§ 2. Рассудок

Исторический процесс самосознания не мог ограничиваться абстрактной фиксацией его деления на чувственное и рациональное. Он должен был восходить к расчленению и рассмотрению в чистом виде качественно различных уровней, состояний, форм самого мышления, выявлять их взаимосвязь и вырабатывать конкретное понятие о нем.

Поэтому, начиная с античности, вопрос о разных формах мышления привлекал внимание философов всех времен. Уже у Аристотеля мы находим классификацию способностей души, деление мышления на пассивный и активный разум. Пассивный разум постигает общее и необходимое в вещах, обрабатывая данные чувств. Мышление должно быть непричастно страданию, воспринимая формы и отождествляясь с ними потенциально, но не будучи ими: подобно тому, как чувственная способность относится к чувственным качествам, так ум относится к предметам мысли. Активный разум не только создает идеи, но и актуализирует их. Он является одновременно мышлением и объектом мышления и характеризуется целенаправленностью. У Аристотеля еще нет четкой постановки вопроса о рассудке и разуме, но его учение о пассивном и активном разуме, по существу, в неразвитой форме содержит в себе расчленение мышления на две его функции или стороны, одна из которых есть обработка данных чувств (функция рассудка), а другая - выяснение реальных путей целенаправленного изменения вещей (функция разума).

Важной вехой на пути исследования проблемы является учение Николая Кузанского о рассудке и уме (интеллекте). Рассудок, по его мнению, различает, а ум понимает. Если человек, не понимающий значений слов, читает книгу, то зрительное восприятие происходит благодаря способности рассудка, потому что читает этот человек, различая буквы неодинакового вида, которые он складывает и разделяет. А это есть задача рассудка. Однако читающий не знает, что именно читает. Другой человек, который не только читает, но знает и понимает то, что читает, воспринимает благодаря способности ума. Последний является различительной формой актов рассудка, рассудок же есть различительная форма ощущений и представлений. Рассудок оформляет данные чувств, а ум осознает результаты рассудка. Только действительность ума порождает новое знание.

О ступенях познания - чувствах, рассудке и разуме Дж. Бруно говорил, что истина заключается в чувственном объекте, как в зеркале, в разуме - посредством аргументов и рассуждений, в интеллекте - посредством принципов и заключений, в духе - в собственной и живой форме. О различных формах мышления говорили Декарт, Спиноза, Локк, Юм и другие. Результаты, полученные этими исследователями, в дальнейшем были развиты в немецкой классической философии. Кант впервые четко ставит вопрос о способности познания - чувствах, рассудке и разуме. В его понимании, познание начинается с внешних чувств, идет оттуда к рассудку, и оканчивается в разуме, в котором совершается его последнее дело, т. е. перерабатывается содержание созерцания и подводится под высшее единство мышления. Рассудок черпает свое содержание из чувств и основан на них, а разум - из рассудка и основан на нем. Рассудок - это способность составлять суждения, мыслить, способность к знаниям. Если априорными формами чувственности являются пространство и время, то формами рассудка являются суждения, порождаемые с помощью категорий, а формами разума - умозаключения, которые связаны с синтезом высшего порядка. Рассудок устанавливает априорные законы для природы как объекта чувств в целях теоретического познания ее в возможном опыте. С помощью рассудка природа познается только как явление. Разум устанавливает априорные законы для свободы и ее особой каузальности как сверхчувственного в субъекте в целях безусловного практического познания. С помощью разума познается сверхчувственный субстрат природы, которому даются определения. Область понятия природы и область понятия свободы обособлены, отделены друг от друга глубокой пропастью и не могут влиять друг на друга. Разум стремится познавать бесконечное и воспроизводить целое как синтетическое знание, но не достигает этого, так как он содержит в себе свои собственные антиномии. Хотя Кант четко разделил мышление на рассудок и разум, но ««месте с тем он оторвал их друг от друга, не видел их единства, к тому же разум он, в сущности, не вывел за границы рассудка, поскольку рассматривает его на уровне рассудка.

Более полную и всестороннюю разработку проблемы дает Гегель. В его понимании рассудочное мышление метафизично, а разумное - диалектично. Ближайшая истина восприятия состоит в том, что предмет скорее есть явление, его рефлексия в себя есть для себя-сущее внутреннее и всеобщее. Сознание этого предмета есть рассудок. Поэтому мышление прежде всего есть рассудок, но оно не сводится к нему и не останавливается на этом, а восходит к разуму. Когда речь идет о мышлении вообще или в частности, о постижении в понятиях, то часто имеют при этом в виду лишь деятельность рассудка. Но хотя мышление есть раньше всего рассудочное мышление, оно, однако, на этом не останавливается, и понятие не есть одно лишь определение рассудка. Ограниченность рассудка с необходимостью снимает разум. Вместе с тем рассудок - необходимый этап познания, и его голое отрицание порождает скептицизм. Диалектический момент, взятый сам по себе, отдельно от рассудка, выступает, в особенности в научных понятиях, как скептицизм; результатом диалектики в нем является голое отрицание. Разум, который отвергает рассудок, в сущности ничем не отличается от рассудка, ибо он, как и рассудок, имеет дело с односторонними абстрактными определениями. Истина состоит в том, что разум должен относиться к рассудку не отрицательно-разумно, а положительно-разумно, т. е. удерживать в себе его результаты, его богатство в снятом виде. Логический разум есть то субстанциональное или реальное, которое сцепляет в себе все абстрактные определения, и он есть их самородное, абсолютно конкретное единство.

Таким образом, мышление развивается в двух формах - рассудка и разума, - но проходит три ступени: рассудочное, отрицательно-разумное и положительно-разумное. Рассудочное разделяет, абстрагирует, отличает определенности друг от друга, дает жесткие, односторонние конечные и условные определения; отрицательно-разумное есть голое отрицание рассудка, что ведет к скептицизму; положительно-разумное есть синтез абстрактных определений, единство многообразного, есть диалектическое мышление. Гегель рассудок и разум не противопоставляет друг другу, не отрывает друг от друга, как это делает Кант, а снимает их противоположность. Следовательно, заслуга Гегеля состоит в том, что он впервые дает диалектическую разработку проблемы рассудка и разума, хотя и на мистической основе.

Диалектический материализм в снятом виде содержит в себе результаты исследования мышления гегелевской философией, в частности, мысли о его членении на рассудок и разум. Об этом Ф. Энгельс писал: «Рассудок и разум. Это гегелевское различение, согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл»¹.

Прежде всего следует подчеркнуть, что рассудок и разум тождественны. Их тождество состоит в том, что они друг без друга невозможны, и мышление само, как диалектический процесс, также невозможно, без той или другой своей формы. Ни рассудок без разума, ни разум без рассудка не существует - как в историческом, так и в логическом плане. Обе формы являются вечным, постоянным, необходимым состоянием мышления. Мнение, согласно которому разум вскоре освободится от рассудка - иллюзорно. Ни рассудок, ни здравый смысл, ни даже метафизическое мышление никогда не исчезнут. Метафизический способ рассмотрения как метод научного познания вытесняется диалектическим методом, и в конце концов он будет преодолен. Но, во-первых, хотя наука своими достижениями на каждом шагу рождает диалектический материализм, нельзя думать, что метафизический способ рассмотрения сам по себе «автоматически» исчезает. Такое представление исходит из наивного предположения о том, что раз содержание современного теоретического мышления диалектично, то и метафизическому способу познания не остается места. Во-вторых, раз рассудок является постоянным, необходимым, определенным состоянием мышления, без которого невозможно мышление как деятельность общественно-исторического человека, раз он выступает как необходимый этап или состояние познания, хотя и проявляет себя в односторонности и во внешней рефлексии, в чисто феноменологическом плане, то этот способ рассмотрения всегда будет иметь место. Энгельс писал: «Метафизический способ понимания, хотя и является правомерным, и даже необходимым в известных областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием - их возникновения и исчезновения, из-за их покоя забывает их движение, за деревьями не видит леса»².

Сознательно диалектическое мышление не дается человеку со дня рождения в готовом виде, а вырабатывается в упорной борьбе против рассудка и при помощи рассудка путем воспитания, обучения, деятельности, путем преодоления, снятия ограниченности, узости рассудка. В-третьих, в научном отношении несостоятельно утверждение, будто с возникновением диалектики или с дальнейшим прогрессом метафизическое мышление вовсе исчезло или когда-либо исчезнет, что грядущие поколения со дня своего рождения будут свободны от него и будут мыслить только диалектически. Дети всегда и везде должны рождаться нормальными, т. е. детьми, а не диалектиками. Ф. Энгельс, неоднократно подчеркивая, что диалектика «является единственным, в высшей инстанции методом мышления», в то же время указывал, что «разумеется, для повседневного обихода, для научной мелкой торговли метафизические категории сохраняют свое значение», что «,как и все метафизические категории, абстрактное тождество годится лишь для домашнего употребления, где мы имеем дело с небольшими масштабами или с короткими промежутками времени»³.

Вывод о вечности обеих форм мышления не есть вывод из самого себя полагающего абсолютного духа, не субъективное размышление «Я», а обусловлено социальной природой действительного мышления, предметной деятельностью людей. Безусловно, будет изменяться социальная основа этой противоположности, безусловно, изменяется и непрерывно будет изменяться роль, место, соотношение рассудка и разума. Но столь же безусловно, что никакие изменения ни в социальной основе мышления, ни в его структуре, формах и содержании не приведут к ликвидации одной из его сторон. Ибо ясно, что само по себе исчезновение одной из противоположностей единства есть исчезновение его другой противоположности, т. е. исчезновение единства в целом, его переход в нечто другое.

Следует подчеркнуть и другое: и рассудок и разум в своем тождестве различны, отличаются друг от друга, как качественно разные состояния, формы, уровни мышления, имеющие свою специфику, свою особую природу. Они не только взаимопроникают, но и взаимоисключают друг друга, как тождество противоположностей.

Как уже говорилось, рассудок характеризуется абстрагирующей и разделяющей деятельностью. Это такое функционирование мышления, когда фиксируемые абстракции в своей внутренней оторванности друг от друга рядоположены, в силу чего приобретают самостоятельное, самодовлеющее значение. Сущностью всякой рассудочной абстракции является абстрактное тождество и абстрактная всеобщность. Возведение единичного во всеобщее, образование абстракций есть деятельность мышления в целом как рассудка, так и разума. Однако сами абстракции бывают простыми, рассудочными, научными, разумными. Простые абстракции как умственные отвлечения, обнаруживающие общее сходство вещей, или сведение чувственно-конкретных образов вещей к абстрактно-одностороннему представлению, есть дело рассудка.

Отграничение простых, рассудочных абстракций от разумных имеет важное значение для правильного понимания вопроса об историческом и логическом развитии, углублении самого познания. Энгельс указывал, что диалектическое мышление (именно потому, что оно имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий) возможно только для человека, да и для последнего лишь на сравнительно высокой ступени развития. Первобытный человек, хотя и обладал простыми рассудочными абстракциями, не обладал, однако, разумными теоретическими абстракциями, вот почему он не выделял себя из сложной сети объективных явлений природы. Образование же понятий, категорий, законов стало возможным на сравнительно более высоком этапе развития практики и познания. В. И. Ленин по этому поводу писал: «Перед человеком сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы. Сознательный человек выделяет, категории суть ступеньки выделения, т. е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею»⁴.

Далее, рассудок есть мышление, очищенное от собственных внутренних противоречий. Он не есть творческая активность, лишен творчески преобразовательной функции и подчинен внешней целесообразности. Не имея собственной цели, рассудок вынужден подчиняться заранее заданной цели. Поэтому его деятельность осуществляется в рамках схемы, стандарта, норматива. Эта природа рассудка дает возможность моделировать его, создавать машины, которые выполняют функции рассудка, заменяют рассудочную деятельность человека, к тому же осуществляют ее гораздо быстрее и точнее.

Категория рассудка, поскольку она соотносится с категорией разума, являясь ее противоположностью, отличается, конечно, от здравого смысла. Однако эти два понятия в определенном отношении совпадают. Как и рассудок, здравый смысл основан на абстрактном тождестве и на столь же абстрактном различии. Он есть стихийное сознание большинства людей, складывающееся в процессе их житейского опыта, не искажённое под влиянием внешних обстоятельств. «Для метафизика, - писал Ф. Энгельс, - вещи и их мысленные отражения, понятия суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого. Он мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями; речь его состоит из: «да-да, нет-нет; что сверх того, то от лукавого». Для него вещь или существует, или не существует, и точно так же вещь не может быть самой собой и в то же время иной. Положительное и отрицательное абсолютно исключают друг друга; причина и следствие по отношению друг к другу тоже находятся в застывшей противоположности. Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд вполне приемлемым потому, что он присущ так называемому здравому человеческому рассудку. Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования»⁵.

Ограниченность рассудка может быть обнаружена и может быть снята, когда он исчерпал свои возможности. В противном случае возникает ситуация расплывчатости, неопределенности мысли, когда нечто представляется, а еще хуже - практически реализуется «рассудку вопреки», или «вопреки здравому смыслу». Как писал еще Гегель, «рассудок есть вообще существенный момент образования. Образованный человек не удовлетворяется туманным и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой определенности, необразованный же, напротив, неуверенно шатается туда и обратно^*, и часто приходится употреблять немало труда, чтоб договориться с таким человеком - о чем же идет речь и заставить его неизменно держаться именно этого определенного пункта»⁶. Как в прошлом, так и сегодня прогрессивные силы общества в своей борьбе не раз апеллировали к рассудку, к здравому смыслу, и последний не раз бывал знаменем их борьбы. Точно так же реакционные силы общества не раз действовали рассудку вопреки.

Познание искажается, прежде всего, когда на уровне рассудка не используются его возможности, действуют вопреки ему. Но вместе с тем познание искажается и в том случае, когда возможности рассудка использованы и необходимо снять его ограниченность, двигаться дальше по линии восхождения и совершить переход к разуму, но в силу каких-либо обстоятельств этого не делают, познание задерживают на уровне рассудка и довольствуются им. Современный научно-технический прогресс, охватывая области, далекие от узкого житейского опыта, от рассудка, подтверждает сказанное. Из этого следует, что как нельзя нарушать требования рассудка и действовать безрассудно, так нужно и должно нарушать его требования и действовать ему вопреки. Эта антиномия разрешается диалектическим восхождением к разуму.

Поэтому рассудок должен своевременно снимать себя в разуме, сохраняя свою истинность. В противном случае он часто превращается в объект всяких субъективистских, в особенности неопозитивистских, спекуляций.