Линьков Е.С. Лекции разных лет. Том 1. 2012

Издательство «ГРАНТ ПРЕСС»

VII

ШКОЛА МЫСЛИ

тот том представляет собой начало авторизованного издания лек­ Эций Евгения Семёновича Линькова, которые он читал на фило­

софском факультете Санкт-Петербургского (Ленинградского) государственного университета.

Звучит довольно сухо и неясно для тех, кто не знаком ни с лично­ стью лектора, ни с его делом. Однако потенциальный читатель не станет закрывать раскрытую им книгу, если узнает, что по справедливости Е.С. Линькова можно назвать просто - Философ, как в средневековой литературе называли Аристотеля, прекрасно понимая, что речь идёт о прямом продолжателе дела Платона, усилиями которого любовь к му­ дрости была возведена в ранг науки, направленной на систематическое рассмотрение всего сущего. Именно как Философ, а не преподаватель философии воспринимался и воспринимается Евгений Семёнович теми, кто слушал его лекции, работал на его семинарах и, сверх того, имел мужество и необыкновенное счастье после учебных занятий быть участ­ ником его поистине сократических бесед, продолжавших исследование поставленных вопросов до тех пор, пока его собеседники могли следо­ вать за ходом мысли. Линьков - личность почти легендарная; он оказал влияние на умы не только нескольких поколений студентов, но и всех духовно ищущих людей, при встрече с ним испытавших то удивление,

которое, согласно Аристотелю, побуждает обратиться к философии.

Лекции Линькова изумляли свободой мысли; она восхищала одних и приводила в бешенство других. Достаточно вспомнить, что всемогущий на тот момент хозяин Смольного Г.В. Романов личным распоряжением отлучил Евгения Семёновича от преподавания на факультете на пять лет за принципиальное нежелание присоединяться к хору философствующих из-под трона, согласно язвительной характеристике самого изгнанного.

Тем самым удельный партийный князь продолжил давнюю традицию власти грешить против философии, по аристотелевскому выражению, а Линьков подтвердил истинность высказанной им же мысли, что философия несовместима ни с какой идеологией, ни с какой превратной теоретиче­ ской и практической деятельностью. Напротив, люди, близкие ему по духу, радостно откликались на разумное слово, вопреки всему звучавшее в довольно мрачном царстве марксистско-ленинской ортодоксии. Так, один из самых ярких мыслителей советской поры Эвальд Васильевич

VIII

Ильенков случайно наткнулся в Москве на небольшую книжку никому там не известного молодого ленинградского учёного о диалектике субъекта и объекта в философии Шеллинга (кстати, несмотря на четырёхтысячный тираж, быстро ставшую раритетом) и был настолько поражён глубиной исследования, что, бросив дела, поехал в Ленинград знакомиться с её ав­ тором, в котором обрёл, несмотря на разницу в возрасте, близкого друга и духовную поддержку.

Четверть века, с 1969 по 1994 год, Евгений Семёнович работал на ка­ федре истории философии и приобщал своих многочисленных слушателей к философии единственно возможным для этого способом - путём рас­ смотрения вместе с ними её предмета в необходимости его исторического развития от Фалеса и Парменида до Гегеля включительно. Чрезвычайный интерес вызывали у публики лекции Линькова по курсу немецкой классиче­ ской философии, читавшемуся им ежегодно по два семестра на протяжении пятнадцати лет. Они неизменно проходили в атмосфере духовного подъёма и стали заметным явлением в культурной жизни города, встав в ряд уни­ верситетских лекций, имевших особое научное и общественное значение, сопоставимое с тем, какое в XIX веке имели лекции Шиллера, Фихте и Шеллинга в Иене, а лекции Грановского - в Москве. Лекции Евгения Семёновича собирали весьма разнообразную по составу аудиторию. Их посещали не только студенты, выпускники и аспиранты философского факультета, но и студенты, а так же преподаватели других факультетов университета, иных учебных заведений (филологи, историки, востоковеды, физики, математики, медики, слушатели духовной семинарии), вольнослу­ шатели, словом, все, кому была неотложно необходима разумная мысль. Молва о настоящей философии распространялась по городу и как магнитом тянула неравнодушных к ней на Менделеевскую линию Васильевского острова. Порой самая большая факультетская аудитория не могла вместить в себя всех желающих: они сидели на подоконниках, стояли в проходе у окон в конце аудитории, около входной двери и даже снаружи за открытой дверью. Энергия лектора захватывала слушателей; исходившая от него сила деятельного разума, или разумной воли держала присутствующих в таком напряжении, что время и пространство для них исчезали. Евгений Семёнович всегда читал свои лекции без каких-либо подручных записей, а потому ни одной из них не повторял. Каждая лекция была живым развитием мысли, рассматривающей с большей определённостью то один, то другой момент всеобщего предмета философии, то одно, то другое философское учение, и те, кто слушал лектора из года в год, не могли не восхищаться гармонией целого, форма которого совершенствовалась прямо у них на глазах. Кроме этого курса, по требованию руководства кафедры Линьков

IX

в течение семи последних лет работы на факультете был вынужден каж­ дый семестр заявлять и читать новый спецкурс, тематически связанный с вершиной исторического развития философии - учением Гегеля. Так появились его лекции по феноменологии духа, философии природы, философии духа и философии права, студенческие конспекты которых по сей день можно найти в интернете. Но хотя, к сожалению слушателей и

самого лектора, он в силу академической перегрузки не имел возможности раскрыть содержание этих спецкурсов в полном заявленном объёме, тем не менее, их связный ряд вместе с основным курсом лекций по немецкой классической философии представляет собой систематическое развитие философского понятия.

То, что говорил Линьков, вызывало неподдельное воодушевление у столь разных людей потому, что они находили в его лекциях отнюдь не изложение какого-то недоступного, но привлекательного для них мате­ риала и не произвольное мнение, по каким-то субъективным основаниям смело расходящееся с официальной доктриной, а живое рассмотрение предметного содержания sub specie aeternitatis, говоря словами Спинозы, то есть с точки зрения вечности, или самого понятия философии - всеоб­ щего, определённого в нём самом. В отнюдь не благоприятных для этого условиях Евгений Семёнович продолжал классическую линию развития философии, неустанно продвигая философское познание вперёд - туда, где ещё никто не бывал. Вспоминая Гераклита, можно сказать, что речь Линькова неоспоримо доказывала развитие логоса мира в самовозрастаю­ щем логосе человеческого духа. Сосредоточенное движение его мысли, вскрывающей всеобщую диалектику мышления и бытия, само было диа­ лектическим, артистически-пластичным и с лёгкостью обращалось с высот того, что Гегель называл царством чистой мысли, или самодвижением по­ нятия, к обнаружению этой диалектики в природе, обществе и мышлении, к самым злободневным вопросам человеческой жизни - экономической, общественно-политической, международной, нравственной, научной и псевдонаучной. Безошибочное распознавание самой сути в окутывающей её пелене видимости, неподражаемое умение Евгения Семёновича видеть и наглядно показывать выступающую в явлениях всеобщую природу вещей, их понятие, изумляли слушателей. Аудитория то замирала, заворожено внимая процессу самораскрытия всеобщего логоса, то взрывалась хохотом, отвечая на язвительный сарказм лектора по отношению к дофилософскому, рассудочному сознанию, которое извращает всё, к чему оно прикасается - саму философию, религию, искусство, общество, воспитание, свободу и т.д. Наследуя афинской школе Сократа, Платона и Аристотеля, Линьков

показывал, что без диалектического процесса разумного мышления, вскры­

X

вающего диалектику бытия, невозможно разобраться в эмпирическом, чувственно-конкретном многообразии жизни. В рассмотрение втягивалось богатейшее содержание всех формаций реальности от неорганической природы до вершин духа; многое отчётливо прояснялось в фокусе фило­ софского понятия. Так, например, природа всеобщей воли и всеобщей формы собственности, природа мирового исторического процесса и его движущего противоречия как бы сама собой раскрывалась в понятии конкретно-всеобщей, то есть живой и разумной действительности, которая

вмучительном ходе своего становления сбрасывает с себя омертвелую кору рассудочных абстракций, представленных в виде безличной или частной собственности и стоящего на её страже бюрократического или частнокапиталистического государства.

По этой причине лекции Евгения Семёновича имели, помимо сугубо научного, вполне определённое гражданское и политическое звучание, органично возникавшее из виртуозного-логического анализа собственной определённости философского содержания. Те, кому было ещё не впол­ не доступно рассмотрение действительности с точки зрения вечности, получали для себя разъяснение так называемых «проклятых русских во­ просов». В атмосфере застоя, пропитанной идеологической ложью, а так же откровенным карьеризмом и стяжательством бюрократии, которые изнутри разлагали советский строй, явственно ощущалась потребность

внравственном очищении и обновлении. Юношество, как говорится, питало надежды на возможное преодоление разрыва общества и госу­ дарства, интересов народа и клановых интересов партийной верхушки, никак не ожидая окончательного отрыва и предательства со стороны последней. Ситуация требовала разумного осмысления, понимания, без чего нет духовной свободы и свободной деятельности; за этим и шли на философский факультет слушать Линькова. Разворачивая для слушате­ лей и вместе с ними диалектический процесс всеобщей необходимости, Евгений Семёнович одновременно показывал, как она прокладывает себе дорогу в сфере особенного и единичного существования. Разумная мысль, для которой нет пределов, проникала в многообразие привычного, но непонятного существующего, вскрывала его внутренние изъяны. Эта действительная свобода мышления избавляла многих от ощущения слепой судьбы, непознанного рока и была тем катарсисом, который вдохновлял их на развитие в себе разумности и свободы. Лекции Линькова произво­ дили на слушателей огромное воздействие, во-первых, силой звучавшей в них правды, во-вторых, ответственной позицией самого лектора, чуждого всякой позе и самолюбованию. Свобода и необходимость, субъективное и объективное — эти чистые понятия при рассмотрении природы человека