая) стали терминами, чрезвычайно по­пулярными применительно к описанию текстовых категорий. Как емко и вместе с тем лаконично сформулировал Б. Балаш, «слово должно быть высказано до конца ранее, чем начинается другое» [Балаш 1925: 38]. Ли­нейность языкового знака поддерживается письмом, и изменение матери­ального носителя текста делает этот факт еще более очевидным. Так, М. Маклюэн, один из наиболее признанных за рубежом идеологов со­временных коммуникационных процессов, анализирует семиотические сдвиги, происходившие в истории письма и осуществляющиеся сегодня, в связи с приходом электронных средств информации. Он пишет о том, насколько важным в этом аспекте было создание фонетического алфави­та: «Алфавит является сооружением, состоящим из отдельных кусков и частей, у которых нет собственного семантического значения и которые должны быть нанизаны, подобно бусам, в одну линию в предписанном порядке. Его использование питает и поощряет обычай воспринимать всякую среду в визуальных и пространственных рамках — в особенности в рамках пространства и времени, которые однородны, постоянны и взаи­мозависимы...» [Маклюэн].

Помимо строго определенной последовательности графем, линей­ность традиционного письменного текста проявляется в неизменной ком­позиционной организации, в наличии начала и конца, в присутствии в тексте таких его элементов, как название, заголовки, оглавление и т.д. Любой письменный текст немыслим без наличия стабильной внутренней структуры, иначе это было бы просто аморфное скопление знаков.

Что же происходит с письменным текстом, перемещенным с книж­ной или рукописной страницы на компьютерный экран? Конечно, само по себе присутствие текста на экране компьютерного монитора еще не. разрушает линейность, как, впрочем, не меняет и другие его свойства» Текст, который мы видим на экране, на каком бы языке он ни был напи-jj сан, сохраняет систему графики и орфографии этого языка. У того, что^ мы воспринимаем с экрана, есть начало и конец, следовательно, текст —-2 в этом смысле — остается линейным; вне зависимости от того, как егсу падо читать (слева направо, справа налево и т. д.), он представляет ли-^i нейную протяженность знаков в пространстве. Вместе с тем структура электронного гипертекста поддерживается системой межтекстовых пере-^ ходов, и именно это формирует то, что может быть названо нелинейно^, стью. Вследствие этого противопоставление линейности и нелинейности,,' как физических параметров текста в ряде случаев может рассматриваться^ как основание для разграничения текста и гипертекста, притом что ли-. нейность может быть реализована в пределах отдельной гипертекстовой единицы. Так, Н. П. Белозерова пишет: «Линейность — физический па-J раметр, позволяющий исчислять развитие дискурса в физическом време- ^! ни и в физическом пространстве печатной страницы. В последнем случае, при рассмотрении линейного заполнения пространства между полями/ связными лексико-грамматическими структурами более корректным бу­дет употребление термина текст. Линейность также будет просматри­ваться на уровне пространств отдельных текстов, включенных в много­уровневую структуру реального гипертекста (например, компьютерного, включая сетевой)» [Белозерова 2003: 102].

Таким образом, сохраняя линейность как текстологическую катего-* рию, характеризующую каждую отдельно взятую информационную еди^ ницу, гипертекст тем не менее с неизбежностью разрушает эту линей­ность при переходе от одной единицы к другой. И вне этих переходов' гипертекста не существует. Электронный текст, лишенный этого, по об- ' разному выражению Э. Дайсон, просто «мертв», и оживает он лишь в том случае, если читатель может интерактивно воздействовать на его компо­зиционную структуру, т. е. определять порядок чтения фрагментов: «Элек-' тронный текст остается мертвым, если с ним обращаются так же, как с напечатанным на бумаге. Живой текст — тот, который может изменять¹' (курсив наш. — О. Д.) и усиливать свои свойства при электронном воз-'¹ действии на него» [Дайсон 1993: 9].

На фрагментарность гипертекста, поддерживаемую системой меж­текстовых переходов, можно взглянуть под другим углом зрения. Как мы 158

уже отмечали, сейчас наметились две основные тенденции в выявлении и описании специфики гипертекста. Ряд исследователей, осмысляя ее, пы­тается полностью противопоставить электронный гипертекст традицион­ной текстуальности, другие же ученые (и их большинство), наоборот, стремятся найти аналогии между «книжными» и электронными текстами. Именно в пределах этого второго подхода ищутся докомпьютерные ана­логи нелинейного гипертекста. В качестве таковых чаще всего упомина­ются энциклопедии и другие словари. В связи с этим встает вопрос о том, насколько гипертекст является единым «текстом». Не следует ли его счи­тать совокупностью законченных, связанных текстов, объединенных об­щим организующим началом (семантическим, определяемым общностью тематики, и структурным — наличием системы переходов)? Тогда осно­ваний говорить о его нелинейности не больше, чем, скажем о нелинейно­сти словаря или энциклопедии. Эстетика определенных художественных произведений, как уже отмечалось, характеризуются сложной системой внутренних и внешних аллюзий и реминисценций, и это также может быть сравнимо с идеологией гипертекста. С этой точки зрения электрон­ный гипертекст не есть нечто принципиально новое, особый тип текста, чье появление обусловлено сменой материального носителя, а всего лишь воплощение черт традиционной текстуальности с помощью инновацион­ной технологии. Следует отметить, что подобный подход к описанию электронного гипертекста является достаточно распространенным. Но, с нашей точки зрения, такие параллели не являются адекватным отраже­нием специфики электронного гипертекста; это не более чем метафоры, помогающие нам ее понять [Дедова 2001]. формальное совпадение спе­цифических черт электронного гипертекста и характеристик справочной, энциклопедической литературы, а также некоторых художественных тек­стов не является достаточным основанием для вывода об их идентично­сти. Энциклопедия, организованная по принципу алфавитного располо­жения статей, или художественный текст, стремящийся к композицион­ной нелинейности, не в силах преодолеть форму книги как материально­го объекта (если, конечно, речь не идет о ее физическом разрушении).

При этом гипертекст, состоящий из законченных фрагментов, «то-пиков», следует считать не просто их формальным объединением, а спе­цифическим текстом. Это утверждение не является очевидным и требу­ет аргументации: во-первых, понятие текста является одним из самых Дискуссионных в современной лингвистике, а во-вторых, употребление термина, обладающего различными, иногда противоречивыми трактов­ками, в данном случае распространяется на новый объект.

В предыдущей главе мы уже касались проблемы текстуальности и ее критериев. Именно текстуальность, под которой понимаются различные аспекты проявления специфической внутренней организации (как фор-^мальной, так и семантической), превращает набор предложений, фраз в ^Текст. Термин является актуальным для современного понимания сущно­сти текста, так как многие современные подходы к его определению ос­новываются на перечислении ряда признаков, характеризующих различ­ные проявления текстуальности.

Поскольку понятие текст является дискуссионным, в разных кон­цепциях мы находим различное число параметров текстуальности. При определении феномена текста большинство авторов сосредотачивают свое внимание на двух его главных свойствах: связанности (когезии) и связности (когерентности). О сущности этих категорий Джон Лайонз пишет следующее: «В некотором приближении, различие между связан­ностью (когезией) и связностью (когерентностью) соотносится с разли­чием между формой и содержанием, и такого рода различие, в каких бы конкретных формах и терминах оно ни проводилось конкретными лин­гвистическими школами, является интуитивно привлекательным и теоре­тически оправданным» [Лайонз 2003: 280]. Эллипсис и использование местоимений, также как использование соединительных частиц и союзов обычно служат для того, чтобы создавать и поддерживать когезию. Связ­ность (когерентность) представляет собой другой тип связи. Лайонз дает ей следующее определение: «При отсутствии какого-либо контекстуаль­ного указания на противоположное, то, что говорится в какой-либо тек­стовой единице, принимается по умолчанию как релевантное по отноше­нию к тому, что было сказано в непосредственно предшествующих еди­ницах текста» [Лайонз 2003: 281].

Когезия и когерентность как свойства текста, манифестирующие его цельность, не вызывают возражений, но современный подход к этой про­блеме характеризуется тем, что учитываются не только внутренние, но и «внешние» (по выражению К. А. Филиппова [Филиппов 2003 : 66]) тек­стовые признаки. Так, в концепции Р. А. де Богранда и В. Дресслера [Beaugrande de, Dressier 1981], о которой уже шла речь, предлагается семь критериев текстуальности: 1) когезия (наличие формально выраженной, поверхностной структуры текста); 2) когереигность (наличие семантиче­ских связей в тексте); 3) интенциональность (намерение автора построить связный и содержательный текст); 4) воспринимаемость (ожидание реце-пиента получить связный содержательный текст); 5) информативность (сте­пень новизны или ожидаемость / неожиданность для реципиента); 6) ситуа-тивность («факторы, которые делают текст релевантным для актуальной или реконструируемой коммуникативной ситуации» [Филиппов 2003: 169]); 7) интертекстуальность (соотнесенность данного текста с другим текстом или текстами). С точки зрения авторов, только при обязательном и одно­временном соблюдении всех семи критериев некая последовательность предложений превращается в текст. При всей небесспорности перечня вы­двигаемых критериев текстуальности (см., например, возражения, изло­женные в работе X. Фатера [Vater 1992]), нетрудно убедиться, что все они в специфической форме проявляются в электронном гипертексте, причем их реализация может становиться даже более явной и актуализированной.

Гипертекст, в отсутствие изначально определенного порядка следо­вания композиционных частей, характеризуется связностью как способом их взаимодействия. Опять же тут возможна некая параллель с энцикло­педическим изданием, где могут присутствовать связи между отдельны­ми словарными статьями (кстати, технически они также реализуется при помощи шрифтовой выделенности: слово, которому посвящена отдель­ная статья, должно быть зрительно опознаваемым). Но, в отличие от сло­варя, в гипертексте эти связи гораздо более многочисленны, многократно сложнее становится система переходов, формирующая многоуровневую структуру гипертекста; «чем в большей степени гипертекст насыщен пе­реходами, тем большим единством он обладает, тем органичнее смысло­вая ценность представленного в нем содержания» [Потапова 2002: 290]. Связи гипертекста двунаправлены; даже если автор не создает возможно­сти обратных переходов, всегда пошагово можно вернуться к прочитан­ному, используя кнопку «назад» интерфейса браузера.

Гипертекст является наглядной реализацией принципов семантиче­ской сети — одной из наиболее удобных и адекватных моделей пред­ставления системной информации. В результате информационно значи­мым оказывается не только сам текст, но и связи между его композици­онными единицами и фрагментами. Как отражение этого возникает поня­тие гипертекстовая сеть [Потапова 2002: 291]. Каждая композиционная единица гипертекста имеет несколько возможных «входов» и «выходов», и перед автором (или авторами) стоит непростая задача взаимоувязать их формулировки с учетом общности возможных семантических интерпре­таций, что является проявлением текстовой интенциональности. И это тоже отличает гипертекст от энциклопедического словаря, где различные статьи могут быть недостаточно взаимосвязаны на семантическом уров­не, а иногда и вступать в некоторое противоречие вследствие тенденци­озности толкований, отражающих определенную авторскую позицию. С этой точки зрения гипертекстовая форма с ее непредсказуемым варьи­рованием контекстов обладает большими возможностями в плане вери­фикации истинности сообщений.

Если мы обратимся к критериям информативности и ситуативное™ гипертекста, то сможем констатировать, что в этом отношении он пре­доставляет новые, большие возможности для автора и для читателя. Ав­тор всегда может включить в свой текст фрагменты, чье присутствие в традиционном тексте могло бы показаться излишним, обременительным Для читателя. Известно, что любой «книжный» письменный текст имеет семантические разрывы, скважины. «Во всяком тексте всегда будет смы­словая скважность, величина которой определяется взаимопониманием партнеров коммуникации. Нередко, например, автор, преобразуя одну формулу в другую, не приводит всех шагов преобразования, так как рас­считывает, что это сделает читатель. В психологии такая компрессия на­зывается "свертыванием промежуточных операций"» [Жинкин 1998: 65].

Гипертекст приобретает возможность делать изложение информации сколь угодно подробным и детализированным без ущерба для собствен­ной стилистики, при условии, что эта информация будет структурирована и иерархически организована. Вместе с тем автор гипертекста должен всегда отдавать себе отчет в том, что любая информация, появляющаяся на экране компьютера, должна быть адекватно воспринимаема даже без обращения к ссылке. Именно поэтому нежелательны местоименные сло­ва в качестве источников гипертекстовых ссылок (например, местоиме­ние этот в соответствующем роде, числе и падеже), когда дейктические отношения между источником ссылки и текстом, ею вызываемым, не дают читателю возможности игнорировать эту ссылку. Стихийно форми­рующаяся в Интернете стилистика сетевого текста уже отреагировала на это: «Если текст в отрыве от браузера (в распечатке, например) непоня­тен, то гипертекст плох. Ни в коем случае нельзя делать ссылки со слов "тут", "здесь" и т. п. ... Как показывает практика, перестроиться на такое написание текста можно за день. Авторы, привыкшие к тому, что гипер­ссылка — неотъемлемая часть текста и смысла, сначала протестуют, но, перестроившись, уже не могут вернуться обратно» [Лебедев].

Особого внимания заслуживает интертекстуальность как категория электронного гипертекста. Как известно, один из ключевых терминов французского постструктурализма, интертекстуальность подразумевает, что «любой текст строится как мозаика цитации» [Кристева 1995: 99]. Поэтому сопоставление явлений гипертекстуальности и интертекстуаль­ности интересно как в теоретическом, так и в практическом плане. Ведь по сути дела лексии, термин, посредством которого Р. Барт обозначаются единицы чтения («лексия — это произвольный конструкт, — это просто сегмент, в рамках которого мы наблюдаем распределение смыслов») [Барт 1994: 427], соотносимы со структурированностью гипертекста, с его информационными единицами (не случайно термин лексия в некоторых работах становится способом обозначения гипертекстовой композицион­ной единицы; см. [Landow 1997]). Связи лексий, из которых, по мнению автора, рождается смысл, имеют формы ассоциаций и реляций, и это пол­ностью соответствует идеологии гипертекстовых ссылок. Идеологиче­ская близость интертекста и гипертекста может представляться столь существенной, что это дает возможность ряду исследователей трактовать гипертекст как более совершенную форму интертекста. Так, например, Т. Е. Дементьева пишет: «Интертекст, развивая и совершенствуя свою структуру, перерастает в гипертекст. Гипертекст можно считать тек­стом будущего» [Дементьева]. Вместе с тем, как мы уже писали, эти яв­ления (и соответственно сами термины, их обозначающие) следует раз­личать. В отличие от тою, что традиционно называется термином ин­тертекстуальность, гипертекстовая ссылка представляет собой реаль­ную возможность конкретного перехода. Подавляющее большинство ссы­лок при этом являются внутренними, не выводящими читателя за преде­пы данного гипертекста, что также отличает истинную гипертекстуаль­ность от интертекстуальности «бумажной» литературы. Явное преобла­дание ссылок этого рода, видимо, следует объяснять нестабильностью сетевого текста. Появиться и исчезнуть в Сети он может практически мгновенно, поэтому, ссылаясь на чужой текст, автор никогда не может быть уверен в том, что объект этой ссылки будет существовать завтра.

Другой аспект обсуждения текстологического статуса гипертекста — его сопоставление с категорией дискурса в трактовке классиков француз­ского структурализма и постструктурализма, в частности М. Фуко. Фран­цузский философ, историк и теоретик культуры, М. Фуко, анализируя культурно-исторические образования в истории цивилизации (в его тер­минологии — «эпистемы»), приходит к важному выводу о том, что спе­цифика той или иной эпистемы зависит от соотношения «слов» и «ве­щей» [Фуко 2004]. Данное соотношение, в свою очередь, определяется сложной субстанцией, которую ученый называет дискурсом. В этом смысле дискурс можно рассматривать как форму проявления определен­ной культурно-исторической эпохи [Фуко 1977], как «совокупность всего высказанного и произнесенного» [Ревзина 2005: 66] в ее пределах. «За­слуга М. Фуко состояла в том, что он сумел перешагнуть через "данные в ощущении" всегда конечные формы вербальной деятельности — будь то устный разговор, текст, произведение одного или многих авторов, отно­сящиеся к тому же к разным историческим эпохам — позволил предста­вить их вместе и посмотреть на те общности, которые в этом динамиче­ском, постоянно изменяющемся пространстве реально выделяются» [Рев­зина 2005: 69]. Такое понимание дискурса делает его «родовой категори­ей по отношению к понятиям речь, текст, диалог» [Макаров 2003: 50]. С этой точки зрения, электронный гипертекст, делающий более условны­ми границы между различными текстами разных авторов, между моноло­гом и диалогом, между устной и письменной речью, может быть рассмот­рен как особая дискурсивная практика, рожденная новой эпохой и прису­щими ей инновационными формами коммуникации. Действительно, как это следует уже из самого термина, гипертекст («над-текст») превосходит по своей информационной сущности текст традиционный, и вследствие этого — при определенном ракурсе рассмотрения — он может оцени­ваться как родовое понятие по отношению к тексту. С дискурсом гипер­текст сближает и его текучесть, то есть отсутствие стабильной компози­ции — он гораздо более «процессуален», чем традиционный письменный текст. Кстати, именно процессуальность (или процессность) — это то, что сближает различные трактовки термина «дискурс»: ни одному из его по­ниманий «не противоречит утверждение о том, что дискурс обладает при­знаком процессности... Это означает невозможность существования дис­курса вне прикрепленности к реальному, физическому времени, в кото­ром он протекает...» [Дымарский 2001: 40]. Именно поэтому Н. Д. Ару­тюнова завершает свою статью о дискурсе констатацией того, что термин обычно «не применяется по отношению к древним текстам и др. текстам связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Арутюнова 1990: 137]. В этом смысле очень удачной следует признать; формулировку В. 3. Демьянкова, подводящую итог дискуссии о соотно­шении понятий «дискурс» и «текст» и о дистрибуции самих терминов» «...прототипический текст — предмет, а прототипический дискурс —, процесс, как этого и требует их этимология» [Демьянков 2005: 50].

Таким образом, вопрос о том, является ли гипертекст текстом, имеет еще одну существенную сторону. Можно ли констатировать его само­стоятельный текстологический статус в аспекте постулатов современной лингвистики дискурса? Не следует ли считать его не текстом, а формой проявление особой дискурсивной практики? Возможное решение этой проблемы, на наш взгляд, будут зависеть от того, какой смысл мы будем вкладывать в термин «гипертекст». Если рассматривать Интернет как единое информационное пространство, пронизанное бесчисленными межтекстовыми связями, то здесь переходы, сколь бы многочисленными они ни были, не формируют той степени формального и семантического единства, которую можно обозначить при помощи термина «текст», даже со всеми допустимыми оговорками, продиктованными неоднозначностью этого термина. Такой глобальный гипертекст представляет собой не текст, а некую дискурсивную формацию, то есть «модель вербального обмена», сформированную «с привилегированными для нее значениями составляющих акта коммуникации» [Ревзина 2005: 72]. Но если мы рас­сматриваем конкретный гипертекст как результирующую функцию за­конченного творческого акта, то мы обнаружим в нем проявление опре­деленных категорий, которые позволяет нам сделать вывод о его тексту­альном статусе. У такого гипертекста есть автор (или авторы), система его связей, как внутренних, так и внешних, — одна из составляющих ав­торского замысла, она материальна, конкретна и конечна. Притом что изменяются авторские и читательские стратегии, гипертекстовое автор­ство сохраняет свою суверенность, пусть и видоизмененную. Интертек­стуальность, возникающая на уровне читательского восприятия, не мо­жет быть реализована в виде гипертекстовых переходов, если они не обеспечены на уровне текстопроизводства, то есть не созданы соответст­вующие ссылки. Что же касается таких основополагающих текстовых категорий, как начало и конец, то, действительно, у нелинейного гипер­текста их может не быть в традиционной, «книжной» форме, поскольку его элементы не имеют стабильного порядка следования. Но опять же здесь нет достаточного основания для того, чтобы лишать гипертекст статуса текста. Функцию гипертекстового «начала» чаще всего выполня­ет так называемая «первая страница» (именно поэтому мы выделили ее в качестве самостоятельного композиционного элемента). Самое главное, что не имея «последней страницы», гипертекст тем не менее обладает «концом» в том смысле, что он — результат законченного творческого 164

акта. Кстати, нами отмечено, что примеры «живых», постоянно дописы­ваемых гипертекстов в Рунете малочисленны. Как правило, обновляемы­ми с большей или меньшей регулярностью являются гипертексты опре­деленных «жанров», например, новостные или рекламные сайты. Но чаще всего, размещая продукт своего творчества в Интернете, автор тем самым ставит точку в своем гипертексте. И хотя у гипертекста нет конца как эле­мента композиции, есть конечность, и это позволяет считать его текстом.

Сложность ситуации, связанной с онтологической соотнесенностью понятий текст — гипертекст — дискурс и, соответственно, с разграни­чением самих терминов, усугубляется тем, что гипертекст, состоявшись в Интернете как тип текста, стал формировать определенный дискурс (на­зовем его интернет-дискурс или, что с нашей точки зрения предпочти­тельнее, компьютерный дискурс). Здесь мы сталкиваемся с практически уникальным примером того, что не дискурсивная формация (узус) про­дуцирует специфические тексты («речевые жанры», по терминологии М М. Бахтина), а, наоборот, освоение «рожденной в пробирке» абст­рактной текстовой модели, композиционного алгоритма, приводит к по­явлению особого дискурса.

Итак, есть основания считать фрагментарный, нестабильный, «теку­чий» гипертекст текстом, но, безусловно, текстом специфическим. Мы видим в нем новое воплощение категорий традиционной «книжной» тек­стуальности. Причем эти категории зачастую столь специфично прояв­ляются в гипертексте, что это, как минимум, заставляет подвергнуть их существенному пересмотру. И одной из важнейших сторон специфики гипертекста так текста нового типа, как уже отмечалось, является его композиционная нелинейность.

Каковы же проявления того, что может быть охарактеризовано как нелинейность и что во многом определяет другие текстологические ха­рактеристики сетевого электронного текста? С нашей точки зрения, не­линейность гипертекста не исчерпывается отсутствием жесткой компо­зиционной структуры. Это многоаспектная категория, чьи проекции фор­мируют данный тип текста.

Нелинейность электронного гипертекста является следствием того, что может быть охарактеризовано как принципиальная дискретность (фрагментарность) [Потапова 2002]. Текст, перемещенный на компью­терный экран, не мог не обрести это качество. Оно, как было уже отмече­но, продиктовано особенностями зрительного восприятия письменной (и любой другой) информации с экрана монитора. Анализируя эту черту гипертекста, Р. К. Потапова пишет: «Гипертекст не обладает континуаль­ностью, он принципиально дискретен. Читатель не видит и не осознает его как непрерывное целое» [Потапова 2002: 209].

Утрата заданного порядка следования композиционных частей ком­пенсируется другими формами организации внутреннего пространства — множественными межтекстовыми связями. Одним из важных постулатов

современной лингвистики текста является то, что «структура текста в некотором смысле повторяет внутреннюю структуру предложения, с обе­ими осями ее координат: с одной стороны, с субституцией, сегментацией и отношениями дистрибуции, а с другой — с теми иерархическими пере­ходами от единиц одного уровня к единице следующего, от которой они и получают смысл» [Барт 2001: 174]. Принципиально важным является то, что гипертекст материализует иерархические связи, присутствующие в любом письменном тексте. Переход от одного фрагмента к другому, определяемый структурой связей, становится единственной читательской возможностью перемещения в его пространстве. С этой точки зрения нелинейность гипертекста — это не аморфность структуры или даже ее отсутствие, как это может показаться на первый взгляд. Это новая форма текстовой организации, а ее порождение и восприятие изменяет функции автора и читателя.

Автор при создании системы гипертекстовых переходов обретает новые средства донесения смысла. Конечно, и в традиционном «книж­ном» тексте «все высказывания связаны не только линейной, но и гло­бальной когерентностью» [Николаева 1978: 34]. Но в традиционном тек­сте, в отличие от гипертекста, данные связи имплицитны, и их актуализа­ция в процессе чтения зависит от таких факторов, как компетенция чита­теля, его культурный потенциал, интенции, степень внимания и т. д. В Рунете есть проекты (правда, весьма немногочисленные), в пределах которых материализуются аллюзии и реминисценции, присутствующие в классических текстах. Кроме этого, в ряде таких проектов представлены материалы, помогающие адекватно воспринимать то или иное произве­дение в историко-культурном контексте эпохи, его создавшей. В каче­стве примера можно привести проект «Русская литература и фольклор» [http://feb-web.ru] или сайт, посвященный русской литературе XX в. [http://www.mthenia.ru/sovlit].

Еще одной формой проявления нелинейности сетевого текста стано­вится возможное присутствие в нем так называемых фреймов. Плоское пространство источника текста — экрана компьютера — может распадать­ся на несколько зрительно разграниченных частей, мини-окон, и в каж­дом из них будет самостоятельный текст или графический образ. С одной стороны, одновременное присутствие на экране компьютера различных текстовых фрагментов предполагает возникновение контекстных связей между ними, с другой — они сосуществуют самостоятельно и изолиро­ванно, что является важнейшим средством поддержания нелинейности ги­пертекстового информационного пространства. Фреймовые структуры ■— форма организации текстового пространства, практически не имеющая аналогов в пределах книжной письменной коммуникации (в наиболее общем виде они могут быть сравнены с таблицами). Именно это превра­щает их, наряду с системой межтекстовых переходов, в важнейшее сред­ство воплощения авторского замысла.

Итак, композиционная нелинейность гипертекста не сводима ни к отсутствию внутренней структуры, ни к ее аморфности. Нелинейность ги­пертекста — это иная, отличная от традиционной, «книжной», организа­ция информационного пространства, основанная на иных принципах чле­нения и взаимосвязи единиц чтения. Нелинейность гипертекста, понимае­мая подобным образом, становится вполне конкретным специфическим качеством, вопреки достаточно распространенным попыткам ее метафи­зического осмысления (см., например, определение: «Нелинейность — как бы карнавал "в т о ч к е", сгущенный в одной монаде (чело­век + техническая система) праздник множественной спонтанности и иг­ры смыслов» [Назинцев] — и под.). Исследование конкретных форм про­явления нелинейности доказывает, что электронные гипертекст — не просто случайная взаимосвязь разрозненных фрагментов, а текст, в са­мом непосредственном смысле этого слова. Именно поэтому простое объединение текстов, связанных тематически, в электронный гипертекст, с нашей точки зрения, практически неосуществимо. Точно так же невоз­можно в автоматическом режиме линейный текст превратить в гипер­текст, поскольку для этого предварительно надо устранить традиционные средства формальной связанности — при разрушении контекстных свя­зей (а это неизбежно в пространстве гипертекста) они становятся избы­точными. Нелинейную гипертекстовую структуру организуют отдельные текстовые фрагменты и различные специфические средства доступа к ним: гипертекстовые меню, так называемые «первые страницы», источ­ники и,объекты гипертекстовых ссылок, фреймы. Кроме этого, следует учитывать и тот факт, что развитие технологии не стоит на месте. Совре­менные интернет-браузеры предоставляют все новые «читательские» воз­можности, совершенствуя такой свой сервис, как поиск по ключевым словам (еще одна возможность нелинейного чтения).

Переход от линейного текста к форме электронного гипертекста, а также обратная линеаризация являются в настоящее время актуальными проблемами, чьё решение имеет большое практическое значение. Созда­ются компьютерные системы, обеспечивающие такой переход, но при этом задачу автоматического генерирования гипертекстовых систем нельзя считать до конца выполненной. М. М. Субботин, один из первых отечественных исследователей в области гипертекстовых систем, объяс­няет это тем, что проблема данного перехода не является вопросом «чис­той» технологии, которую можно решить с помощью создания тезауру­сов, контекстного поиска и т. д. По его мнению, работа с гипертекстом -— это «качественно новая форма интеллектуальной деятельности по срав­нению с традиционным изложением мысли в тексте» [Субботин 1993: 41], а, следовательно, автоматизированное оснащение текста системой гипертекстовых переходов и, наоборот, линеаризация гипертекста — это вопросы, связанные с теорией и практикой создания искусственного ин­теллекта.

Гипертекст как форма порождения и восприятия текста переосмыс­ляет текстовые время и пространство и их результирующую функцию -~ категорию линейности. Гипертекстовая форма позволяет снять противо­речие двух планов текстового пространства — графического и семанти­ческого (любой текст — это одновременно и «совокупность линейно рас­положенных знаков», и «совокупность смыслов» [Новиков 1997: 37]). Между планом выражения традиционного письменного текста (линейное вербальное пространство) и планом его содержания (нелинейное менталь­ное семантическое пространство) нет однозначного соответствия, гармо­нии, а наоборот, «имеет место противоречие, конфликт пространств: внеш­него и внутреннего» [Новиков 1997: 46]. Этот парадокс текста заключается в том, что «его линейно протяженное означающее должно так или иначе репрезентировать нелинейное, иерархизованное означаемое. Снятие этого парадокса, носящего характер диалектического противоречия в семиоло-гической организации текста, заключается в иконизации текстового про­странства (т. е. расположения слов, предложений или частей текста), при котором означающее текста приобретает возможность манифестировать дополнительную информацию об обозначаемом, выраженную независи­мо от символических и индексальных элементов» [Новиков 1997: 46].

Итак, электронный гипертекст не утрачивает, а, напротив, актуали­зирует традиционные текстуальные характеристики, трансформируя и усиливая их проявления. Поэтому его следует считать не простой сово­купностью текстовых фрагментов, объединенных в едином информаци­онном пространстве, а специфическим типом текста. Как любой текст, он обладает собственной композиционной структурой и членимостью. Наши наблюдения над русскоязычным интернет-гипертекстом позволяют вы­делить следующие его композиционное единицы и элементы: информа­ционная единица; название; ссылка; первая страница; фрейм; меню.