Вопросы

1. Выделите среди определений эпоса как литературного рода те, которые усматривают “родовую” специфику (или общность ряда жанров): а) в преобладании повествования над прямой речью героев; б) в преобладании предмета изображения над его субъективным восприятием; в) в особом соотношении части и целого (само-стоятельность эпизодов). Отметьте также случаи, когда используются все эти критерии и/или специфику эпоса видят в исключительной свободе в выборе предмета и форм изображения, исключительной многосторонности и т. п. Попробуйте подобрать примеры, как подтверждающие обоснованность подобных суждений, так и опровергающие их безусловную и безоговорочную (с точки зрения авторов определений) применимость ко всем эпическим жанрам разных эпох.

2. Сравните мысли В. Кайзера о связи “овнешненного события” с “обширным миром” и положения Гегеля о “целостном мире” и “индивидуальном действии”. Если Вы видите существенное сходство между ними, попытайтесь его объяснить (разуме-ется, не только тем обстоятельством, что литературовед читал философа).

3. Сопоставьте высказывания Гегеля и Шеллинга о соотношении эпопеи и романа. Полагаете ли Вы, что один из них подчеркивал признаки родства этих жанров, а другой их в большей степени противопоставлял? Или Вы склонны думать, что оба философа считали первостепенно важной родовую структурную общность?

Темы 23-24. Субъект изображения и слово в эпике. Проблема эпического героя

I. Учебники, учебные пособия

1) Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. (Пер. Н.С.Лейтес).

“Как выражение значительной дистанции к рассказываемому и полного охвата именно в эпосе развилась такая стилистическая черта (мы могли бы говорить также о некоей технике), которую, конечно, можно найти и в других повествовательных жанрах, а именно в качестве симптома повествовательного всеведения: предзнание. Можно было бы предположить, что предвосхищение предстоящих событий способно разрушить напряженное ожидание, на которое как будто и рассчитывает рассказчик. В самом деле, едва ли детективный роман сохранил бы свою занимательность, если бы в его начале был предсказан конец - детективные романы по сути своей не относятся к такой литературе, которую перечитывают. Но занимательность повествовательного искусства не столь конкретно-материальна, чтобы она пострадала из-за суммарного знания об исходе. Обстоятельное исследование техники предвосхищения обнаруживает, что покров приподнимается по большей части лишь чуть-чуть и лишь с какой-то одной стороны. Результат тот, что интерес к "как" исполнения и протекания даже повышается. Нередко предсказание касается только конца фаз, но не общего окончания, так что читателя ведут от абзаца к абзацу и предсказания одновременно помогают в членении целого. Следует, далее, пронаблюдать, связано ли предвосхищение с фабулой или содержанием либо настроением. Нередки случаи, где рассказчик лишь создает психологические мотивы дальнейшего. Но важнейшая функция, которую выполняет предвосхищение, заключается в том, что они дают живое чувство единства и завершенности поэтического мира. В распыленной повседневной жизни мы обычно не принимаем полного душевного участия, потому что осознаем, что не узнаем продолжения и результата. <...> Предвосхищения в поэзии дают читателю полную уверенность, что мир того или иного произведения не аморфен и диффузен и что полное душевное сочувствие персонажам и их переживаниям стоит того. Побочная функция предвосхищения в конечном счете заключается в том, что и она также помогает в создании достоверности рассказываемого”.

2) Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения.

“Каждое эпическое произведение представляет собой текст, принадлежащий одному или нескольким субъектам речи” (с. 41). “...субъект речи тем ближе к автору, чем в большей степени он растворен в тексте и незаметен в нем <...> чем в большей степени субъект речи становится определенной личностью со своим особым складом речи, характером, биографией, тем в меньшей степени он непосредственно выражает авторскую позицию” (с. 42-43).

3) Введение в литературоведение / Под ред. Г.Н. Поспелова. Гл. Х. Особенности эпических произведений (авт. — В.Е. Хализев).

“Широко распространен тип повествования (наиболее ярко представлен он классическими эпопеями античности), при котором акцентируется дистанция между персонажами и тем, кто повествует о них. Повествователь при этом говорит о событиях с невозмутимым спокойствием, ему присущ дар «всеведения», и его образ, образ существа, вознесшегося над миром, придает произведению колорит максимальной объективности. Недаром Гомера уподобляли небожителям-олимпийцам и называли «божественным»<...> Основываясь на формах повествования, восходящих к Гомеру, теоретики неоднократно утверждали, что эпический род литературы — это художественное воплощение особого, «эпического» миросозерцания, для которого характерны максимальная широта взгляда на жизнь и ее спокойное, радостное приятие. Подобные представления о содержательных основах эпической формы односторонни. <...> В литературе последних двух-трех столетий возобладало «личностное», демонстративно субъективное, в высшей степени эмоциональное повествование. Повествователь стал смотреть на мир глазами одного из персонажей, проникаясь его мыслями и впечатлениями” (с. 196-197).