Основные проблемы философии и философские концепции

«Философия могла бы давать ответы на вопросы, и если она их не даёт, то по всей вероятности потому, что её не умеют спрашивать»⁶⁵³.

Бытие и сознание Понятия бытияи сущего

Постановка проблемы бытия в философии имеет под собой вполне реальное, жизненное основание. В мире всё, что рождается, рано или поздно умирает: высыхают реки, разрушаются скалы, стареет тело. Однако обладающий развитым сознанием человек отдаёт себе реальный отчёт в том, что несмотря на все внешние изменения, внутренне жизнь переживается как вечное. Имея бесконечное множество примеров конечности всего сущего в окружающем нас мире, тем не менее, мы продолжаем жить, строя свою жизнь на фундаменте того, что принимаем как ценное, истинное, а потому реальное. Так что же, собственно, есть? Что существует временно, а что – вечно? Как известно, «бытие – древнейший символ философии, символ жизни, свободы, божественной мощи, мудрости, самодостаточности, целостности, символ, который можно описать только метафорически, ибо никакое понятие не ухватывает истину бытия»⁶⁵⁴. Обратимся к смысловым корням понятия «бытие».

Интересно, что в ценностно-смысловой интерпретации понятия «бытие» и «вечность», «бытие» и «истина» синонимичны. Бхава (от санскр. bhu – «быть») – изначальное бытие, которому присущи атрибуты вечности (сат), знания (чит) и блаженства (ананда). Эта же связь прослеживается на примере однокоренных санскритских слов саттва («состояние чистого бытия», «истовость») и сатья («истина», «правда», «бытие духа»). В русском языке связь бытия с истиной проявляется в синонимичности родовых пар понятий «быть/есть» и «истина/естина». Таким образом, быть в первую очередь обозначает стремление к связи с совершенством полноты бытия (греч. pleroma) и преодоление ограниченности любого конечного существования.

Обращение к лингвистике и этимологии несколько приоткрывает существо проблемы. Эмиль Бенвенист отмечает, что в индоевропейских языках под значением смыслового корня *es- понимается буквально «иметь существование, принадлежать действительности», причем и существование, и действительность определяются как нечто достоверное, непротиворечивое, истинное. «Весьма показательно, как это понятие конкретизируется в производных именных формах: лат. sons «виновный», юридический термин, который применяется к «сущему», к тому, «кто есть действительно» (совершивший преступление);… санскр. sattva- «существование; сущность; плотность»»⁶⁵⁵. Признак существования, в предложении выражаемый связкой «есть», а в слове – суффиксом «-сть», – таково понятие бытия. ««Быть» – это глагол в неопределённой форме, и подобно любому другому инфинитиву он может выполнять функцию подлежащего, т. е. субстантивироваться, и приобретать смысл «бытие»»⁶⁵⁶. Эмиль Бенвенист отмечает, что в греческом языке на глагол «быть» («есть») возложена логическая функция связки («я не [есть] тело, я [есть] душа»), а потому он является условием существования всевозможных предикатов («быть внимательным», «быть почтительным», «быть в состоянии воодушевления», «быть в состоянии благоговения» и т. д.); кроме того, благодаря артиклю глагол «быть» превращается в именное понятие, которое может трактоваться как вещь («сущее») или идея какой-либо вещи («сущность»)⁶⁵⁷. В итоге смысловая нагрузка связки состоит в том, чтобы выражать формальное равенство («Пифагор – философ»), включение класса в класс («философ – человек»), принадлежность к совокупности («Пифагор – эллин»).

Любопытны некоторые лингвистические примеры: так, если в одних языках (например, древнесемитских) нет глагола «быть», то в других (например, алтайских и африканских) нет глагола «иметь», при этом подчёркивается, что ««быть» предполагает внутреннюю связь, «иметь» – связь внешнюю»⁶⁵⁸. Конечно, говоря о связи, Эмиль Бенвенист предполагал связь между существительными внутри предложения, однако смысловая нагрузка использования тех или иных языковых конструкций свидетельствует об особенностях сознания говорящего. «Быть» и «иметь», таким образом, могут рассматриваться как различные типы существования в мире. Однако вернёмся к «чистому» (теоретическому, абстрактному) понятию бытия.

Понятие бытия тесно связано с понятием сущего. Так, Т. Х. Керимов пишет: «Бытие всегда бытие сущего. Нет бытия без сущего, так же как нет сущего без бытия. Но бытие – это не сущее: бытие отлично от сущего»⁶⁵⁹. Если сущее – это совокупность всего существующего, то бытие – это сущность всего существующего, то общее, что присутствует во всём и объективно представляет собой основание любого становления, любой жизни.

Чаще всего обращается внимание на то, что сущность может быть абстрактной, а существование всегда конкретно. «Бытие – это чистое существование, не имеющее причины, бытие – причина самого себя, самодостаточное, ни к чему не сводимое, ни из чего не выводимое»⁶⁶⁰. Однако нужно помнить, что, по словам Николая Александровича Бердяева, «бытие есть понятие, а не существование»⁶⁶¹. Для него категория сущего, подчёркивающая индивидуально-личностное начало, заслуживает большего внимания по сравнению с абстрактным бытием. Русский философ отмечал, с одной стороны, теоретичность бытия в философии, с другой, – его идеальность, качественно отличную от обыденности и повседневности, от природности и вещности, от телесности и материальности.

«Предельно общее понятие бытия объемлет все разновидности бытия – духовного и материального, актуального и потенциального, творящего и творимого, свободного и зависимого, психического и физического, идеального и реального. В нем различают: 1) бытие‑в‑себе, бытие‑для‑себя и бытие‑для‑другого; 2) объективное и субъективное бытие; 3) сверхчувственное и чувственно данное бытие. Бытию могут приписывать следующие взаимоисключающие смыслы: 1) абсолютно простое либо иерархическое; 2) внутренне активное, творящее инобытие либо, напротив, пассивное во всех внутренних и внешних отношениях; 3) трансцендентное либо имманентное; 4) субстанциальное или акцидентальное; 5) постигаемое разумом или через чувственный опыт либо иррациональное и чувственно непознаваемое»⁶⁶². Обобщив эти разновидности бытия, можно отметить, что, по большому счёту, важно иметь представление об иерархичности бытия по тому или иному ценностному критерию (личностному или социальному, цивилизационному или культурному). Так, например, взяв за основу типологии человеческое сознание, мы получим всё многообразие перспектив для личностного становления: от потребителя до творца, от господина до слуги, от человека наличного до человека истинного. При этом той или иной разновидности сознания обязательно будет соответствовать та или иная разновидность бытия, о чём говорилось ещё в текстах древнеиндийской философии: «Те, кто поклоняются полубогам, родятся среди полубогов; те, кто поклоняются предкам, отправятся к предкам; те, кто поклоняются привидениям и духам, родятся среди этих существ; а те, кто поклоняются Мне, будут жить со Мной»⁶⁶³.

Философия как таковая является попыткой человека ответить на вопрос о бытии, поэтому проблема бытия является фундаментальной для всех остальных возникающих вопросов. Бытие Истины неразрывно связано с определением понятий о безусловном, едином, целом, вечном, бесконечном, свободном и т. п. – всём том, что не доступно внешнему чувственному опыту человека, а потому является предметом метафизики. Метафизика – это наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. Упомянутая выше идеальность бытия в определённой степени выражается в синонимичности философии и метафизики, онтологии и метафизики, тесно связывая эти понятия между собой. По мнению М. Хайдеггера, философия как метафизика представляет собой ностальгию, понимаемую как стремление повсюду быть дома. Такое стремление есть не только поиск самого себя, своего места, предназначения, призвания, но и ценностное отношение к Миру, Истине, Другому, одухотворяющее сознание человека, возвышающее его мышление до полной погружённости в бытие Истины.

Сознание всегда настроено на то или иное видение бытия. Современная наука, в частности, утверждает, что во Вселенной около 100 миллиардов галактик, при этом учёные считают, что количество тёмной материи как минимум в пять раз больше количества видимой. На самом деле, объективных знаний о Вселенной настолько мало, что можно сказать о нашем полном невежестве в этом вопросе. Интересно, как пишет об этом Павел Александрович Флоренский: «В основе идеи мiра лежит представление о согласованности частей, о гармонии, о единстве. Mip есть связное целое, есть «мир» существ, вещей и явлений, в нем содержащихся^. Мало того, самые слова «Mip» и «мир» этимологически тождественны, и различие написания их – происхождения позднего и условно... В понятии мира, русский язык подчёркивает моменты стройности, согласованности. То же – и в греческом языке. Разница – та, что русский народ видит эту стройность в нравственном единстве вселенной, разумеемой на подобие человеческого общества, – как Mip-общество, а греческий народ – в эстетическом строе её, причём вселенная воспринимается как совершенное художественное творение. В самом деле, греческое κόσμος происходит от корня, дающего, с другой стороны, глагол κοσμέω –«украшаю», попавшего в слова «косметический», «косметика» и т. д. Κόσμος значит, собственно, украшение, произведение искусства и т. д.»⁶⁶⁴ В этом смысле могут быть интересны экскурсы в этимологию слов универсум (лат. universum – «совокупность, общность»), дунья и ахират (араб. «этот временный мир» и «следующий вечный мир»), джагат и вайкунтха (санскр. «изменчивый мир» и «мир, где нет тревог»).