II. Специальные исследования

1) Фрейденберг О.М. Происхождение пародии // Русская литература ХХ века в зеркале пародии. С. 392-404.

“Она была заложена не на шутке или подражании, а на смежности с возвышенным”. “...связь ее с религиозными обрядами и словесами и ее приурочение к религиозным праздникам не случайна: первоначально пародировалось именно все самое священное — боги и культ...”. “Не случайно, конечно, что пародия сопутствует не комедии, а именно трагедии...” “Эта идея удвоения, т. е. введения второго аспекта, и составляет природу всякой пародии”. “И все-таки это только изнанка, которая и есть природа пародии, как вывернутой наизнанку песни; но ведь, не правда ли, на оборотной ее стороне всегда лежит ее лицо подлинное, ее осмысленность и ее сущность”. “...единство двух основ, трагической и комической, абсолютная общность этих двух форм мышления, — а отсюда и слова и литературного произведения, — внутренняя тождественность — вот природа всякой пародии в чистом ее виде”. “Пародия есть архаическая религиозная концепция «второго аспекта» и «двойника», с полным единством формы и содержания».

2) Тынянов Ю.Н. О пародии (1929) // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино.

“Использование какого-либо произведения как макета для нового произведения — очень частое явление. При этом, если произведения принадлежат к разным, напр., тематическим и словарным средам, — возникает явление, близкое по формальному признаку пародии и ничего общего с нею по функции не имеющее” (с. 290). “...произведения пародирующее и пародируемое могут быть связаны не только в сходных элементах (ритме, синтаксисе, рифмах и т. д.), но и в несходных — по противоположности. Иными словами, пародия может быть направлена не только на произведение, но и против него” (с. 191).

“Вещь варьируют, дополняют, допевают <...> напр., в 1823 г. М.А. Бестужев-Рюмин выпускает такую вариацию под откровенным названием. которого достаточно. чтобы стало ясным, что здесь дело шло о намеренной вариации: «Певец среди русских воинов, возвратившихся в отечество в 1816 году» <...> Таким образом в «Певце», этом новом лиро-эпическом жанре, был нащупан, равно в вариациях и пародиях, сюжет <...> вскрылись отчетливые формулы, пригодные для разных тематических измерений” (с. 291-292). “...пародийные произведения обыкновенно бывают направлены на явления современной литературы <...> Пародичность же — явление самое широкое и неопределенное в отношении произведений, служащих материалом” (с. 294).

3) Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского.

“Стилизация предполагает стиль <...> Стилизатор пользуется чужим словом как чужим и этим бросает легкую объектную тень на это слово <...> Этим стилизация отличается от подражания. Подражание не делает форму условной, ибо само принимает подражаемое всерьез <...> Здесь происходит полное слияние голосов” (с. 253-254).

“Стилизация стилизует чужой стиль в направлении его собственных заданий. Она только делает эти задания условными. <...> Иначе обстоит дело в пародии. Здесь автор, как и в стилизации, говорит чужим словом, но, в отличие от стилизации, он вводит в это слово смысловую направленность, которая прямо противоположна чужой направленности. Второй голос, поселившийся в чужом слове, враждебно сталкивается здесь с его исконным хозяином и заставляет его служить прямо противоположным целям. <...> Поэтому нарочитая ощутимость чужого слова в пародии должна быть особенно резка и отчетлива. Авторские же замыслы должны быть индивидуализированы и содержательно наполнены. Чужой стиль можно, в сущности, пародировать в различных направлениях и вносить в него различные акценты, между тем как стилизовать его можно, в сущности, лишь в одном направлении — в направлении его собственного задания.

Пародийное слово может быть весьма разнообразным. Можно пародировать чужой стиль как стиль, можно пародировать чужую социально-типическую или индивидуально-характерологическую манеру видеть, мыслить и говорить. Далее, пародия может быть более или менее глубокой: можно пародировать лишь поверхностные словесные формы, но можно пародировать и самые глубинные принципы чужого слова. Далее, и само пародийное слово может быть различно использовано автором: пародия может быть самоцелью (например, литературная пародия как жанр), но может служить и для достижения иных, положительных целей (например, пародийный стиль у Ариосто, пародийный стиль у Пушкина)” (с. 258-259).

4) Бахтин М.М. Слово в романе // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики.

“Всякая подлинная стилизация <...> есть художественное изображение чужого стиля <...> Стилизация отличается от прямого стиля именно этим наличием языкового сознания (современного стилизатора и его аудитории), в свете которого и воссоздается стилизуемый стиль <...> непосредственно о предмете стилизатор говорит только на этом чужом для него стилизуемом языке <...> Современный язык дает определенное освещение стилизуемому языку: выделяет одни моменты, оставляет в тени другие, создает особую акцентуировку его моментов <...> определенные резонансы стилизуемого языка с современным языковым сознанием <...> Такова стилизация. Другой, наиболее близкий к ней тип взаимоосвещения — вариация. При стилизации языковое сознание стилизатора работает исключительно на материале стилизуемого языка: оно освещает этот язык, привносит в него свои чужеязыковые интересы, но не свой чужеязыковой современный материал. Стилизация как таковая должна быть выдержана до конца. Если же современный языковой материал (слово, форма, оборот и т.п.) проник в стилизацию, — это ее недостаток, ошибка: анахронизм, модернизм. Но такая невыдержанность может стать нарочитой и организованной: стилизующее языковое сознание может не только освещать стилизуемый язык, но и само получить слово и вносить свой тематический и языковой материал в стилизуемый язык. В этом случае перед нами уже не стилизация, а вариация <...>. Вариация свободно вносит чужеязыковой материал в современные темы, сочетает стилизуемый мир с миром современного сознания, ставит стилизуемый язык, испытуя его, в новые и невозможные для него самого ситуации” (с. 174-175).

“Чтобы быть существенной и продуктивной, пародия должна быть именно пародийной стилизацией, то есть должна воссоздавать пародируемый язык как существенное целое, обладающее своей внутренней логикой и раскрывающее неразрывно связанный с пародируемым языком особый мир” (с. 175-176).