Типологии бытия

Итак, окружающий человека мир существует, но человеку с его конечным жизненным опытом проблематично однозначно определить, существует ли он вечно или однажды возникает? каковы источники его вечного поддержания или причины его возникновения и изменения? является ли он единственным или только одним из многих? существуют ли пространственные границы мира или он бесконечен? и т. п. В поисках ответов на эти и многие другие вопросы, а также для целей их упорядочивания имеет смысл рассмотреть различные подходы к исследованию бытия.

1) Бытие и существование. Этот подход предполагает рассмотрение бытия в контексте раздвоения мира на две реальности: на идеальную и наличную. Бытие идеальное (истинное), или сущность (лат. essentia), можно охарактеризовать как вечное абсолютное, предполагающее отсутствие каких бы то ни было противоречий и условий любого уникального переживания. Бытие реальное (наличное), или существование (лат. existentia), можно охарактеризовать как результат совокупного субъективного опыта, предполагающий некоторый диапазон уникальных, но конечных пространственно-временных переживаний. По мнению С. Д. Лобанова, сущность можно раскрыть как: 1) субстанцию («чтойность» вещи); 2) видимость (вид вещи); 3) осуществлённость (определённость вещи); 4) событие (самотождественность вещи); 5) содержание (существенное в вещи)⁶⁶⁵. Существование же может пониматься не только как внешнее бытие вещей, но и как индивидуальное бытие в мире, личностная экзистенция. Нужно отметить, что в контексте диалектики существование рассматривается как единство противоположностей, поскольку одновременно относится и к наличной реальности, и к идеальной. Отмечается, что сущее в этом смысле организованно, динамично и исторично. По мнению В. Д. Губина, существование – это степени причастности жизни к бытию: чем больше степень причастности, тем более живым является растение, животное, человек⁶⁶⁶.

2) Бытие и становление. Этот подход предполагает рассмотрение бытия в контексте состояния и процесса. Так, А. Ф. Кудряшев предлагает две основные систематизации онтологии в этом ключе: «Ничто – творение – бытие» и «Небытие – становление – бытие»⁶⁶⁷. Пожалуй, первая имеет не просто религиозное, но именно христианское основание (по Библии, мир был сотворён Богом из ничего), а вторая же – не просто философское, но именно абстрактно-рациональное основание, которое с равным успехом приобретает и материалистическое толкование, как у Карла Маркса, и идеалистическое, как у Георга Фридриха Вильгельма Гегеля. Особенность такого подхода – появление категории, отрицательной в отношении бытия (ничто, небытие), и категории перехода, отражающей действие и взаимодействие (становление, творение, разрушение). По сути, становление и бытие относятся друг к другу как потенция (непроявленное) и акт (действительное), что, по нашему мнению, ещё больше способствует тому, чтобы бытие рассматривалось либо предельно предметно (бытие как наличность), либо предельно абстрактно (бытие как идеальность). По мнению Семёна Людвиговича Франка, «под бытием обычно принято разуметь нечто, противопоставляемое «становлению» как готовое и в этом смысле не подвижное и фиксированное»⁶⁶⁸, а потому он предпочитал бытию реальность, понимаемую как вечную жизнь, т. е. активность, творчество, процесс неустанного становления и осуществления имеющейся в жизни полноты.

3) Бытие и сознание. Этот подход предполагает рассмотрение бытия с двух точек зрения: объективной и субъективной^. В этом случае объективное только подчёркивает независимость бытия от человеческого сознания (как сущее само по себе), а субъективное сводит бытие к человеческому сознанию, включая в себя те события, вещи, психические состояния, духовные акты, которые непосредственно им переживаются. Цели, ценности, смыслы, а также познавательные способности человека функционально и есть человеческое сознание, которое в форме субъективного бытия противопоставляется здесь объективному бытию как абсолютному. В этом случае говорят, что субъективное бытие является дополнением объективного бытия, но никогда не совпадает с ним, а также что объективное бытие никогда может быть рассмотрено со стороны, поскольку по определению оно включает в себя всё сущее: проявленное и непроявленное, материальное и духовное.

Двигаясь от абстрактной теоретической категории бытия к рассмотрению бытия под углом зрения осуществимых предметных возможностей, В. В. Ильин определяет так называемые «модусы бытия»: бытие в себе, бытие для себя и бытие для другого⁶⁶⁹. Если бытие в себе – это объективная реальность как таковая, взятая с точки зрения субъекта в ракурсе чистой потенциальности, то бытие для себя предполагает совокупный объект (природу, универсум, мир), охватывающий всё сущее, которое, подчиняясь естественным связям, развивается по натуральным имманентным законам. Бытие для другого предполагает иной масштаб объективности: так, существующая независимо от субъекта вещь становится объектом посредством вовлечения в реальное взаимодействие с ним.

Раскрывая материалистический подход к категории бытия, В. В. Ильин уточняет, что материальное бытие воплощает идею объективно-вещного, предметно-действительного, реально-природного существования, общие качества которого фиксируются концепциями материи как субстанции и материи как объективной реальности. Концепция материи как субстанции исходит из того, что материя есть исходная всепорождающая основа‑первоначало. Концепция материи как объективной реальности исходит из того, что материя – существующая независимо от сознания объективная реальность, данная в человеческих ощущениях и познаваемая посредством них⁶⁷⁰. Любопытно отметить, что, по мнению Фридриха Энгельса, материя является источником духа: «Среди изначальных свойств материи первым и главным является движение, не только в качестве механического и математического движения, но в большей мере ещё и в качестве стремления, жизненного духа, напряжения, или – употребляя выражение Якова Бэма – муки материи»⁶⁷¹. Материя как мёртвое и лишённое сознания первоначало, которое здесь предполагается в качестве «всепорождающей основы», – в большей степени непостижимое для обыденного сознания понятие, чем вечность или Бог. Наряду с этим может быть интересен анализ таких понятий, как небытие (греч. meon), ничто (лат. nihilo), смерть, пустота, меон, сон, иллюзия, наличность. С точки зрения философии, удаление из мышления небытия и аналогичных ему понятий, противопоставляемых бытию, влечёт за собой серьёзные последствия, поскольку без них бытие утрачивает относительность, обращаясь в абсолютное бытие.

Конечно, в разное время философский фокус на бытии имел различные точки зрения, однако в любой из них в той или иной степени можно проследить связь бытия с религией. Брахман, Дао, Шунья, Космос, Единое, Бог, Абсолют имеют явный онтологический характер и могут быть проанализированы в контексте следующих дихотомий:

1. Бог и человек (персоналистический подход – здесь бытие и существование рассматриваются как сознающие личности, между которыми всегда есть некоторое отношение);

2. дух и материя (субстанциальный подход – здесь бытие рассматривается как самодостаточная реальность, обладающая внутренней целостностью и единством, но проявляющая себя в двух качественно различных формах);

3. сознание и бытие (мировоззренческий подход – здесь бытие рассматривается как субъективная или объективная реальность, находящаяся в подчинённом или независимом от сознания положении);

4. становление и бытие, потенция и акт (трансформационный подход – здесь бытие рассматривается как процесс последовательного качественного перехода из одного состояния в другое в своём стремлении к абсолютной полноте).

По меткому замечанию Х. Ортеги‑и‑Гассета, «вера помещает нас в реальность – позитивную, либо «негативную», но истинно существующую, и поэтому, пребывая в ней, мы чувствуем вокруг себя какую-то устойчивость»⁶⁷². Объективно бытие Бога и бытие человека не должны рассматриваться в рамках только одной религиозно-философской системы. Конечно, есть положения, в которых сходятся все религии, но не нужно забывать, что специфика каждой религии только расширит и уточнит представления о бытии. В конце концов, «вера – это само внимание, вслушивание и вглядывание пристально в бесконечное; с этой точки зрения нет разницы, от какого слова производится понимание «религии» – religere или religare»⁶⁷³.

Так, Б. В. Марков приводит библейский пример, на основе которого философия формулирует категорию перводвигателя: «Согласно библейской легенде, Бог создал небо, землю и все сущее на ней за шесть дней. Создав мир из ничего, Бог поддерживает его существование и в принципе может вмешиваться в ход событий, направить их течение по своей воле. Человек создан по образу и подобию божьему и, являясь венцом творения, оставлен свободным выбирать между добром и злом»⁶⁷⁴. Собственно онтологические вопросы этого примера касаются бытия Бога (небесное) и принципиально иного человеческого бытия (земное). Отсюда появляются множество новых вопросов: достижимо ли человеком божественное бытие? достижимо ли человеком небесное бытие? какими путями может идти человек вообще и к чему они приведут?

А. Г. Спиркин опирается на иной библейский пример: «Книга Бытия есть первая книга Священного Писания (первая книга Моисеева). В горящем, но несгорающем кусте, купине неопалимой, явившийся на горе Хорив Моисею Господь так объявил ему о Своём имени: «Аз есть Сущий (IEHOVAH). И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам» (Исх. 3:14)»⁶⁷⁵.

Однако уже буддизм предлагал иную онтологическую модель, отвергающую существование и Бога, и индивидуальной души, и окружающего её мира. Сознание, попавшее в ловушку Сансары – круговорота рождений и смертей, – воплощается то в раю, то в аду, то на земле с целью реализовать всевозможные эгоистические желания. Простым философским следствием в этом случае является не только многоуровневое устройство бытия, но и многоуровневое устройство индивидуального сознания, в конечном счёте растворяющееся в пустоте. Если библейская концепция предполагает бытие земное и небесное (объективное бытие), а также жизнь и определяемое после смерти небесное или адское существование (субъективное бытие), но буддийская концепция объективно предполагает только пустоту, а субъективно рассматривает и земное, и небесное, и адское существование как порождаемую осквернённым сознанием иллюзию.

Ещё более глубокая онтологическая модель до буддизма была представлена в древних Ведах, согласно которым существует духовный и материальный миры. Вечности бесконечного духовного мира знания и блаженства противостоит временность ограниченного лишь определенным пространством материального мира, в котором царит Майя (санскр. «иллюзия»), под влиянием которой невежество принимается за знание и сулящее лишь страдание – за источник наслаждения. «Брахма-самхита» (санскр. «молитвы Брахмы») провозглашает Кришну (санскр. «Всепревлекающий») Верховной Личностью, Богом и причиной всех причин. Кришна вечно пребывает в Своём царстве Голока Вриндавана в окружении любящих Его преданных, в сиянии Его трансцендентного тела – Брахмане – покоятся бесчисленные планеты духовного мира – Вайкунтхи (санскр. «место, где нет тревог»), – на которых Его экспансии принимают благоговейное поклонение совершенных во всех отношениях личностей.

В материальном мире на водах океана Карана (санскр. «причина») возлежит находящаяся в состоянии мистического сна экспансия Кришны – Каранадакашайи-Вишну. Своим дыханием Каранадакашайи-Вишну порождает бесчисленные Вселенные, в которые Он экспансируется как Гарбхадакашайи-Вишну (санскр. гарбха – «чрево»). Из пупка Гарбхадакашайи-Вишну, возлежащего на водах до половины заполняющего каждую Вселенную океана Гарбходака, вырастает лотос, в стебле которого располагаются 14 планетарных систем. Высшей планетарной системой, представленной в качестве цветка лотоса, является планета Брахмы. Брахма является воплощённым разумом и выполняет функции вторичного Творца: он создаёт всё разнообразие телесных форм, в которые будут помещены индивидуальные души. Кширодакашайи-Вишну в качестве Параматмы (санскр. «Сверхдуша») экспансируется в сердце каждого живого существа и каждый атом, поддерживая так всё сущее.

Принцип существования в материальном мире основывается не только на законах кармы и реинкарнации, но и на законах времени: описанные в Ведах циклы в конечном итоге измеряются вдохами и выдохами Маха-Вишну (Каранадакашайи-Вишну), выдох которого по времени равен жизни Вселенной. Более того, смысл материального бытия раскрывается в одной из ведических шрути-мантр: «Я создал этот мир, чтобы возгордившееся и позавидовавшее живое существо смогло реализовать в нём все свои желания, разочаровалось в них и встало на путь возвращения обратно».

В этом контексте реальное бытие и идеальное бытие получают своё наиболее полное выражение. Объективно наличное бытие представляет собой временную реальность, включающую в себя многочисленные проявления материального мира, отдельные части которого субъективно воспринимаются только при определённом уровне сознания. Объективно истинное бытие представляет собой вечную идеальную реальность, включающую в себя основанное на межличностных отношениях единство вокруг всех привлекающей Личности Бога, субъективно воспринимаемой и в качестве наиболее желанного объекта любви, заботы и дружбы, и в качестве источника наслаждения, счастья, радости. Можно сказать, что здесь реальность совпадает с мифом, представляющим собой истинную, но многослойную реальность.

Возникновение понятия бытия в том смысле, в каком оно используется в философии сегодня, связано с понятием первоначала мира, двойственного по природе. Древнегреческие мыслители Фалес и Анаксимен видели в качестве таких первоначал (греч. αρχή – «архе») мира принадлежащие природе воду и воздух; Анаксимандр использовал абстрактную категорию апейрон; Гераклит – категорию становления, раскрывающуюся через символ вечно изменяющегося огня; Пифагор – одновременно абстрактную и символически насыщенную категорию числа. Качественно иное понимание древними греками первоначала мира предложил Платон: его мир идей выходит за пределы природного, переводя учение о бытии на принципиально иной для философии уровень.

Итак, понятием субстрат (от лат. substratum – «основа, фундамент») древние греки обозначали основу всего существующего. По мнению современных исследователей⁶⁷⁶, именно Парменид впервые поставил вопрос о том, ка́к можно мыслить бытие (его предшественники мыслили бытие, не ставя этого вопроса). Поскольку для Парменида «мыслить и быть одно и то же», нам будет любопытно узнать, что бытие в его понимании обладает такими главными атрибутами, как единство и вечность, а потому безначальность, неуничтожимость, бесконечность, цельность, однородность, невозмутимость и неподвижность. Сегодня каждому мыслящему человеку бросится в глаза то, что бытие в понимании Парменида противоположно тому пониманию бытия, которое возникает у современного человека. Таким образом, если Парменид был прав в отношении неизменности бытия, то, следовательно, существенно изменился способ мышления человека.

Христианская средневековая философия утверждала концепцию земного и божественного бытия, используя понятие субстанции. В латинской патристике субстанция Бога противопоставлялась наличному бытию конкретных сущностей-ипостасей. В схоластике вопрос о субстанции решается в споре о субстанциональных формах (номинализм и реализм). Субстанция (от лат. statio – стоянка) является фундаментальным основанием для сущего только постольку, поскольку она может быть таким основанием для самой себя. Именно поэтому в широком смысле под субстанцией понимается самобытность или самодостаточность, рассмотренная через призму бытия. В философии традиционно было принято говорить о бытии как о субстанции – бытии вместе с его субъектом, – и только в Средневековье философия даёт понимание бытия как субсистенции (от лат. subsistere – «существовать») – бытия в отвлечении от его субъекта⁶⁷⁷.

Итак, отметим, что реализм (от позднелат. realis – «вещественный») и номинализм (лат. nominalis – «относящийся к именам») в Средневековье понимались совершенно иначе, чем наиболее прямая современная интерпретация их корневой основы. Так, если номинализм утверждал, что универсалии существуют не в действительности, а только в мышлении, то реализм признавал лежащую вне сознания реальность, в то время как сегодня реализм в большей степени связывается с наличностью материального мира, а номинализм – с истинностью духовного мира. Возможно, именно поэтому во избежание ложных толкований более целесообразно использование понятий «абсолютное» и «относительное». Однозначно, что если Absolutum (лат. «абсолютное») – отвязанное, отпущенное, отделённое, находящееся на своём первоначальном месте, то Relativus (лат. «относительное») – отнесённое в то или иное место, изменчивое, условное, зависимое от обстоятельств, а потому несовершенное, преходящее, конечное⁶⁷⁸.

В Новое время возникли субстанциальные концепции Рене Декарта, Бенедикта Спинозы и Готфрида Вильгельма Лейбница. В качестве примера рассмотрим онтологию Рене Декарта, которая исходит из существования взаимосвязанных материальной и нематериальной субстанций, где первая одинакова для всех людей (материальное вещество тела), а вторая – уникальная в каждом отдельном случае (специфическое ментальное вещество – мысли). Сказав cogito ergo sum (лат. «мыслю, следовательно, существую»), философ сделал акцент на зависимости бытия от человеческой способности воспринимать, мыслить и действовать, свел бытие вообще к субъективной реальности. При этом Рене Декарт утверждал, что мышление не имеет ничего общего со свойствами материального вещества, что и доказывает существование ментальной субстанции. Вообще к содержанию существования или бытия в философии применяются термины всеобщего характера, однако французский философ берет бытие как акт, который или есть, или нет, а потому в этом случае имеет место индивидуализация бытия, рассматриваемого в качестве единичности. Отсюда становится ясно, что «понятие мысли содержит в себе понятие личности как онтологическое представление»⁶⁷⁹ или, другими словами, ментальная субстанция каждой личности является её сущностной составляющей как индивидуального существа⁶⁸⁰. Это понимание субстанции может быть дополнено следующим замечанием: по мнению Георга Фридриха Вильгельма Гегеля, в отличие от материи, «субстанцией» которой является тяжесть, «субстанция» духа есть свобода⁶⁸¹.

Гносеологическая направленность философии после Иммануила Канта во многом стала причиной потери былого интереса философии к проблемам бытия. Примат познания над бытием у Иммануила Канта, по мнению Николая Александровича Бердяева, есть рационализация, объективация и логизация бытия: «Но ведь безумие думать, что бытие может зависеть от познания, что оно дано лишь в науках, что вне суждения не может быть и речи о бытии»⁶⁸². По мнению Николая Александровича Бердяева, с категориально-понятийной точки зрения существование – это более ёмкая, перспективная, жизненная категория, нежели бытие, поскольку бытие абстрактно и лишено жизни, а существование, в котором бытие обретает своего живого носителя – субъекта, – имеет непосредственный выход к духу через человека. «Глубже бытия существование… бытие есть порождение разума, разум же есть функция первожизни или существования»⁶⁸³. Критичность русского философа в отношении онтологической философии Карла Ясперса и Мартина Хайдеггера связана с тем, что «свобода не может иметь своего источника в бытии и быть определяема бытием, она не может войти в систему онтологического детерминизма», «свобода не терпит ни определяемости бытием, ни определяемости разумом»⁶⁸⁴. Более того, рациональность трансформирует понятия, искажая их первоначальный смысл: так, например, за последние триста лет «бытие Истины» постепенно трансформировалось в «Истину бытия».

Эдмунд Гуссерль рассматривает субъективность как смыслоценностный фундамент жизнедеятельности личности, а бытие – как субъективное по природе (например, история или жизненный мир, которые не абстракты и теоретичны, но формируются реальными поступками). В этом направлении движется и Мартин Хайдеггер, чья фундаментальная онтология по-новому сформулировала проблему бытия. Человеческое бытие, рассмотренное в контексте феноменологического, экзистенциалистского и герменевтического подходов, становится призмой для рассмотрения бытийных оснований человека, человеческого мышления, создаваемой человеком истории и культуры.

Существование индивида определяется у Мартина Хайдеггера как место в мире, бытие‑в‑возможности, тут‑бытие (Dasein, присутствие). В этих формулировках заложен основной метод немецкого мыслителя, для которого человеческое бытие есть проекция на нечто большее, чем оно представляет собой в данный момент. Тут‑бытие (присутствие) всегда предполагает конкретное место в мире, присутствие в котором иррационально переживается (осознается) человеком. Однако сам факт такого сознания, сам факт присутствия также указывает на наличие некоего смысла, без которого человеческое бытие слилось бы с наличностью. Необходимо отметить используемое Мартином Хайдеггером понятие das Man, которое можно перевести как «средний человек» или «люди», обозначающее безликого, не осознающего своего места и предназначения индивида.

Испанский философ и социолог Хосе Ортега-и-Гассет в своей работе «Восстание масс» (1929) изложил основы доктрины «массового общества»: «Жить означает то же самое, что попасть в орбиту определённых возможностей. Эту среду привычно именуют «обстоятельствами». Жить – значит очутиться в кругу обстоятельств – или в мире. Таков изначальный смысл понятия «мир». Это совокупность наших жизненных возможностей – и не что-то определённое и стороннее нашей жизни, но её внешний контур. Он охватывает всё, чем мы можем стать, нашу жизненную потенцию. Но для осуществления ей надо определиться – обрести пределы; другими словами, мы становимся лишь малой долей того, чем могли бы стать. Поэтому мир нам кажется таким огромным, а мы в нём – такими крохотными. Мир, или наша возможная жизнь, неизбежно больше нашей участи, или жизни действительной. <…> Жить – значит вечно быть осуждённым на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки. Даже отдаваясь безнадёжно на волю случая, мы принимаем решение – не решать»⁶⁸⁵.

С другой стороны, экзистенциальная философия возникает как альтернатива временности и конечности бытия‑в‑мире. Время (санскр. Kala, греч. Chronos, лат. tempus) неразрывно связывается с теми изменениями, которые происходят в предметном, материальном мире. По большому счёту, можно сказать, что время является характеристикой материи, поэтому одухотворение материи есть процесс выхода из-под власти законов времени. По меткому замечанию В. Д. Губина, время «рождается из моей неотделимости от вещей»⁶⁸⁶. До тех пор, пока сознание человека зависит от предметного, материального, можно говорить о том, что время является направлением человеческой жизни, измеряемой прошлым, настоящим и будущим. При этом «характерной чертой времени является его отрицательность», поэтому «время связано с безразличием, пустотой отношения»⁶⁸⁷. Преодоление временности бытия возможно только в сознании, а потому носит исключительно индивидуальный характер.