Гипертексты книжные и электронные (типология межтекстуальных связей ж. Женетта)

Как мы уже писали в гл. I, практически параллельно с Т. Нельсоном термин «гипертекст» употребляется другим автором, в пределах иной концепции, для описания абсолютно отличной — от программно под­держиваемой взаимосвязанности электронных текстов — реалии. Жерар Женетт, один из ведущих теоретиков французского структурализма, по-влиявший в то же время на развитие идей постструктурализма, издает в 1982 г. монографию «Палимпсесты: литература второго уровня», посвя­щенную исследованию транстекстуальных (по его терминологии) отно­шений [Genette 1982]. В этом монументальном труде он предлагает типо­логию отношений, которые могут возникать между различными текста­ми. Обусловленность одного текста другим и формы его присутствия в этом тексте, по мнению Ж. Женетта, могут быть описаны следующим образом:

1. Интертекстуальность — Женетт называет этим термином «от­ношение взаимоприсутствия (copresence) между двумя или несколькими ^текстамго>, которое может принимать формы цитации, плагиата или ал­люзии. Данная формулировка свидетельствует о том, что Женетт понима­ет этот термин несколько уже, чем Ю. Кристева, его предложившая. Он считал кристевскую трактовку термина интертекстуальность слишком неопределенной, обозначающей взаимосвязь вообще — эксплицитную или имплицитную — между различными текстами. Для обозначения ин­тертекстуальности, по Кристевой, Ж. Женетт предлагает термин транс­текстуальность.

2. Паратекстуальность — это отношения собственно текста и окру­жения, в которое он помещается автором; сюда можно отнести название, подзаголовок, предисловие, послесловие, эпиграфы, иллюстрации и т. д.

3. Метатекстуальность — отношения, которые в общем виде могут быть названы «комментарием», объединяющие один текст с тем, о кото­ром он говорит; при этом прямое цитирование не является обязательным.

4. Гипертекстуальность — эти отношения двух текстов автор фор­мулирует при помощи глагола «se grefer», который может быть переве­ден как «отпочковываться»; при этом исходный текст, от которого про­исходит подобное «отпочкование», предлагается называть гипотекстом, а производный от него текст — гипертекстом.

5. Архитекстуальность — этот тип отношений Женетт считает са­мым абстрактным и имплицитным; он определяется совокупностью та­ких категорий, как тип дискурса, особенности повествования, литератур­ный жанр. Любой текст, взятый изолированно, не может себя опознать и тем более заявить как, скажем, роман или поэма, только благодаря пара-текстуальному присутствию соответствующего указания (Роман, Поэма). Он становится таковым только в аспекте уже существующих литератур­ных произведений и сложившихся традиций.

Указав пять типов транстекстуальности, Женетт делает объектом своего исследования именно гипертекстуальные отношения. Он предла­гает следующее определение гипертекста как проекции определенного типа межтекстовых связей: «Гипертекстом я называю любой текст, про­изведенный от предшествующего текста путем прямой трансформации (мы ее в дальнейшем будем называть трансформацией просто) или не­прямой трансформации: ее мы будем называть имитацией» [Genette 1982: 14]. От интертекстуальности это отличается, по мнению автора, тем, что отношения, возникающие между гипертекстом и гипотекстом, являются более точными (ponctuelles) и менее факультативными.

Чтобы понять значение, вкладываемое Женеттом в термин «гипер­текст» в рамках предлагаемой терминологической парадигмы, можно, к примеру, рассмотреть межтекстовые отношения, возникающие между «Одиссеей» Гомера, «Энеидой» Вергилия и «Улиссом» Дж. Джойса. При этом «Энеиду» и «Улисса» можно считать двумя гипертекстами одного гипотекста — гомеровской «Одиссеи». Эти два гипертекста по-разному используют текст первоисточника: Джойс переносит действие «Одиссеи» (сюжетные перипетии, характер отношений между персонажами) в Дуб­_лин XX в. (и это, по Женетту, может быть названо трансформацией), _а Вергилий использует стиль «Одиссеи» при создании иного сюжета (что иллюстрирует понятии имитации как вида гипертекста).

Таким образом, в начале 1980-х гг. Ж. Женетт предлагает термин ги­пертекст для обозначения специфического вида отношений, которые мо­гут возникнуть между двумя (или несколькими) художественными тек­стами. Он подвергает детальному анализу и классифицирует гипертек­стовые практики, по его терминологии, при помощи которых могут осуществляться межтекстовые трансформации и имитации: пастиши, подражания, пародии, продолжения. Таким образом, смысл термина ги­пертекст для Ж. Женетта представлялся весьма конкретным, и ему уда­лось последовательно противопоставить гипертекстуальность другим типам межтекстовых отношений.

Употребляя этот термин, Ж. Женетт не ссылается на то, что он был предложен почти два десятилетия назад. Трудно сказать, был ли Ж. Же­нетт знаком с указанной работой Т. Нельсона [Nelson 1965]. Даже если и так, Женетт употребляет это слово в ином значении для описаний реалий художественного текста. Термин становится органичной частью предла­гаемой им концептуальной парадигмы, основанной на словах текст, текстуальность. Понятию гипертекстуальность в том смысле, который в нее вкладывал Т. Нельсон, скорее соответствует женеттовская транс­текстуальность как взаимоприсутствие двух или нескольких текстов вообще. Тем не менее в двух традициях употребления термина гипер­текст можно усмотреть некоторую идеологическую близость. Как под­сказывает сам термин, образованный при помощи приставки гипер-, за ним скрывается некая сущность, по своим характеристикам превосходя­щая традиционный текст, делающая условными его границы. В этом смысле стратегию электронного гипертекста можно сопоставить с кон­кретным видов интертекстуальных отношений, которые Ж. Женетт также предлагает называть гипертекстом. И в том, и в другом случае употреб­ление термина предполагает наличие «точных», по выражению Женетта, отношений между объединяемыми текстами или их фрагментами. Осно­вание для межтекстовых переходов, будучи осознанной частью авторско­го замысла, заложено в самом тексте, и оно более существенно, чем скрытая аллюзия, полунамек. Разве заключение, которым Ж. Женетт за­канчивает свою книгу, не рождено тем же порывом, что и проект «Ксана-ДУ» Т. Нельсона: «Литература в вечном перетекании (или транстексту­альном "вливании") постоянно предстает перед самой собой в своей це­лостности и как Целостность; все ее авторы сливаются в одного Автора, ^ее книги — в одну обширную книгу, одну бесконечную Книгу» [Genette '982: 453]? В этом плане представляет интерес определение гипертекста, предложенное Л. О. Чернейко для описания определенных межтекстуаль-ЧЬ1Х отношений в пределах традиционного текста. По ее мнению, гипер­текст — это «модель текста, которая выявляет нелинейные отношения составляющих его единиц» [Чернейко 1999: 446]. Данное определение, взятое вне контекста описания специфики художественного текста, могло бы быть распространено на электронный сетевой текст. Это свидетельст­вует о возможности определенных параллелей между электронными и «книжными» гипертекстами [Дедова 2003]. Возможность материализо­вать многочисленные межтекстовые переходы, поддерживающие специ­фическую композицию, обусловила интерес к электронному гипертексту со стороны представителей французской генетической критики. Напом­ним, что «объектом изучения генетической критики является генезис произведения, генезис мыслительной деятельности художника; матери­альной опорой для генетической критики служат авторские рукописи» [Дмитриева 1999: 284]. В известном смысле задачи и исследовательские методы генетической критики совпадают с текстологией, но от последней она отличается своей герменевтической направленностью, «сосредото­ченностью на теоретических проблемах, не связанных с издательской практикой» [Дмитриева 1999: 284]. Один из представителей этого на­правления французской критической мысли, Ж. Л. Лебрав, рассматривает гипертекст как новое пространство письма и видит, среди прочих отли­чий от традиционного книжного текста, «сходство гипертекста и сферы создания текста» [Лебрав 1999: 261], которую может исказить издание в форме книги. В качестве примера, когда традиционное «книжное» изда­ние не соответствует авторскому замыслу, Лебрав приводит книгу Блеза Паскаля «Мысли». Этот труд — посмертное издание фрагментарных за­писей разных лет, которые, подобно дневнику, делались гениальным ученым в первую очередь для себя самого. Видимо, первоиздатели книги стремились восполнить недостаточное, по их мнению, присутствие авто­ра, и поэтому дополнили книгу нравоучительной биографией, рассказан­ной Жильбертой Перье, сестрой Паскаля. В результате книга стала «странным культурным объектом» [Лебрав 1999: 266]: хотя все рассуж­дения, в ней присутствующие, действительно, принадлежат Паскалю, тем не менее, несмотря на все стремление издателей бережно относиться к авторской суверенности, текст претерпел определенные трансформации. В Пор-Рояле, где книга готовилась к изданию, была проведена сущест­венная работа: сначала были отобраны определенные фрагменты и от­брошены несущественные, а затем издатель «расположил мысли в опре­деленной последовательности и сюжетно объединил их под общими за­главиями» [Perier 1670]. Все это отдалило автора от его произведения, потому что «ключ» к фрагментарным записям, который позволил бы их взаимоувязать в некой линейной последовательности, был только в соз­нании Паскаля, и никто не в силах его восстановить. «Как бы ни была педантична "филологическая" точность, она не может трансформировать рукопись в то, чем она не является» [Лебрав 1999: 266].

Именно в таких случая, по мнению Лебрава, наиболее адекватным становится издание рукописи в виде электронного гипертекста. Эта фор-74 _ма позволит избежать жесткой упорядоченности следования фрагментов, совместить различные варианты одного и того же текста, не отдавая предпочтения ни одному из них, дополнить текст авторской графикой, помещенной на полях рукописи, или его же комментариями и т. д.

Выводы

Итак, можно проследить определенные параллели между гипертек­стовыми стратегиями и теоретическим осмыслением текстовых катего­рий, которое занимает столь существенное место в развитии гуманитар­ного знания второй половины XX в. Гипертекст — самая распространен­ная, но отнюдь не единственная форма присутствия письменного текста на экране компьютера, и ее можно рассматривать как воплощение опре­деленной философской концепции письменного текста. Во многом ги­пертекстовые технологии формировались как проекция постмодернист­ского понимания сущности текста. Прежде всего такой подход изменил принципы структурной и семантической организации текста. Гипертекст отчасти нивелировал степень воздействия этих категорий на формирова­ние смысла, и это — отступление от многовековой «книжной» традиции. Произошло разрушение принципов иерархичности и строго упорядочен­ного расположения композиционных частей, в результате чего формиру­ются такие категории электронного гипертекста, как нестабильность внутреннего пространства, размытость границ, условнее становится грань между «авторским» и «чужим» словом, между порождением текста и его восприятием. Лишившись предопределенного авторским замыслом пути перемещения в текстовом пространстве, читатель должен постоянно искать свой собственный путь в «саду расходящихся тропок», в результа­те чего процесс чтения становится своеобразным творческим актом.

Подобная идеологическая близость гипертекста и эстетики постмо­дернизма, видимо, была предопределена изначально, еще тогда, в сере­дине шестидесятых годов, когда гипертекст был всего лишь экстрава­гантной научной идеей. Эта близость не могла не повлиять на надежды, которые были связаны с появлением первых практических реализаций гипертекста в конце 1980-х гг.

Но в конце девяностых на смену восторженным ожиданиям, сопут­ствовавшим началу гипертекстовых технологий, приходят более осто­рожные прогнозы. Материализовать интертекстуальность, «имплантиро­вать» ее в текст, превратив тем самым в гипертекстуальность, на практи­ке оказалось отнюдь не просто, несмотря на впечатляющие технологиче­ские успехи. Как мы уже отмечали, в современном Интернете, как рус­ском, так и всемирном, немного проектов, которые можно было бы на­чать удачными с этой точки зрения. Видимо, главная причина этого кро­ется в том, что разработка идеальных, с точки зрения гипертекстуально-ети, сайтов требует существенных усилий от их создателей. Сейчас уже стало вполне очевидным, что процесс создания гипертекста, чьи перехо­ды организованы на семантическом принципе, не может быть подвергнут полной автоматизации. Основанием для таких переходов является доста­точно широкий спектр смысловых отношений между связываемыми фрагментами, и это создает своеобразную гипертекстовую модальность. Как отмечается в одной интернет-публикации, посвященной вопросам ги­пертекста, «сейчас возможности гипертекста используются процентов на пять, не больше» [http://alex.krsk.ru/200_/2000/2000_43.HTM]. Мы не бе­ремся оценивать подобные количественные показатели, тем не менее, хо­телось бы возразить пессимистическим прогнозам автора, который назы­вает свою статью «Гипертекст умер. Да здравствует гипертекст!» Элек­тронный гипертекст не умер, наоборот, мы находимся у истоков гипер­текстовых практик. Два десятилетия существования электронного гипер­текста еще не позволили ему воплотиться в полной мере, достичь орга­нического единения формы и содержания.

Процесс обретения письменным текстом нового материального но­сителя необратим, и он уже во многом повлиял на специфику самого тек­ста. На протяжении последнего десятилетия можно было наблюдать, как развивалась гипертекстовая технология. Одновременно формировались эстетические принципы новой электронной текстуальности. При этом ста­ло очевидным, вопреки некоторым прогнозам, что электронная форма — всего лишь альтернатива книги, а не предвестник ее конца. В настоящее время идет сложный и интересный процесс взаимовлияния книжной и гипертекстовой текстуальности. Оказавшись инструментом, весьма со­звучным эстетическим предпочтениям эпохи, в определенном смысле — их порождением, — гипертекстовая форма и сама воздействует на тради­ционную «книжную» литературу. Появляются авторы и произведения, сознательно стремящиеся воспроизвести электронную стилистику. К чис­лу писателей, чья творческая манера находится под непосредственным влиянием компьютерного текста, безусловно, стоит отнести Милорада Павича. Одна из самых известных его книг, «Хазарский словарь», по за­мыслу автора, должна читаться в произвольной последовательности. Не случайно Павич, создавая это произведение, стилизует его под форму словаря. Именно словарь с его фрагментарностью, дисперсностью и спе­цифическими средствами информационного поиска наиболее близок иде­ологии гипертекста, что неоднократно отмечалось исследователями (см., например, [Руднев 2001: 95]).

На протяжении нескольких десятилетий компьютерные текстовые технологии и философия письменного текста развиваются параллельно, оказывая взаимовлияние, трансформируя традиционные модели наррати-ва. Одной из форм конвергенции принципов электронного сетевого тек­ста и постструктурализма становится недифференцированное отношение к использованию самого термина гипертекст, смешению реалий, им обозначаемых. Это еще раз убеждает нас в том, что электронный текст вообще и гипертекст как одна из стратегий его присутствия на экране монитора оказались чрезвычайно актуальными современному сознанию, формой, демонстрирующей взаимовлияние и взаимообусловленность современной критической теории и технологии.