§ 6. Развитие судебных и карательных органов

Советского государства

Пожалуй, ни в какой другой части государственного аппарата не проявилась вся двусмысленность Советской власти, как в области правосудия. Никогда за тысячелетнюю историю Россия ее государственность не знала таких массовых репрессий и внесудебных расправ с собственным народом. Никогда беззаконие не творилось с таким масштабом органами, призванными охранять закон, как это было в советскую эпоху.

Согласно своей цели - сломать государственный механизм буржуазного государства - большевики упразднили дореволюционную судебную систему. Эту систему, надо заметить, Временное правительство лишь косметически подновило, убрав наиболее одиозные последствия "контрреформ" Царя Миротворца. Так, уже 25 марта 1917 г. Временное правительство образовало комиссию для восстановления основных положений Судебных уставов при Министерстве юстиции (Вест. В.П. 1917. N 18/64). Этим же постановлением учреждался Временный высший дисциплинарный суд для рассмотрения дел, непосредственно касавшихся судебного корпуса. Интересно отметить, но в состав этого Суда входили представители, избиравшиеся Петроградским и Московским совдепами. Далее, Правительство упраздняло особые присутствия при Сенате, судебных палатах и окружных судах. Была также восстановлена в полном объеме деятельность мировых судов. Особым постановлением Временное правительство наделило мировых судей новой компетенцией, придав этим учреждениям новое устройство (Вест. ВП. 1917. N 51/97). Ситуация тем не менее изменяется в корне после 25 октября 1917 г.

Развитие советского законодательства о судебных органах.

Безусловно, цивилизованные формы отправления правосудия были помехой для диктатуры пролетариата. Но и без специального механизма осуществления репрессии против классовых врагов эта диктатура явно не могла обойтись.

"Путь, который прошла Советская власть в отношении к социалистической армии, - вещал Ленин, - она сделала также и по отношению к другому орудию господствующих классов, еще более тонкому, еще более сложному - к буржуазному суду, который изображал собой защиту порядка, а на самом деле был слепым орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка. Советская власть поступила так, как завещали поступать все пролетарские революции, - она отдала его сразу на слом. Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом. Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда и не столько силой репрессий, сколько примером масс, авторитетом трудящихся, без формальностей, без суда как орудия эксплуатации сделали орудие воспитания на прочных основах социалистического общества".

На практике большевики, упразднив "старый" суд, узаконили такую форму архаичного судопроизводства, как самосуд. Именно такова была самая первоначальная форма советского судопроизводства.

Первыми актами, регулировавшими создание орудия "пролетарского гнева", следует признать вслед за советской историографией так называемые Декреты о суде N 1 (СУ РСФСР. 1917. N 4. Ст. 50), N 2 (СУ РСФСР. 1918. N 26. Ст. 347) и N 3 (СУ РСФСР. 1918. N 52. Ст. 589). В декабре 1918 г. эти три акта устаревают в связи с выходом общего кодификационного акта - Декрета о народном суде (СУ РСФСР. 1918. N 85. Ст. 889). Параллельно системе народных судов создавались революционные трибуналы (СУ РСФСР. 1917. N 12. Ст. 170). В апреле 1919 г. выходит новое Положение о революционных трибуналах (СУ РСФСР. 1919. N 13). Но в 1921 г. все ревтрибуналы сводятся в единую систему с нарсудами на основе Положения о народных судах 1920 г. (СУ РСФСР. 1920. N 83. Ст. 407). Наконец, относительное единство законодательства достигается в 1922 г. в связи с изданием первых Гражданского процессуального и Уголовного процессуального кодексов РСФСР (СУ РСФСР. 1923. N 46 - 47; СУ РСФСР. 1923. N 7. Ст. 106).

Этот период - начало 1920-х гг. - в советской историографии получил название "судебной реформы 20-х". Важнейшим актом этой судебной реформы принято считать Положение о судоустройстве в РСФСР (СУ РСФСР. 1922. N 69. Ст. 902). В 1924 г. в первую Конституцию СССР включается специальная глава "О Верховном Суде Союза ССР". Аналогичная глава появляется только в Конституции РСФСР (гл. 7 ред. 1925 г.). В Конституциях остальных союзных республик положение судов закрепляется только после реформы 1936 г.

Регулирование основ судопроизводства и организация правосудия отнесены Конституцией СССР 1924 г. к ведению Союза (п. "п" ст. 1 Конст). Поэтому в 1924 г. выходят Основы судопроизводства СССР и Союзных республик (СЗ СССР. 1924. N 23. Ст. 203). На основе последнего союзного законодательного акта республики принимают собственные законы о судоустройстве, например, Положение о судоустройстве РСФСР (СУ РСФСР. 1926. N 85. Ст. 624). Конституционная реформа 1936 г. приводит к реорганизации судебной системы страны. В 1938 г. выходит Закон СССР "О судоустройстве СССР, Союзных и автономных республик" (Вед. ВС СССР. 1938. N 11). В литературе этот акт заслуженно расценивается как документ, рационализировавший запутанную советскую судебную систему.

В 1957 - 1958 гг. в СССР на волне модернизации советского общества, борьбы с пережитками сталинизма и пр. принимаются новые Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик (Вед. ВС СССР. 1959. N 1. Ст. 7). Новую редакцию они получат в 1980 г. (Вед. ВС СССР. 1980. N 27. Ст. 545). В 1957 г. выходит новое сепаратное Положение "О Верховном Суде СССР". Первое Положение "О Верховном Суде СССР" было издано еще 23 ноября 1923 г., которое сменил новый акт 1929 г. (СЗ СССР. 1929. N 50. Ст. 445). В 1979 г. Положение о Верховном Суде сменяет Закон "О Верховном Суде СССР" (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 842).

Вторая волна кодификации процессуального советского права приходится на начало 1960-х гг. Тогда в 1960 г. выходит новый УПК (Вед. ВС РСФСР. 1960. N 40. Ст. 592), а в 1964 г. - ГПК. Изданию этих кодексов предшествовало издание соответствующих Основ.

Законодательство о прокуратуре.

Наряду с актами, регулировавшими судоустройство в Советской России, необходимо выделить нормативные документы, регулировавшие вопросы организации прокуратуры и адвокатуры. Изначально, разумеется, эти институты рассматривались большевиками как излишнее украшение, декоративный элемент и буржуазный пережиток, только удлинявший пролетарский процесс. Тем не менее в самом начале в процесс допускались обвинители и защитники, но не на профессиональной основе. Это могли быть граждане обоего пола, не опороченные по суду, - вот и вся их профессиональная подготовка! Только в мае 1922 г. выходят первые советские акты, учреждавшие в Стране Советов профессиональную прокуратуру и адвокатуру. Конституция СССР 1924 г. впервые вводит должность Прокурора Верховного Суда СССР (ст. 46). Тем не менее единой системы прокурорского надзора тогда создано не было. Датой рождения единой системы прокуратуры считается 20 июня 1933 г., когда принимается Постановление ЦИК и СНК СССР "Об учреждении прокуратуры СССР" (СЗ СССР. 1933. N 40. Ст. 239). Положение о прокуратуре принимается в декабре того же года (СЗ СССР. 1934. N 1. Ст. 2а - 2б). В 1936 г. образуется союзно-республиканский Наркомат юстиции, в связи с чем органы прокуратуры входят в его состав, где образуют отдельную вплоть до сего дня ветвь государственного контроля и надзора в России (Вед. ВС СССР. 1936. N 40. Ст. 338). Конституция СССР 1936 г. только фиксирует развитие государственного механизма в этой области. С 1946 г. должность Прокурора СССР переименовывается в "Генерального прокурора СССР" (Вед. ВС СССР. 1946. N 10).

Вопросы прокурорского надзора, организации работы прокуратуры в это время регулировались также процессуальными кодексами союзных республик. В 1955 г. выходит новое Положение о прокурорском надзоре в СССР (Вед. СССР. 1955. N 9). Год спустя Президиум Верховного Совета СССР принимает Постановление о структуре центрального аппарата прокуратуры СССР (Вед. ВС СССР. 1956. N 8). Совершенствование прокурорского надзора в это время идет по линии упразднения органов специализированного прокурорского надзора. Наконец, в 1979 г. принимается Закон СССР о прокуратуре СССР (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 843).

Законодательство об адвокатуре.

Профессиональная адвокатура разделила вместе со старыми судебными учреждениями их участь при приходе большевиков к власти. Само слово "адвокат" оказалось не в чести, однако Декрет о суде N 2 предусмотрел возможность образования при местных Советах особых коллегий правозащитников. Эти правозащитники назначались и отзывались со своих должностей Советами же. Дальнейшее развитие советского права в этом вопросе приходится на конец 1918 г., когда, принимая новое Положение о советском суде, большевики санкционировали создание коллегий защитников, назначение членов которых теперь уже вверялось исполкомам местных Советов (СУ РСФСР. 1918. N 52. Ст. 589).

Разумеется, подобная административная заорганизованность и опека над лицами одной из самых свободных профессий себя не оправдали. Ни о какой независимости защиты в этот период говорить не приходится, что признавалось самими коммунистами.

Так, один из них совершенно резонно отмечал: "...не может существовать государственной адвокатуры, ибо она в конечном счете бесспорно проституировалась бы. Более несчастного и более вредного, чем институт коллегии правозаступников государственного учреждения, наша история не знает. Даже подпольная адвокатура несколько выше. Необходима независимая от государственной власти защита" [Еженедельник. 1922. N 6. С. 10].

Тем не менее общее отношение к адвокатуре у большевиков оставалось более чем сложным. Например, известен Циркуляр ЦК РКП(б) от 2 ноября 1922 г., которым коммунистам запрещалось становиться адвокатами без санкции губернской партийной организации, кроме того, им строго запрещалось защищать в суде определенные категории лиц.

Однако тяга большевиков к некоторым формам цивилизации все же дала о себе знать, и профессиональная адвокатура появилась в 1922 г. Вышедшее тогда Положение об адвокатуре последовательно менялось в 1939 г. и 1962 г. В 1979 г. вышел уже особый Закон "Об адвокатуре в СССР" (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 846).

Система судебных инстанций.

Ответить на вопрос о судебных инстанциях в Советской России представляется довольно трудной задачей, поскольку до 1920 г. в России существовала параллельная система народных судов и революционных трибуналов, к последним еще в 1918 г. добавились революционные трибуналы по делам печати. К этому необходимо добавить систему судов для отдельных видов транспорта. Путаницу усиливали формы внесудебной расправы, когда судебными функциями наделялись карательные органы. Да и сама конструкция Советской власти отрицала принцип разделения властей, следовательно, не признавала она и судебную власть в качестве самостоятельной ветви государственного властвования и управления. В общем виде картина судебных инстанций будет тем не менее следующая.

Декрет о суде N 1 учредил местные суды, которым были подсудны уголовные дела, наказание за которые предусматривалось в виде лишения свободы сроком не свыше двух лет, гражданские иски - на сумму не свыше 3 тыс. руб. Все остальные дела подлежали ведению революционного трибунала. Статья 8 Декрета гласила: "Для борьбы против контрреволюционных сил, в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц, учреждаются рабочие и крестьянские революционные трибуналы в составе председателя и шести очередных заседателей, избираемых губернскими или городскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов".

Декрет о суде N 2 создал вторую инстанцию над местными судами, которые стали именоваться уже "народными", а именно окружные народные суды. Окружные народные суды рассматривали уголовные и гражданские дела, превышавшие компетенцию местных народных судов. Декрет о суде N 3 расширил компетенцию местного народного суда, образовав особую кассационную инстанцию для обжалования его решений - Совет местных народных судей.

Таким образом, к 1922 г. ко времени проведения "судебной реформы" в большевистской России мы наблюдаем следующую картину судебных установлений. Судом первой инстанции, решавшей все дела по существу, являлся "единый народный суд", который действовал "на территории района уездного или городского" (ст. 2 СУ РСФСР. 1920. N 83. Ст. 407). Количество судей, входивших в состав суда, определялось для каждого суда губернским исполкомом. Компетенция единого народного суда была обширна: "Народному суду в пределах района подсудны все уголовные дела, споры об имущественных и личных правах и интересах, а также дела в порядке бесспорного производства, по которым требуется для какого-либо учреждения Республики или лица установление факта или события" (ст. 4 Пол. о нарсуде 1920 г.).

В составе нарсуда различалось несколько присутствий: единоличное присутствие народного судьи, народного судьи и двух заседателей, народного судьи и шести заседателей. Судьи единолично рассматривали дела, связанные с бесспорным производством и ведением предварительного следствия и дознания. Большое присутствие суда (судья и шесть заседателей) рассматривало дела, связанные с тяжкими уголовными преступлениями, малое присутствие (судья и два заседателя) рассматривало остальные уголовные и все гражданские дела.

Кассационной инстанцией по решениям народных судов были Советы народных судей, состоявшие из судей округа, губернии, назначение которых подлежало ведению губисполкома. Тем не менее, как гласил закон, "право высшего контроля над приговорами и решениями народных судов и Советов народных судей принадлежит Народному комиссариату юстиции и определяется особым положением" (прим. к ст. 84 Пол. о нарсуде 1920 г.).

Фактически Советская власть в своем "прогрессивном" стремлении вперед сделала громадный шаг назад по сравнению с "реакционной" царской юстицией. Светская власть восстановила зависимость суда от администрации!

Наряду с народными судами действовали революционные трибуналы, сведенные к 1921 г. в единую систему, возглавляемую Верховным трибуналом при ВЦИК РСФСР (СУ РСФСР. 1921. N 51. Ст. 294). Также следует указать на судебные полномочия такого ведомства, как ВЧК.

Особо следует остановиться на вопросе "качества" судебного корпуса. Оно, это качество, было катастрофически низким. Вот, например, какие требования к народному судье предъявлял закон: "1) иметь право избирать и быть избираемыми в Советы... 2) иметь политический опыт работы в пролетарских организациях, партии, профессиональных союзах, кооперативах, фабрично-заводских комитетах и советских учреждениях, 3) иметь теоретическую или практическую подготовку для должности народного судьи. Постоянный народный судья должен безусловно удовлетворять первому и хотя бы одному из последних двух" (ст. 12 Пол. о нарсуде 1920 г.). К сожалению, подобное непростительное отношение к качеству судьи как профессиональному юристу составило в СССР традицию, сохранившуюся до последних лет его существования. Общий образовательный уровень советского судебного корпуса всегда заставлял желать лучшего.

После реформы 1922 г. картина судебных инстанций РСФСР резко меняется. Согласно Положению о судоустройстве в РСФСР (СУ РСФСР. 1922. N 69. Ст. 902) в Республике с 1 января 1923 г. учреждалась следующая система судебных установлений.

Судом первой инстанции продолжали оставаться народные суды, их компетенция не претерпевала существенных изменений. Советы народных судей были упразднены. Судом второй инстанции, рассматривавшей кассационные жалобы, стали губернские суды. Помимо обжалования дел губернские суды по первой инстанции стали рассматривать дела, перешедшие к ним от революционных трибуналов. Высшей судебной инстанцией становился Верховный Суд РСФСР, которому вверялось надзорное и кассационное производство по решениям нижестоящих судов. Верховный Суд также рассматривал особые категории дел по так называемым наиболее важным преступлениям.

Образование СССР привело к возникновению высшей судебной инстанции Союза - Верховного Суда СССР, полномочия которого, надо это заметить, были первоначально довольно скромными. Статья 43 Конституции СССР 1924 г. наделяла Верховный Суд правом дачи верховным судам союзных республик руководящих разъяснений по вопросам союзного законодательства, правом надзора <1> за решениями этих судов, причем окончательное решение принимал ЦИК СССР по представлению Верховного Суда. В компетенцию Верховного Суда СССР входило рассмотрение споров между самими республиками, а также "дача заключений по требованию ЦИК Союза ССР о законности тех или иных постановлений союзных республик с точки зрения Конституции" (п. "в" ст. 43 Конст. 1924 г.). Суд рассматривал дела по обвинению высших должностных лиц СССР.

--------------------------------

<1> Напомним, что в советском процессуальном праве кассационное обжалование допускалось по решениям суда, не вступившим в законную силу, тогда как надзорное производство открывалось по решениям, уже вступившим в силу.

Союзные основы судопроизводства (СЗ СССР. 1924. N 23. Ст. 203) окончательно, можно так сказать, установили в стране систему, делившую судебные установления на союзные и республиканские. К союзным относились Верховный Суд и органы специальной юстиции, например военные трибуналы; к республиканским - народные суды, губернские суды, суды автономных республик (которые именовались то "высшими", то "главными"), верховные суды республик. В 1929 г. компетенция Верховного Суда СССР была существенно расширена (СЗ СССР. 1929. N 50. Ст. 445). В 1930 г. специальная юстиция в СССР была дополнена железнодорожными линейными судами (СЗ СССР. 1930. N 57. Ст. 601). Три года спустя они напрямую были подчинены ведомству Верховного Суда СССР (СЗ СССР. 1933. N 55. Ст. 324). В 1934 г. к надзорной власти Верховного суда СССР были отнесены специальные транспортные суды (СЗ СССР. 1934. N 33. Ст. 251).

Все эти нововведения находят свое окончательное закрепление в Законе "О судоустройстве в СССР" (Вед. ВС СССР. 1938. N 11). Общая система судебных установлений теперь выглядела следующим образом.

Народный суд рассматривал большинство уголовных и гражданских дел по первой инстанции. Суд второй инстанции - краевой, областной, окружной или автономной области - рассматривал жалобы и протесты на решения народного суда. Кроме того, Закон относил к его ведению "уголовные дела о контрреволюционных преступлениях, об особо опасных преступлениях против государственного управления, о хищениях социалистической собственности, об особо важных должностных и хозяйственных преступлениях, а также отнесенные законом к их ведению гражданские дела по спорам между государственными и общественными учреждениями, предприятиями и организациями" (ст. 32 Закона). В целом верховный суд автономной республики соответствовал по своей компетенции областному суду (ст. 40). Верховный суд союзной республики, как гласила норма Закона, "является высшим судебным органом союзной республики". На него "возлагается надзор за судебной деятельностью всех судебных органов" данной республики (ст. 45). Помимо надзора Верховные суды рассматривали кассационные жалобы и некоторые категории гражданских дел. Верховный Суд СССР являлся высшим судебным органом СССР. Как гласил закон, "Судебная коллегия Верховного Суда СССР по уголовным делам рассматривает уголовные дела, отнесенные законом к ее ведению, а также рассматривает протесты на приговоры и определения Верховных судов союзных республик" (ст. 66). Закон определял в качестве "специальных судов СССР" военные трибуналы, линейные суды железнодорожного транспорта и линейные суды водного транспорта (ст. 53). Два последних вида судов просуществовали тем не менее до 1957 г., когда они были упразднены (Вед. ВС СССР. 1957. N 4. Ст. 86).

Последний пароксизм творчества Советской власти в области судоустройства ознаменовался принятием Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик (Вед. ВС СССР. 1959. N 1. ст. 12). Новая редакция Основ дана в 1980 г. Эти Основы учредили систему инстанций, просуществовавшую до развала СССР и доставшуюся в наследство республикам.

Итак, первой инстанцией являлся народный суд, создаваемый на уровне района (города). Юрисдикция этих судов была определена достаточно широко (ст. 35 УПК РСФСР 1960). Им были подведомственны все гражданские и уголовные дела, за исключением важных, отнесенных к ведению судов второй инстанции. С 1987 г. в их ведомство попали дела, связанные с обжалованием неправомерных решений должностных лиц.

В состав нарсуда входили судьи и народные заседатели. И те и другие стали избираться местным населением еще с 1958 г. Количество народных судей и народных заседателей устанавливалось исполкомом соответствующего Совета по представлению начальников отделов юстиции последних. Из числа избранных судей районный Совет назначал председателя, который руководил работой своих коллег. В составе суда имелись канцелярия и судебные исполнители, которых назначал на должность начальник отдела юстиции исполкома соответствующего Совета.

Суды второй инстанции - краевые, областные, автономной области и округа. Различались также городские суды на правах областных для больших городов, таких как Москва, Ленинград и т.п. В юрисдикцию этих судов входили дела в порядке кассационного производства, а также некоторые категории уголовных и гражданских дел, определяемых как "сложные" (ст. 36 УПК РСФСР 1960). Состав областных и приравненных к ним судов формировался соответствующими Советами по представлению Министерства юстиции соответствующей союзной республики (ст. 20 Основ 1958 г.). В областных судах уже различался такой рабочий орган, как президиум. Президиум состоял из председателя, его заместителей и определенного на каждый случай числа членов суда. Помимо президиума в составе суда различали судебные коллегии по гражданским и уголовным делам. Судебное присутствие состояло из судьи и двух народных заседателей, последние избирались областным Советом вместе с судьями.

Верховный суд автономной республики имел точно такую же организацию, что и областной суд. К особенностям полномочий этой судебной инстанции следует отнести то, что она обладала законодательной инициативой на уровне Верховного Совета этой автономной республики.

Высшей надзорной и кассационной инстанцией союзной республики был ее верховный суд (ст. 26 Основ 1958 г.). Кроме того, ст. 38 УПК РСФСР относила к подведомственности верховного суда и дела особой сложности или особого общественного значения, принятые им к своему производству по собственной инициативе, а также по инициативе Прокурора РСФСР, Генерального прокурора СССР или их заместителей (Вед. ВС СССР. 1983. N 32. Ст. 1153). Избрание судей верховного суда производилось Верховным Советом союзной республики. Структура верховного суда союзной республики определялась следующим образом: пленум, коллегии по уголовным и гражданским делам, президиум. Возможность образования последнего органа Основы 1958 г. предоставляли усмотрению республиканского законодательства. Из всех союзных республик только Верховный суд Белорусской ССР не имел президиума.

Наконец, высшей судебной инстанцией СССР являлся его Верховный Суд, членов которого избирал Верховный Совет СССР сроком на пять лет. Конституционная новелла 1988 г. увеличила этот срок вдвое. Согласно закону Верховному Суду СССР были подведомственны как гражданские, так и уголовные дела "исключительной важности", которые он рассматривал в качестве суда первой инстанции. Он по-прежнему рассматривал споры между союзными республиками, но по вопросам подсудности дел. Сама советская действительность не предусматривала возможности возникновения споров между республиками по существу.

Надзорная компетенция Суда была неограниченной в пределах, допускавшихся идеологией. Как гласила ст. 1 Закона о Верховном Суде СССР 1979 г., "всей своей деятельностью Верховный Суд СССР призван обеспечивать правильное и единообразное применение законов при осуществлении правосудия, воспитывать граждан в духе преданности Родине и делу коммунизма, в духе точного и неуклонного исполнения Конституции СССР и советских законов, бережного отношения к социалистической собственности, соблюдения дисциплины труда, честного отношения к государственному и общественному долгу, уважения к правам, чести и достоинству граждан, к правилам социалистического общежития".

Военная юстиция прошла свой путь развития, который увенчался изданием в 1980 г. последнего по времени Положения о военных трибуналах.

Судом первой инстанции являлись военные трибуналы армий, флотилий, воинских соединений (дивизий) и гарнизонов. Второй инстанцией являлись трибуналы видов Вооруженных Сил, округов, групп войск, флотов и отдельных армий. Высшей судебной инстанцией военной юстиции СССР была Военная коллегия Верховного Суда СССР. В состав военных трибуналов помимо судей входили народные заседатели, избираемые личным составом воинских частей.

Квазисудебные органы.

Арбитраж. К подобным органам в СССР относился в первую очередь так называемый арбитраж. Органы арбитража были созданы еще в 1922 г. в связи с невозможностью решения вопросов делового оборота исключительно административными мерами. Особенностью советского арбитража было то, что к его услугам могли обращаться только юридические лица, предприятия и организации. Организационно арбитраж был представлен в виде особых арбитражных комиссий при губернских - ЭКОСО. Высшая арбитражная комиссия (ВАК) создавалась при СТО республики. Положение о государственном арбитраже 1931 г. предусматривало создание особых арбитражных комиссий при исполнительно-распорядительных органах (СНК) союзных республик (СЗ СССР. 1931. N 26. Ст. 26). В 1934 г. образуется Внешнеторговая арбитражная комиссия при Всесоюзной торгово-промышленной палате (ВТПП). Положение о государственном арбитраже 1931 г. действовало с редакционными поправками вплоть до 1960 г. В указанном году выходит новое Положение (СП СССР. 1960. N 15. Ст. 127). Важное новшество принесло Положение 1974 г. (СП СССР. 1974. N 4. ст. 19). Этим актом устанавливалась единая система государственного арбитража СССР. Конституционную санкцию на особый статус органы арбитража получили по Конституции СССР 1977 г. - ст. 163.

Своеобразный итог развития органов арбитража подвел Закон "О Государственном арбитраже в СССР" (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 844). Согласно этому Закону в СССР действовали государственные арбитражи при Совмине СССР - Государственный арбитраж СССР, при Совминах союзных республик - государственные арбитражи республик. При Совминах автономных республик также предусматривалась возможность создания арбитражей. Низшей инстанцией государственного арбитража являлась его краевая или областная организация. Однако по согласованию с Государственным арбитражем СССР органы арбитража могли образовываться Совмином союзной республики на уровне отдельного города, автономного округа (ст. 5 Закона). Дела, в которых одной из сторон являлось иностранное физическое или юридическое лицо, а другой - советская организация, рассматривались во Внешнеторговой арбитражной комиссии при ВТПП, с 1987 г. Комиссия была переименована в Арбитражный суд (Вед. ВС СССР. 1987. N 50. Ст. 806). С 1980 г. при Палате стала действовать Морская арбитражная комиссия (Вед. ВС СССР. 1980. N 42. Ст. 868). Период перестройки также отразился на хозяйственном арбитраже. В 1990 г. образуется Верховный Арбитражный Суд СССР (Вест. СНД и ВС СССР. 1991. N 1. Ст. 3). В октябре 1991 г. - Высший Арбитражный Суд РСФСР (Вест. СНД и ВС РСФСР. 1991. N 22. Ст. 776).

С 1924 г. граждане СССР могли по взаимному согласию обратиться для разрешения своего спора в третейский суд (СУ РСФСР. 1924. N 78. ст. 783). С указанного года Положение о третейском суде стало особым приложением к ГПК РСФСР и, следовательно, союзных республик.

Комитет конституционного контроля. Еще одним квазисудебным органом стал образованный в эпоху перестройки Комитет конституционного контроля СССР, в подражание которому были созданы аналогичные органы в структуре власти РСФСР (Вест. СНД и ВС РСФСР. 1989. N 4. Ст. 1303). Полноценным судебным органом Комитет стал позднее (Вест. СНД и ВС РСФСР. 1990. N 29. Ст. 395).

Товарищеский суд. Подобного рода орган появился в 1919 г. под названием "рабочий дисциплинарный товарищеский суд" (СУ РСФСР. 1919. N 56. Ст. 537). Цель создания этих квазисудебных органов определялась следующим образом: "в целях поднятия трудовой дисциплины и производительности труда до наивысших пределов и целесообразного использования всех производительных сил, имеющихся в стране". Суды "учреждались на всех предприятиях, а также при местных отделах профессиональных союзов". Первоначально компетенция этого органа была довольно скромной: "нарушение всеми работающими в предприятиях и учреждениях общего нормального положения о тарифе, специальных дополнений к нему, правил внутреннего распорядка, а также постановления союзных органов о трудовой и союзной дисциплине" (ст. 2 Пол. 1919 г.). Но вот право наложения наказаний этим "судом" было несоразмерным его компетенции: от объявления выговора до "увольнения из предприятия с передачей в концентрационный лагерь" (ст. 9 Пол. 1919 г.).

С течением времени в деятельности товарищеских судов наметилась иная тенденция. Уже новое Положение о дисциплинарных товарищеских судах 1921 г. (СУ РСФСР. 1921. N 23 - 24) внесло в сферу его компетенции уголовный элемент: дела о мелких хищениях на рабочем месте и т.п. Еще позднее компетенция этих судов расширяется за счет дел "о распитии спиртных напитков в общественных местах, дворах, подъездах", "оскорблении, клевете, побоях и мелких телесных повреждениях", "о невыполнении или ненадлежащем выполнении родителями, опекунами или попечителями обязанностей по воспитанию детей" и прочие мелкие дела (ст. 7 Пол. 1979 г.), что, несомненно, разгружало низовые судебные инстанции от текучки. Но вот сфера дисциплинарной власти товарищеского суда к 1970-м гг. подверглась ограничению. "Суд" мог "обязать принести публичное извинение" или "поставить перед руководством предприятия вопрос об увольнении". Товарищеский суд также мог рассматривать гражданские иски ценой не свыше 50 руб. (после реформы 1961 г.), а также налагать небольшие денежные штрафы за мелкие административные прегрешения (Вед. ВС РСФСР. 1977. N 12. Ст. 254).

Органы внесудебной репрессии.

Пожалуй, самыми безобидными из данного ряда органов были "туземные органы власти северных окраин", на которые еще с 1928 г. были возложены функции суда (СЗ СССР. 1927. N 32. Ст. 330). Безусловно, самую печальную славу главного органа внесудебной расправы заслужил "вооруженный отряд партии" - органы государственной безопасности.

ВЧК получает впервые право на бессудный расстрел по Декрету СНК РСФСР от 21 февраля 1918 г. Другим Постановлением СНК от 5 сентября 1918 г., получившим печальную известность "О красном терроре", ВЧК получила право вдобавок к расстрелам помещать "врагов народа" без суда в концентрационные лагеря и другие места заключения (СУ РСФСР. 1918. N 65. Ст. 710). Тогда же чекисты получают право ссылки и административного выселения лиц, признанных неблагонадежными. В это время административная власть советского наркома и его заместителей расширяется настолько, что они могли поместить любого из сотрудников своего аппарата под арест в ЧК сроком на две недели. Эти две недели подчас растягивались на месяцы. Таким образом, большевики перевоспитывали старые буржуазные кадры, услугами которых им приходилось пользоваться.

Последующее законодательство только расширяет пределы внесудебной репрессии. Так, п. 2 Декрета ВЦИК от 17 февраля 1919 г. гласил: "При наличии вооруженных выступлений (контрреволюционных, бандитских и т.п.) за чрезвычайными комиссиями сохраняется право непосредственной расправы для пресечения преступлений" (СУ РСФСР. 1919. N 12). Вот это "право непосредственной расправы" и явится в дальнейшем своего рода legitimatio causa внесудебных полномочий "карающего меча революции".

Одним из первых структурных подразделений ВЧК, занятым непосредственно расправой, исследователи называют революционный трибунал по делам о спекуляции, созданный при ВЧК 21 декабря 1919 г. Однако без преувеличения можно сказать, что вся Комиссия целиком, что называется in corpore, представляла собой один большой орган внесудебной расправы. Действия чекистов в конце концов вызвали протесты даже среди правоверных коммунистов, поэтому IX Всероссийский съезд Советов принял 28 декабря 1921 г. известное постановление, положившее начало реорганизации ВЧК. "Съезд считает, - говорилось в постановлении, - что ныне укрепление Советской власти вовне и внутри позволяет сузить круг деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органов, возложив борьбу с нарушениями советских законов на судебные органы" (СУ РСФСР. 1922. N 4. Ст. 42). В феврале 1922 г. ВЧК упраздняется, но ее функции передаются Главному политическому управлению (ГПУ), которому уже 16 октября того же 1922 г. дается право "внесудебной расправы вплоть до расстрела в отношении всех лиц, взятых с поличным на месте преступления при бандитских налетах и вооруженных ограблениях". НКВД, ставший правопреемником ВЧК (СУ РСФСР. 1922. N 16), получил право административной высылки "лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям" (СУ РСФСР. 1922. N 51).

Образование СССР возвысило ГПУ, которое стало теперь Объединенным управлением. Рост административного могущества этого органа выразился в принятии ЦИК СССР Положения о правах ОГПУ в части административных высылок и заключения в концентрационный лагерь. Этим Положением образовывалось Особое совещание (ОСО) при ОГПУ в составе трех членов коллегии ОГПУ и представителя прокуратуры. Одновременно расширялись права коллегии ОГПУ на применение непосредственной расправы в качестве уголовной репрессии. В апреле 1927 г. ОГПУ получает право внесудебной репрессии по делам о "вредительстве"; это поручение ЦИК СССР стало применяться по аналогии. В октябре 1929 г. в аппарате ОГПУ появляются печально известные "тройки" для "предварительного рассмотрения законченных следственных дел и последующего доклада на судебных заседаниях коллегии или Особого совещания" [О внесудебных органах. 1990. N 10. С. 81]. Конечно, не стоит обманываться на счет преюдициального характера подобных решений, все они фактически представляли собой sententio finalis.

В дальнейшем права "троек" и ОСО только расширились. Коллективизация спровоцировала наделение их правом непосредственной расправы для "ликвидации кулачества как класса". Тогда появляются "тройки" на местах, куда помимо представителя ОГПУ входили районный прокурор и секретарь райкома ВКП(б). В августе 1933 г. в компетенцию "троек" входят дела, связанные с нарушением паспортного режима.

В 1934 г. ОГПУ ликвидируется и сливается с аппаратом НКВД СССР, в составе которого продолжило существование ОСО, наделенное уже правом заключать лиц в лагеря сроком до пяти лет или выдворять их за пределы СССР. В мае 1935 г. в канун так называемого великого террора, хотя этот террор в отношении русского народа никогда не прекращался, на местах, на уровне область - край, образуются "тройки" в составе представителя НКВД, начальника областной милиции и начальника отдела НКВД, в ведении которого находятся дела подлежащих репрессии лиц. В 1937 г. в дополнение к "тройкам" образуются "двойки" из представителя республиканского НКВД и начальника УНКВД. В ноябре 1938 г. "тройки" и "двойки" были ликвидированы, но ОСО при НКВД СССР осталось. В составе главного карательного органа Советского Союза ОСО продолжило свою работу вплоть до 1 сентября 1953 г.

И еще одна важная, но малозаметная деталь. Дело в том, что только в 1958 г. было принято принципиальное решение о принятии на работу в органы государственной безопасности лиц исключительно с высшим образованием. До этого образовательный уровень чекистов, полагаем, что сознательно, принижался. Малограмотного, а то и невежественного человека легче заставить выполнять любые приказы.

Важно подчеркнуть, что под конец своей власти партия все же отважилась на более или менее здравую юридическую оценку внесудебной репрессии. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. все эти органы были квалифицированы как "антиконституционные". Весьма слабое утешение для миллионов замученных, не правда ли?

Органы советского следствия.

Декрет о суде 1917 г. N 1 вверял народному судье самому осуществлять следствие! Тем не менее эта инквизиция долго продолжаться не могла, поэтому Декрет о суде N 2 уже учреждал окружные следственные комиссии (СУ РСФСР. 1918. N 53. Ст. 597). Однако окончательно этот Декрет, как и последующие, так и не изъял право предварительного следствия у народных судей. Этого инквизиционного полномочия судьи лишились только по "судебной реформе" 1922 г.!

В целом, однако, до 1922 г. следствием в Советской России занималось довольно большое количество органов: следственные комиссии ревтрибуналов, ВЧК, агенты Наркомпрода, военные комиссары, даже наркомы (СУ РСФСР. 1918. N 35. Ст. 468). Особая отрасль советского следствия была представлена в лице института военных следователей (СУ РСФСР. 1918. N 80. ст. 842). Не гнушались ведением следствия обычные органы Советской власти. Тем не менее определенной вехой на пути становления советского следствия стало Положение о Нарсуде 1920 г. (СУ РСФСР. 1920. N 83. ст. 407). В этом акте Советская власть отказывается от проведения коллегиального следствия в связи с учреждением такого органа, как народный следователь (ст. 28 Пол.). Согласно этому Положению территория уезда делилась на следственные участки, в каждом из которых исполком губернского Совета назначал по следователю. Такой же порядок предусматривался для городов. Именно тогда в советском праве появляется требование, предъявляемое к профессиональным качествам следователя. Теперь следователь должен "иметь теоретическую или практическую подготовку для должности советских следователей" (п. 2 ст. 31 Пол.). При производстве следствия следователи имели "право требовать содействия милиции, уголовного розыска и других учреждений и лиц".

Принятие Положения о судоустройстве в РСФСР 1923 г. и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР того же года благоприятно повлияло на создание единой системы советского следствия. Система эта выглядела следующим образом: 1) участковые народные следователи уездов; 2) старшие следователи при губернских судах; 3) следователи по важнейшим делам при Верховном Суде РСФСР и отдела прокуратуры при Наркомюсте. Кроме этого действовали особые следователи при военных и транспортных трибуналах. Общим недостатком созданной тогда системы считается так называемое двойное подчинение института следствия, с одной стороны, судам, с другой - органам прокуратуры. Разумеется, этот с советской точки зрения недостаток был устранен в 1930 г., когда следствие стало функцией прокуратуры. Как советские прокуроры собирались вести следствие и сами же за собой надзирать, до сих пор составляет загадку советского права вообще. Тем не менее 1936 г. считается датой окончательного структурирования и вхождения следствия в органы советской прокуратуры (СЗ СССР. 1936. N 59. Ст. 450). В 1934 г. право предварительного следствия по своей компетенции получают органы НКВД СССР (СЗ СССР. 1934. N 36. Ст. 383).

УПК РСФСР 1923 г. установил единую систему органов дознания, наделив этим правомочием ОГПУ, милицию, уголовный розыск и различные органы административного надзора.

Сложившийся к концу 1930-х гг. порядок фактически получил новое подтверждение в реформе 1957 - 1958 гг. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик наделили правом следствия органы прокуратуры и государственной безопасности (ст. 28 Вед. ВС СССР. 1959. N 15). В 1963 г. право вести предварительное следствие получили органы МВД (Вед. ВС СССР. 1963. N 16. Ст. 181).

Получили свою новую организацию в указанные годы и органы дознания. Согласно ст. 29 Основ и ст. 117 УПК РСФСР 1960 г. этим правом наделяли органы милиции, командиров воинских частей, органы госбезопасности, начальников ИТУ и ряд других лиц.

Органы советской прокуратуры.

Прокуратура как правоохранительный орган, орган, надзирающий за законностью, т.е. следящий за тем, как власть, установившая нормы, эти самые нормы соблюдает, не была нужна Советской власти вообще. Прокуратура должна была быть простым довеском к карательной системе Советской власти.

День рождения советской прокуратуры приходится на 28 мая 1922 г. Положение о прокурорском надзоре в РСФСР (СУ РСФСР. 1922. N 36. Ст. 424) принималось с большим скрипом. Споры вокруг принятия этого Положения, как известно, послужили поводом к написанию Лениным статьи "О двойном подчинении и законности", в которой он отстаивал банальные истины о необходимости создания централизованного органа контроля и надзора за законностью в стране, где слово "законность" воспринималось только как "революционная", "социалистическая" или "пролетарская".

Положением устанавливалась следующая иерархия прокурорских работников в РСФСР. Прокурором республики по должности объявлялся народный комиссар юстиции (ст. 3 Пол.). Далее следовали прокуроры губерний и областей (автономных республик и областей). Параллельно назначались прокуроры при военных ревтрибуналах, подчинявшиеся прокурору Верховного трибунала. Образование СССР привело к созданию союзной прокурорской инстанции в лице прокурора при Верховном Суде СССР. На базе этой инстанции впоследствии стал развиваться институт общесоюзной прокуратуры, Положение о которой впервые утверждается в 1933 г. (СЗ СССР. 1933. N 40. Ст. 239).

Общесоюзную прокуратуру возглавил прокурор СССР, назначавшийся на должность ЦИК СССР. В состав Прокуратуры СССР входили военная, транспортная и водные прокуратуры. Прокуроры союзных республик теперь уже назначались и отзывались прокурором СССР по согласованию с республиканскими ЦИК. Окончательное оформление структуры Прокуратуры СССР приходится на 1936 г. (СЗ СССР. 1936. N 450). Конституционный статус прокуратуры устанавливается впервые только в ст. 113 Конст. СССР 1936 г. Теперь прокурор СССР назначается Верховным Советом СССР сроком на семь лет (ст. 114 Конст.).

Масштабная кодификация норм, регулирующих деятельность прокуратуры, была предпринята в 1955 г. результатом чего явилось издание Положения о прокурорском надзоре в СССР (Вед. ВС СССР. 1955. N 9. Ст. 222). В 1956 г. утверждается постановление о структуре центрального аппарата Прокуратуры СССР. Коллегия в Прокуратуре СССР и союзных республиках появляется в 1959 г. Транспортная прокуратура упраздняется в 1960 г. Принятие Конституции СССР 1977 г. вызвало к жизни такой акт, как Закон о Прокуратуре СССР (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 843). Этим актом, можно так сказать, завершается процесс развития советского законодательства о прокуратуре. Формально стоит упомянуть о принятии в 1981 г. Положения о военной прокуратуре (Вед. ВС СССР. 1981. N 32. ст. 956).

В последние годы существования СССР система прокуратуры выглядела следующим образом. Генеральный прокурор (с 1946 г.) возглавлял Прокуратуру СССР, в составе которой различали коллегию и главные управления. К структурному подразделению Прокуратуры СССР относилась Главная военная прокуратура (см. ст. 14 Закона). При Прокуратуре СССР состояли также научно-исследовательские учреждения.

Прокуратуры союзных республик возглавлялись их прокурорами, которые назначались и освобождались от должности Генеральным прокурором. При прокуратурах республик образовывались коллегии, управления и отделы (ст. 15 Зак.). Далее следовали прокуратуры автономных республик (округов, краев), краев, областей, городов и районов, которые возглавлялись соответствующими прокурорами. Генеральный прокурор СССР назначал прокуроров вплоть до прокурора автономной области, прокуроров автономного округа, города и района назначал прокурор союзной республики. Коллегии создавались вплоть до прокуратуры автономного округа, управления и отделы - вплоть до прокуратуры города. Согласно ч. 3 ст. 12 Зак. о Прокуратуре СССР транспортные прокуратуры образовывались Генеральным прокурором и действовали на правах прокуратур областей, городов и районов.

Военная прокуратура состояла из Главной военной прокуратуры, которой непосредственно подчинялись прокуратуры видов Вооруженных Сил, кругов, групп войск, флотов и т.п. (Вед. ВС СССР. 1981. N 32. Ст. 956).

Основные формы советского гражданского процесса.

Одной из черт советского народного суда была его так называемая активная позиция. По существу, эта активная позиция была не чем иным, как возрожденный советскими юристами суд инквизиции. Сам по себе факт возрождения Средневековья в XX в. весьма показателен, он как нельзя лучше свидетельствует против теорий так называемого общественного прогресса! Суть этой активной позиции заключалась в том, что вместо обычной своей функции, функции защиты права и справедливости при полном беспристрастии к сторонам в процессе, что, собственно, выражено в таком его принципе, как состязательность, советский народный суд обязан был охранять социалистический строй в СССР. Он даже, формально говоря, не обязан был искать необходимую норму права, применимую к делу! "Задачами советского гражданского судопроизводства, - гласила ст. 2 ГПК РСФСР 1964 г., - являются правильное и быстрое рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях охраны общественного строя СССР, защиты социально-экономических, политических и личных прав и свобод граждан, гарантированных Конституцией СССР, Конституцией РСФСР и советскими законами и охраняемых законом интересов государственных предприятий, учреждений и организаций, колхозов и иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций".

Итак, не осуществление правосудия, а охрана государственного строя была одной из самых существенных черт советского процесса вообще. Именно эта черта превращала правосудие в СССР в механизм карательной машины государства. Одна из фундаментальных норм, норма, закреплявшая "независимость суда" и подчинение его только закону, появилась в советском процессуальном законодательстве только в 1936 г. - ст. 112 Конст. Два года спустя она была повторена в законе о судоустройстве в СССР. Но практика осуществления и соблюдения этой нормы никогда не вызывала сомнения в ее абсолютной фиктивности.

Активная позиция советского суда выражалась еще и в том, что сам он являлся активно действующей на процессе стороной. Суд считал себя вправе не просто оценивать и исследовать доказательства, но и самостоятельно отыскивать их в деле. По сути, нарушался принцип цивилизованного процесса, а именно его состязательный характер! Советский суд был всегда предвзятым судом!

* * *

До 1923 г. до издания первого советского ГПК процессуальные нормы содержались в основном в Положениях о нарсудах. Эти нормы отличались предельной простотой. Первый полный процессуальный закон в области гражданского судопроизводства стал, таким образом, знаменательной вехой на пути становления советского законодательства, развитие которого завершилось принятием ГПК РСФСР 1964 г.

ГПК 1923 г. содержал нормы, определявшие пределы подсудности дел. Критерием выступали (а) характер стороны в споре и (б) характер отношений между сторонами. По поводу характера стороны Кодекс определял, что сторонами в гражданском споре могут быть частные лица и организации, включая предприятия и колхозы, появившееся несколько позднее. Согласно советской точке зрения "коллективные хозяйства" представляли собой некую форму "свободного и добровольного объединения крестьян для совместного ведения крупного сельскохозяйственного производства на основе общественных средств производства и коллективного труда". Юридически это был аналог полного товарищества, хотя фактически - новой формой возрожденного большевиками рабского, крепостнического труда.

Характер отношений между сторонами Кодекс определял с помощью нормы, которая регулировала эти самые отношения. Тем не менее помимо чистых гражданско-правовых споров Кодекс относил к подведомственности судов категории дел, специально указанные в законе: споры по договорам перевозки между предприятиями, трудовые споры и др. (ст. 22 ГПК 1923 г.).

ГПК 1964 г. внес не так уж много нового в разрешение вопросов подсудности или подведомственности, как теперь официально именовался этот вопрос (ст. 25 ГПК 1964 г.). Новый Кодекс упразднил само понятие цены иска, исключив упоминание о ней из текста закона. Существенно был расширен такой критерий подведомственности, как характер отношений между сторонами. Так, в дополнение к уже имевшимся появилось такое основание, как административно-правовое отношение (п. 3 ст. 25 ГПК, см. ст. 231). Новеллами 1987 г. и 1989 г. к этой сфере были отнесены дела, связанные с обжалованием действий должностных лиц и органов государственного управления (Вед. ВС. РСФСР. 1988. N 5. Ст. 137; Вед. ВС СССР. 1989. N 22. Ст. 417).

Подсудность дела определялась первым советским Процессуальным кодексом весьма четко: "Ведению народного суда подлежат за изъятиями все возникающие из гражданских отношений дела" (ст. 21 ГПК 1923 г.). Краевой (областной) суд рассматривал в первой инстанции более сложные дела с суммой иска от одной до 10 тыс. руб. Состав сторон также влиял на подсудность дела краевому суду. Кроме того, он мог изъять из народного суда любое дело (ст. 22 ГПК). Аналогичным правом пользовался верховный суд (ст. 24 ГПК). Он также мог перенести любое дело в любой краевой суд РСФСР. Высшей инстанцией по решению гражданских дел тем не менее являлась Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР (ст. 63 Закона СССР о судоустройстве 1938 г., ср. ст. 25 Закона СССР о Верховном Суде СССР 1979 г.). В этой инстанции рассматривались так называемые дела особой важности. Конкретно же законодательство не содержало определения понятия "дела особой важности", только в ходе практики было установлено, что такой критерий применим к делам, по которым решение о принятии их к производству принимается Председателем Верховного суда, или же к тем, которые имеют "важное значение для направления судебной практики" [Высший судебный орган. 1984. С. 60]. Стоит отметить, что к категории важнейших дел всегда относились споры, затрагивающие интересы союзных республик. Большей точности советская юстиция добиться не смогла. В целом этот порядок определения подсудности дел сохранился и в новом ГПК 1964 г. (ст. ст. 113 - 116).

Особенностью советского процесса до 1938 г. было еще и то, что до указанной даты закон допускал так называемое единоличное рассмотрение судебных дел. К таким до 1938 г. повторим, относились иски о взыскании квартирной платы, споры между учреждениями и организациями обобществленного сектора. Дела в особом производстве также рассматривались судьей единолично (ст. 24 ГПК 1923 г.).

Кассационной инстанцией по решениям народного суда ГПК 1923 г. называл краевой (областной) суд и Верховный Суд РСФСР в зависимости от характера дела (ст. 235). Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. сохранил данный порядок, определив более точно иерархию кассационных инстанций: решения районных (городских) судов обжаловались в областном суде, верховном суде автономной республики, городском суде, решения же вышеуказанных инстанций обжаловались в Верховном Суде РСФСР (ст. 283). Решение, принятое в первой инстанции верховным судом союзной республики, кассационному обжалованию не подлежало, его можно было пересмотреть только в порядке надзора (п. 2 ст. 26 Зак. о Верхсуде 1979 г.). Основанием к кассационной жалобе могли быть нарушение или неправильное применение действующих законов и явное противоречие решения фактическим обстоятельствам дела, установленным разрешившим дело судом (ст. 306).

Гражданский процесс имел несколько стадий. Дело начиналось с вчинения иска (ст. 75 ГПК 1923 г.). До 1964 г. закон допускал предъявление иска по некоторым делам в устной форме, но только в суде первой инстанции - народном суде. После закон знал только письменную форму (ст. 126 ГПК 1964 г. <1>). Вчинение иска влекло за собой стадию предварительной подготовки дела к слушанию: ст. 80 ГПК РСФСР 1923 г. и ст. 141 ГПК РСФСР 1964 г. В ходе подготовки судья совершал ряд действий: опрашивал истца и ответчика, производил экспертизу, устанавливал состав сторон, вовлеченных в дело, опрашивал свидетелей, принимал меры по обеспечению иска и т.д.

--------------------------------

<1> К слову сказать, устную форму предъявления иска после указанной даты все же сохранила одна союзная республика - Азербайджан, ст. 128 ГПК 1963 г. которой повторяла буквально положение ст. 77 ГПК РСФСР 1923 г.

Следующая стадия - "разбирательство дела" или "судебное разбирательство", как гласил более поздний по времени процессуальный закон. Для этой стадии устанавливалось несколько общих принципов: гласность и публичность разбирательства (ст. 94 ГПК 1923 г., ст. 147 ГПК 1964 г.). Однако если обстоятельства дела требовали того, разбирательство проводилось только при участии сторон, вовлеченных в дело. Процесс должен был протекать непрерывно, но в особых случаях суд приостанавливал производство (ст. 113 ГПК 1923 г., ст. 214 ГПК 1964 г.) или же откладывал разбирательство дела (ст. 161 ГПК 1964 г.).

Рассмотрение дела по существу начиналось с предложения суда сторонам дать объяснения по делу (ст. 105 ГПК 1923 г.). Статья 164 ГПК РСФСР 1964 г., однако, требовала начинать рассмотрение с доклада по делу. В ходе разбирательства по существу суд заслушивал стороны и проверял доказательства.

В отношении доказательств советское процессуальное право признавало доктрину так называемой свободной оценки доказательств с исключением присяги как media probationis. "Народный суд не ограничен никакими формальными доказательствами, и от него зависит по обстоятельствам дела допустить те или иные доказательства или потребовать их от третьих лиц, для коих такое требование обязательно. Присяга как доказательство не допускается", - гласила ст. 24 Пол. о нарсуде. 1920 г. В общем и целом процесс знал следующие виды доказательств. В числе приоритетных закон называл свидетельские показания: ст. 128 ГПК 1923 г. и ст. 167 ГПК 1964 г. Поскольку присягу советское законодательство отменило, то свидетель предупреждался об уголовной ответственности за лжесвидетельство. Свидетели могли опрашиваться в судебном заседании сторонами, в случае необходимости им устраивалась очная ставка. Поздний процессуальный закон знал особый порядок допроса несовершеннолетних свидетелей (ч. 2 ст. 169 и ст. 173 ГПК РСФСР 1964 г.).

Следующий вид доказательств в советском гражданском процессе - письменные доказательства (ст. 140 ГПК 1923 г., ст. 175 ГПК 1964 г.). Экспертиза также являлась особым, отдельным видом судебного доказательства; ГПК 1964 г. допустил в гражданский процесс в качестве особого вида доказательств вещественные доказательства (ст. 178). Объем статьи позволял толковать ее довольно широко по сравнению с предыдущим Кодексом, положения которого оставляли место для узкой трактовки письменного акта как разновидности вещественного доказательства.

Стадия вынесения решения являлась особым процессуальным действом, после чего суд оглашал принятое решение по делу. В случае необходимости судебное решение могло быть приведено в исполнение институтом судебных исполнителей (ст. 255 и сл. ГПК 1923 г.

Основные формы советского уголовного процесса.

Как и гражданский, советский уголовный процесс был направлен на поддержание законности в обществе. Эта цель, безусловно благородная, входила в противоречие с жестокой действительностью, в которой произвол и беззаконие были возведены в систему. Тем не менее фасад этой системы - уголовно-процессуальное законодательство - выглядел вполне пристойно.

Разбирательство уголовных дел согласно законодательству проходило в тех же инстанциях, что и разбирательство гражданских. Высшей инстанцией, где дело могло быть рассмотрено по существу, являлся верховный суд союзной республики (ст. ст. 448 и 449 УПК 1923 г., ст. 38 УПК 1960 г.). Тем не менее Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР могла принять к производству дело исключительной важности (п. 1 ст. 27 Закона о Верхсуде СССР 1979 г.). Особенностью советских судебных инстанций было то, что они не знали института присяжных. Хотя следует отметить, что до 1923 г. в нарсудах можно было наблюдать рудимент большого жюри, когда суд заседал в составе народного судьи и шести народных заседателей, рассматривавших дела по тяжким уголовным преступлениям (ст. 7 Пол. о нарсуде. 1920 г.).

Производство по уголовному делу начиналось с его возбуждения. Поводом для возбуждения являлись заявления граждан и их организаций, сообщения госучреждений, явка с повинной, предложение прокурора, решение следователя, органов дознания и судьи (ст. 91 УПК 1923 г.). В 1961 г. произошли некоторые изменения. Так, вдобавок к прежним основаниям появился еще один повод: статьи, заметки и письма, опубликованные в печати (ст. 108 УПК 1960 г.). В зависимости от степени опасности совершенного преступления производство начиналось с предварительного следствия или дознания. В ходе следствия или дознания должны были производиться действия, направленные на выяснение истины. "При производстве предварительного следствия следователь обязан выяснить и исследовать обстоятельства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а равно все обстоятельства, как усиливающие, так и смягчающие степень и характер ответственности" (ст. 111 УПК 1923 г.). По окончании следствия или дознания наступала стадия судебного следствия - рассмотрения дела в суде.

Судья, получив следственное дело, принимал решение о придании обвиняемого суду (ст. ст. 234, 235 УПК 1923 г., ст. 221 УПК 1960 г.). Решение об этом должно было быть принято в двухнедельный срок. Эта норма без изменений была принята и позднейшим процессуальным законодательством.

Процедура судебного следствия начиналась с чтения обвинительного заключения после проверки сторон, участвующих в деле, разъяснения председательствующим судьей их прав и обязанностей (ст. 279 УПК 1923 г., ст. 278 УПК 1960 г.). Затем следовала проверка всех собранных по делу доказательств, заслушивались свидетели, допрашивались потерпевший и обвиняемый. До 1960 г. наш процесс знал норму, согласно которой в случае признания обвиняемым своей вины в начальной стадии судебного следствия суд мог сразу же перейти к прениям по делу (ч. 1 ст. 282 УПК 1923 г.). Обычно это положение в публикациях периода перестройки предавалось анафеме, поскольку считалось чуть ли не ярчайшим доказательством произвола сталинской юстиции. Хотя на самом деле аналог этой статьи можно найти в Судебных уставах 1864 г.

По окончании прений сторон защиты и обвинения суд удалялся в совещательную комнату, где выносил приговор. Приговор мог быть обжалован в порядке кассации в вышестоящую инстанцию вплоть до коллегии Верховного Суда СССР (в порядке надзора).

Особый интерес в советском уголовном процессе представляет вопрос о судебных доказательствах (гл. 4 УПК 1923 г. и гл. 5 УПК 1960 г.). Доктрина свободной оценки доказательств судьей, как мы говорили выше, была знакома советскому уголовному процессу. Но одна весьма интересная особенность была и здесь. О ней немного позже. В общем и целом процесс знал такие доказательства, как "показания свидетелей, заключения экспертов, вещественные доказательства, протоколы осмотров и иные письменные документы и личные объяснения обвиняемого" (ст. 58 УПК 1923 г.). УПК 1960 г. добавил еще такой вид доказательства, как "показания потерпевшего" (ст. 69).

Особенностью в этом ряду доказательств обладало такое доказательство, как собственные показания обвиняемого, которые однозначно трактовались как признание собственной вины. Именно этот вид доказательств в средневековом уголовном процессе считался regina probationis - царицей доказательств. Но при этом советские юристы упускали из виду одну очень важную вещь: собственное признание в эпоху Средневековья предполагало под собой подтверждение этого признания прямыми уликами! Иными словами, собственное признание обвиняемого должно было подтверждаться другими доказательствами по делу. Советская же практика 1920 - 1940-х гг. знала нечто иное. Один из главнейших теоретиков советского права конца 1930-х гг. А.Я. Вышинский "обосновал" возможность использования только одного собственного признания обвиняемого для вынесения приговора.

Доводы Вышинского, надо отдать ему должное, не были лишены определенного логического основания. Так, доказывая невозможность рассмотрения признания обвиняемого в качестве единственного и самого достоверного источника истины, он в то же время призывал не подходить к этому правилу абстрактно. "В таких делах, - писал Вышинский, - вопрос об отношении к объяснениям обвиняемого, в частности к таким объяснениям, которыми они изобличают своих сообщников, соучастников общего преступления, должен решаться с учетом всего своеобразия таких дел - дел о заговорах, о преступных сообществах, в частности дел об антисоветских, контрреволюционных организациях и группах". И далее он продолжал: "В таких процессах также обязательна возможно более тщательная проверка всех обстоятельств дела - проверка, контролирующая самые объяснения обвиняемых. Но объяснение обвиняемых в такого рода делах неизбежно приобретают характер и значение основных доказательств, важнейших, решающих доказательств (выделено мной. - М.И.). Это объясняется самими особенностями этих обстоятельств, особенностями их юридической природы" [Вышинский. 1946. С. 209].

В одной из своих обвинительных речей по процессам эпохи "большого террора" Вышинский выразил свою теорию более образно, доходчиво. "Нельзя требовать, - говорил он, - чтобы в делах о заговорах, о государственном перевороте мы подходили с точки зрения того - дайте нам протоколы, постановления, дайте членские книжки, дайте номера ваших членских билетов; нельзя требовать, чтобы заговорщики совершали заговор по удостоверению их преступной деятельности в нотариальном порядке. Ни один здравомыслящий человек не может так ставить вопрос в делах о государственном заговоре. Да, у нас на этот счет имеется ряд документов. Но если бы их и не было, мы все равно считали бы себя вправе предъявлять обвинения на основании показаний и объяснений обвиняемых и свидетелей и, если хотите, косвенных улик" [б. Вышинский. 1938. С. 442].

На самом деле в такой логике больше лукавства, чем здравого смысла. Преступление (заговор, переворот и т.п.) неизбежно должно состоять из фактов, под которыми следует, безусловно, понимать действия лиц, в нем участвующих. Эти действия, безусловно, оставляют материальные следы, которые и служат доказательством в деле. Но лукавая логика Вышинского позволяла не просто фальсифицировать подобного рода материальные следы, а преследовать в уголовном порядке не то что намерение, а просто внутреннюю убежденность лица, его отношение к советской действительности, его настроения, мысли и т.п.

После "развенчания" культа личности, реформ и принятия нового процессуального законодательства положение, безусловно, изменилось, но в процессах по делам диссидентов конца 1960-х и 1970-х гг. продолжали применять приемы ведения следствия и фальсифицирования доказательств вполне в духе незабвенного Андрея Януарьевича Вышинского.

Ускоренное уголовное производство.

В 1934 г. воспользовавшись убийством Кирова как предлогом, Сталин перешел к политике прямого уничтожения бывших соратников по партии. Уничтожение простых людей, не отвечавших тем или иным большевистским критериям, напомним, не прекращалось никогда. В указанном году в действующее уголовно-процессуальное законодательство были внесены изменения, которые радикально изменили всю форму советского уголовного процесса по делам о контрреволюционных преступлениях. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 декабря 1934 г. в делах названной категории полагалось придерживаться только нижеследующих правил.

Цитируем документ практически полностью: "Ввести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников Советской власти: 1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней. 2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде. 3. Дела слушать без участия сторон. 4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать. 5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора" (СЗ СССР. 1934. N 64).

Эта форма ускоренного производства была отменена только в 1956 г. (Вед. ВС СССР. 1956. N 9).

* * *

Но помимо ускоренных методов работы у советских карательных органов были и куда более изощренные приемы. К одному из них следует отнести так называемое просвечивание. Процедура этого самого просвечивания описана в известном романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Читатель, вероятно, помнит сценку с Никанором Ивановичем Босым, которого в одном учреждении призывали сдавать валюту. Писатель придал этой сценке сатирический оттенок, хотя людям, оказавшимся в начале 1930-х гг. на месте гражданина Босого, было не до смеха. Дело в том, что Булгаков описал практику ОГПУ по изъятию ценностей у бывшей буржуазии, нэпманов и интеллигенции. СССР в это время уже свернул нэп и перешел к жесткой плановой экономике. Для индустриализации страны требовались валютные ценности, а не советские дензнаки. Валюта, по мнению большевиков, была у бывших нэпманов. Стоит напомнить, что в период с 1922 по 1928 г. в Советском Союзе существовала свободная продажа валюты советским гражданам и учреждениям. Ситуация была такая же, как и сейчас.

По чисто советским понятиям всю наличную валюту граждане должны были безвозмездно сдать государству, впрочем, сначала открыли сеть валютных магазинов (торгсинов - от "торговля с иностранцами"), где граждане могли покупать товары повышенного спроса. Описание происшествия в одном из таких валютных магазинов мы также можем найти на страницах романа М. Булгакова. Однако азиатское начало быстро взяло верх и коммунисты приступили к принудительному изъятию ценностей и валюты. Повальные обыски у буржуазии, чем занимались чекисты раньше, результатов не приносили. Тогда перешли к методам, напоминавшим средневековое драгонерство - этим термином во Франции эпохи ancien regime обозначали один из видов выбивания налогов из местного населения, которому на постой ставили солдат-драгун, отсюда и такое название. Несчастные граждане были обязаны содержать драгун за свой счет, терпя от них издевательства, которыми те пытались выудить у хозяев деньги.

Вот приблизительно этой практики стали придерживаться большевики. Несчастную жертву сначала приглашали в местный орган ОГПУ, где с ней велась вежливая беседа о важности строительства социализма в СССР. Если жертва быстро понимала всю необходимость построения социализма на ее, жертвы, деньги, то с ней расставались: жали руку, приглашали "заходить еще". Если же жертва оказывалась несознательной, то переходили к психологическим методам обработки. Жертву, официально не арестованную, например, подсаживали в камеру с уголовниками, могли сутками держать в камерах с минусовой или высокой температурой, могли кормить только селедкой и не давать воды, могли заставлять часами стоять в неудобной позе, сутками не давали спать. Наконец, был еще один метод просвечивания, как правило, самый эффективный - арестовывали родных жертвы и шантажировали ими несчастного. Так что граждане сдавали валюту согласно финплану ОГПУ. У чекистов тоже были свои плановые задания!