Системный взгляд

Как взрослый человек человек успешный не страдает центропупизмом и не мучается убеждением, что именно его взгляды являются самыми правильными, а его интересы — безусловно, самыми важными. Он знает, что рядом — тоже люди, со своими, и часто очень другими, взглядами, интере­сами и ценностями.

Осознанно или нет, но у него системный взгляд на ситуа­цию, людей, себя и жизнь в целом, и он привычно пользу­ется всеми четырьмя позициями восприятия.

Слепота шаблона: вижу то, что должен и привык ви­деть, чувствую, как принято, хочу то, что положено.

• Это нулевая позиция восприятия. Успешный человек может при необходимости и так, но в принципе именно для него это не характерно.

Личное восприятие. Такой, какой я есть, я: так вижу, это чувствую и этого хочу!

• Это первая позиция восприятия, и это гораздо личностнее. И интереснее.

Я в позиции другого: вижу ситуацию его глазами, чув­ствую себя на его месте, моделирую его реакции.

• Вторая позиция восприятия: дает душевность, понимание и осторожность.

Объективный взгляд со стороны, позиция незаинте­ресованного наблюдателя.

• Третья позиция восприятия: снимает ненужные эмоции и, как ни странно, является основой самой красивой любви. Но об этом — не здесь.

Системный взгляд: восприятие происходящего с точки зрения более широкой системы, высших ценностей и дол­госрочной перспективы.

• Четвертая позиция восприятия: основа жизненной мудрос­ти и делового успеха.

Какие простые вещи!

• Я вижу так.

• Ты видишь это по-другому.

• Со стороны это видится следующим образом.

• А если посмотреть в перспективе и на отдаленные последствия, то картина будет уже следующей...

А тот, кто это помнит и делает, — глубокий, мудрый и успешный человек.

Штирлиц рассуж­дал: отчего Борман не пришел на встре­чу? Анализируя от­правленное письмо, Штирлиц отметил для себя несколько существенных оши­бок. Ему нередко

помогала профессиональная привычка — наново ана­лизировать поступок, беседу, письмо и, не досадуя на возможные ошибки, искать — сразу же, не пря­ча голову под крыло — «авось повезет», — выход из положения. Для человека масштаба Бормана в письме было слишком много верноподданнических эмоций и мало фактов и конструктивных предло­жений, вытекающих отсюда.

«Это было наивно от начала до конца, — решил Штирлиц. — Я играл не только вслепую. Я играл не по его правилам».

Сотрудничество

Человек человеку — волк.

Это — в крови. Первые инстинктивные реакции при встрече в опасном месте с неожиданно возникшим перед вами человеком — бить, бежать или замереть. Ну что ж, против природы не попрешь, а жизнь, тем более в бизне­се, может оказаться слишком короткой... — поэтому мы каждый раз при неожиданном столкновении энергично и прем то ли враг на врага, то ли друг от друга.

Однако неожиданный вопрос: а как вы узнали, что тот, с кем вы встретились, — опасность, а не возможность? Пре­пятствие, а не средство? Да: улыбнуться, поприветство­вать, попросить помощи или предложить помощь — та­ких биологических программ природа в нас не заложила, но тот, кто ищет сотрудничества, получает успех.

• Конфронтацию перевести в переговоры, встречу развер­нуть в сотрудничество... — как много в жизни прекрасных возможностей!

Бодалку от конструктивного сотрудничества отделяют четыре этапа:

• принятие,

• понимание,

• сотрудничество,

• сотворчество.

Послушайте последовательность фраз, взгляните на сме­ну душевных установок. Все начинается с простого:

«Ну, он просто другой».

• Происходит принятие.

«Это — его возможности, этого он боится, а вот это ему нужно для того».

• Да, это уже понимание.

«Я могу помочь ему в этом, он за это выручит меня вот здесь».

• О, уже сотрудничество, хотя и в самой элементарной форме.

«О, мы с вами вместе можем сотворить очень нехилый проект!»

• Поздравляю, начинается сотворчество.

Воевать, конечно, привычнее и, возможно, интереснее, но в долгосрочной перспективе более оправдывает себя сотруд­ничество. Успешный человек учит себя жить по принци­пу «Выиграл — выиграл», он знает, что лучшая сделка та, в которой учтены интересы обеих сторон.

—Он лихо работа­ет все-таки, этот Штирлиц, — сказал Мюллер Рольфу, — вот послушайте-ка...

И, отмотав пленку, Мюллер включил голос Штирлица:

— Яне стану повторять той азбучной истины, что в Москве этот арест будет для вас приговором. Человек, попавший в гестапо, обязан погибнуть. Вы­шедший из гестапо — предатель, и только преда­тель. Не так ли? Это первое. Яне стану просить у вас имен оставшихся на свободе агентов — это не суть важно: стараясь отыскать вас, они неминуе­мо придут ко мне. Это второе. Третье: понимаете, что, как человек и как офицер рейха, я не могу от­носиться к вашему положению без сострадания — я понимаю, сколь велики будут муки матери, если мы будем вынуждены отдать ваше дитя в приют. Ребенок навсегда лишится матери.

У нас есть записанные на пленку ваши донесения, мы можем легко обучить вашему почерку нашего человека. И он будет работать вместо вас. Это будет вашей окончательной компрометацией. Вам не будет прощения на родине — вы это знаете так же точно, как я, а может быть, еще точнее. Если вы проявите благоразумие, я обещаю вам полное алиби перед вашим руководством, — продолжал он.

— Это невозможно, — ответила Кэт.

— Вы ошибаетесь. Это возможно. Ваш арест не будет зафиксирован ни в одном из наших докумен­тов. Вы поселитесь с моими добрыми друзьями на квартире, где будет удобно девочке.

— У меня мальчик.

— Простите. Вас, скажете вы потом, если увиди­те своих, нашел после смерти мужа человек, ко­торый назвал вам пароль.

— Я не знаю пароля.

— Вы знаете пароль, — настойчиво повторил Штирлиц, — пароль вы знаете, но я не прошу его у вас, это мелочи, игра в романтику. Так вот, чело­век, назвавший вам пароль, скажете вы, привел вас на эту квартиру, и он передавал вам зашифрован­ные телеграммы, которые вы гнали в Центр. Это — довод. В спектаклях о разведчиках принято да­вать время на раздумье. Я вам времени не даю, я спрашиваю сразу: да или нет?

...Мюллер посмотрел на Рольфа и заметил:

— Только один прокол — он спутал пол ребенка. Он назвал дитя девочкой, а в остальном виртуоз­ная работа.

— ...Да, — тихо ответила Кэт, скорее даже про­шептала.

— Не слышу, — сказал Штирлиц. — И не надо ис­терики. Вы знали, на что шли, когда давали согла­сие работать против нас.

— Но у меня есть одно условие, — сказала Кэт.

— Да, я слушаю.

— С родиной у меня оборвалась вся связь после гибели мужа и моего ареста. Я буду работать на вас, если только вы гарантируете мне, что в буду­щем я никогда не попаду в руки моих бывших руко­водителей.