Линьков Е.С. Лекции разных лет. Том 1. 2012

453

упомянул это потому, что слишком уж обыденное сознание со своими вывертами переносит эти отношения конечного в сферу философии.

Как же называется единство всех этих моментов единичности, осо­ бенности, всеобщности, которые не существуют один без другого ни в природе, ни в человеческом духе, ни в их единстве? Оно носит одно­ единственное название — понятие. Вся философия Г егеля есть не что иное, как учение о понятии.

Итак, понятие. Что оно представляет собой в современном фило­ софствовании? Ничего, кроме одного из трёх моментов: или абстракцию всеобщности, или особенности, или эмпирическую единичность ощущений и т.д. «Материя есть философская категория», но что имеющая своим со­ держанием? —То, что ощущается. Так это же чистая единичность понятия! И это — понятие, и это — философская категория?! Удивительно ли, что пописывающая теперь формально-математическая логика никакого поня­ тия не имеет о понятии?! Но раз мы ничего не знаем о понятии, остаётся познавать что угодно, чем угодно, посредством чего угодно! У нас выпало понятие, а коль мы до понятия ещё не развились, имеем ли мы истинную форму мышления? — Значит, истинная, всеобщая, определённая в себе самой и связанная в рефлексии с самой собой форма мышления отсут­ ствует в современном философствовании! Какое же содержание тогда доступно способам мысли? Только то, что не является в содержании связью, единством единичности, особенности и всеобщности. Что же тогда представляет собой единство природы и духа? — Всё, что угодно, но не то, чем оно является в себе и для себя! Например, дурная бесконеч­ ность познания сторон и свойств предмета, вечное движение к истине как к светлому будущему при пребывании в мрачном настоящем и т.д.

Резюмируем. Если мы хотим добраться до истинной сущности пред­ мета, то это означает, во-первых, что никакой абстрактной сущности в предметах не существует, ибо в таком случае она должна быть всеобщно­ стью, оставляющей вне себя особенность и единичность или, наоборот, это — такая особенность и единичность, в которой нет всеобщности. В первом случае мы топчемся в сфере философского познания абстракции сущности без её наличного бытия, во втором — в сфере опытного по­ знания. Значит, истинная сущность, определённая в себе самой, способна выступить только для истинного мышления, высшим способом в развитии которого выступает понятие. Познание конкретной сущности возможно только в понятии и в понятиях. Поскольку понятий много, что они собой представляют? Ничего, кроме модификаций понятия в себе и для себя, то есть разной степени развития моментов единичности, особенности, всеобщности и разного способа развития связи их друг с другом. Поэтому

454

отношение бесчисленных понятий и единого понятия такое же, как от­ ношение, например, в сфере содержания любого единичного предмета и всеобщей, конкретной в самой себе сущности предметного. Предмет во­ обще не может существовать, если он есть только единичность и ничего, кроме единичности. Оказывается, предмета нет и не может быть, если он есть только особенность и ничего, кроме особенности (не существует, например, механической формации при отсутствии остальных способов природы). Но если так, что же мы получаем посредством понятия? Ничего, кроме того, что в самом содержании мы через понятие и посредством по­ нятия познаём единственное: связь единичности, особенности и всеобщ­ ности, т.е. само единство этих трёх моментов. Мы в понятиях в самом содержании, в самом предмете познаём только понятие. Вдумайтесь, на­ сколько это просто! Ведь если мы ощущаем, то для этого не надо ничего понимать. Если хотите чувственно воспринимать многообразное, то для этого не надо мыслить, а тем более — понимать что-то. Понятие как фор­ ма своим содержанием имеет лишь моменты понятия и понятие, значит, познание в понятиях есть понятие понятия. Так скажите: материя — это единичность, это — особенность, это — всеобщность в изолированности друг от друга? А человеческий дух, может, тоже — одно из трёх? Или отношение их есть одно из трёх?

Итак, философия Г егеля есть учение о понятии понятия. Может соз­ даться обывательское представление: если содержание уже есть понятие и способ познания этого содержания — понятие, то куда ж идти далее? Но тут возникает вопрос в высшей степени простой и удивительно трудный для ответа: что есть понятие не только для нас (пока оно таково только для нас), а понятие в себе и для себя? Выражаясь прозаически, понятие от века существует в таком виде, чтобы развитые были сразу три момента (развитая единичность, развитая особенность, развитая всеобщность) и развитая тотальность всех трёх моментов, и притом не только для нас, но и для него? Проще говоря, всеобщее, абсолютное во вселенной — оно существует в готовом виде, оно от века абсолютное? Говорят, что материя так и существует вечно, но тогда зачем ей ещё развиваться и шевелиться? Она есть — «чего же боле»?! Итак, несуразность данности материи, не­ суразность данности всеобщности, несуразность данности единства мира слишком уж очевидна. Значит, мы получаем и обратный положительный

результат: абсолютное единство мира, природы и духа, бытия и мышления, субъекта и объекта только тогда является всеобщим и абсолютным, когда оно себя самого делает таковым, полагается всеобщим и абсолютным! Ведь даже конечное — и то не дано в готовом виде, а вот абсолютное и все­ общее должно быть готовеньким?! Это — одна из фикций обывательского

455

сознания, устраивающего крестовый поход против философии. Поскольку же всеобщее, абсолютное носит ещё и название истины и истинного (чтобы как раз истина не сползала в сторону односторонности субъективности)

постольку следует заявить теперь и в этой форме: истина есть результат себя самой! Истину не создают ни народы, ни цари — она сама себя создаёт, хотя и руками и народов, и царей, а часто и головами. Значит, нам никто истину не может преподнести, и сами из себя мы создать её не можем — мы столь же полагаем истину и истинное, сколь она полагает нас со всем нашим «отражением», «псевдоотражением» и т.п.!

Поскольку же мы коснулись определения истины (а Гегель стоит на том, что всё его учение есть учение об истине, ибо понятие и есть истина), постольку встаёт вопрос нетрудный, но сопутствующий: чем же отличается истина от истинного, т.е. чем отличается истина от её проявлений? — На это я отвечу просто: пока мы стоим с вами в сфере опытного знания как такового, где предмет и мышление распадаются, пока мы находимся в сфере отношения конечного и к конечному (независимо от того, какая это сфера: предметности или субъективности), мы пребываем в сфере проявле­ ний истины. Значит, только та сфера, где имеется бесконечное отношение к себе самому, разложение бесконечности на свою противоположность и возвращение из противоположности к себе самой—только там мы имеем царство истины. Значит, только единство бытия и мышления, природы и духа и есть истина. Почему иное Гегель назвал лишь явлением истины?

— Скажите: что существует вечно? Единичное природное существование существует вечно? Общественно-историческая единичность существует вечно? Или, по крайней мере, вечно существует единичность человече­ ского духа? То же самое — относительно особенности. Что бы мы здесь ни делали, как бы ни выворачивали мысль, результат получается один: ни единичность, ни особенность (ни в сфере духа, ни в сфере природы, ни в сфере их отношения) не является вечно сущим. Всё единичное и особенное есть не абсолютно сущее, пребывающее, а возникающее и ис­ чезающее. Ощущаемая материя исчезает! Но тогда что же есть? — Есть как раз то, что является результатом исчезания всего единичного и осо­ бенного! Ведь оно исчезает куда-то и исчезает так, что, исчезнувши, оно продолжает быть, хотя и не как единичное и особенное. Вот это и есть то, что Гегель называет абсолютным понятием. Значит, всё единичное и особенное исчезает в абсолютное понятие, т.е. в тотальность единства единичности, особенности и всеобщности. Может быть, эта тотальность подчинена той же судьбе, что и единичность и особенность?—Но тут-то и обнаруживается, что она не равна единичности и особенности, потому что конкретно-всеобщее есть бесконечная причина. Вот в том-то и дело. Оно

456

бы исчезло, если бы это было определение конечной причины: действие выступило и причина пропала. Но мы имеем дело не с конечным. Поэтому, самоопределяя себя отрицательно к особенному и единичному, это все­ общее понятие как раз сохраняет этим самым себя самого. Отрицая себя, оно только благодаря этому впервые и сохраняет себя самого. Немножко разная судьба у единичности как единичности, особенности как особен­ ности и у всеобщности понятия. Единичность и особенность, во-первых, есть результат самоопределения всеобщности. Но есть ли единичное и особенное целиком и полностью всеобщее в себе самом как всеобщее? Нет, особенность — лишь особенность всеобщего, единичность — всего лишь единичность всеобщего. Вот за счёт этого результат самоопределе­ ния всеобщности — единичность и особенность — вновь разлагает себя как не соответствующее понятию и погружается во всеобщность понятия. Что же является абсолютно сущим? — Только это «проклятое» единство всеобщности, особенности и единичности, которое у Г егеля носит назва­ ние абсолютности понятия. Вы же читали у Ф. Энгельса (самого великого материалиста вместе с К. Марксом, не считая И.В. Сталина) в «Диалектике природы», что если на Земле материя потеряет свой мыслящий дух, то вот на планете, куда полетят советские ракеты, он обязательно будет найден?! Вот это и есть сердцевина философии Гегеля. Значит, вечно сущим, ис­ тиной в себе и для себя, всеобщим, вне которого ничего нет, и является эта тотальность всеобщности, особенности и единичности.

Вот эта-то тотальность первоначально (а не в том виде, как она уже вы­ ступает в особенных способах природы и духа) есть то, что Г егель называет понятие в себе. Оно в высшей степени просто. Г егель тысячи раз приводит разнообразные примеры по поводу этого, беря как раз зародыш чего бы то ни было. Откуда у любого зародыша выступает та определённость, кото­ рую в механической структуре зародыша никакими способами, методами и методологиями не найти? Возьмите хотя бы жёлудь и попробуйте найти там дуб. Тем не менее, он уже сидел в нём. Где? — Впрочем, пусть ищут биологи и ботаники — авось найдут корни (гносеологические, историче­ ские, социальные и т.д.). Вопрос простой: вот это понятие как тотальность всеобщности, единичности и особенности — где оно существует? — Мы знаем глубокомысленный вывод Ф. Энгельса, что оно существует неиз­ вестно где и есть от века данное (не зная где, он знает, что оно всё-таки существует!). Так вот, если мы знаем, что оно такое, то мы знаем и где оно. Итак, где же существует это абсолютное понятие? — Нигде, в себе самом! Сказать, что это абсолютное понятие существует в особенных способах природы и духа или в единичных существованиях, значит вы­ сказать величайшую философскую бессмыслицу, потому что те, кто так

458

реальность —- вещество, свойство? — Но это — величайшая бессмыс­ лица, потому что здесь удерживается один момент (а именно, конечная определённость), а вот главное упускается — что реальность есть то, что имеет определённый способ своей же собственной определённости. Даже абстрактная реальность есть нечто, обладающее определённостью. То, что не имеет определённости, не является реальностью. Чем же тогда реальность неорганической природы отличается, например, от реальности науки? На первый взгляд, это несравнимые реальности, но на самом деле

— всего лишь иная в своей развитой определённости именно определён­ ность этой реальности. То есть разная степень определённости есть и разная реальность. Если мы с вами этого не поймём, то мы никогда не поймём, например, сумасшествия Пифагора и его школы. Он единственной реальностью считал математическую определённость: математическая определённость распоряжается жизнью индивидов, их общественным бытием, социальными отношениями и прочим. Однако реальность есть всего лишь определённость.

Теперь мы подошли к важному и простому. Итак, понятие в себе. Оно

всеобщее, но непосредственное. Поскольку в нём есть зародыш всякой определённости, всякого противоречия, всякой рефлексии в себе самом,

постольку это всеобщее понятие в себе и развёртывается в процесс — в процесс самого всеобщего. Этот процесс никакого другого адекватного отношения к себе самому не может иметь и внутри себя не имеет, кроме диалектического. Значит, только развитие в себе зародыша определённо­ сти абсолютного всеобщего и есть диалектический процесс. Вот откуда положение Г егеля, что вся логика и все варианты её есть лишь изложение

диалектического процесса абсолютного понятия в себе. И вы знаете, как проходит этот процесс, распадаясь на определённые ступени вследствие этого противоречия в себе—на бытие, сущность и понятие. Вся логика есть не что иное, как диалектический способ изложения диалектического про­ цесса всеобщего единства бытия и мышления, природы и духа, субъекта и объекта. Каков результат диалектического развития? — Тот, что понятие в себе, пройдя через все свои ступени, не только получает свою собственную определённость и своё собственное содержание, но и на высшей ступени обнаруживает, что оно раскрывает своё собственное начало — то бытие,

которое было исходным пунктом. Значит, тотальность понятия в себе завершена, т.е. всеобщее в его моментах единичности, особенности, все­ общности не только прошло по ступеням, развернув свои моменты, дав им полное развитие, но и замкнуло себя самого: конец ведёт к началу, а начало ведёт к концу. Теперь мы имеем вечный круг — не логический, а вечный круг. Оказывается, единство бытия и мышления, природы и духа есть вечно

459

развивающееся в себе самом определённое единство. Именно потому, что на высшей ступени это абсолютное понятие в себе возвращается к своему началу в виде бытия, и именно этим самым и конец, и начало изменяют свою собственную определённость. Ни бытие теперь не непосредственно, ни абсолютный результат как идея не является только опосредованным. Значит, достигнуто конкретное всеобщее единство непосредственности и опосредования в самих моментах единичности, особенности, всеобщности,

т.е. достигнута конкретная тотальность самого абсолютного понятия в себе. Вот именно за счёт этого абсолютное понятие в себе, отрицая себя

самого и возвращаясь к себе самому в сфере своей всеобщей определённо­ сти, и определяет себя к особенной реальности, т.е. к формациям природы

идуха. Вы поняли теперь, в чём величайшее открытие Г егеля? — В том, что, оказывается, единство бытия и мышления, природы и духа, субъекта

иобъекта есть только рефлектирующая в себя саму и возвращающаяся в себя саму из этой рефлексии тотальность всеобщности, особенности, единичности, и притом в определении всеобщности. Значит, в логике мы с вами имеем дело исключительно с одним — с единством вселенной: не с единством вселенной для мышления и вне мышления, а с единством вселенной как таковой, с единством всего сущего! Если угодно, это и есть то, о чём говорил Фалес под названием «вода» — вот вам вода как перво­ начало! Раз всё — из воды и все концы — в воду, то теперь вы сообразите, откуда вся особенность формаций природы и духа, их отношение к этому своему единству, сколько они существуют, благодаря чему существуют, благодаря чему исчезают и во что исчезают.