Проблема сознания

Сознание – это способ выражения бытия на языке личностных отношений. Долгое время в философии задавались вопросом о природе ментальных свойств человека, и только в ХХ веке стало ясно, что сознание – это деятельность, а не субстанция, и деятельность осуществляется посредством языка в сфере символов. Наиболее существенным для исследования этого феномена является опосредованность (обусловленность, ограниченность) сознания бытием во всём многообразии его форм. Если на телесном уровне сужение сознания происходит под влиянием половых, национальных, возрастных и проч. физических особенностей и различий, то на психическом уровне таких особенностей и различий гораздо больше (профессиональные, идеологические, конфессиональные, языковые и т. д., и т. п.). Поскольку пространство и время часто используются в качестве предельных оснований сознания бытия (например: «отсчёт осознания бытия начинается с определения его пространственных и временных значений»⁶⁸⁸), можно говорить о том, что сознание – это способ явления индивидуальности бытию. В то же самое время тело, психика, интуиция, воля, вера, язык являются инструментами сознания, с помощью которых индивидуум не только познает бытие, но и вообще переживает связь с ним, отношение к нему.

Алексей Фёдорович Лосев предлагает простую диалектическую формулу выведения сознания⁶⁸⁹:

1) Каждое А диалектически получается путём отграничения от всего иного и противопоставления ему.

2) Допустим, что мы перебрали всё, что было, есть и будет; и имеем не одно А, но все А и не-А, какие только могут быть.

3) Чтобы диалектически вывести это всё, надо его чему-то противопоставить и чем-то ограничить, надо его чем-то отрицать.

4) Но ничего иного уже нет, ибо мы условились взять именно всё. Стало быть, всё может быть противопоставлено только самому же себе, ограничено только самим же собой.

5) Но кто будет совершать это противополагание? Так как никого и ничего нет, кроме этого всего, то противополагать будет самое же это всё, то есть всё будет само противополагать себя себе же.

6) Это и значит, что оно будет иметь сознание.

Неотъемлемое и специфическое качество сознания состоит в том, то оно является субъективной реальностью. Так, например, по мнению Д. И. Дубровского, основательная разработка проблемы сознания необходимо включает в себя онтологический, гносеологический, аксиологический и праксеологический планы исследования. В этом случае содержание самого понятия сознания четырёхмерно: «сознание есть реальность, которая включает параметры знания, ценности и активности»⁶⁹⁰. Наряду с этим отметим классические философские подходы к проблеме сознания:

1. Объективный идеализм (Георг Вильгельм Фридрих Гегель)

Сознание есть вечная и всеобъемлющая духовная субстанция, представляющая собой действительную и возможную реальность, создает все мыслимое разнообразие; предметный мир есть порождение мира идей, духовных монад, есть инобытие Духа; и наше человеческое сознание – не более чем одно из проявлений этой духовной субстанции. Метафизический постулат, лежащий в основе этого подхода, носит мировоззренческий характер и не поддается четкому логическому опровержению. Опирающееся на него миропостроение привлекательно для огромного числа людей, поскольку оно имеет монистический характер, помогает преодолеть вопиющую неопределенность смысложизненных ситуаций, собственного ничтожества, неустроенности и «заброшенности» в мире, страх смерти (в надежде на бессмертие души), «легкое» приобщение к Абсолюту.

2. Дуализм (Рене Декарт)

Существуют две субстанции (духовная и материальная), которые, несмотря на их абсолютную противоположность, способны воздействовать друг на друга. Постулаты дуализма рассчитаны на преодоление фундаментальной трудности, возникающей при объяснении связи сознания с организмом, мозгом, деятельностью человека, с материальными процессами.

3. Субъективный идеализм (Дэвид Юм, Иоганн Готлиб Фихте)

Моя субъективная реальность есть единственная реальность. В этом случае имеет место тенденция к солипсизму, однако, с другой стороны, внимание концентрируется на экзистенциалистских аспектах, уникальности и относительной закрытости субъективного мира личности, а также способах познания «другого сознания».

4. Материализм (Карл Маркс)

Мир материален, материя есть единственная вечная и всеобъемлющая объективная реальность; сознание же – свойство высокоорганизованной материи. Исходный постулат этого подхода также носит метафизический характер, поскольку получается, что и дух, и материя определены в качестве всеобъемлющей объективной реальности. Не опираясь на обыденное знание, в соответствии с которым привлекательнее ситуация, когда мы имеем деньги в собственных карманах, чем когда эти же деньги имеются только в наших мыслях, невозможно найти основания для различения носящих в высшей степени абстрактный характер категорий материи и духа⁶⁹¹.

По мнению Мераба Константиновича Мамардашвили, «из схем Марксова анализа сознания вытекают элементы целого ряда теорий: 1) теоретической модели социальной обусловленности сознания; 2) теории фетишизма и символики социального в сознании; 3) теории идеологии; 4) теории науки и свободного духовного производства как особых форм деятельности сознания; 5) теории сознания как орудия личностного развития человека и его ответственности в сфере культуры и исторического действия»⁶⁹². «Прежде всего он [Карл Маркс] показал, что человек как рефлектирующий и осуществляющий целенаправленную деятельность индивид не является хозяином в своем собственном идеологическом доме – не в том смысле, что он связан всегда заданным и социально всегда ограниченным содержанием как предметом сознательной мысли, а в смысле механизмов этой мысли, в смысле выявления того, что или кто является её активным, самодеятельным агентом. Оказалось, что таковым является вовсе не идеологизирующий своё положение, мотивы и интересы человек»⁶⁹³. «Отсюда рационализированным оказывалось то сознание, которое отражает определенную объективную, общественно необходимую видимость, но в то же время воображает себя самодеятельным, самостоятельным и беспредпосылочным по отношению к действительности»⁶⁹⁴.

В. Д. Губин: «Метафизическое сознание, культивируемое любой подлинной философией, так воспринимает мир, что позади всякой вещи и всякого явления видит с полной очевидностью бесконечные, не доступные нам дали и глубины. В сравнении с метафизическим сознанием всякое эмпирическо-рациональное знание, всякое интеллектуальное обладание чем-либо, как определенным и ограниченным бытием, есть лишь производный, фрагментарный, частный отрезок»⁶⁹⁵. Сознание можно рассматривать как результат постоянных усилий по преодолению в себе всяческих условий. В этом смысле человеческое существование – наилучшая возможность существенного продвижения на этом пути. По словам В. Д. Губина, «человек – это единственное и уникальное существо, которое способно отказаться от телесного, биологического, физиологического и даже разумного существования, чтобы стать духом, способным познать сущность»⁶⁹⁶.

В этой связи будет уместным представить эволюционный путь сознания в соответствии с древнеиндийской школой философии Веданты: 1) анна-майя – зависимость от материальных природных составляющих (пища, вода, тепло и т. п.); 2) прана-майя – насущное понимание того, что есть Я и другие, подобные мне и отличные от меня, и что мое Я находится в различных отношениях с ними; 3) гьяна-майя – осознание необходимости познания и само познание; 4) вигьяна-майя – мудрые действия в соответствии со знанием или сознание реализованного знания; 5) ананда-майя – блаженство непосредственных особых отношений человека с Богом⁶⁹⁷.

К числу современных концепций сознания, тесно связанных со способом бытия‑в‑мире, можно отнести коммуникативные концепции. В самом общем смысле их суть можно обозначить в такой формулировке: «Быть – значит общаться. Абсолютная смерть (небытие) есть неуслышанность, непризнанность, невспомянутость. Быть – значит быть для другого и через него для себя»⁶⁹⁸.

В рамках аналитической философии тщательно анализируется проблема «зомби» – существа, начисто лишённого сознания, но обладающего всеми функциональными свойствами человека.

Томас Нагель в своей знаменитой статье «What is like to be a Bat?»⁶⁹⁹ («Каково быть летучей мышью?») чётко сформулировал интереснейшую проблему аналитической философии в контексте постижения субъективной реальности: каково это быть «другим»? На самом деле, современная наука не может ответить на такие, казалось бы, простые вопросы о том, как воспринимают мир другие живые существа. В действительности нужно отметить, что часто мы видим другого совершенно не так, каким он видит себя сам. Как известно, народная мудрость гласит: «чужая душа – потёмки». В качестве подтверждения этого можно привести пример самоназвания того или иного народа и того названия, которое даётся ему другими. Как утверждал Георг Вильгельм Фридрих Гегель, «в имени отдельная личность считается целиком отдельной личностью уже не только в своём сознании, но и в сознании всех»⁷⁰⁰.

Так, в частности, индусы никогда сами не называют себя индусами, точно также как китайцы никогда не называли себя китайцами, а арабы – никогда не называли себя арабами. Подобно тому, как англичане видели в китайцах торговцев фарфором (англ. chine – «фарфор»), а месопотамцы в представителях племён, вторгавшихся в Междуречье с юга, жителей пустыни, бродяг и кочевников (араб. аль-араб – «кочевник»), индусов так называли персы (перс. хинду – р. Синдху, или совр. р. Инд). Сами же индусы называют свою страну Бха́рата-ва́рша, а себя бха́ратами или а́риями. «Ария» несёт в себе изначально «тот, кто знает истинный смысл жизни», а «бхарат» означает «потомок Бхараты», великого императора всей Земли в далёкой древности, в честь которого была названа планета. Аналогичным образом сами китайцы считали себя жителями Поднебесной, или Срединного царства: «Их [города-государства древних китайцев] называли Срединными государствами (Чжун-го), ибо считалось, что они окружены некультурными племенами. Это самоназвание Китая сохранилось и до сих пор, с той только разницей, что теперь его следует понимать как Срединное государство (в древнекитайском языке нет форм множественного числа). Представление о том, что весь Китай является единой Поднебесной, во главе которой стоит один властитель, сын неба, заставляло рассматривать политическую раздробленность как аномалию, отпадение от правильного порядка и, следовательно, явление временное, переходное, представляющее собой ступень к новому единству»⁷⁰¹.

Итак, исследование сознания в контексте ценностного подхода может быть дополнено анализом понятий «эгоизм» и «самость». Отметим также, что, по мнению С. Д. Лобанова, первое качество субъекта – виртуальность, поскольку «субъективная реальность есть виртуальная реальность по преимуществу»⁷⁰². Таким образом, интерес философии также может быть направлен на проблемы виртуальной реальности и искусственного интеллекта. По нашему мнению, такого рода интерес является современной рационалистической интерпретацией мифа как особого рода реальности и особого рода сознания. Так, например, в современном дискурсе миф – это принимаемые на веру стереотипы массового сознания, однако эта тема будет отдельно рассмотрена нами в связи с идеологией.

Переходя к основному вопросу философии, отметим, что проблема первичности бытия или сознания традиционно решается радикально – как идеализм и материализм. Однако прежде, чем что бы то ни было говорить в этом отношении, необходимо ещё раз прояснить понятия бытия и сознания.

Как бы ни воспринималось сознание – как основной способ проявления души или, напротив, как высшее свойство высокоорганизованной материи – оно всегда субъективно, а потому его первичность не должна пониматься как источник или причина всего объективного (наличного и идеального, материального и духовного). Если всё-таки понимать сознание как источник и причину всего объективного (как, например, это сделал Иоганн Готлиб Фихте), то такое сознание – это сознание Бога, а потому его уже нельзя считать субъективным в полном смысле этого слова.

Как бы ни воспринималось бытие – как идеальное или, напротив, как материальное – оно всегда объективно, а потому его первичность не должна пониматься как источник или причина всего субъективного (многообразия уникальных форм жизни или индивидуальной души и её свободы). Если всё-таки понимать бытие как источник и причину всего субъективного (как, например, это сделал Бенедикт Спиноза), то такое бытие – это «замаскированный» Бог религии или атеизма, а потому такой подход уже нельзя считать объективным в полном смысле этого слова.

Итак, если материализм решает эту проблему в пользу материи (материя первична, а потому бытие целиком определяет сознание), то идеализм – в пользу духа (дух первичен, а потому сознание целиком определяет бытие). По нашему мнению, проблема может быть решена более гибко: достаточно развитое сознание определяет бытие, в то время как недостаточно развитое сознание определяется бытием. Уровень развития сознания в этом случае определяется мировоззрением, целями, ценностями, смыслами: примитивное сознание «заужено» и «закрыто», а потому фокусируется на внешнем, формальном и близком во временной перспективе (сиюминутном); развитое сознание «широко» и «раскрыто», а потому фокусируется на внутреннем, сущностном и далёком во временной перспективе (вечном). Бытие как наличность: природа, социум, коллектив и т. п. – будет формировать ещё недостаточно развитое сознание, задавая его цели, ценности и смыслы посредством предоставления тех или иных возможностей, которые могут способствовать как ценностному становлению личности, так и её деградации. Достаточно развитое сознание в той степени, в какой оно устремлено и близко к Миру, Истине, Другому, будет творчески направлять, преобразовывать или наполнять наличное бытие, одухотворяя его посредством истинных целей, ценностей и смыслов.

Конечно, такой наиболее общий подход может быть сведён к проблеме критерия достаточности развития сознания, однако в истории философии можно встретить немало аргументов в пользу высказанной мысли. Так, «в Китае нравственное поведение императора являлось основанием для хорошего или плохого течения природных явлений»⁷⁰³. Ясно, что в этом случае сознание императора выступает в качестве первичного по отношению к бытию: нравственное поведение является причиной благоприятного климата – и если для императора масштаб влияния представлен всей страной, то для рядового мужа он определяется его домом.

Примечательно, что по определению А. Г. Спиркина, «сознание – это и познание действительности, и её составная часть»⁷⁰⁴. Мы бы сказали, что сознание – это переживаемая явленность бытия: во-первых, сознание предполагает субъективную реальность, поскольку сущее определённым образом открывает себя субъекту; во-вторых, сознание предполагает переживание (и жизнь вообще), поскольку бессознательное состояние (и смерть вообще) закрывает субъекту сущее.

Экзистенциалисты выдвинули тезис «существование предшествует сущности»⁷⁰⁵, в соответствии с которым можно говорить о том, что существование предполагает обретение человеком такой сущности, которую можно назвать если не истинной вообще, то, по крайней мере, более истинной по сравнению с сущностью, осознаваемой им в настоящем или определяющей его действия в настоящем.

«Что первично: сознание или бытие?» – как мы уже поняли, ответ на этот вопрос позволяет разделить мыслящих на идеалистов и материалистов. Однако «онтологический поворот» М. Хайдеггера поставил вопрос иначе: в чём смысл бытия?