§ 5. Государственная власть в Московском государстве

В Московский период истории русского права организация верховной власти в России получила законченную форму. Была установлена раз и навсегда спасительная форма единодержавия, составившая впоследствии отличительную особенность русской парадигмы власти. Именно эта особенность так существенно, противопоставила Русь Киевскую ("готическую"), не способную защитить себя самое, Руси Московской, становящейся России на путь имперского могущества!

Верховная власть.

До сих пор нет точного определения понятия, выраженного в русском языке словом "царь" (црь). Наиболее распространенная версия (поддерживаемая в основном филологами) - слово "царь" есть искаженное латинское "кесарь" (caeser). В славянские языки оно проникло в основном якобы через переводы Библии. Одним из аргументов в пользу этой версии может быть то, что слово это встречается в основном у южных и восточных славян, по преимуществу православных и, следовательно, переводивших Библию. Так, известно, что слово "король" в языках западных славян произошло от имени собственного императора Карла Великого, подвиги которого настолько удивили западное славянство, что имя этого правителя они возвели в сан.

По данным И.И. Срезневского, слово "цесарь" (цсрь в его древнерусском написании) как калька с латинского caeser применялось в основном в религиозной литературе. Слово это обозначало "властитель", "государь". Например: "Не имам царя, тъкъмо кесара" (Иоанн, 19. С. 5). Однако характерно в этом отрывке, что евангелист противопоставляет царя (rex) кесарю (caeser). Библейские тексты, в основном новозаветные, хорошо знают Царя Небесного - Иисуса Христа и Царицу Небесную - Богородицу. Заметим, не "цесаря" и не "цесарицу". Слово "цесарь" в его подлинном значении в основном употреблялось во внешних актах Древнерусского государства применительно к иностранным владыкам. Например: "Таково написана дахом цср тва вашего на утвержденiу обоим превывати" (Дог. Аскольда (Олега) 912(?) г.) или: "Ныме же уведел есть князь вашь посылати грамоты к цертву нашему" (Дог. Игоря 945 г.).

Слово "царь" в основном используется для обозначения владыки, государя, но в ветхозаветном смысле: "Прииде Ходолагомор и царе иже с ни" (Быт. 14 : 5). Слово "царь", таким образом, в древнерусском языке означало "независимый владыка". Чаще всего под царем на Руси знали хана Золотой Орды: "В лето 6869 (1361) князи рустии пошли в Орду к новому царю Кидырю" (ПСРЛ. Т. IV. 1. С. 288). Одним словом, Црь обозначал владыку, причем владыку, государя вообще, чей источник власти не зависит от народа. "Царей и цариц православных, в благочестии просиявших под взметом пиши, царей и цариц неблагочестивых, но и ратовавших святую христианскую нашу веру и царствия земная складом пиши", - советовал учебник правописания XVII столетия. Основное значение за словом "царь" укрепляется тогда именно в смысле латинского rex или dominus, но никак не caeser. Нельзя перепутать царя милостью Божией с пожизненным президентом cum consensus populi. Тем более, что библейское "царь", особенно в старозаветных текстах, судя по всему, происходит от староаккадского sarrum, означавшего то же, что и современное "царь".

* * *

Разберем теперь следующий вопрос верховной власти Московского государства, неразрывно связанный с ее наименованием. Это вопрос правопреемства: откуда царская власть была заимствована на Руси?

Выше мы обозначали, что слово "царь" означает независимого владыку. Понятно, что под независимостью в русских условиях той эпохи понималась прежде всего независимость от Золотой Орды. В период с 1480 по 1502 г. Москва была независима от Орды (в 1502 г. Орда de iure прекратила свое существование). С прекращением существования Золотой Орды встал вопрос о наследовании улуса Джучи (Дешт-и-Кипчак). Весьма четко эта проблема обозначена в самом начале труда Котошихина:

"Великий князи Иван Васильевич Московский Гордый со многими своими князи и з бояры ходил войной со многими войски под Казанское, Астраханское и Сибирское царствы; и Божиим изволением пленил тех царств царей с их государствы и з землями, и поселил в тех государствах и землях многих людей христиан для укрепления. И с того времени учинился он, великий князь над Московским государством, и над теми взятыми царствы, и над прежними княжествы, царем и великим князем Иваном Васильевичем всеа Руси; таковым обычаем в Российской земле началось царствование" (Котошихин. 1906. С. 1).

Факт преемства власти от улуса Джучи тем самым неоспорим.

Другая линия преемства заключена в византийском наследстве. Здесь можно видеть следующую картину. Конечно, после женитьбы на Софье Палеолог великий князь Иван III мог претендовать на трон византийских императоров, если бы тот существовал. Но на Москве отдавали себе отчет в несбыточности такой мечты. Этим можно объяснить отказ Ивана III купить у Андрея Палеолога (своего шурина) права на этот престол. Андрей Палеолог два раза приезжал в Москву (в 1480 г. и 1490 г.), чтобы продать свои права. Но дураков на Москве не оказалось. Тем не менее Московский царь однозначно считается наследником византийских василевсов (императоров). Почему? Здесь мы видим изначально не однозначную картину.

По сообщениям византийского историка Никиты Хониата (XIII в.), русский князь (великий Киевский) согласно византийской табели о рангах носил титул стольника василевса. Согласимся, что путь от слуги до наследника весьма долог. Кроме того, Флорентийская уния 1439 г. серьезно уронила в глазах русских достоинство и блеск императорского венца. Сам собор русскими книжниками характеризовался не иначе как "суемысленный и богоотверженный" [Сокольский. 1902. С. 104]. Следовательно, было нечто другое, что позволило московским князьям считать себя наследниками византийских императоров. Обычно указывают на Константинопольскую патриархию, якобы заинтересованную в укреплении власти великого князя Московского. Несомненно, Вселенский патриарх сыграл свою роль в деле возвеличивания Москвы, но это случилось только после 1453 г., после падения Константинополя. До этого греки всеми силами мешали делу объединения русских земель вокруг Москвы. Причин тому, наиболее общих по своему характеру, можно назвать две.

Первая - греки были союзниками Золотой Орды; она им помогала против турок-османов. То, что турки взяли Константинополь при Селиме, а не при Мураде II, есть в основном заслуга ханов улуса Джучи. Не стоит забывать о существовании особой Сарайской епископии в Орде. Угнетенное положение русских как подданных татар не вызывало серьезных сочувствий в Константинополе.

Вторая - греки не были заинтересованы в поддержке притязаний Москвы Русской православной церковью. Конфликт между князьями, поддержанный отечественным клиром, грозил вылиться уже в раскол церковной среды. Не в последнюю очередь это было вызвано шантажом великих литовских князей, требовавших у Вселенского патриарха учреждения особой митрополии для своей части русских подданных.

Взгляд на великого князя Московского как на преемника византийского императора был выработан исключительно трудами отечественных книжников. Деятельность их при этом походила больше на деятельность юристов (doctores legum) времен рецепции римского права в Германии, нежели на богословские изыскания. Немалая заслуга в том югославянских книжников, как сумел доказать П.Н. Милюков, перенесших на русского великого князя те ожидания, которые они питали в отношении скорейшего освобождения от турецкого гнета. Плодом их соединенного труда явилось в начале XVI в., как считают, "Сказание о князьях Владимирских", в котором была явлена юридическая формула связи Москвы с Константинополем. Именно в вымышленной родословной московских Рюриковичей и в якобы имевшей место передаче Константином Мономахом Владимиру Мономаху императорских инсигний (регалий) наши книжники увидели доказательство правопреемства Москвы (Рима Третьего) от Константинополя (Рима Второго). Доказательства эти, как показало будущее, были не столь уж безнадежны. Во всяком случае начиная с Ивана III, заявившего послу германского императора (Sarcum imperium romanum nationis teutonicas) об извечности царского достоинства своего рода, и заканчивая Иоанном IV, третировавшим за худородность происхождения Стефана Батория и издевавшимся над шведским королем, предлагая тому по низости происхождения писать к Московскому царю через наместника новгородского, мы не находим ни единого повода к сомнению в том, что московские великие князья верили в происхождение своего рода от Октавиана Августа, но практические выводы из такого предположения все же делали. Самым главным практическим и политическим выводом, к которому пришли московские Рюриковичи в результате всех этих книжных изысканий, стало то, что они единственно себя видели наследниками дела св. Владимира, единственно себя видели наследниками земли Русской и тех ее частей, которые были отторгнуты от нее в разное время. Только они отныне могли носить титул "всея Руси" и никто более!

* * *

Положение христианского монарха, главы целого государства, отличается от положения вотчинника, каким до того был великий князь Московский. Прежде всего он был вассалом, теперь же он владыка sui iure:

"Сего убо православия истинного Российского царствия самодержство Божиим изволением почен от великого князя Владимира, - писал Иоанн Грозный Курбскому, - просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, иже от грек высокодостойнейшу честь приимшу и храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцами велию победу показавшего, и хвалам достойного великого государя Дмитрия, иже за Доном над безбожными агряны велию победу показавшего, даже и до мстителя неправдам, деда нашего великого государя Иоанна, и закоснелым прародительствия землям обитателя, блаженныя памяти отца нашего великого государя Василия, даже доиде и до нас, смиренных скипетродержания Российского царствия" (Переписка. 1993. С. 12).

Власть царя Московского противопоставлена власти отдельных лиц как внутри Московского государства, так и за его пределами. В первом случае царь есть pater familias (unu bon pere du peuple) всех своих подданных с правом жизни и смерти, правом на их имущество. Здесь достаточно вспомнить слова Иоанна Грозного: "А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есми были" (Там же. С. 26). Царь - полный владыка, но владыка, однозначно долженствующий действовать на пользу себе и своим подданным. Благо царя - в благе его подданных.

В то же время власть царя есть власть самодержавная <1>, т.е. не зависящая от воли его подданных. Сам Грозный по этому поводу заявляет: "А о безбожных языцех что и глаголати! Понеже те вси царствии своими владеют: как им повелят работные их, так и владеют. А Российское самодержство изначала сами владеют своими государствы, а не бояре и вельможи" (Там же. С. 16).

--------------------------------

<1> Напомним, что русское слово "самодержавие" есть то же, что и немецкое "Souveranitat". В русском языке слово "самодержавие" буквально от византийского "аитократюр".

Наконец, царь есть олицетворение единства государства, несмотря на то что пережитки вотчинного взгляда на государственную территорию в Московскую эпоху дают долго о себе знать. Так, Котошихин писал, что царским детям и братьям даже в период после Смуты продолжали давать уделы, но уделы "не государственные", как он выразился. Делалось это именно с целью сохранения единства страны, поскольку в противном случае, "как бы то дано было, и тогда б они брату своему царю ни в чем непослушны были, а дети б их от них разлучились, и от того б приходило до великой смуты" (Котошихин. 1906. С. 19).

Единство территории и самодержавие порождали вкупе такой принцип, как единство власти. Боярская Дума, Земские соборы и прочие органы, пользовавшиеся властными полномочиями, никогда не действовали самостоятельно, а если и действовали, то народ их либо сам не воспринимал, либо Собор прямо заявлял, что его главной целью является избрание царя. Так, известная семибоярщина в 1610 г. после низложения Василия Шуйского разослала по стране присяжные грамоты, в которых призывала народ признать их, бояр, власть: "Мы присягаем во всем их бояр слушати и суд их любити, что они кому за службу и за вину приговорят, и за Московское государство и за них стояти и с изменниками битися до смерти". Подобное эгалитарное заявление кучки аристократических проходимцев буквально вывело из себя патриарха Гермогена, который разразился в адрес бояр следующим письмом: "Бывшим боярам нашим, а ныне же и не ведаем, как и назвать вас, но ни во ум нам не вмещается сотворенная вами, ни слух нам никогда от таковых прияша, ни в летописаниях видехом, каковая невместимая человеческому уму содеяшася вами"; и далее: "Чающее бы они на Царя возсташа, а того забыва, что Царь Божиим изволением, а не собою приим царство". Но такое помрачение рассудка не могло увести народ от общей мысли и убеждения, которые выразили соборные посланцы в 1613 г. Михаилу Федоровичу Романову, заявив: "Без Государя ни на малое время быти не можно".

* * *

Царское достоинство сопряжено было с несколькими полномочиями. Важнейшими из них были полномочия религиозные. Однозначно нельзя сказать, что русский царь был главой православной церкви. Скорее можно утверждать, что царь Московский был главой всех православных поместных церквей. Не случайно Иоанн IV послал суздальского архимандрита Феодорита в Константинополь за утверждением его собственного права быть преемником византийских василевсов. Признание этого права состоялось не просто решением Вселенского патриарха, но постановлением соборным. В ноябре 1562 г. в Москву прибыл посланец патриарха с грамотой, в которой утверждалось: "...реченному царю, господину Иоанну, быти и называться ему царем законным и благочестивым, увенчанным и от нас правильно, вместе с церковью, так как он от рода происходит и от крови царской, как мы уже сказали, и сие полезно всему христианству, повсюду законно и справедливо для утверждения и пользы всей полноты христианства".

Так за царем Московским было закреплено это право. В чем его суть? Василевсы, а вслед за ними и русские цари отныне объявлялись согласно каноническим правилам православной церкви "centrum unitatis" (средостением церкви); они - ее главный судья; царь, как и василевс, есть "ФиЙотаЛамбдаАльфаКаппаТауОмикронСигма" "ПиЙотаСигмаТауЭпсилонОмегаСигма" (страж веры), как выразились отцы Халкидонского собора; царь - imperator sum etsacerdos (император и священник), как про самого себя сказал император Лев Исавр; царь, как и василевс, есть defensor ecclessia (защитник церкви); наконец, он - святой, хотя на Руси от этой части титулатуры василевса отказались. Русские цари использовали только титул "благочестивый". Во всяком случае такая скромность есть скромность чисто формальная. Указы русского царя есть такие же nostra divina praecepta, как постановления Феодосия и Валентиниана, его изречения - те же divino verbo, как Юстина и Юстиниана.

Отношение православного монарха и Православной церкви подчинено взаимной обязанности их по отношению друг к другу (принцип симфонии). Царь и Церковь находятся в неразрывной связи друг с другом, поскольку связь эта освящена Богом в формуле "милостью Божией". Следовательно, власть царя установлена Богом и при посредстве Церкви. Власть царя держится Божиим промыслом, следовательно, царь есть еще и избранник Божий. Церковь посвящает царей посредством "особого своего чина и миропомазуя их на царство, на которых излита благодать Божия" [Никодим. 1897. С. 684]. Одним словом, за царем, как и за василевсом, по словам папы Льва Великого, признается "священническая ревность, священнический ум, священническая святость, священнический и апостольский дух". Но одновременно в столь высоком положении царя лежит и ограничение его власти: царь не может совершать действий, противных духу православия; отпадение от православия для него равносильно не только политической, но и физической смерти. Вору-самозванцу, сумевшему стать царем, хватило только подозрений в симпатиях к католицизму, чтобы его убили.

Из священнических полномочий царя вытекало его право высшего церковного суда. Этим воспользовался Иосиф Волоцкий, когда, не поладив со своим прямым начальством - архиепископом Новгородским, напрямую обратился за защитой к Василию III. Несмотря на то, что поведение Иосифа Волоцкого противоречило каноническому праву, Василий III поддержал его. Само утверждение автокефальности Русской православной церкви также произошло благодаря поддержке царя. Избрание высших иерархов Церкви осуществлялось либо по прямому указанию царя, либо с его ведома и одобрения. Нередко цари выступали в роли законодателя по вопросам Церкви, доказательством чего служит деятельное участие Иоанна Грозного в Стоглавом соборе 1551 г. Вместе с тем русские цари до Петра не дают поводов обвинять их в цезарепапизме. Нередки случаи соправительства патриарха и царя, особенно при двух первых Романовых. Вместе с тем царь все же оставался "простым" человеком, в чем признавался Иоанн IV во втором своем письме к Курбскому: "А и з женою вы меня про что разлучили? Только бы вы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было. А будет молвишь, что яз о том не терпел и чистоты не хранил, - ино все есмы человецы" (Переписка. 1993. С. 104).

Было бы вместе с тем большим преувеличением считать власть царя Московского равносильной власти абсолютного монарха в западноевропейском понимании. А некоторые советские историки находят черты абсолютизма чуть ли не с середины XVI в. Власть царя Московского не была абсолютной хотя бы уже потому, что исходя из вышеизложенных канонических правил царь не мог, как западноевропейский монарх, по собственному произволу менять веру своих подданных, тогда как на Западе мы встречаем это сплошь и рядом, особенно с утверждением во время Реформации принципа "cujus regio, ejus religio". Также известно, что начиная с правления Василия Шуйского цари давали за себя "поручную запись". Вот наиболее характерные выдержки из нее:

"И позволил есмя я, царь и великий князь, Василей Иванович всеа Руси, целовати крест на том, что мне, великому государю, всякого человека, не осудя истинным судом з бояры своими смерти не предати, и вотчин, и доров, и животов у братии их, и у жен, и у детей не отъимати, будут которые с ними в мысли не были. Также и у гостей, и у торговых, и у черных людей, хотя которой по суду и по сыску доидет смертные вины, и после их у жен их и у детей дворов и лавок, и животов не отъимати, будут с ними они в той вине неповинны. Да и доводов ложных мне, великому государю, не слушати, а сыскивати всякими сыски накрепко и ставити с очей на очи, чтоб в том православное христианство без вины не гибли; а хто на кого лжет, и, сыскав, того казнити, смотря по вине его: что было возвел неподелно, тем самым и осудится" (Собрание. 1818. 2. N 141).

Этот своеобразный Habeas corpus act был повторен царем Михаилом Федоровичем, но его сын, царь Алексей Михайлович, как писал Котошихин, "письма он на себя ни дал никакого, что прежние цари давывали, и не спрашивали, потому что разумели его гораздо тихим" (Котошихин. 1906. С. 126).

Юридическое установление власти царя произошло путем изменения московскими Рюриковичами порядка наследования великокняжеского престола. Изменение происходило путем все большего увеличения удела старшего сына, с одной стороны, а с другой - оказания ему предпочтения в деле передачи стола. Вехой стало завещание Ивана III, который отказал только одному Василию III 66 городов, а четверым остальным его братьям только 30. Сначала наследование шло внутри династии. Наследование осуществлялось в силу обычая, который нередко фиксировался в духовной грамоте (завещании). Нередко в духовной устанавливался порядок регентства при малолетнем наследнике. Так, например, поступил Василий III, дав регентство своей супруге Елене Глинской. Но все это время продолжается практика заключения договоров великих князей со своими родственниками (братьями и дядьями) о том, что они будут почитать великого князя в "отца место". Родовой принцип наследования престола продолжал давать о себе знать. Иоанн IV вводит новую практику - подтверждение прав на престол Земским собором. Отчасти в это время даже утверждается принцип выборной монархии на Руси, когда выбираются новые династии, таковых случаев было по крайней мере три (Годуновы, Шуйские и Романовы). Ирония истории заключена в том, что последним царем, которого формально избрали на царство, был Петр I. В то же время практика избрания Земским собором царя подкрепляет набиравшее силу положение: что престол передается только старшему сыну.

В заключение скажем несколько слов о характере власти царя Московского. Сами цари смотрели на власть как на тяжелую обязанность, которую возложил на них Бог: "Всегда бо царям подобает обозрительным бытии, овогда кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милось и кротость, ко злому же ярость и мучение, аще ли сего не имея, несть царь. Царь бо несть боязнь делом благим, но злым. Хощеши ли не боятися власти, то благое твори; аще ли зло твориши, бойся, не бо туне меч носит - в месть убо злодеем, в похвалу добродеем" (Переписка. 1993. С. 19).

Однако наиболее спорной в характере царской власти является как раз деятельность автора процитированных выше строк. Его политика "вдовьей доли" (опричнины) до сих пор вызывает споры у историков. Средства, которыми она проводилась, были ужасны, хотя сама опричнина есть план окончательного уничтожения какого бы то ни было юридического, экономического, удельного и т.п. сепаратизма в России. Как очень верно заметил в свое время В.О. Ключевский, "удельный князь был крамольник, если не по природе, то по положению; за него цеплялась всякая интрига, заплетавшаяся в сбродной придворной толпе" [б. Ключевский. 1918. 2 : 163]. Только раз и навсегда уничтожив сепаратизм (вместе с его носителями), доставшийся ему в наследство, Грозный мог вздохнуть свободно. Это отлично понял немец-опричник Штаден, отметивший, что "хотя всемогущий Бог и наказал русскую землю так тяжко и жестоко, что никто и описать не сумеет, все же нынешний Великий князь добился того, что по всей Русской земле, по всей его державе - одна вера, один вес, одна мера! Только он один и правит! Все, что ни прикажет он, - все исполняется, и все, что запретит, - действительно остается под запретом. Никто ему не перечит - ни духовные, ни миряне" (Штаден. 1925. С. 113).

Боярская Дума.

Наличие этого аристократического учреждения наряду с представительным (Земским собором) позволяет характеризовать государственный строй Московии как смешанный. За свою историю Дума пережила несколько периодов становления. Первому, наиболее раннему периоду (до середины XVI в.) присущ исключительно аристократический характер этого учреждения. Дума пока еще представляет собой реликт дружинного управления, она представляет собой совет князя с его ближайшим окружением. Второй период (XVI - XVII вв.) превращает Думу в высшее правительственное учреждение, венчающее собой систему приказов. Теперь это орган высшей правительственной власти ("а боярам и околничим, и думным людем сидеть в полате, и по государеву указу всякие дела делать вместе" (ст. 2 гл. X Соб. ул.)). Боярин теперь не аристократический, а высший служебный чин. Тем не менее настоящим властителем на Москве был скорее дьяк-бюрократ. Во всяком случае немец Штаден подметил в своих воспоминаниях одну устойчивую черту отечественной бюрократии: "кто получал свою подписную грамоту, должен был идти к Ивану Висковатому, который хранил печать. Человек он гордый, счастливым мог почитать себя тот, кто получал от него свою грамоту в течение месяца" (Штаден. 1925. С. 84 - 85). Одним словом, жалует царь, да не жалует псарь!

Состав Боярской Думы был определен ее служебным характером, характером государственного органа. По решению Иоанна Грозного в Думу введены были новые худородные фамилии, служившие в основном в качестве думных дворян и думных дьяков. Представители старых аристократических фамилий продолжили свое пребывание в Думе, правда, факт происхождения теперь не гарантировал боярский чин, необходима была служба Государю. Эта часть состава Думы нередко была подвержена сильнейшим изменениям. Эпохи реформ и потрясений в России влекли за собой уничтожение людей "старых" и зарождение людей "новых". Общественные потрясения стали причиной вымирания целых династий; иногда этому способствовала власть, иногда сама жизнь. Родовитость, таким образом, имела значение только внутри аристократии. Само правительство совершенно не заботилось этим вопросом. Для него был важен сам человек, его качества; другое уже дело, что правительство находилось во власти иллюзии, будто большинство этих качеств человек приобретает благодаря происхождению. Тем не менее к концу XVII в. чин на Москве совершенно отрывается от отчества, жалование должности становится во все большую зависимость не от родовитости кандидата, а от его служебных качеств. Помимо дьяков особо стоит отметить, что в состав Думы ex officio входили судьи - главы важнейших московских приказов. Иногда судьями были сами дьяки, но чаще - бояре. На заседаниях Думы, как правило, присутствовал патриарх, иногда вместе с Освященным собором, т.е. высшим клиром Церкви.

Вопрос о составе Думы неразрывно связан с ее структурой. Изначально Дума не являлась однородным образованием. Первоначально внутри ее выделялся так называемый ближний круг (бояре ближние) из наиболее доверенных лиц. Состав этого ближнего круга всегда был подвержен влиянию царского каприза, иногда царская прихоть уступала место государственной необходимости: "А как царю случится о чем мыслить тайно, и в той Думе бывают те бояре и околничии, ближние, которые пожалованы" (Котошихин. 1906. С. 25). С развитием полномочий по управлению Боярская Дума находит нужным образовывать в своем составе отдельные подразделения, не носившие, впрочем, характер самостоятельных органов. Таковой была, например, Ответная палата. Она была учреждена специально для управления делами внешних сношений. Далее, известна Золотая расправная палата, появившаяся в конце XVII в. как специальный орган апелляционного производства. Известны также Золотая палата, Золотая меньшая палата, Передняя палата. Некоторые из них, например Золотая палата, решали дела о местничестве, другие являлись не вполне конституированными органами, а назывались так в зависимости от места заседания Думы. Знала Боярская Дума и комиссии ad hoc. Типичным примером такой комиссии может быть Уложенная комиссия, созданная для работы над Соборным уложением. "И указал царь государь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси то все собрати и в доклад написати боярам князю Никите Ивановичу Одоевскому, да князю Семену Васильевичу Прозоровскому, а околничему князю Федору Федоровичу Волконскому, да дьяком Гавриле Леонтьеву, да Федору Грибоедову", - читаем мы в преамбуле Уложения. Другим примером специальной комиссии Думы может быть комиссия под председательством князя В.В. Голицына, созданная в 1681 г. по пересмотру ратного дела. Особо стоит указать, что Боярская Дума представляла собой высший орган управления Москвой на время отсутствия царя. Земский приказ, который ведал Москвой в обычное время, превращался тогда в специальный комитет Думы.

Заседания Думы проходили регулярно, три раза в неделю. Время заседаний не было ограничено (длилось весь световой день). С увеличением дел, подведомственных Боярской Думе, стройный график заседаний был нарушен. С 1669 г., по замечанию В.О. Ключевского, по понедельникам в Думу вносились дела из Посольского и Разрядного приказов; по вторникам - из приказов Большой казны и Большого прихода; по средам - из Казанского дворца и Поместного приказа; по четвергам - из приказов Большого дворца и Сибирского; по пятницам - из Московского и Владимирского судных приказов. Суббота и воскресенье были выходными днями, "а в воскресный день никого не судить, и в приказех не сидеть, и никаких дел не делать, опричь самых нужных государственных дел" (ст. 25 гл. X Соб. ул.).

Порядок рассмотрения дел был определен самыми общими процессуальными правилами обычного характера. Прежде всего определялся характер рассадки членов Думы. Котошихин сообщает, что возле царя рассаживались бояре, "кто кого породою ниже, а не тем, кто выше и преж в чину; околничие под боярами против того ж под околничими думные дворяне потому ж по породе своей, а не по службе, а думные дьяки стоят, а иным временем царь велит им сидеть; и о чем лучится мыслити, мыслят с царем, яко обычай и инде в государствах" (Котошихин. 1906. С. 24).

Председательствовал в Думе царь, в его отсутствие - патриарх или так называемый первосоветник (наиболее доверенный боярин). Часто при отлучке царь назначал вместо себя заместителя, например, в 1547 и 1548 гг. им был князь Владимир Старицкий. Обыкновенно царь открывал совещание, оглашая вопрос, после чего приглашал бояр высказываться: "А лучится царю мысль свою о чем объявити, и он им, объявя, приказывает, чтоб они, бояре и думные люди, помысля, к тому делу дали способ" (Там же). Чаще всего инициаторами возбуждения вопроса в Думе были приказы. Приказ составлял судейскую выписку, или доклад, по делу, которое вести самостоятельно он был не вправе. В том случае доклад по делу шел на усмотрение царя и Думы. Нередко инициатива возбуждения дела принадлежала частным лицам, поскольку Дума занималась рассмотрением челобитий частных лиц. Такая инициатива оформлялась в виде подписной грамоты. Если дело, просимое по челобитной, получало положительное решение и дальнейшее движение, то дьяки, носившие челобитную к докладу, записывали на ней суть состоявшегося решения и подписывались, после чего она становилась подписной челобитной или грамотой. Нечто подобное существует в современных российских учреждениях, когда бумага получает "резолюцию" начальствующего лица.

Постоянного протокола прений Думы не велось. Решение записывалось дьяками сразу же после того, как оно состоялось. Процесс принятия решений знал стадию предварительного рассмотрения вопроса, так сказать, преюдициально. В этом случае, как сообщает Котошихин, подьячий писал проект решения, дьяк его редактировал, затем проект шел на рассмотрение Думы, но без царского участия. Только после этой стадии и учета высказанных замечаний вопрос выносился на слушание в Думе под председательством царя. Наиболее общей проблемой в этом случае была трудность согласования вопроса, находившегося в ведении нескольких приказов. При тогдашнем форменном беспорядке в этой области данная проблема была основной головной болью правительства. Таким образом, Дума играла во многом роль согласовательного органа, она, без сомнения, играла роль, похожую на роль позднейшего Совета Министров или Правительства России.

Имелось несколько общих правил в отношении определения формы решений Боярской Думы. Так, указы царя, как известно, начинались такой формулировкой: "Царь сказал, бояре приговорили". Но такая формулировка не являлась единственной. Часто встречается другая: "По указу царя бояре приговорили", нередко встречаются упоминания о совещании с третью (младшими братьями или удельными князьями), с митрополитом, патриархом. Часто указы говорят об участии в совещании и выработке решения сына царя. Характерно здесь то, что в подобной формуле указов отечественная историография не без основания видела ограничения царской власти. Особенно четко эти ограничения видны в следующих формулах: "и великий государь, слушав докладной выписки, указал, и бояре приговорили" или: "по указу великого государя бояре, той докладной выписки слушав, приговорили".

Далее, в отношении актов Думы следует отметить два их общих вида: "закрепа" и "помета". Первый вид (закрепа) - контрассигнация, как сказали бы сейчас, думным дьяком указа, решения Думы по общим вопросам управления. Закрепа означала, что под документом Думы стоят подписи всех думных дьяков. Второй (помета) - закрепление указа частного свойства, когда под актом ставится подпись одного думного дьяка. В.О. Ключевский увидел в этих формах зачатки разделения актового материала на lex generalis и lex specialis. Однако это слишком смелая модернизация, поскольку общая норма права в ту эпоху могла быть выражена в форме разнообразного числа актов: закрепой, памятью, указом, судебником, грамотой, рядной, пошлиной и т.д. Наоборот, в Соборном уложении, акте, несомненно, общего характера, находим громадное количество частностей, совершенно неуместных в lex generalis. Скорее в подобного рода формах выражена степень инстанции, издающей нормы. Степень инстанции определяется ее близостью к царю, и только.

Компетенция Боярской Думы была следующей. Прежде всего выделяют ее законодательную деятельность. Таковую можно разделить на два вида. Первый - участие Думы вместе с царем в заседании Земского собора, а также отдельное заседание Думы вместе с царем. Второй - законодательство Думы посредством прецедентов. Поскольку Дума часто выступала в роли апелляционной инстанции, то ее решения в этой области восполняли пробелы законодательства. Нередко сформулированная и уточненная таким образом норма приводилась в действие выражением типа: "да и впредь бояре приговорили". Аналогичным образом действовала Дума в качестве органа, куда пересылались на доклад (окончательное решение) дела из приказов.

Дума выполняла контрольные функции надзора за действиями сначала наместников, а затем воевод. Помощниками ее в этой области выступали земские учреждения (см. выше). Список (копия) с наказной памяти воеводам всегда посылался местным земским учреждениям. Дума охотно принимала челобитья от населения на злоупотребления местных властей.

Права Боярской Думы в области внешней политики определялись тем, что Посольский приказ формально подчинялся ей, точнее, глава приказа был членом Думы.

Судебные права Думы определены были, как вся компетенция органов суда того времени, кругом дел, решать которые могла только она одна. Воспользуемся в данном случае перечнем, который приводит известный историк русского права Ф.М. Дмитриев: 1) преступления высших должностных лиц; 2) бесчестие царской власти (crimen leasae majestatis), неуважение к суду; 3) нарушение казенного интереса (утайка пошлин и т.п.); 4) лжесвидетельствование и ряд других. Излишне, думается повторять, что Дума судила от имени царя, она судила именно суд царя и великого князя Московского.

Земские соборы.

Ученые в большинстве своем сходятся в том, что нет прямой преемственной связи между древнерусским вече и земским собранием служилых чинов. Ближайшим примером для Земского собора служили, очевидно, церковные поместные соборы. Кроме того, некоторые родственные связи Земского собора можно увидеть в княжих снемах (сеймах) Древней Руси. Но все это именно аналогии, а аналогия, как известно, хромает, хромает прежде всего потому, что участие в Земском соборе, в московский период есть еще один род государственной службы. Участие в нем - не право, а обязанность!

В советской историографии был выдвинут тезис о сословно-представительном характере русской монархии в рассматриваемую эпоху. Тезис этот служил аргументом в пользу теории классовой сущности русского государства, возникшего в результате борьбы классов, в данном случае сословий: борьбы между боярством и нарождающимся дворянством и торгово-промышленным слоем населения. Этакая bellum omnia contra omnes. Считалось также, что тип русской сословнопредставительной монархии соответствовал среднеевропейскому типу аналогичной монархии. По форме, возможно, эти типы государств похожи, но причины, повлекшие их появление, были совершенно разные. На Западе сословно-представительная монархия есть действительно результат политической борьбы сословий. Королевская власть использовала эту борьбу сословий в интересах укрепления собственного могущества; у нас же появление Соборов есть результат "административной нужды" [б. Ключевский. 1918. 2 : 483]. В основе Земских соборов лежит идея представительства, совершенно чуждая идее представительства, выработанной на Западе. Западное представительство основывается на идее, сформулированной позднесредневековой схоластикой часть может отражать целое. Эта часть имеет форму корпорации, которая в свою очередь служит юридической формой сословия. Как следствие неизбежно противопоставление сословия-корпорации - государству-целому. Это извечное противопоставление, отстаивание своего узкого, частного (корпоративного) интереса перед интересом государства ведет, с одной стороны, к господству частного над общим, с другой стороны, к перманентной борьбе интересов на уровне государства. Государство как следствие превращается в некую арену выяснения отношений групп интересов. Такова сущность современного западного государства, суть, начало формирования которой восходит к позднему Средневековью.

В России представительство есть не привилегия, а обязанность, род государственной службы. "Административная нужда" заставляет ввести еще один вид службы в середине XVI в. Как следствие этого - очередной парадокс русской истории. На Земском соборе представлен не народ, не сословия, а служилые чины - само государство. Земский собор - это форма представительства государства самого себя! Структура этого явления удачнее всего может быть представлена в виде саморефлектирующей идеи вполне в гегелевском духе. Этим объясняется невероятная мощь государства, его культ в русской истории, выраженный в известном афоризме О.В. Ключевского: "Государство пухнет, народ хиреет". Сверхэтатизм русского типа правопонимания начинает формироваться именно в это время, в эту эпоху, и ничего с этим не поделаешь!

* * *

Первый Земский собор был созван в 1549 г., последний - в 1684 г. Всего за 135 лет на Москве было 57 Соборов. Выделяют несколько видов Соборов. Так, до пресечения потомства Калиты (1598 г.) Соборы были совещательными, после стали созывать избирательные (В.Н. Латкин). Впрочем, возможна и иная классификация по способу созыва (Л.В. Черепнин): созванные царем, созванные царем по инициативе (челобитью) населения, созванные самим населением.

В состав Собора входили: царь, Боярская Дума, затем Освященный собор (митрополит, потом патриарх с синклитом Церкви), выборные от детей боярских, посадских, черносошенных крестьян - все служилые и тяглые чины Московского государства. Правда, черносошенные крестьяне в наиболее полном виде были представлены только на двух Соборах: 1613 г. и 1682 г. Кроме того, на Соборах присутствовали атаманы от казаков, головы от стрельцов и других разрядов населения.

Созыв Собора осуществлялся призывной грамотой, посылавшейся от царя к местному начальству (воеводам). Грамота содержала вопросы "повестки дня" Собора, а также число выборных, которых следует избрать от данной местности. Иногда число выборных не указывалось, тогда этот вопрос решался самими "избирателями". Избирательный округ составлял город с уездом или губной стан. Выборы проходили в форме избирательных собраний служилых и тяглых чинов данной местности. Участниками собраний могли быть те лица, за которыми не числилось недоимок и которые не были "в нетях" (не отлынивали от государственной службы). Каждый выборный избирался отдельно, иногда допускалась замена выборных от чинов выборными от других чинов, если первых не имелось в данном округе. По завершении выборов составлялся протокол собрания ("выборы за руками"), который соответствующим образом заверялся всеми принимавшими участие в выборах. Протокол этот отсылался в Москву в Посольский или Разрядный приказ. Число членов Собора не было точно определено; в общем число их колебалось от 200 до 500 и более человек. Особо стоит отметить, что местным властям строго-настрого запрещалось вмешиваться в выборные дела. Так, до нас дошло несколько указов с выговорами воеводам и приказом вновь провести выборы под тем предлогом, что воевода сам назначил выборных. Впрочем, это не было редкостью, так как по условиям того времени быть выборным Земского собора означало нести государственную службу со всеми тяготами и лишениями - т.е. за свой счет! Охотников, таким образом, в спокойные годы находилось мало.

Выборные брали с собой необходимый запас (провиантом и деньгами), которым их снабжали выборщики. До нас дошло довольно большое количество челобитных выборных царям, просящих пожаловать их деньгами в связи с издержками на государственное дело (Москва и тогда была дорогим городом). Для выборных вопрос о содержании, таким образом, являлся одним из главных, что составляло одно из препятствий для малоимущего стать выборным. Выборным запрещалось отлучаться из Москвы на время заседания Собора, а если учесть, что некоторые Соборы заседали годами, например Собор 1613 г. длился до 1618 г., то становится понятным, почему так важно было взять с собой в Москву все необходимое.

Собор открывался торжественной службой в кремлевском Успенском соборе, нередки были случаи торжественных крестных ходов, после чего происходило заседание Собора в полном составе, на котором царь или лицо, его заменяющее, произносили речь. В ней излагались цели Собора. "При любви русских к многословию <1>, - писал В.Н. Латкин, - речь начиналась издалека и занимала изрядное количество времени" [Латкин. 1885. С. 273]. После произнесения речи происходили совещательные заседания выборных между собой. Заседания эти проходили для каждого чина в отдельности. Дума заседала особо, Освященный собор равно, равно и дети боярские и прочие выборные от тяглого населения. Голосование по вопросам проходило также по отдельным чинам. Впрочем, как замечал В.О. Ключевский, мнения отдельных чинов все же были известны друг другу, иначе было бы просто невозможно приводить мнения отдельных разрядов выборных к единому знаменателю. Нередко устраивалось совместное заседание Собора. Решения разрядов выборных оформлялись письменным образом ("сказка"). Отдельный выборный мог подать свое особое мнение.

--------------------------------

<1> Рассказывают, что однажды при приеме польско-литовских послов Иоанн Грозный говорил, не умолкая, более четырех часов. Речь его прервалась только после того, как один из послов упал в обморок.

Все решения Соборов принимались только единогласно!

Закрытие Собора проводилось в форме торжественного обеда, который выборным давал царь.

Компетенция Соборов была следующая:

- избрание нового царя и новой династии. Первым царем, которого формально избрали на царство (подтвердили его права), был Федор Иоаннович (1584), последним - Петр I (1682). Династии избирались трижды: Годуновы, Шуйские и Романовы-Юрьевы. Особняком здесь стоят вор-самозванец Гришка Отрепьев и королевич Владислав;

- им принадлежала верховная законодательная власть. Особо велика здесь роль Собора в вопросах кодификации права. Судебник 1550 г. и Соборное уложение 1649 г. приняты именно Соборами;

- ведали вопросами войны и мира;

- ведали вопросами церковного устроения. В этом он, правда, конкурировал с обычным Поместным собором Русской церкви;

- ведали налоговой политикой;

- ведали вопросами внутреннего управления, в которые входили вопросы поддержания и развития государственного хозяйства. Известен ответ царя Михаила Федоровича английским купцам, предлагавшим отдать им в монополию некоторые виды торговли: подобный вопрос невозможно решить без ведома торговых людей. В период Смуты Собор взял на себя вообще всю полноту власти в стране, именно он, а не молодой царь правил страной в полном смысле этого слова. Земская реформа середины 50-х гг. XVI столетия также проводилась по инициативе Собора.

М.Ф. Владимирский-Буданов указывал еще одно формальное правомочие Собора - право подачи петиции (челобитья), которое можно рассматривать как право законодательной инициативы.

Последний вопрос, касающийся истории Соборов, - вопрос о причинах их упадка. Считается, что главная причина заключена в постепенно усиливающихся тенденциях абсолютизма в России. Особенно зримо эти тенденции стали проявляться в период расцвета Соборов - время правления царя Алексея Михайловича. Несомненно, резон в таком объяснении есть. Тем не менее стоит указать, что Земские соборы прекратили свое существование в основном благодаря реформам Петра: среди учреждений, созданных этим модернизатором, места для Собора не нашлось. Хотя сама идея "испрашивания совета у земли" с Петром не умерла. Дважды в XVIII в. правительство в правление императриц Елизаветы и Екатерины Великой обращалось к идее Собора, созывая особые Уложенные комиссии из выборных для рассмотрения и одобрения проектов нового Уложения. В XIX в. идеи представительства оживали в проектах графа М.М. Сперанского, декабристов и последних лет царствования императора Александра II. Наконец, идея Земского собора <1>, переработанная на западный рационалистический манер, послужила стимулом для проведения конституционной реформы в России 1906 г.!

--------------------------------

<1> Доказательство этому можно найти в известном сборнике: Правовое государство и народное голосование. К реформе государственного строя России. Вып. 2. СПб., 1906.