§ 2. Форма

Форма есть содержание в его существовании. В «Капитале» Маркса форма выступает как внутренняя организация содержания, способ его существования,, способ его проявления и отражения, а также его внешность. Вместе с тем в исследовании у Маркса эта категория также претерпевает свои модификации, переходя в такие категории, как единичное, отдельное, выражающее всеобщее (отдельный товар, выражающий скопление товаров, форма стоимости, выражающая стоимость, и т. д.); данное явление, выражающее другое (меновая стоимость форма выражения стоимости); формы бытия материи - пространство, время и движение; материальное, выражающее духовное (предметы труда, выражающие мысли и чувства); духовное, отражающее материальное (общественное сознание как отражение бытия) и т. д. Между всеми этими модификациями формы имеются не только общие, тождественные, но и отличительные черты. Познание должно исходить из их единства.

Ведущая роль содержания не только не исключает, а предполагает влияние формы на содержание, ибо речь идет о взаимодействии содержания и формы. Это выражается в том, что форма организует и выражает содержание. Поскольку ей внутренне присуща устойчивость, она является условием дифференциации, а следовательно, эволюции, действительности, организует и выражает общее в отдельном, сущность - :в явлении, формирует определенное, устойчиво существующее содержание и выражает его; она воплощает непрерывные изменения содержания в определенных «границах», т. е. воплощает не абсолютно, а относительно. В противном случае она не могла бы выполнять свою функцию организации содержания, «придавать» ему определенную устойчивость и выражать его. Это означает, что форма должна одновременно воплощать содержание и противостоять его изменениям.

С одной стороны, если бы форма не воплощала, не удерживала в себе содержание и его изменения, то она не была бы формой, не было бы никакой дифференциации, никакого содержания и никакой формы. Вместо расчлененного, бесконечно .многообразного богатства мы имели бы нечто неопределенное, аморфное.

С другой стороны, если бы форма воплощала содержание и его изменения абсолютно, исчерпывающе, то не было бы никакого развития, никакого перехода от одной формы к другой, т. е. не было бы никакого усложнения, никакого многообразия форм. Но означает ли устойчивость формы отсутствие ее изменений? Непрерывно изменяется все единство - и содержание, и форма. Но в том-то и заключается роль формы, что благодаря ее устойчивости единство, несмотря на свою непрерывную изменяемость до определенного момента остается тождественным себе, форма как бы удерживает единство и его изменения в определенном качественном состоянии до тех нор, пока сама не изменяется коренным образом, в результате опережающих изменений содержания. А коренное изменение формы есть коренное изменение всего единства, следовательно, и содержания.

Перед нами противоречие: с одной стороны, непрерывно изменяются как содержание, так и форма, а с другой - эти стороны единого изменяются неравномерно: изменения содержания объективно опережают изменения формы, имеют другой характер.

С вопросом об устойчивости формы связан и вопрос об ее относительной самостоятельности. Форма относительно самостоятельна по отношению к своему содержанию. Это выражается в ее относительной устойчивости, преемственности в развития, а также в том, что, определяясь содержанием, она влияет на его развитие и в определенных условиях изменяется одновременно как в результате изменений содержания, так и в результате непосредственного воздействия на нее внешних условий. Причем в различных аспектах формы степень ее относительной самостоятельности различна. Когда форма не является внутренней организацией содержания, относительная самостоятельность ее усиливается, она становится более устойчивой, более самостоятельной по отношению к своему содержанию-источнику. Например, внешняя форма понятия более самостоятельна, чем его внутренняя форма. Когда форма является непосредственной организацией своего содержания, ее относительная самостоятельность ослабляется; ее характер, продолжительность, степень или характер влияния на содержание и т. д. зависят непосредственно от природы содержания, от характера противоречий единства, условий его развития, от характера взаимодействия содержания и формы.

Относительная самостоятельность формы, впрочем, понимается по-разному, допускаются крайности, игнорирующие принципы объективности рассмотрения, ведущей роли содержания, роли формы, их взаимодействия. Нарушение этих требований диалектического материализма также вносит путаницу в научное познание. Но, к сожалению, такое «нарушение» имеет место: одни отрицают роль формы в развитии содержания, т. е. абсолютизируют ведущую роль содержания и проповедуют фатализм. Другие же абсолютизируют форму, ее роль понимают; как главную, и проповедуют формализм.

Изрядную путаницу в проблему внес академик Т. Д. Лысенко. Он упорно и настойчиво пропагандировал такие тезисы, которые никакого отношения ни к какой науке не имели и извращали проблему хуже всякого идеализма и метафизики. Вот они: 1) внутри биологического вида нет противоречия: противоречия существуют только между видами; 2) живое от неживого посредством живого; 3) внешние условия являются содержанием биологической формы и т. д.

Первый тезис антидиалектичен со всех сторон, о чем говорилось выше. Что касается второго тезиса, то он отдает просто мистикой. Это тоже самое, если бы автор утверждал, что бог породил Адама и Еву, а те - людей. Но мистику оставим в покое. Рассмотрим тезис: внешние условия являются содержанием биологической формы. В биологической науке применяется термин биологическая форма. Под этим понимается биологическая особь, индивид, иными словами это такая форма, индивид, единичное явление, которая имеет содержание в себе, т. е. совокупность его внутренних физиологических процессов. Лысенко же доказывал, что такая форма в себе не имеет своего содержания, а наполняется внешними условиями. Так, например, корова ест сено, вот это сено и есть ее содержание. Вот так, бедная корова в себе не имеет содержания, должна искать его вне себя. Разве было в истории науки более беспрецедентное невежество?

В современной буржуазной философии и социологии, например, в одном случае роль формы в развитии содержания отрицается либо путем выхолащивания самой сути категории формы, либо путем абсолютизации категории содержания.

Однако более широко распространенным является формализм. Последний означает искусственный отрыв формы от содержания, гиперболизацию, чрезмерное преувеличение значения формы или ее отдельных элементов в ущерб содержанию. Будучи проявлением субъективизма, формализм имеет свои многочисленные разновидности, оттенки в различных областях познания - в искусстве, литературе, науке, философии, политике и т. д. В искусстве он проявляется либо в ложном произвольном формотворчестве, либо в абсолютизации формы и отрыве ее от жизни, общества. В литературе он означает нарочито заумную запутанность, двусмысленность, неопределенность изложения, нарушение логической связи между словами, ломку литературного языка; в живописи - деформацию зрительных форм, разрушающую, уродующую художественный образ, в частности образ человека; в архитектуре - отрыв формы от функционального назначения сооружения, от идейного содержания. В музыке формализм выражается в том, что мелодия утрачивает целостность и заменяется алогичным чередованием интервалов, гармонические аккорды заменяются какофоническими образованиями и т. д. В театре, кино он уничтожает в актерской игре все живое, человеческое, все психологическое содержание; человек изображается абстрактно, вне связи с жизнью. Во всех своих проявлениях в искусстве и литературе формализм подрывает как форму, так и содержание произведения искусства, которое в этом случае по существу ликвидируется.

Формализм в современной буржуазной философии и в частных науках выражается в отрыве формы от содержания, в абсолютизации ее роли, в приписывании ей сверхъестественных свойств, в ее обожествлении и т. д. Различные философские школы - формальная онтология, феноменология, логический анализ, семантический идеализм, логический атомизм, различные разновидности неопозитивизма и т. д. - как бы ни отличались друг от друга в частностях, сходятся в главном, в том, что они абсолютизируют роль формы и игнорируют ведущую роль содержания. Все они по-разному приходят к тому, что считают форму, «структуру», «организацию структуры» самой главной, самой существенной характеристикой всего сущего, что структура важнее содержания, что всякая структура имеет абсолютную, независимую от содержания самостоятельность и т. д. Так, например, один из выдающихся физиков Э. Шредингер утверждает, что элементарные частицы не имеют содержания, а представляют собой чистые формы. Когда мы слышим слово форма, пишет он, то привычной языковой иллюзией является требование, что должна быть форма чего-то, что материальный субстрат необходим для формы... Но когда мы подходим к первичным частицам, составляющим материю, то оказывается, что нет такой точки зрения о них, как о составляющих саму материю. Они являются, как это и было всегда, чистой формой, ничего, кроме формы, что обращает нас снова и снова к усиленному исследованию этой формы, а не отдельных частиц материи.

Аналогичной точки зрения придерживаются Грибнер, утверждающий, что электрон в действительности есть не более как структура, образованная из результатов измерения, и Марх, который, искажая достижения науки, пишет: «Невещественность элементарных частиц - исключительно важная черта современной физики. И физика идет к тому, что мертвая материя изгоняется из картины мира и заменяется полной жизни игрой форм».

Однако форма без содержания - такая же бессмыслица, как и содержание без формы. И допустить форму без содержания, форму без того, что она организует и выражают, или игнорировать ведущую роль содержания - значит протащить идеализм, «боженьку», и безразлично, назовем ли мы такую «чистую» форму формой, идеей, или богом.

Очевидно, из протеста против этих двух крайностей возникло и такое мнение, согласно которому истина будто состоит в том, что в одном отношении ведущую роль играет содержание, в другом - форма. Но и такая дуалистическая точка зрения не выдерживает научной критики. Если признать, что ведущая роль содержания состоит в том, что его «изменение ведет к изменению формы», то нужно признать, что содержание всегда играет ведущую роль, ибо оно всегда изменяется. Если же признать, что форма играет ведущую роль, когда она новая, то надо признать, что в это время содержание не изменяется. Но содержание не может оставаться неизменным.

С какой бы стороны мы ни рассматривали взаимоотношение содержания и формы, ведущим всегда является содержание. Ни гибкость, подвижность .категорий содержания и формы, ни их взаимопереход и взаимодействие не уничтожают их специфики и не дают никакого основания утверждать, что форма играет ведущую роль по отношению к своему содержанию. Тезис о ведущей роли и содержания, и формы наносит вред научному познанию.

Нужно особо подчеркнуть следующее: какую роль играет форма в развитии содержания, в каком направлении, в какой степени она влияет на свое содержание - все это определяется взаимодействием содержания и формы, основой которого является содержание и потребности его развития. В этом взаимодействии содержание не только определяет форму, но и ту или иную ее роль, тот или иной характер ее влияния на свое развитие.

Вместе с тем взаимодействие содержания и формы выступает как глубокий источник необходимой внешней формы и определенной стороной проявляет себя в этой внешности. Внешность не есть основа самой себя. Она обоснована указанным взаимодействием, является его продолжением, проявлением. Общее между формой - внутренней организацией и формой-внешностью состоит в том, что они являются способами организации, существования, проявления, выражения содержания. Внутренняя форма определенна, организует содержание и выражает его; внешняя форма также определенна, есть проявление, выражение внутреннего содержания.

Однако их отличие состоит в том, что внутренняя форма является моментом сущности, в то время как внешность не есть сущность; внутренняя форма более активна, влияет непосредственно на свое содержание, в то время как внешность не оказывает такого непосредственного влияния на содержание; хотя на внутреннюю форму влияют внешние факторы, но непосредственно коренным образом она изменяется по законам взаимодействия внутренних .аспектов содержания и формы, внешность же может непосредственно изменяться как в результате этого взаимодействия, так и в результате влияния внешних факторов, внешних явлений; внутренняя форма по отношению к внешности выступает уже не как форма, а как содержание, точнее, как момент содержания, поскольку она проявляет себя во внешности в единстве с соотнесенным с собой содержанием. По этому поводу Гегель писал: «Мы здесь имеем удвоение формы: во-первых, она, как рефлектированная внутрь себя, есть содержание; во-вторых, она, как нерефлектированная внутрь себя, есть внешнее, безразличное для содержания существование»¹. Мысль Гегеля об удвоении формы в основе своей верна. Что же касается роли внешней формы в развитии содержания, то не все ее .аспекты, видимо, есть «безразличное для содержания существование».

Внешность явления есть продолжение его внутреннего содержания и внутренней формы. Она как бы довершает индивидуальное оформление явления, рассматриваемого нами в чистом виде, вне многочисленных своих внешних связей. С другой стороны, рассматривая его в естественной связи, выясняем относительный характер его индивидуальной завершенности, поскольку оно не изолировано, а связано со многими другими явлениями.

Из сказанного о категориях содержания и формы следует, что в познании необходимо четко определить аспекты этих категорий и установить специфику их связей. Стремление все аспекты сводить к одному, а затем, исходя из него, объяснять все сложные связи и отнесения - означает абстрактный подход к делу, говорит об однобоком представлении о предмете, о нарушении принципов объективности и конкретности рассмотрения.

Познание этих категорий не может ограничиваться их рассмотрением в чистом виде, поскольку на этом этапе восхождения мы еще не имеем целого. Поэтому оно должно восходить к их синтезу, понимаемому как их взаимопревращение.