Занятие 6. Идеал доблести в поэме Вергилия «Энеида»

1. Эпоха становления империи. Век Августа.

Принципат Октавиана Августа как переходная форма к новому государственному строю. Укрепление римской государственности: привлечение в Рим философов, художников, поэтов, верно служивших возникающей империи; для прославления величия Рима и его властелина была развернута обширная строительная деятельность. Сооружались храмы, дворцы, публичные здания. Август утверждал, что «принял Рим глиняным, оставил каменным». Возвышение средних слоев рабовладельческого сословия, конец гражданских войн.

Покровительство литературе как путь политико-идеологической пропаганды правительства Августа. Философия принципата.

2. Публий Вергилий Марон и античная биография (70-19 гг. до н.э.).

Социальное происхождение Вергилия: отец был зажиточным человеком, владельцем не только земли, но и мастерской керамических изделий. Обучение в Кремоне, Милане, а затем в Риме (школа ритора Эпидия, где обучался и внучатый племянник Юлия Цезаря Октавиан, будущий Август).

Для Вергилия Август – спаситель Родины и народа, который сумел прекратить кровавую междоусобицу и «установить тишину».

Август оказался во главе страны, разоренной усобицами, голодной, с низко упавшим сельским хозяйством. «Буколики» Вергилия – пропаганда идеологии мелкого землевладельца (идеализация сельских работ и простой деревенской жизни). В дидактической поэме «Георгики» автор утверждает, что «все побеждает труд упорный». Но если у Гесиода труд – печальная необходимость, то у Вергилия – единственный источник нравственного здоровья и счастья.

3. Историческая основа появления «Энеиды». Настоящее и легендарная история в поэме.

На создание римской национальной эпопеи Вергилий потратил более десяти лет. Поэт стремится создать произведение высокой, обобщающей тематики. Римский народ не имел своего Гомера, нужно было обосновать родившуюся новую империю, при этом связав судьбы народа с дальнейшими политическими расчетами Августа.

Чудом избежавший гибели при падении Трои, Эней (сын Анхиза и Венеры), забрав с собой старика отца, отплывает с несколькими кораблями на запад, где по воле богов должен был основать новое государство – Рим. Народные предания об Энее как основателе Римского государства издавна были распространены в Италии. Об этом говорят уже Энний и Невий. А позже и Тит Левий, римский историк, включит это предание в свой труд.

Прародителем Рима считался древнейший город Альба-Лонга, основателем которого был, согласно легенде, Асканий, сын Энея. Второе имя Аскания – Юл. Юл и род Юлиев. Эта генеалогическая концепция должна была укрепить правление рода Юлиев.

4. Художественная действительность «Энеиды»: а) люди; б) боги; в) время; г) природа.

Эней как «человек судьбы». Психологизм в изображении страсти Энея и Дидоны. Трагическая развязка истории любви в исторической перспективе взаимоотношений Рима и Карфагена. Образ Турна и его значение в поэме. Отношение автора к Турну. Нис и Евриал как яркое подтверждение главной идеи поэмы. Герои и боги. Вмешательство богов в жизнь людей в свете основной идеи поэмы.

Монументальность и красочность изображения вещей. Природа в контексте изображения могущественных героев.

5. Образ Энея и его значение в поэме.

Благочестие как основная черта героя. Героизация смертных, свойственная мифотворчеству греков, была чужда трезвым, деловым римлянам. Эней и римский идеал (благочестие, справедливость, храбрость). Эней и воля богов.

Задания к занятию

1. По первому вопросу плана занятия подготовить письменно ответ.

2. По энциклопедическим справочникам уточнить понятия: эпопея, эпос, поэма, эклога, дидактическая поэма, буколическая поэзия.

3. Выбрать из текста поэмы опорные эпизоды по 4 и5 пунктам плана.

Задания по текстуальному анализу

(Цитируется по изданию: Публий Вергилий Марон. Буколики. Георгики. Энеида /Перевод с латинского. – М.: Издательство «Художественная литература», 1971)

Текст 1

Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои –

Роком ведомый беглец – к берегам приплыл Лавинийским.

Долго его по морям и далеким землям бросала

Воля богов, злопамятный гнев жестокой Юноны.

Долго и войны он вел, – до того, как, город построив,

В Лаций богов перенес, где возникло племя латинян,

Города Альбы отцы и стены высокого Рима.

Муза, поведай о том, по какой оскорбилась причине

Так царица богов, что муж, благочестием славный,

Столько по воле ее претерпел превратностей горьких,

Столько трудов. Неужель небожителей гнев так упорен?

Город древний стоял – в нем из Тира выходцы жили,

Звался он Карфаген – вдалеке от Тибрского устья,

Против Италии; был он богат и в битвах бесстрашен.

Больше всех стран, говорят, его любила Юнона,

Даже и Самос забыв; здесь ее колесница стояла,

Здесь и доспехи ее. И давно мечтала богиня,

Если позволит судьба, средь народов то царство возвысить.

Только слыхала она, что возникнет от крови троянской

Род, который во прах ниспровергнет тирийцев твердыни.

Царственный этот народ, победной гордый войною,

Ливии гибель неся, придет: так Парки судили.

Страх пред грядущим томил богиню и память о битвах

Прежних, в которых она защищала любезных аргивян.

Ненависть злая ее питалась давней обидой,

Скрытой глубоко в душе: Сатурна дочь не забыла

Суд Париса, к своей красоте оскорбленной презренье,

И Ганимеда почет, и царский род ненавистный.

Гнев ее не слабел; по морям бросаемых тевкров,

Что от данайцев спаслись и от ярости грозной Ахилла,

Долго в Лаций она не пускала, и многие годы,

Роком гонимы, они по волнам соленым блуждали.

Вот сколь огромны труды, положившие Риму начало.

1. Какова композиционная роль данного фрагмента?

2. Определите ключевой образ. Как данный образ связан с основной идеей поэмы?

3. Аргументируйте текстом связь легендарной истории с настоящим Рима.

Текст 2

Новое знаменье тут – страшней и ужаснее прежних –

Нашим явилось очам и сердца слепые смутило:

Лаокоонт, что Нептуна жрецом был по жребию избран,

Пред алтарем приносил быка торжественно в жертву.

Вдруг по глади морской, изгибая кольцами тело,

Две огромных змеи (и рассказывать страшно об этом)

К нам с Тенедоса плывут и стремятся в берегу вместе:

Тела верхняя часть поднялась над зыбями, кровавый

Гребень торчит из воды, а хвост огромный влачится,

Влагу взрывая и весь извиваясь волнистым движеньем.

Стонет соленый простор; вот на берег выползли змеи,

Кровью полны и огнем глаза горящие гадов,

Лижет дрожащий язык свистящие страшные пасти.

Мы, без кровинки в лице, разбежались. Змеи же прямо

К Лаокоонту ползут и двоих сыновей его, прежде

В страшных объятьях сдавив, оплетают тонкие члены,

Бедную плоть терзают, язвят, разрывают зубами;

К ним отец на помощь спешит, копьем потрясая, –

Гады хватают его и огромными кольцами вяжут,

Дважды вкруг тела ему и дважды вкруг горла обвившись

И над его головой возвышаясь чешуйчатой шеей.

Тщится он разорвать узлы живые руками,

Яд и черная кровь повязки жреца заливает,

Вопль, повергающий в дрожь, до звезд подъемлет несчастный, –

Так же ревет и неверный топор из загривка стремится

Вытрясти раненый бык, убегая от места закланья.

Оба дракона меж тем ускользают к высокому храму,

Быстро ползут напрямик к твердыне Тритонии грозной,

Чтобы под круглым щитом у ног богини укрыться.

Новый ужас объял потрясенные души троянцев:

Все говорят, что не зря заплатил за свое злодеянье

Лаокоонт, который посмел копьем нечестивым

Тело коня поразить, заповедный дуб оскверняя.

1. Какое место занимает данный эпизод в сюжете поэмы? Как он связан с предыдущими и последующими эпизодами?

2. Как раскрывается характер героя в данном фрагменте?

3. Гибель Лаокоона, описанная Вергилием, нашла свое выражение в изобразительном искусстве. В 1506 г. в Риме была найдена мраморная скульптура, произведение художников Агесандра, Атенадора и Полидора. Сравните описание гибели Лаокоона Вергилия с отражением этого эпизода в скульптурной группе. Какова точка зрения И. Винкельмана и Г. Лессинга по данному вопросу?

Текст 3

Спросишь, быть может, о том, какова была участь Приама?

Видя, что занят врагом разрушенный город, что входы

Взломаны царских палат что дворец наполняют данайцев,

Старец, отвыкший от битв, дрожащей рукой облачает

Дряхлое тело в доспех, надевает меч бесполезный,

Прямо в гущу врагов устремляется в поисках смерти.

В самом сердце дворца, под открытым сводом небесным

Был огромный алтарь, и старый лавр густолистый

Рос, нависая над ним, осеняя ветвями пенатов.

В тщетной надежде вокруг с Гекубой дочери сели,

Жались друг к другу они, как голубки под бурею черной,

Статуи вечных богов обнимая. Когда же Гекуба

Мужа увидела вдруг в доспехах, приличных лишь юным, –

Молвила: «Бедный Приам, о, что за умысел страшный

Это оружие взять тебя заставил? Куда ты?

Нет, не в таком подкрепленье, увы, не в таких ратоборцах

Время нуждается! Нет, если б даже был здесь мой Гектор...

Так отойди же сюда! Защитит нас жертвенник этот,

Или же вместе умрем!» И, промолвив, она привлекает

Старца к себе и сажает его в укрытье священном.

В этот миг, ускользнув от резни, учиняемой Пирром,

Сын Приамов Полит появился. Средь вражеских копий,

Раненый, вдоль колоннад он летит по пустынным палатам,

Следом гонится Пирр, разъяренный пролитой кровью, –

Кажется – вот он схватит его или пикой настигнет.

Все же Полит убежал: истекающий кровью, упал он

Наземь и дух испустил на глазах у Приама с Гекубой.

Тут Приам, хоть над ним уже верная смерть нависала,

Гнев сдержать не сумел и воскликнул голосом слабым:

«Пусть за злодейство тебе и за дерзость преступную боги, –

Если еще справедливость небес карает преступных, –

Всем, что ты заслужил, воздадут и заплатят достойной

Платой за то, что меня ты заставил сыновнюю гибель

Видеть и взоры отца запятнил лицезрением смерти.

Нет, не таков был Ахилл (ты лжешь, что тебе он родитель):

Прав молящего он устыдился и чести был верен,

Отдал Приаму-врагу бездыханное Гектора тело

Для погребенья и нас отпустил домой невредимо».

Вымолвив так, без размаха копье бессильной рукою

Старец в Пирра метнул, но застряла безвредная пика

В выпуклой части щита, отраженная гулкою медью.

Пирр отвечал: «Так ступай, и вестником будь, и поведай

Это Пелиду-отцу. О моих печальных деяньях

Все рассказать не забудь и о выродке Неоптолеме.

Так умри же!» И вот, промолвив, влечет к алтарю он

Старца, который скользит в крови убитого сына;

Левой рукой Приама схватив за волосы, правой

Меч он заносит и в бок вонзает по рукоятку.

Так скончался Приам, и судил ему рок перед смертью

Трои славной пожар и крушенье Пергама увидеть,

После того, как владыкою он земель и народов

Азии некогда был. Лежит на прибрежье троянском,

Срублена с плеч, голова и лежит безымянное тело.

1. В чем заключается смысловая нагрузка данного фрагмента?

2. Какое ощущение вызывает смерть Приама и почему?

3. Какие особенности языка и стиля Вергилия Вы можете отметить в анализируемом эпизоде?

Текст 4

Рад богини дарам и горд великою честью,

Смотрит и смотрит Эней, и очей не может насытить,

Вертит подолгу в руках и со всех сторон озирает

С грозной гривою шлем, и с клинком, как пламя, горящим

Меч, роковой для врагов, и прочный панцирь из меди

Алой, как свежая кровь иль как туча на небе закатном,

В час, когда солнца лучи раскалят ее блеском пурпурным.

Легкие он понóжи берет из чистейшего сплава

Золота и серебра, и копье, и щит несказанный.

Бог огнемощный на нем италийцев и римлян деянья

Выковал сам, прорицаний не чужд и грядущее зная:

Был там Аскания род до самых далеких потомков,

Были и все чередой сраженья грядущих столетий.

Вот волчица лежит в зеленой Марса пещере

Щенная; возле сосцов у нее играют без страха

Мальчики – два близнеца – и сосут молоко у мохнатой

Матери; нежно она языком их лижет шершавым,

Голову к ним повернув, и телам их расти помогает.

... А поодаль виден был Тартар,

Дита глубокий провал и жестокие кары злодеев:

Здесь, Катилина, и ты, прикованный к шаткому камню,

В лица фурий глядишь, неотступным терзаемый страхом.

Рядом – праведных сонм и Катон, им дающий законы.

Весь опоясало щит из червонного золота море,

Волны седые на нем взметают пенные гребни,

Светлым блестя серебром, проплывают по кругу дельфины,

Влагу взрывая хвостом и соленый простор рассекая.

Медью средь моря суда сверкали: Актийскую битву

Выковал бог на щите; кипели Марсовы рати,

Всю Левкату заняв, и плескались валы золотые.

Цезарь Август ведет на врага италийское войско,

Римский народ, и отцов, и великих богов, и пенатов;

Вот он, ликуя, стоит на высокой корме, и двойное

Пламя объемлет чело, звездой осененное отчей.

Здесь и Агриппа – к нему благосклонны и ветры и боги –

Радостно рати ведет, и вокруг висков его гордо

Плещет ростральный венок – за морские сраженья награда.

Варварской мощью силен и оружием пестрым Антоний,

Берега алой Зари и далеких племен победитель:

В битву привел он Египет, Восток и от края вселенной

Бактров; с ним приплыла – о несчастье! – жена-египтянка.

В бой устремились враги, и, носами трехзубыми взрыта,

Веслами вся взметена, покрылась пеной пучина.

Дальше от берега мчат корабли; ты сказал бы – поплыли

Горы навстречу горам иль Циклады сдвинулись с места –

Так толпятся мужи на кормах, громадных, как башни,

Копий летучий металл т на древках горящую паклю

Мечут, и кровью опять обагряются нивы Нептуна.

Войску знак подает царица египетским систром

И за спиной у себя не видит змей ядовитых.

Чудища-боги идут и псоглавый Анубис с оружьем

Против Нептуна на бой и Венеры, против Минервы.

В гуще сражения Марс, из железа кован, ярится,

Мрачные Диры парят над бойцами в эфире высоком,

В рваной одежде своей, ликуя, Распря блуждает,

Ходит следом за ней с бичом кровавым Беллона.

Сверху взирая на бой, Аполлон Актийский сгибает

Лук свой, и в страхе пред ним обращается в бегство Египет,

Следом инды бегут и арабы из Савского царства.

Вот и царица сама призывает попутные ветры,

Все паруса распустить и ослабить снасти готова.

Как побледнела она среди сечи в предчувствии смерти,

Как уносили ее дуновенья япигского ветра, –

Выковал все огнемощный кузнец. А напротив горюет

Нил: одежды свои на груди распахнул он широкой,

Кличет сынов побежденных к себе на лазурное лоно.

Здесь же, с триумфом тройным вступивший в стены столицы,

Цезарь исполнить спешит свой обет богам италийским,

Триста по Риму всему освящая храмов огромных.

Улицы вкруг ликованьем полны и плеском ладоней,

В каждом святилище хор матрон и жертвенник в каждом,

Пред алтарем тельцы на земле в изобилье простерты.

Сидя у входа во храм Аполлона лучистого, Цезарь

Разных племен разбирает дары и над гордою дверью

Вешает их; вереницей идут побежденные длинной, –

Столько же разных одежд и оружья, сколько наречий.

Здесь и номадов народ, и не знающих пояса афров

Мульцибор изобразил, гелонов, карийцев, лелегов

С луками; тут и Евфрат, укротивший бурные воды,

Рейн двурогий, Аракс, над собой мостов не терпящий,

Даги, морины идут, дальше всех живущие смертных.

Видит все это Эней, материнскому радуясь дару,

И, хоть не ведает сам на щите отчеканенных судеб,

Славу потомков своих и дела на плечо поднимает.

1. Как соотносятся между собой прошлое, настоящее и будущее Рима на щите Энея?

2. Сравните описание щита Ахиллеса с описанием щита Энея.

Текст 5

... и вот, всем телом откинувшись, бросил

С силой копье. Непроглядную тень на лету рассекая,

Быстро помчалось оно и Сульмону в спину вонзилось.

Древко сломалось, пробив навылет рутулу сердце,

Всадник скатился с седла, захлебнувшись горячей струею,

Долгие всхлипы ему холодевшую грудь сотрясали.

Стали враги озираться вокруг. Ободрен успехом,

Нис с размаху копье метнул от правого уха.

Рутулы в страхе дрожат. А копье впивается Тагу

В череп и, оба виска пронзив, в мозгу застревает.

В ярости рыщет Вольцент, но метателя копий не видит,

Не с кем сражаться ему и в погоню не за кем мчаться.

«Ты мне один за двоих заплатишь кровью горячей!» –

Пленнику крикнул Вольцент и, занесши меч обнаженный,

Кинулся в гневе к нему. Но тут от страха за друга

Разум утративший Нис закричал, не в силах таиться

Больше во мраке ночном и боль сносить молчаливо:

«Вот я, виновный во всем! На меня направьте оружье,

Рутулы! Я задумал обман! Без меня б недостало

Сил и отваги ему, – мне свидетели небо и звезды!

Вся вина его в том, что любил он несчастного друга».

Так он Вольценту кричал, но уже направленный с силой

Меч меж ребер впился в белоснежную грудь Эвриала.

Тело прекрасное кровь залила, и, поверженный смертью,

Весь он поник, и к плечу голова бессильно склонилась.

Так пурпурный цветок, проходящим срезанный плугом,

Никнет, мертвый, к земле, и на стеблях склоняют бессильных

Маки головки свои под напором ливней осенних.

В гущу врагов бросается Нис – но только к Вольценту

Рвется он сквозь толпу, одного лишь видит Вольцента.

Ниса плотней и плотней отовсюду враги обступают,

Колют, теснят, – но сдержать не могут натиск упорный,

Быстрый как молния меч их сечет, – и вот, умирая,

Нис вонзает клинок орущему рутулу в горло.

Только тогда он упал и приник израненным телом

К телу друга, и смерть осенила Ниса покоем.

Счастье вам, други! Коль есть в этой песне некая сила,

Слава о вас никогда не сотрется из памяти века,

Капитолийским доколь нерушимым утесом владеет

Род Энея и власть вручена родителю римлян.

1. Определите смысловую нагрузку данного фрагмента.

2. Как он связан с предшествующими и последующими событиями?

3. Как раскрываются характеры Ниса и Эвриала в данной сцене? В чем своеобразие изображения их внутреннего мира?

Литература

1. Вергилий. Энеида (любое издание).

2. Ошеров С.А.История, судьбы и человек в «Энеиде» Вергилия // Античность и современность. – М., 1972.

3. Шервинский С.Вергилий и его произведение // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. – М., 1971.

4. Гаспаров М.Л.Вергилий – поэт будущего // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. – М., 1979.

5. Старостина Н.А.«Буколики» Вергилия. Некоторые особенности жанровой структуры // Вопросы классической филологии. – М., 1971. - № 3-4.

6. Мифологический словарь (любое издание).