Тарати н?на Та ратина

Tan…

1922

Улялаевщина (Отрывки из эпопеи)

84. Глава I

Телеграмма пришла в 2.40 ночи. Ковровый тигр мирно зверел, Пока его хозяин,

дребезжа на одной ноте, Истерически носился от окна до дверей.

В окно был виден горячий цех. Хозяин бекасом бегал поджарым

Ивдруг споткнулся о тигровый мех Под статуей негра с матовым шаром.

Ивдруг

в окне,

будто в первый раз, Правду увидел, народ услышал, И тут-то открылся ему без прикрас Этого зрелища тайный смысл:

Те же искры как будто не те ж. Казалось, в цеху ковали мятеж, Казалось, под грохот и перезвонцы В копоти черной всходило солнце.

И снова бег по мерцающей зале, Где всѐ очужбинилось — дверь ли, стена ль… Вот опрокинул вазу азалий, Вскрикнул, опомнился и застонал;

Вот он зажег матовый шар, Подъятый статуей негра; Вот потащил, по тигру шурша,

Чемодан с наклейкою «Montenegro»,

Истал швырять, метать, кидать Бумаги… Червонцы… Метелицу меха… Стиснул руки. Спросил: «Куда?» Ответил: «Некуда!» — и уехал.

Ивьется за ним серебристая пыль. Ветер утих. Полумесяц ярок.

Но черным видением автомобиль Умчался, уменьшаясь в рубиновый фонарик.

А. А. Прокофьев (1900–1971) 88. Шестая песня о Ладоге

Вот у тальянки — дедкой Приходится баян; У нас в запевках — девки, А гармонистом — я.

Ой, солнышко от озера, Лучистые — не жмурь. Я гоголем, я козырем На голоса нажму.

Имне они: Люба ли?

А я веду игру

Икрою до Любани, До Астрахани пру.

Но в Астрахани ладу нет

Иу Любани нет.

Ия опять на Ладогу Ворочаюсь в обед.

Там у тальянки — дедкой Приходится баян; И там в запевках — девки, А гармонистом — я.

1927

89. Песня улицы Красных Зорь

Кое-кто кое-где замышляет тряхнуть стариною, Но шпана на Песках и Васильевском сбита грозой. Развернув паруса непроветренной стороною, Опускаюсь на песню, На улицу Красных Зорь.

И на всю Петроградскую сторону, на расчесы петровских буклей,

На столетние клены и довольные берега, По отдельным Республикам, по Союзу Советских

Республик

Краснозорья и славы идет ураган.

На Центральном и Ситном начинается

переторжка, Неуверенный лавочник подытоживает доход… Современники двух революций, пионеры, поют про

картошку,

Знаменитая улица встает на немыслимый ход. И когда цепенеет совершенно бескрылая

караулка (И когда патрули не имеют возможности снять

оголтелый содом), На нее целиком налетает кавалерия переулков, Обескровленный Кронверкский отдает захолустье

садов.

На шестой материк от последней вершины Памира Неприкаянный ветер такое-сякое поет:

«О твою вновь открытую биографию мира Англия ботфорты бьет!

Англия ботфорты бьет!» Но уверенность проще гвоздей и красивей

легенд…

Победили… Иностранное небо затянуто нашей грозой.

Я не вижу других вариантов. Золотая страна Пикадилли Называется запросто:

Улица Красных Зорь.

Позывные сигналы даю и молодость призываю… С Петропавловки грохот — двенадцать часов —

полуден,

Через десять минут предпоследняя остановка

трамвая,

И единственной песне мною итог подведен.

1929

90. Мы

1

Вечер отправлен на гауптвахту, ночь на пески упадет…

От Белого моря до Сан-Диего слава о нас идет.

Огромные наши знамена — красный бархат и шелк,

Огонь и воду и медные трубы каждый из нас прошел. В семнадцатом (глохни, романтика мира!)

мы дрались, как черти, в лоск, Каждый безусым пошел на фронт,

атам бородой оброс.

Вокопах выла стоймя вода,

суглинок встал на песок, Снайперы брали офицеров прицелом под левый сосок. Приказы гласили: убей врага, возьми у него снедь… Каждый из нас был на фронтах и видел свою смерть. И вся страна была в огне —