148

Составное сказуемое и связанные с ниА( явления

С целевой формой употрзбляются также глаголы к!везе 'мочь', бегъизе 'быть возможным', кьасд гъабизе 'намереваться', хТинкъизе 'бояться', тезе 'оставлять', 'позволять', хут1изг 'оставаться': гъеб росода бач!ине к/веч/о 'лодка не смогла приблизиться' (Р, 8); к1веч!ила жаниве лъугьине 'не смог войти внутрь' (Ш, 9); г!ат1гояб гъан кваназе бегьуларо 'сырое мясо нельзя есть' (Р, 24); эзда лъазе бегьилин эб 'они, возможно, знают это' (Ш, 42); лъим гам-аниса къат!ибе буххизе къасд гьабуна 'имели намерение выкачать воду из корабля' (Р, 7); ракьалда вегун кьижизе х!инкъана 'побоялся спать лежа на землз' (Р, 14); иян хут1анила Назнай тамахлъун гъоркье вортизе 'Назнай едва не упал вниз как лист [букв, едва остался упасть]' (Ш, 92); тейин дун кьижизе 'дай мне спать' (Ш, 85) и т. п.

Глагол бокъизе 'хотеть' может иметь одно подлежащее с целевой формой: дие купецлъун лъугьине бакъан гуро 'я не хоч:у стать купцом' (Р, 4); дие гама къач!азеги бокьун буго 'я хочу починить корабль' (Р, Ц).

Но целевая форма может имзть и свое подлежащее, отличноз от под­лежащего глагола бокъизе: жив тун нахъияв чиясда гьунар пиша лъазе бокьуларин эсае 'он не хочет, чтобы другие люди, кроме него, знали кол­довство' (Ш, 50); Рузмание бокьана жиндирго рокъоре лъедон р-илълъине 'Рузман хотел, чтобы они отправились домой к нему' (Р, 59); Лениние, лъимал ц1алдгзе бокьуллан 'Ленин хотел, чтобы дети учились' (Б, 69).

Всем перзчисленным глаголам при их соединении с целевой формой свойственно в большей или меньшей степени ослабление их собственного значения, характерное для связочных глаголов, причем в глаголах лъдгьине 'начинать', рек!ине 'начинать', жобазе 'приниматься', бегъизе 'быть воз­можным' это ослабление доходит до превращения их в формальные; глагол к!везе 'мочь' употребляется только в этом формальном значении. Глаголы бокьизе 'хотеть', бакьине 'хотеть', 'нравиться', бегъизе 'быть возможным' и к!еезе 'мочь' настолько тесно примыкают к целевой форме, что их классные показатели в этом случае согласуются непосредственно с целевой формой.

В противоположность этому глаголы движения, состояния и проч., в том числе и глаголы хут/азг 'оставаться', лъугъике 'входить', 'при­ходить', бук/ине 'быть' и др., когда они употребляются в несвязочном смысле в сочетании с целевой формой не ослабляют своего веществен­ного значения, так что отличие предложения с целевой формой от предложения без нее состоит только в его большей полноте и распро­страненности; целевая форма при этом указывает на цель действия, выра­женного глаголом; ср., с одной стороны: ралъдалъе лъугьана 'вошел в море', дуда цебе ч!елин дун 'перед тобой стану я'; рортанила к!удиял вацал 'бросились старшие братья'; с другой: чвердезе ралъдалъе лъугьана 'вошел в море купаться' (Р, 31); малъараб хъулухъ борхизе дула цебе ч!елебин дун 'перед тобой стану я, чтобы выполнить приказание' (Ш, 60); ср. также: бицинг рагТи батич!ила 'не нашлось слова сказать' (Ш, 37); бо'съарав вахчизе унин, х!инкъарав нахъвуссун вач/аралъуве унин 'кто хочет, идет прятаться, кто испугался, возвращается туда, откуда пришел' (Ш, 62); дунги щвана лъугьабахъараб бииине 'я пришел, чтобы рассказать о случившемся' (Ш, 12); дагъаб сеак чучизе еегизин дун 'прилягу я немного отдохнуть' (Ш, 50) и т. п.

Целевая форма широко распространена в качестве сказуемого при­даточного предложения цели, относясь непосредственно к сказуемому главного предложения. Это ее употребление будет рассмотрено ниже.

Глава XI

ОПРЕДЕЛЕНИЕ И СВЯЗАННЫЕ С НИМ ФОРМЫ § 1. Общие замечания

Определение выражается в аварском языке следующими формами: краткой и полной формами прилагательного, родительным падежом суще­ствительных и местоимений и производными от него формами, именитель­ным падежом существительных и производными от него формами, при­частием (как одиночным, так и, по преимуществу, в составе определитель­ных придаточных предложений), иногда наречиями места, а также отнареч-ными (типа т!асияб 'верхний') и отглагольными (типа гъабизесеб 'под­лежащий деланию') формами и числительными различных разрядов.

В нормальной речи определения располагаются перед определяемым, в большинстве случаев непосредственно перед ним. Если в составе формы, употребленной в качестве определения, имеются классные показатели, то определение согласуется с определяемым в роде и числе: к1удия-б нух тоге, инсул гьоболги тоге 'не оставляй большой дороги и друзей отца' (Усл. II, 2); т!оцеве к!удия-в вацги илълъанила 'сперва пошел старший брат' (Ш, 33); бач!анила цо хъомор, к!удия-й яи, гьарун 'пришел волк, прося за себя старшую дочь' (Ш, 34); к!удия-л вацал 'старшие братья'. Определение не подвергается изменениям по падежам, оставаясь неизмен­ным при любых падежных изменениях определяемого; ср. с приведенными примерами: цГакъаб жах!да кканила гьашке к!удия-л вацазул гьит!инас-дехун¹ 'сильная вражда возникла у старших братьев к младшему' (Ш, 10). Если в составе определения нет классных показателей, то его подчинен­ность определяемому выражается только постановкой его перед опреде­ляемым и несогласованием в падеже: шобаде, хъахГ микки, хвезе тоге дун 'не дай мне умереть в горах, белая голубка' (Мах!., 47) — къокъаб г!арза хъвазин хъах! миккиялде 'напишем жалобу белой голубке' (Мах!., 73); х!амил т/он 'ослиная шкура' — х!амил т/оналда жанийги лгемун 'завернув ее в ослиную шкуру' (Ш, 98); шагьра^нух^ шоссе [букв, город­ская дорога]' — школа шагьранухлул раг!алда буго 'школа стоит около щоссз' (Б, 46) и т. п. Количественное числительное в позиции определе­ния обладает некоторыми добавочными особенностями, о которых см. ниже, стр. 173.

изменение прилагательного гьит^инав 'младший* вызвано тем, что оно выступаег здесь не в качестве определения к дополнению, а в роли этого дополнения. В позиции определения оно не изменилось бы: гьит[инасдехун *к младшему', но гьин!икав младшему брату* (ср.: Усл., стр. 85—86, §§ 76 и 77)=

Оп

ним формы

150

ределение и

§ 2, Краткая и полная формы прилагательного и связанные с наган

формы

Формальные отношения краткой и полной форм прилагательного описаны у Услара в § 196 его „Аварского языка" (стр. 234) под видом отношения наречия и прилагательного. Вкоатцз они сводятся к следую­щему. От краткой формы, окан швающейся на согласный, полная, собственно, местоименная, образуется непосредственно прибавлением суффиксов полной формы, по происхождению — основ указательных местоимений а- я э-с классным показателем: берцин — берцин-а-б 'красивый', гыап/ин — гъитп1и-на-б 'маленький', баг!ар — баг!ар а-б 'красный' и т. п.; в редких случаях возможны расхождения в составе корневых согласных: лъих!—лъик!-а-б или лъий-а-б 'хороший'. От краткой формы, оканчивающейся гласными, полная форма может образовываться либо без измзнения краткой формы: 6атп1а — бапг1а-й-а-б 'различный', балъго — балъго-й-а-б 'тайный', ц1и — и,1и-й-а-б 'нозый' и т. п., либо с заменой конечного гласного гласным и: ч!ах!а — ч1ах!и-й-а-б 'крупный', щула— щули-й-а-б 'крепкий', лъама— лъами-й-а-б 'жидкий' и т. п., иногда также с изменением другого корне­вого гласного: к!одо — к!дди-й-а-б 'большой'; элемент и, вставляемый между гласным краткой формы и суффиксом полной, устраняет зияние, несвойственное аварскому языку.

Согласно со сказанным в предыдущем параграфе, слова Услара (а также основанное на них положение Жиркова и аварских школьных учебников) о производстве прилагательного от наречия следует понимать в том смысл?, что краткая форма прилагательного не отдалена особыми показателями в ее составе от наречия и при несвязочном глаголе употре­бляется обстоятельственно.

Отношения краткой и полной форм в позиции непосредственного определения известным образом сходны с их отношениями в составе сказуемого.

а) Употребление краткой формы представляет собою определенный стилистический прием, используемый в аварских художественных, пре­имущественно поэтических произведениях. Они соответствуют общему приподнятому стилю произведения и сходны в этом отношении с краткими формами, } потребляемыми в русском фольклоре. Часто они превращаются в постоянные эпитеты, неизменно следуя за своим определяемым. Солнцз, как правило, определяется эпитетом баг[ар 'красное' („красно солнышко"): тп1ерхьун нур унареб баг!ар бакьуца къоно т1ад ч!ван буго, ч!аго ву-к!адго 'красное солнце, свет которого нз исчезает, когда оно скрывается, похоронило меня, хотя я жив' (Мах!., 80); пг/ерхьунгеян абе баг!ар бакъалда '„не скрывайся!"—скажи красному солнцу' (Мах!., 94); радал баккулаго, гван-гвангъараб баг1ар бакъул нур г!урчинаб дунъялалъул гъумер гьай-бапглъизг гьабун бук!ана 'лучи сверкающего солнца, поднявшегося утром, оживили лицо зеленого мира' (Хр. I, 75).

Щеки девушки определяются тем -же эпитетом: гьоро,\ кар к1ут1ани, тп1ад кьер хвелилан, пг1огьол льим бахъарал баг!ар г!анаби 'если коснется

волос ветра, побледнеют румяные щеки, омытые цветочной водой' (Мах!., 21).

Лошадь Ума-хана также определяется краткой формой: Пумахан рек!унеб баг/ар гЬларча Туплисалдг-нахе рек!араб дица 'на гнедой лошади, на кот_Ор_Ой ездит Ума-хан в Тбилиси и обратно, ездил я' (Д, 4). В противополоящост!) этому в повествовательном стиле употребляется

Овределещм и связанные е ник фаржы 151

полная форма того же прилагательного: к/и абилеб сордоялъ добго х!а-лалда бач/анила баг!араб чу 'во вторую ночь таким же образом прибежал гнедой конь' (Ш, 34).

Небо и воды, главным образом в стихотворных произведениях, характеризуемых особенной приподнятостью, определяются краткой формой хъах!ил 'голубое' („сине море"), причем фактически цвет воды может противоречить буквальному содержанию эпитета: соролел лугбузул бугеб г!акъуба г!арза хъван кьелариш, хьах!ил водил хъухь? 'не передашь ли жалобу о мучении дрожащего тела, облако голубого неба?' (Мах!., 78); нухъа хъванк1данила хъах!ил зодихе 'ворон прокаркал синему небу' (Ш, ЮЗ); :ама гобегулеб хъах[ил Алазан 'голубая Алазань, опрокиды­вающая лодки' (Ш, 104).

В противоположность этому в повествовательном стиле и вообще в прозе предпочитается полная форма: ч1урх!анила ас хъах1илаб чол рас... ч!анила цебе, т/ад ккун хъах1илаб репг!ел бугила, хъах1илаб ярагъ бугила 'зажег он волос серого [голубого] коня, стал [конь] перед ним, на нем лежит голубое платье, голубое оружие' (Ш, 34); хгах!илаб зодихе тп1ерхьун сшила к!ияйго яц 'скрылись обе сестры в голубом небе' (Ш, 8); салтГаш гебеганхъдун, т!ерхьун нахъеги хъах!илаб ралъдалъе унебин зб 'покатавшись на песке, снова уходит лошадь в голубое море' (Ш, 4).

Сталь и земля в поэтическом языке определяются краткой формой ч/ег!ер 'черная': гьеб щиб раг!ул ч1ух!и, ч!ег!ер чармил хеч? 'что за гордые слова, меч из черной стали' (Мах!., 52); ч!ег!ер ракьулъ лъола лъай дагьав г!адан 'невежество смерти подобно [букв, в черную землю кладут неве­жественного человека]' (3. XI, 43). В прозе преобладает полная форма: лъаб абилеб сордоялъ бач!анила ч1ег!ераб чу 'в третью ночь прибежал вороной конь' (Ш, 34); ч1ег!ераб т!анк!лъун цевеса вилълъун унев вугила

вац 'черной точкой исчезая, уходил брат' (Ш, 81); хъвадаризе ч1ег1ераб хъарщи буго 'для писания есть черная доска' (Б, 82).

Трава в стихах определяется краткой формой г/урчин 'зеленая¹: мег/ер ц1ураб г!азулъан г!урчин хер баккун бугин, 'из-под снега, покры­вающего горы, поднялась зеленая трава' (Ш, 102); ср. с этим в проза­ическом стиле: гьелда т!ад цо г!урчинаб пихъ буго 'на дереве — какие-то зеленые плоды' (Р, 23).

Шобаде, хьах! миккм, хвезе тоге дун 'не дай мне умереть в горах, белая голубка' (Мах!., 47); къокъаб г!арза хъвазин хъах! миккиялде 'напишем жалобу белой голубке' (Мах!., 73); ср.: т1уризабунила васас хъах!аб чу 'пустил вскачь юноша белую лошадь' (Ш, 9); к/иго куй к1ани,1и\ебин гьаб рокъобе, цо ч1ег!ераб, цо хъах!аб 'два барана вбегут в это помещение, один черный, другой бзлый' (Ш, 20); мег!ер бакьулъ к!удияб хъах!аб гамач! бихъулчшь? 'видишь большой белый камень в середине горы?' (Ш, 45); Гьуин мах! бахъун, х!алхьана гъаниб дир 'сладким запахом я здесь насладился'; ср.: рослъадилъун гьуинаб х!алалда рук!анин ниж г!емераб мехалъ 'вступив в брак, жили мы долгое время в добром согласии, букв, в сладком положении' (Ш, 73); х!еренаб, гьуинаб ]цац!алъ гьараяила алъ 'нежным, сладким голосом попросила она' (Ш, 45),

152

Определите к связанные с ним формы

и связанные с ним формы

153

Губы в поэтическом языке определяются краткой формой: т!ерец к!ут1би 'тонкие губы' (Мах!., 45); ср. с этим т1еренав чи 'тощий чело^ век'. т/еренаб рахи 'тонкая жердь' и т. п.

Основанное на стилистических особенностях художественного про­изведения, такое употребление краткой формы не проводится достаточно последовательно: наряду с хъах/ил Алазан 'голубая Алазань' встречается также хъах!илаб Алазан (полная форма): х-ъах!илаб Алазанбаг!ар гъабизе 'сделать голубую Алазань красной'. (Усл. II, 17); наряду с бахъин кепго 'нежный котенок (Хр. I, 72), говорится бахьинаб гъумер 'нежное лицо' (полная формэ; Хр. I, 73) и т. п.

С употреблением краткой формы в качестве эпитета иногда перепле­тается определение предметов, так или иначе индивидуально выделяемых; часто имгют в виду определенную девушку (хъах! микки 'белая голубка'), • определенную лошадь (Пумахан рек!унеб баг!ар г!аларча 'гнедая лошадь, на которой ездит Ума-хан'), почему Хочбар, когда говорит не об этой лошади, употребляет полную форму: нахъа мегъер цГурал баг/драл чуял лъица, ле, рачарал? — Хочубарица 'гнедых коней, наполняющих горы, кто увел? — Хочбар' (Д, 4).

б) К такому индивидуализирующему употреблению краткой формы примыкает ее употребление в собственных, в частности в географических наименованиях: беи/ г!ор 'Кара-койсу' букв, 'темная река' (в закатальском диалекте Ках! г!ор букв, 'белая река'), Авар г!ор 'Аварское койсу', Ч1ег1ер ралъад 'Черное море', Буйнакск район 'Буйнакский район' (этот пример характерен для тенденции аварского языка оставлять определение в заимствуемых собственных наименованиях без всяких специальных показателей отношения к определяемому), авар мац/ 'аварский язык', гуржи мац! 'грузинский язык', бурти мау/ 'чеченский язык', г!урус мац! 'русский язык' и т. п.

в) Отчетливее по своим семантическим основам употребление краткой формы в образованиях, употребляемых для обозначения сорта, разновид­ ности предметов. Краткая форма в таких образованиях выражает отличи­ тельный признак данной разновидности предметов (ср. русск. „Черная смородина", „белая черзшня" и т. п.). Сам этот признак может казаться случайно выбранным; кроме того, каждый отдельный предмет данной разновидности может не обладать таким-то признаком, понимаемым бук­ вально. Так, например, бобы отличаются от /ругих видов растений не только по цвету, каждый отдельный боб может не быть черным, тем не менее бобы как разновидность носят название ч!ег!ер гьоло 'черный горох'; также фасоль может не быть в каждом отдельном случае красной, но называется „красным горохом"; баг!ар гьоло; ц!гк! г!еч букв, 'кислое яблоко'¹—-применяется как название диких яблок, кислицы; баг!ар г!еч 'красное яблоко' — название определенного сорта; баг!а(р)пер .'красный лук' (сорт), хъах! махх—жесть, букв, 'белое железо'; т1огьил дарай—• сорт шелковой ткани, букв, 'желтый шелк', но не всякая шелковая ткань желтого цвета, и т. п. В закатальском диалекте мач! рак! значит 'глина', букв, 'желтая земля', ч!ир г/ич и ч!ир гена — названия диких сортов яблок и груш, букв, 'карликовое яблоко', баг! пер 'красный лук', багГар г!ич — сорт яблока, букв, 'красное яблоко', мач! г!ич букв, 'желтое яблоко', т!ингилиш — мизинец, букв, 'маленький палец', мискин лампа — ночник, букв, 'бедная лампа', Таким образом, краткая форма, выражая признак,

выбранный более или менее случайно, становится обозначением внутрен­него, существенного, отличительного признака данной разновидности предметов. Этим объясняется ее обычное слитное написание с определяемым. В противоположность этому полная форма обозначает признак внешний, несущественный для предмета, не являющийся отличительным для разно­видности предметов. Так, например, ч!ег!ер боц!и 'черный скот' или ч!ег!ер х!а";ван 'черное животноэ' являются терминами для обозначения крупного рогатого скота: щванила ч!ег!ер боц!ул ц!ураб авлахъалде 'добежала до степи, полной рогатым скотом' (Ш, 56); Ю ч!ег!ер х!айван бук!араб батани, жакъаялде 71 х!айван буго 'если раньше было 10 голов рогатого скота, то теперь 71'.

В противоположность этому полная форма ч!ег!ераб определяла бы животное по цвету: ч!ег!ераб чу 'вороная лошадь'; ср. баг/араб чу 'гнедая лошадь', хъах!а5 чу 'белая лошадь' и т. п. Баг!ар гьоло есть название фасоли — баг!араб гьоло значило бы просто „красный горох", т. е. горох, случайно отклонившийся по своему цвету от нормы; гьит1инаб к!илиш обозначало бы маленький палец вообще, определяло бы его по размеру, но не по отношению его к другим пальцам рукч; выражение ц[ек!аб г!еч могло бы быть применено к любому яблоку любого сорта, но не обозна­чало бы особого сорта, и т. п.

На ту жг противоположность краткой и полной форм указывают следующие примеры. Свежее, только что скошенное сено, в отличие от сухого, носит название г[урчин ххер букв, 'зеленая трава'; г!урчина.б ххер значит просто 'згленая трава'.

Чаргъедо букв, 'пзстрая ворона' является названием сороки; ч!ег!ергъедо 'ворон' (диалект.), букв, 'черная ворона'.

Ч!ег[ер буртаби — название для черных бурок, т. е. особенно цени­мого сорта.

Гванзаб значит „густой" (в применение, например, к траве), „здоровый, сильный" (в применении к человеку) — гванзкуй является животновод­ческим термином для обозначения нехолощенного барана, гванзг!ала значит „невыезженная кобыла".

Гдржимачд есть название определенной формы обуви, букв, 'грузинский чувяк' (мачу 'чувяк').

Хъах!хоно букв, 'белое яйцо', значит „белок"; хъах!аб хоно значило бы просто 'белое яйцо'.

Ч1ег!ерав х!алт!ухан значило б,ы 'смуглый рабочий', ч!ег!ер х!алт!-ухан значит 'чернорабочий': ч!ег!ер х!алт!уханлъун Бакуялда ч/ун, кверал рагьизег1ан гьенив х!алт!ана 'сделавшись в Баку чернорабочим, работал там, изранив руки' (XI., 50).

Сюда же следует отнести обозначение половых различий с помощью кратких форм бихьин 'самец' и ц!о 'самка': бихьин х/ама 'осел', ц!о х!ама 'ослица'. Услар (стр. 73, 84), правда, утверждает, что употребляется и полная форма: бихьин или бихьинаб ци 'медведь', ц!о или ц!ояб ци 'медведица', бихьинаб нухъа 'ворон', ц!ояб нухъа 'самка ворона' и т. и. В этом случае, действительно, было бы трудно провести границу между бихьин ци и бихьинаб ци. Показательно, однако, что в переносном значении может быть употреблена только полная форма, а не краткая: бихьинай ч1угку 'мужественная женщина', ц!ояв чи 'трусливый мужчина' — признак случайный, а не существенный для данного рода предметов (чи 'мужчина', ч!ужу 'женщина'), — обозначается именно полной формой.

Хъах1ибил (из хъах1ил бил) 'синька', букв, 'голубая хна°.

154

Бах1арчи 'молодец⁵, 'храбрец', прикладываемое к человеку любого воз« раста, по своему составу буквально значит 'молодой человек': бах/арав чи ву!о гьав "он — молодой человек' (Усл. II, 47), где бах!арав (полная форма) — характеристика по возрасту, в то время как бах!ар (краткая форма) — характеристика по внутреннему свойству.

Х1оржо букв, 'нетельная вещь' применяется для обозначения ярки, нетельной овцы.

БестТал эмен 'вотчим', бест!ал эбел 'мачеха', бест!ал лъимер или просто бест!ал 'сирота'; щай нуж зтардулел, вай бест/ал каг!и? 'чего вы стонете, безродные щенки?' (Д, 5).

г) Последний пример показывает, что краткая форма может не только определять предмет по какому-нибудь признаку, кажущемуся существенным для него как представителя рода предметов, обособленного от другого рода (бест/ал лъимер 'дитя-сирота'), но и обозначать сам предмет. В этом случае мы имеем, однако, дело не просто с субстантивацией прилагательного, а с обозначением предмета, наделенного какой-нибудь индивидуализирующей его чертой. Об этом свидетзльствует то обстоя­тельство, что употребление краткой формы в качестве обозначения лица или предмета имеет место прежде всего в ласкательных наименованиях, иносказаниях, кличках, прозвищзх, иногда именах, т. е. именно тогда, когда необходимо обозначить предмет, рассматриваемый индивидуально, например: к!одо 'бабушка', букв, 'большая', чялух 'гуляка', букв, "влюбчи­вый', чару 'пеструшка' (о курице), иногда в соединении с косвенными падежами существительных: к!то ц!акъа-и,1акъаб гьвейт бук[анила ас хьихьун, цоялде ц!ар Х1ат1ида-г1едер бук1анила, цогиялде — Г1индсц[одор бук1аяи\а 'двух отличных собак воспитал бы, у одной имя было Быстрая-нога [букв. На-ноги-быстр], у другой — Тонкий-слух [букв. На-ухо-тонк] (Ш, 79); ч!ег[ер 'траур' и т. п. Такое употребление краткой формы ста­новится правилом в особых сложных образованиях, имзющих широчайшее распространение в качестве прозвищ, кличек, собственных имен, интимных наименований по какому-нибудь индивидуальному признаку и т. п. Эти сложные формы состоят из краткого прилагательного и стоящего впереди него существительного, через признак которого, обозначенный краткой формой, иносказательно именуется какой-нибудь предмет: рач!халагп 'лошадь' или чухтГо (женск. головной убор) букв, 'длиннохвост': бахъун реч1е, Пат[и, рач!халат г!одоб 'сбрось, Пати, чухто' [„длиннохвост", букв., с сохранением порядка составных частей — „хвостодлин"]' (XI., 205), нодохъах! 'белолобый' — лошадь со звездой на лбу, г!ин или г!ундул-халат 'длинноух' — иносказательно-шутливое название осла или зайца, к1алч1гг!ер 'Чернорот'—-собачья кличка, мегежч1ег1ер 'чернобород' — в качестве клички (ср. русск. „эй, борода!"), Памаллъик!—собственное имя, букв. 'Характерохорош', Ц1арлъик1— собственное имя, букв. 'Имяхорош', Ц[арберу,ин— собственное имя, букв. 'Имякрасив', Перохалат — излю­бленный псевдоним в аварских газетах, букв. 'Перодлин', Кекебаг1ар — собственное женское имя, букв. 'Красногрудка', мегежк!одо 'бородач', 'большебород'; к1ут1бибаг[ар щундай, дун жийго тарой 'красавицу ли нашел [„красногубку"], что меня оставил?' (Усл. II, 15); бит!ахе почалъул чемодан г!адаб чухт1о берцин йиго азбаралъуй ч!ун, базар къот/ноб ч!вараб чадир г!адинан ч!инч!о халат йиго, халкъги т/адельун 'на дворе стоит [женщина с] красивым чухто, подобным почтовому чемодану, народ собрался вокруг [женщины с] длинным платком, похожим на шатер на базаре' (XI,, 203); роцхъах! букв, 'прикладобел' — кремневое ружье

' ' Определение к связанные с ним форты 155

с анкоустацией из слоновой косги; т!агъихъах1 букв, 'рукояткобел⁵ — кннжа'л с рукояткой из слоновой кости: Муст1апа, т/охде вахун, т!агъ-алхъах[ги хъатикь ккун,.. 'Мустафа, поднявшись на крышу, схватившись рукой за кинжал...' (XI., 269) и т. п. Особенно часто такие формы употре­бляются ласкательно: вахъа школалдг, дар г/а мал берцин 'собирайся в шкэлу, мой добронравный [букв, с красивым характером]' (Хр. II, 3); вай дир х!ули берцин, дир къули берцин, вай т[емет1и баг/ар, дир мукъур берцин 'о мой 'красивэпер', мой 'красивостан', о красный грзбешок, мэй 'красивошей' [о петухз]' (Б, 56); х!гренаб, хъах!аб расул г[омо горо буго аз, берал гургин, г[ундул к!ич1, михъал берцин буго аб 'она [кошка] — комэчек белых, нежных волос, 'ко углоглазка', 'криво-ушка', 'красивоуска' она' (Б, 67); мун киб бук!араб, дир куркьбал берцин? 'ты где была, моя 'красивокрошка'? '(М, 35); сипатберцин, квгт[т1ерен 'с красивым лицом [букв, красив эличка], с тонкими губами [букв, тонкэгубка]'; бералберцин арав нахъа Ц1оралде 'любимый ['красиво-глаз'] пошел за Ц эр' (Ш, 103); босен бихьуларел рохьада вугев вихьу-лариш макьилъ, къенсер-берч1ег!ер? 'того, кто в лесах, где нет постели, не видишь ли во сне, чернобровая, черноглазая?' (Мах!., 78); лъилгун къец гъаэулеб, къаг!ида берцин? 'с кем ты споришь, прекрасная [с красивым поведением]' (Мах!., 80); рилълъинберцин 'красивоходящая', къули-берцин 'стройная' [с прекрасным станом], к1архьенбаг!ар 'краснощекая', нилъубер-цин 'с красивым подбородком⁵ и т. д. и т. п,

Некоторыз из таких форм могут стать более устойчивыми сочетаниями, приобретая собственное лексическэе значение, и становятся в таком случае терминами, например нодохъах! 'лошадь со звездой на лбу', роцхъах! 'кремневое ружье с инкрустацией', т1агъихъах1 'кинжал с рукояткой из слоновой кости' и т. п. Чаще, однако, они остаются свободно образуемыми формами, возникающими в меняющейся обстановке разговора, и точный смысл каждэй из них опредзляется только в конкретных условиях раз­говора; таковы чухт!о берцин 'женщина с красивым чухто', ч/инч/о халат 'женщина с длинным платком', х!ули берцин 'красивоперый', берч!ег!ер 'черноглазая' и т. п. В этом их отличие от сочетаний краткой формы прилагательного с последующим существительным: последние имеют значение терминов, т. е. означают разновидности предметов, в то время как сочетание краткой формы с предшествующим существительным всегда ргзко индивидуализированы.

Сложные формы такого типа, состоя из существительного и относимого к нему прилагательного в краткой формз, не употребляются в качестве опрздзления: они сами по себе обозначают предмет через выраженный ими признак другого предмета. В качестве определения выступает только образованная от них полная форма:

роцх-ъах[илаб хъирим 'винтовка с голубым прикладом' (Усл. II, 19); рух! ч!агояб жо 'животное [букв, вещь с живой душ эй]' (Ш, 80); ракь г[емераз пачах! 'царь с большим количеством земли [букв, многоземель­ный]' (Усл. III, 7); сах кеешав чи 'неблагообразный человек, человек, ведущий себя неприлично⁵ (Усл. II, 182); г[аданя хвеч!ин г!ундул къокъаб бац! 'даром не умер короткоухий волк' (Д, 5); мах! гьуикаб пихъ 'плод со сладким запахом' (М, 35); дир эменги бук!арав... хъизан к1удияв г!адан 'мой отец был многосемейный человек' (XI., 5); тухум-къибил т1ок1ав чи 'человек, род которого большой' (XI., 45); маг1ишат г1ат1идаб бах! 'место с обширным хозяйством' (XI., 53); ал руго бак[ бечгдал 'они богаты местом' (XI., 54); гьобол лъик!аб росо 'аул, в котором хороший кунак' (XI., 124); тацпа лъикШ г!ачи 'коровы хорошей породы' (С. Б., 31);

Определена» с

с них форнк

Определение и связанные

с ним формы

157

к/ал бег!ерал г!унк1ал "остромордые мыши' (XI., 171); кьер хъах!аб жайран 'джейран белого цвета³ (XI., 126); лъай дагьав чи 'малознающчй [букв, знание малый] человек' (X!., 245); гьад халатаб лачен 'сокол с длинной спиной' (XI., 16); х!ет! хехаз Муса "быстроногий Муса' (XI., 259); г!урми халатал чаг!и 'долговечные люди [букв, жизнедлинные]' (Усл. III, 7); рак! г!ат1идав чи 'человек с широким сердцем, добросердеч­ный' (Усл. II, 161); рет!ел, т!ех бац!адав чи. Человек опрятный [букв. с чистым платьем и едой]' (Усл. II, 44); иблисгун рас чаял австриял 'австрийцы, у которых волосы одинаковы с волосами дьявола [букв. с дьяволом волосоодинаковыз]' (Мах!., 81); гъиз г!емераб рукъ 'дом, в котором много нечистоты [неопрятный]' и т. п.

Особенностью таких сложных определений является то, что, определяя предмет через признак другого предмета, связанного с ним тем или иным притяжательным отношением (части к целому и, наоборот, предмета обла­дания к его владетелю и пр.), они являются цельными. Характерен в этом отношении пример рет1ел б-ац/ада-в чи 'человек с чистым платьем', в котором начальный классный показатель прилагательного относится к предмету, признак которого непосредственно обозначает („платье чистое"), а конечный связывает сложное определение в целом с опреде­ляемым чи 'человек'.

Такие определения могут субстантивироваться и в таком случае склоняться: керен хъах!ай щундай, дун реххун тарой? 'белогрудая ли досталась, что бросил меня?' (Усл. II, 15); класс бат1иясе бигп[уге килиш 'не протягивай па\ьца классовому врагу [букв, класс-другому]' (XI., 39); к/иго чи вух1ана, цо хъизан к1удияв, цо хъизан гьеч!ев, хъизан к1удияс абуна 'было два человека, один многосемейный, другой бездетный, много-семгйный сказал ...' и т. п.

Отличие таких субстантивированных сложных полных определений от сложных кратких форм очень отчетливо. Полная форма субстантивируется либо в случае опущения определяемого существительного по условиям контекста, как в последнем примере; либо в случае необходимости обобщенного обозначения, в случае намеренной неопределенности пред­мета или лица, которому может быть приписан такой-то, выраженный полной формой, признак; таковы два первых из приведенных примеров. В первом случае определенность лица или предмета вытекает из контекста, во втором случаз полная форма представляет собою безразличное и обоб­щенное обозначение любого из предметов или лиц, которые могут обладать таким-то признаком: хъизан к!удияв 'многосемейный', т. е. каждый человек, имеющий большую семью, г!ин халапгаз 'длинноухий', т. е. каждый человек, имеющий длинные уши, г[ин халатаб, т. е. всякое животное, имеющее длинные уши, бер ч[ег[ерай "'черноглазая', т. е. всякая женщина, глаза которой черны, класс бат1ияв, т. е. всякий член другого класса и т. п. Наоборот, краткая форма всегда имеет резко выраженный инди­видуализирующий характер: гЫн халат — это синоним или кличка осла или, переносно, глупого человека, а не безразличное наименование всякого липа или животного, имеющего длинные уши, бер ч!ег!ер 'черноглазка' — это определенная девушка, берал берцин — это иносказательное наимено­вание не вообще любимого, а любимого девушки, поющей песню, и т. п. Краткие формы, употребленные субстантивированно, не .допускают рас­ширенного понимания, как полные, и, образуясь в более или менее узком кругу людей, носят характер кличек, прозвищ. Возможность применения их в кругу других лиц в том же основном (но не индивидуальном) значе-дии зависит не от того, что они вообще означают всякий предмет или

человека, обладающего таким-то признаком, а только от того, что каждый данный предмет или человек, рассматриваемый индивидуально, может быть иносказательно обозначен таким-то ему свойственным признаком; воз­можность характеристики по этому признаку других предметов и лиц вовсе устраняется из сознания говорящего при употреблении краткэй формы: каждая собака может быть названа К1алч[ег[ер 'Чернорот', как и любой другой кличкой (Гъалбац[ 'Лев', например), но в каждом данном случае это кличка определенной собаки, и т. п.

Различие между краткой и полной формами проявляется, в частности, в том, что они идут по разлишым типам склонения: коаткиэ формы склоняются по так называемому „архаическому" типу, характеризуемому окончанием -ца в фэрме активного падежа, полные — по так называемому „живому" типу, характеризуемому окончаниями -ас для мужского рода и -алъ для женского и среднего; ср. с приведенными выше примерами на склонение полных форм: г!умро роххалилаб ихдалил чапар, чвархъизе рек/ана я/ал бег!ерчт1е 'жизнерадостный гонец весны принялся клевать остроклювку' (М, 32); гозо хамгтида х!алги лъазабун '„длинноклювке" сообщив положение' (М, 34); жаниса гъодорал, гьагал хабарал гозо хала-тица харбие тана 'пустые, глупые разговоры длинноклюв оставил без внимания' (М, 33) и т. п. В соотвгтствии с этим различие типов склонения служит средством определения краткэй формы — как собственного имени, клички, иносказательного наименования — от полной как нарицательного обозначения; например Ц1арлъик1ил, Щарберцинил и т. п. понимаются как формы родитзльного падежа собственных имен, т. е. „человека, нося­щего имя Ц1арлъик (Имяхорош)", „человека, носящего имя Щарберцин (Имякрасив)" и т. п.; наоборот, форма ц[ар лъик!асул, ц!ар бериинасул и т. п. понимаются как формы родительного падежа нарицательных обо­значений: „человека, у которого хорошее имя", „человека, у которого красивое имя" и т. п.

Таким образом, краткая и полная формы прилагательного функцио­нально достаточно отчетливо противопоставлены друг другу как в поло­жении предшествования определяемому, так и в положении следования ему: краткая форма, предшествующая определяемому, противопоставлена полной форме как форма, выражающая существенный, внутренний, отли­чительный признак предмета (постоянный эпитет, определение в составе собственных, преимущественно географических наименований), в частности отличительный признак разновидности предметов,—-фэрме, выражающей признак несущественный, внутренне несвойственный предмету, более или менее случайный для него; в положении следования определяемому краткая форма противопоставлена как форма, выражающая индивидуализирующий признак предмета, полной как фо:ме, указывающей на признак общий, индивидуально не характеризующий предмет.

Для оценки существа различия между склонением кратких и полных (собственно, местоименных) прилагательных следует иметь в виду, что окончания падежей „живого" склонения, по которому идут полные прила­гательные, представляют собою, в сущности, падежные формы указатель­ного местоимения а-в, а-й, а-б 'этот', 'эта', так что различие это — довольно точная формальная аналогия тому различию „именного" и „место­именного" склонений прилагательных, которое наблюдалось в истории русского языка.

Особенности употребления кратких форм прилагательного как инди­видуализирующих обозначений предметов по их признакам ставят боль­шой и сложный вопрос о роли кратких форм вообще. Краткие формы

158

Определение и связанные с ним формы

Определение и связанные с ним формы

159

прилагательных—не изолированное явление в системе аварского языка и представляют собою часть большого слоя индивидуализирующих на­именований. В частности, в связь с краткими формами типа Г/инхалаггг „уходлин", т. е. Ъсел⁵, могут быть поставлены образования типа русских „дровосек⁴, „головорез". Эти образования состоят из существительного как в именительном, так и в косвенных падежах (иногда — наречия места) и глагольного корня, лишенного всяких показателей наклонения, времени и пр. Образования такого типа, лишенные залогового значения, часто употребляются как термины (ср. роцхъах! 'прикладобел⁵ для назва­ния определенного вида ружья): квербаи. 'платок⁵, 'полотенце', букв, 'руко-чист' (ср. квер баи,1-унеб жо 'вещь, которой чистят руку' с причастным определением существительного), гъут1би рачч букв, 'деревьянос⁵, 'дрово­сек' (ср. гъут[би раччарав чи 'человек, принесший дрова' не как тер­мин), х/ат/алх/анч! 'плавунец' (насекомое), букв, 'ногикус⁵ (ср. х/ат/ал х!анч!-улеб жо 'животное, кусающее ноги'), моргал рша букв, 'веретёнабор', название насекомого, х/ама гъанкъ 'дикая груша⁵, букв. 'осладуш' (от гъанкъизе 'душить', 'топить⁵), бет/еркъот/ букв, 'головорез' (ругательство), гъаст/ак/ус 'домосед⁵, букв, 'у-камина-сед', бакъдебус 'подсолнэчник', букв, 'к-солнцу-ворот', къадбец/ 'сова' (иносказательно), букв, 'днем-слеп', также сандак[ус букв, 'на-ограде-сед⁵, къасдекунч! 'светляк', букв, 'вечеромсверк', днкъидак/ани,/ 'лошадь⁵ (иносказательно), букв, 'на-четыре-прыг', г/ебсахъ-урщ букв, 'вширь-полз⁵, название водяного насекомого, къедабух! 'муха' (иносказательно, къеда бук/ине 'быть на спине'), къедабигъ 'занавеска', букв, 'на-стене-вис', эхедеборж 'жаворонок', букв. ^евверху-лет', цебелтъ 'фартук', букв, 'спереди-вис', адабгьеч! 'невежа' (гъев адабгьеч! къват1иве гъе гьаниса 'выгоните отсюда этого невежу'; ср. адаб гъеч!ев чи 'человек, у которого нет вежливости', с причастным определением суще­ствительного), аллагъеч! или дингьеч! 'безбожник', букв. 'бог-нет', 'религия-нет', к!варгъеч[ 'беззаботный', букв, 'забота-нет', квергьеч! 'калека', 'без-рукий', ничгьеч/ 'бесстыдник' и т. д.

Подобное употребление глагольного корня противопоставлено пост­позитивному употреблению причастия в составе причастного определения (квербац! ^срукочист'— квер 6ац1унеб жо 'вещь, которой вытирают руки') так же, как употребление краткого прилагательного — употреблению полного.

В связи с образованиями такого типа могут быть поставлены также глагольные формы на -д, употребляемые как одиночно, так и в соединении с предшествующими им существительными; последние в этом случае могут быть как субъектами, так и объектами по отношению к глагольной форме на -д. На трудность объяснить значение этой формы указывал еще Услар.¹ В другом месте, разбирая сочетания этой глагольной формы с существи­тельными, Услар писал: „Это суть существительные, в состав которых входят целые .предложения, вроде сорви-голова, ип Уа гш-р!ес15 Х1а\ихьад составлено из х1ал, положение, состояние, и формы глагола хьазе, рас­сыпаться... и это предложение составляет в совокупности одно суще­ствительное, означающее негодяя; ч1ванвач!ад из форм глагола ч!вазе, убить и вач/инг, приходйгь,—'взрнись, собств. приди убигым, т. е. про­клятый. Говорится: ч/ванеач/адял рукъ, дом проклятого, эбелхвад из вбел, магь и хвезе, умирагь: умри мать!" ² М. Саидов в своей диссертации

„Развернутые члены предложения в аварском языке" ^г пишет о форме на -д так: „Значение этой формы довольно трудно объяснить. Она может употре­бляться... в качестве одной из форм сказуемого, обозначая сильное желание, почему особенно часто употребляется в проклятиях, заклинаниях и т, п.: г/анк/удул т!анч[аз дур чехь хъиршад, пусть цыплята расковы­ряют твой живот; дур рукъ бух!ад, пусть сгорит твой дом; гьай дур рак/ бохад, твое сердце да возрадуется.

„С другой стороны, эта же форма может выражать не только сказуе­мое, нэ и субъект (или объект, — А. Б.), указывая на человека или пред­мет, по отношению к которому говорящий высказывает желательность совершения действия, выражаемого основой глагола.

„Морфологически эта форма образуется прибавлением суффикса -д к основе глагола, осложненной характерным гласным формы прошед­шего времени (очевидно, вследствие известной связи нереальных накло­нений с прошедшим временем, так как значения прошедшего времени в этих формах нет,—А. Б,): кьуна 'отдал' — къуд, босана 'взял' — босад, босунгут!ана 'не взял' — босутутТад. Форма эта является склоняемой: талих/ къосад къват/иве инеги бегьила 'может быть, уйдет негодяй [букв, тот, счастье которого да иссякнет]'; лъимал ч/ахъадица бицана гъаб хабар 'эту весть сообщил тот, дети которого да здравствуют'; рокъоб бертин гъабуди? щибдай бокьун бую 'что еще нужно тому, в чьем дома да устроят свадьбу?' Ср. также: моц!иг г!ураб жо к!ут[ун буго эменхвадица 'на целый месяц запасся молодец [букв, тот, чей отец пусть да умрет]' (Ш, 89); лъабц/улго х1анч1аяа х/алч/ахадица 'трижды укусила та, чья сила да здравствует' (Хр. I, 73); михъалх1уладица х!а\аллъи т/еч/о 'тот, чьи усы да вылезут, не оставил возможности' (XI., 303) и т. п.

Примеры показывают, что эта форма, если она употреблена в качестве именного члена предложения, имеет индивидуализирующее значение, В некоторых случаях она можзт стать более устойчивым сочетанием, при­обретая собственное лексическое значение, например: х[алихьад 'негодяй'; ва-съад, якъад, связанные с глаголами бакьине 'нравиться', бокьизе 'любить', значат 'тесть⁵ и 'теща'. В других случаях она становится краткой формой прилагательного, например: бац1ад 'чистый' (от бац1ине 'чистить', бац!адаб 'чистый', — полная форма), рекъад 'согласный', 'благоприятный' (гьава рехъадго бух!ана 'погода была благоприятной'—Р, 13 — от рекъезе 'со­гласиться', 'ладиться'), р'лх1к1ад-аб 'далекий' (от рик1к!ине 'считать'), ч/ад 'стоящий⁵ (от ч!гзг 'стоять': дагьаб мехалда вахъун, ч!адго хут1ана Г1умар 'на некоторое время приподнявшись, стоящим оставался Умар', — Д, 39). Становясь краткой формой прилагательного, форма на -д может выполнять роль обстоятельства: рохъове ав г!едег1адго вилълъана 'он торопливо пришел домой' (Р, 48; от г!едег1изе 'спешить', 'торопиться'); (х[айван ч!олеб бак!) баи,1адю, ба^ъвадго ц/у ну н буго 'стойла содержались чисто, сухо' (Д, 170; от барине 'чистить', бакъвазе 'сохнуть') и т. п. Таким образом, сближение фэрм на -д (типа михъалх[улад 'тот, чьи усы да вылезут') с краткими формами (типа г/инхалат 'длинноух') оправдывается не только их функцио­нальной близостью, но и тем, что некоторые краткие формы прилагатель­ных оказываются по своему происхождению отглагольными формами на -д.

Важной особенностью всех перзчисленных кратких форм, как сложных (типа г/инхалат 'длинноух⁵, гъут/бирачч 'дровосек', михъалх/улад 'тот, чьи усы да вылезут'), так и простых (типа к/одо 'бабушка', бекад 'то, что

¹ Усл., стр. 154, § 143. з Усл., стр. 56—57, § 50.

¹ Си. реферат диссертации (Известия Академии Наук СССР, Отд. языка и литера» 2, 1941 г., стр, Ш—1

160

Определение и связанный с ним

и связанные с ним формш

да сломается') является то, что они склоняются по „архаическому", а не по „живому" типу.¹ Это обстоятельство позволяет несколько уточнить по крайней мере в одной части случаев, отношения „архаического" и „живого" склонений. Распределение имен по типам склонения не всегда отличается устойчивостью, хотя их различие пронизывает все аварское склонение. Нечеткость в распределении по типам склонения обнаруживают прежде всего существительные среднего рода. Все они могут склоняться по „живому" типу, однако значительная их часть фактически склоняется только по „архаическому". Состав этой последней части неустойчив и зависит от диалекта. Однако и внутри диалекта нет устойчивости. Услар указывал на го, что сами аварцы „находятся в нгдоуменж на счет множе­ства слов, могут ли они принимать падежные формы 2-го образца или нет. Мнения весьма часто разделены, и если я привожу для примера слова, не подлежащие таковому склонению, то непогрешительность таковых показаний может подвгргнуться оспариванию".² Жирков также указывает на предпочтительность того или другого типа в зависимости от диалекта, но отношение типов определяет прежде всего как отношение вытесняющего („живого") и вытесняемого („архаического") склонений на том основании, что все заимствуемые слова склоняются только по „живому" типу.³ Другие категории имен более устойчивы в отношении распределения по типам склонения. По „живому" склонению идут, за очень немногими исключе­ниями, нарицательные мужского и женского родов, все указательные местоимения, все субстантивированные полные прилагательные (в том числе названия членов аульного общества, например хунзахев 'хунзахец', или народности, например лъараг!ав 'кумык' как в ед., так и во мн. числе, субстантивированные причастия и субстантивированные числительные типа к1шояв 'двое' и к1иявго 'оба'; сюда же относятся те из собственных имен, которые имеют окончания полных прилагательных (например Х1ажияв — имя мужчины, Хайдакъай — имя женщины); в качестве таковых расцени­ваются русские фамилии с окончаниями -ов, -ев, фонетически близкие к аварским полным прилагательным. Все эти категории имен, за исключе­нием большинства нарицательных мужского и женского рода, имеют в своем ' составе суффиксы полных прилагательных -ао, -эб, по происхождению — указательные местоимения; падежные окончания „живого" типа согпадают с падежными формами этих указательных местоимений, так что „живое" склонение, в сущности, представляет собою „местоименное" склонение, По „архаическому" типу идут, кроме нарицательных среднего рода, также следующие категории имен: нарицательные эмен 'отец', л.ъади 'жека', слова детского языка дада 'папа', баба 'мама', ада 'тетя', даци 'дядя', личные местоимения 1-го и 2-го лиц ед. и мн. чисел (но не местоимения 3-го лица, которые совпадают с указательными местоимениями), возвратное местоимение жив 'сам', вопросительные местоимения щив, щий 'кто', щиб 'что', наименования этнических коллективов, рассматриваемых как целост­ные совокупности, прежде всего аульных обществ (г!андал — совокупность андийцев, хунз—'совокупность хунзахцев и т. п., в то время как наиме­нования отдельных представителей коллектива, например г!андисев 'андиец', хунзахев 'хунзахец' и т. п. или их множество, например г/андисел 'андийцы', хунзахел 'хунзахпы' и т. п. идуг по „живому" склонению), а также числи-

1. ^{Термины принадлежат Жиркову; у Услара им соответствуют 2-й и 1-й образцы склонения; „живой" тип характеризуется окончаниями -с и -алъ в форме активного падежа, „аржаический" — окончанием -^с.}

2. Уел, стр. 49—аО, § 46.

~ Жирков. Аварско-руеск. словарь, стр. 166—167,

тельные, рассматриваемые как наименования отвлеченных математических величин (ич/го хут!ел гьеч!ого лъабиде бикьула 'девять без остатка делится на три'), в отличие от субстантивированных числительных опре­делений (типа к!иявго 'оба и к1ш.ояв ^сдвое') и коли 1ественных числи­тельных, применяемых при счете предметов (лъебералда цо '31', нусиялда ункъоялда анц!ю '190'), которые склоняются по „живому" склонению. Основную же массу слов, склоняющихся по „архаическому" типу, соста­вляют, если не считать нарицательных среднего рода, во-первых, пере­численные выше краткие формы, в том числе те из них, которые стали собственными именами, а во-вторых — и те собственные имена, которые не являются по своему происхождению краткими формами. Особенно показательны в этом отношении те случаи, когда в качестве собственных используются нарицательные. „Некоторые нарицательные употребляются иногда как имена собственные, так, напр, къебед, кузнец и Къебед, Кебед; цевехан, предводитель и Цевехан, Цевехан; къади, судья и Къади, Кади; хъергъу, ястреб и Хъергъу, Кергу. Когда эти существительные упо­требляются с нарицательным значением, творительный (г. е. активный, —-А. Б.) падеж их будет: къебедас, цевеханас, къадияс (1-е скл.), хъергъуялъ (4-е скл.);* в значении имен собственных творительный падеж будет: Къебедица, Цевеханица, Къадица, Хъергъуца.. .² Хан служит иногда окончанием имени собственного, иногда же означает титул; в первом случае имеет творительный на ца (т. е. идет по „архаическому" скло­нению,— А. Б.), во втором же на с (т. е. идет по „живому" склонению,—-А. Б.); напр. Г1умахан может быть именем простолюдина и твор. будет г1умаханица; может означать также Ума-хана и тогда творительный будет Пумаханас"? Легко заметить, что если к „живому" склонению относятся Прежде всего нарицательные имена, то к „архаическому", если не говорить о нарицательных среднего рода,—'прежде всего собственные имена, клички, прозвища, этнические наименования, иносказательные наименования, лич­ные местоимения 1-го и 2-го .лиц и возвратное местоимение, которые по их фактическому употреблению в речи всегда индивидуализированы, тер­мины родственных отношений детского языка, которые также всегда имеют индивидуализированное значение. Затруднение могли бы составить вопро­сительные местоимения, а также слова вмен 'отец' и лъади 'жена', которые только с натяжкой могут расцениваться как индивидуализированные наименования и антонимы которых (эбел 'мать', рос 'муж') склоняются по „живому" типу. Но таких слов меньшинство, и они едва ли могут помешать сделать тот вывод, что . различие между „живым", „местоимен­ным" и „архаическим", „именным" типами склонения отражает, по крайней мере в одном широком слое имен, различие между нарицательными, обобщенными, неиндивидуализированными наименованиями и наименова­ниями собственными, единичными, индивидуализированными. Что касается, нарицательных имен среднего рода, то этот вывод не может быть рас­пространен на них и для них необходимо искать Другого объяснения. Возможно, что некоторые из них представляли собою в более или менее далеком прошлом своего рода индивидуализирующие наименования пред­метов по какому-нибудь признаку; возможно, что этимологические иссле­дования показали бы образование, некоторого числа существительных

¹ Оба склонения — „живые". ^„Архаическое" склонение* 8 Усл., стр. 47, § 43.

а! А. Аг Бокарея

162

Определение и связанные с ним формЫ

Определение и связанные е ним форхп

163

среднего рода именно таким путем. Возможно также, что склонение по „архаическому" типу имен среднего рода, которые понимаются сейчас как наридательные, было средством указать на единичный экземпляр пред­мета, который до того понимался только массово.

Для положительного разрешения вопроса пока еще слишком мало материалов.¹