Глава 10. Поведенческие подходы к терапии 349

дражителями, послужил условным раздражителем для условной реакции страха. Более того, эта реакция генерализовалась, так что вид других птиц тоже стал пугать девушку, и у нее разнилась птицебоязнь.

Почему этот страх не угас со временем, пока девочка росла? Это явление называ­ется невротическим парадоксом. Обусловленный страх остается, даже если изна­чальных условий для научения ему уже не существует или они не столь значимы. Боязнь темного отсека у крысы остается, даже если электрическая сетка уже удале­на, и крысу больше не ударяет током при помещении в этот отсек. У девушки же сохранилась боязнь птиц несмотря на то, что устрашающее событие осталось в про­шлом, а в повседневной жизни птицы не нападают на людей и не травмируют их.

Невротическому парадоксу есть несколько объяснений. Одна версия состоит в том, что период времени, требующийся на то, чтобы убежать от устрашающего раз­дражителя ил и избежать его, короче, чем период, необходимый для развития и угашения настоящего страха. Крыса убегает из темного отсека до того, как у нее появля­ется возможность выучить, что ее не ударит током. Если эту крысу запереть в темном отсеке, то ее страх разовьется, но поскольку никакого электрошока не после­дует, ее страх будет снижаться, и, таким образом, классически обусловленная боязнь темного отсека будет угасать.

Другое объяснение постоянства фобии состоит в том, что оперантное поведение убегания или избегания устрашающего раздражителя повторно вознаграждается снижением беспокойства. Когда крысу помещают в темный отсек, она начинает чув­ствовать страх и быстро убегает в светлый отсек, где она сразу чувствует себя лучше, потому что ее страх снижается. Это вознаграждение является так называемым отри­цательным подкреплением, при котором вознаграждается уменьшение неприятного страха. Таким образом, избегающее или фобическое поведение неоднократно возна­граждается посредством снижения страха, и оно, следовательно, будет сохраняться. В течение многих лет, всякий раз, когда девушка видела птицу, она испытывал а страх, а убежав от нее, сразу чувствовала себя лучше. Таким образом, убегание от птиц было высоко вознаграждаемым и твердо заученным поведением. В общем, фобия является результатом оперантно обусловленного избегающего поведения, которое вознаграждается снижением классически обусловленного страха.

Бихевиористы полагают, что не только фобии, но и комплексные неврозы и дру­гие аномальные поведенческие реакции также научаемы, причем «симптомы» выра­жаются через оперантное поведение, вознаграждаемое снижением классически обусловленных страхов. Давайте рассмотрим еще один пример того, как приобрета­ется аномальное или нежелательное поведение, в частности вспышки раздражения. Даже у самых маленьких детей время от времени случаются такие вспышки. Это поведение не является аномальным, хотя оно определенно нежелательное. Тем не менее некоторые родители непреднамеренно тренируют своих детей часто испы-

350 Глава 5. Поведенческие и когнитивные подходы

тывать приступы раздражения, а затем это становится аномальным. Таким родите­лям но удается вознаграждать желательное поведение, и они, наоборот, обращают внимание па нежелательное. Мы знаем, что для большинства людей получение вни­мания со стороны других является высоко поощрительным. Дети делают очень мно­го для того, чтобы привлечь, внимание своих родителей: «Посмотрите на меня! Ви­дишь это? Посмотри на собачку, Мамочка!» Уставший родитель может проигнори­ровать эти обычные и довольно приятные попытки привлечь внимание. Мать чувст­вует себя очень легко, когда ребенок спокойно играет сам по себе, так что она может даже отдохнуть, и, таким образом, упускает возможность поощрить это «хорошее» поведение каким-либо вниманием. (Можно сказать, что желательное поведение при этом угашается.) В дисгармоничных семьях уровень вознаграждений часто бывает низок для любого поведения. В результате ребенок может выдать приступ раздраже­ния - поведение, которое трудно игнорировать, особенно когда находишься в цент­ре супермаркета. Родитель обязан обратить внимание, и даже если это будет ругань или наказание, ребенок заучит гарантированный способ привлечь внимание мамы или папы. Родитель поощрил ребенка выдавать приступы раздражения, и они могут повторяться до тех пор, пока это не станет хорошо заученным поведением. Родитель не собирался тренировать ребенка выдавать приступы раздражения, но отсутствие поощрения желательного поведения и обращение внимания на нежелательное при­вели к такому результату.

Сейчас вы, вероятно, подумали о некоторых случаях, которые теория научения не может объяснить. Не все дети в семьях с низким уровнем поощрений научаются выдавать приступы раздражения. Возможно, что не у всех детей, запертых в курят­нике, разовьется птицебоязнь. Не все фобии связаны с распознаваемой травмой в детстве. Не все взрослые отмечают у себя рано приобретенные страхи, и не у всех лиц, перенесших автокатастрофы, развивается страх вождения. Как теория науче­ния может объяснить подобные индивидуальные различия? Как может бихевиорист объяснить такое очевидно осложненное расстройство, как шизофрения, которое включает в себя галлюцинации и странное мышление? Как именно приобретает­ся треножный невроз, учитывая, что отвратительное чувство тревоги ощущается почти постоянно?

Бихевиористы обосновали ряд теоретических и эмпирических аргументов, что­бы противостоять такой критике. Например, Г. Дж. Айзенк (Eysenk, 1967) сообщил данные, подтверждающие, что обусловленность имеет генетические различия, кото­рые могут объяснить тот факт, что у одних людей после автокатастрофы развивается фобия, а у других - нет. В общем, бихевиористы противостоят критике своей тео­рии, утверждая, что если бы мы могли получить в достаточной степени точную исто­рию научения для каждого индивида, то нашли бы и соответствующие объяснения его поведению. Однако подробное обсуждение критики и защиты бихевиористской