och_istor_farm_ch_2

и «римский Гиппократ» — Гален, автор несколько сотен трактатов по медицине. Его труд «О частях человеческого тела» дает первое анатомофизиологическое описание организма, изучение функций которого Гален проводил с помощью вивисекции. Авторитет Галена в теории и практике врачевания был непререкаем в течение столетий.

Историческое значение античной культуры в первую очередь определяется ее влиянием на становление западноевропейской цивилизации, большинство достижений которой в своих истоках восходят к римской и особенно греческой древности. Значительное воздействие античность оказала и на культуры исламского мира, а через Византию к ее традициям приобщилась Древняя Русь. Для античного мира характерен особый динамизм социокультурных модификаций — возникают и сменяют друг друга различные формы государственного устройства, вырабатываются понятия о правах и свободах граждан, формируются и активно действуют разнообразные государственно-правовые институты. Уникальность античной культуры заключается в особом гармоничном мироощущении эллинов и римлян, соизмеряющих мироздание с целями и интересами человека. В этом смысле культуру Античности можно считать гуманистической, хотя этот гуманизм носил ограниченный характер, поскольку не распространялся на иноземцев, рабов и женщин. По заключению Б. Рассела, это была цивилизация, приносившая удовольствие одним лишь свободным и родившимся мужчинами.

Врачевание и санитария в архаичном Риме

Римляне, как и все их предшественники по античному миру, родоначальниками медицины считали латинизированного Асклепия — Эскулапа. Однако задолго до установления официального культа этого божества обитатели древнейшей Италии как-то оберегали свое здоровье и лечились от болезней. Как везде и всегда в столь архаичных социумах это была так называемая народная медицина. В ее составе неразрывно смешивались вполне практичные эмпирические наблюдения, случайно открытые целебные свойства растений и минералов с наивной верой в магию и религию языческого типа.

В латинском народном пантеоне изначально фигурировали божества, каждое из которых «отвечало» за исцеление при определенном заболевании. Так, при лихорадке обращались к соответствующей богине — Dea Febris; во время родов — Dea Carmentis и Dea Lucina. Здоровье в целом па-

тронировала Dea Salus. Среди жертвоприношений выделялись миниатюрные изображения тех частей тела, которые болели (этот древний обычай перешел потом в западное христианство — в католических храмах до сих встречаются вотивные (жертвенные) маленькие фигурки из драгоценных металлов (сердечки, ножки и т.д.).

Литературные источники о Риме периода первых царей упоминают также «кудесников» (по-нашему — шаманов) из среды соседних с латиня-

71

нами народов — этрусков и марсийцев. К ним римляне древнейшего периода тоже обращались за врачебной помощью прежде всего в виде заклинаний.

Когда опасность эпидемии угрожала не отдельным лицам, а всей городской общине, власти «вечного города» находили экстраординарные меры, чтобы отвлечь сограждан от паники. Так, во время страшного мора около 363 г. до н.э. из городской казны оплатили публичные выступления актеров. Понятно, с какой целью — противопоставить фатальному року нетривиальный, творческий ответ. А в 293 г. до н. э. снова случилась эпидемия, и на сей раз лидеры римлян обратились к гадательным «Книгам Сивиллы» (легендарной пророчицы), где вычитали (или сами выдумали?) совет привезти из Эпидавра змею, атрибут Асклепия. Что и было сделано. Когда судно на обратном пути подплывало к Риму, змея выскользнула и переплыла через Тибр на небольшой остров. В этом, естественно, усмотрели волю бога врачевания и возвели на этом островке храм в его честь, ставший одновременно больницей, как описанные в предыдущей главе нашего пособия греческие асклепионы. Придумано было мудро: на острове больные, многие — заразными болезнями, находились в изоляции от города.

На протяжении всей дальнейшей истории Рима, когда в столице огромной империи появилось уже множество врачей-профессионалов, практиковавших самые прогрессивные для своего времени способы лечения, у храма Эскулапа с его примитивной магией не убывало страждущих клиентов. В середине I в. н.э. император Клавдий вполне логично распорядился, чтобы все престарелые, истощенные и больные рабы, отвезенные хозяевами на Эскулапов остров, в случае их выздоровления при храме навсегда получали свободу.

Впрочем, общесанитарные мероприятия проводились в «вечном городе» с первых же его исторических шагов. Так, закон XII таблиц (450 г. до н.э.), записанный на медных досках, вывешенных для всеобщего обозрения на центральной площади Рима – форуме, являлся характерным сводом законов раннеклассового общества (защита патриархальных традиций, сочетание принципа талиона и денежных штрафов и т.д.). Например:

Таблица V.

Если человек впал в безумие, то пусть власть над ним самим и над его имуществом возьмут его агнаты или его сородичи.

Таблица VIII.

Если кто-нибудь говорит о яде, то должен добавить, вреден он или полезен для здоровья, ибо и лекарства являются ядом.

Таблица Х.

1.Пусть мертвеца не хоронят и не сжигают в городе.

2.Пусть на похоронах женщины щек не царапают и по умершим не причитают.

72

3.Пусть костей мертвеца не собирают, чтобы впоследствии совершить погребение, за исключением лишь того случая, когда смерть постигла на поле битвы или на чужбине.

4.Отменяется бальзамирование рабов и питье круговой чаши.

5.А также золота с покойником пусть не кладут. Но если у умершего зубы были скреплены золотом, то не возбраняется похоронить или сжечь его с этим золотом.

К древнейшей же эпохе Рима относится сооружение общегородской канализации (cloaca maxima) и водопроводной сети. Древний закон Lex Regia воспрещал погребение беременных, пока жив их плод (Paritura); он же регулировал попечение о душевнобольных (Demens — тронувшихся умом, да Furiosus — одержимых).

Однако вплоть до II в. до н.э. источники не упоминают о профессиональных врачах в Риме. Историки полагают, что первыми врачами там стали приведенные из военных походов рабы, которые занимались этим ремеслом у себя на родине, а именно в Греции и ее заморских владениях, покоренных римлянами.

Греческие истоки профессиональной медицины «вечного города»

По версии ведущего летописца римской истории её вершинного периода Плиния Старшего, первым профессиональным врачом, появившимся в Риме, стал грек Архагат (Дословно: «Хорошее начало»), прибывший на берега Тибра из Пелопонесса в 219 г. до н.э. Начинал свою практику он в жалкой лачуге, но вскоре гонорары его так увеличились, что он переселился в большой дом, где на широкую ногу заработала его хирургическая клиника. Построить ее греку помогли городские власти, явно впечатленные необычно эффективными способами лечения. Пример этого грека, быстро произведенного в римские граждане, привлек на Апеннины одного за другим множество специалистов из Греции. Одни римляне почтительно именовали Архагата «целителем ран», а другие, напротив, — «живодером». Двойственная репутация всегда и везде сопровождала представителей врачебного цеха, а в культурных условиях Рима была вполне понятна.

Даже если плиниев рассказ отражает не исторический факт, а является литературным анекдотом, он реалистично отражает греческую медицинскую иммиграцию.

Работа в столице и других центрах империи находилась для всех греческих медиков, однако ревнители римской самобытности ворчали, видя в этом переселении очередной этап греческого культурного засилия. Один из латинских консерваторов, Катон Старший Цензор, в своем памфлете «Наставление сыну» предостерегал молодежь от общения с иноземными лекарями. Те, на его взгляд, считают римлян варварами и готовы уморить их своими непонятными снадобьями, за которые ещё просят громадных денег…

73

Тут надо иметь в виду, что отрицательное отношение у римских консерваторов оставалось не только к врачам, но и ко всем прочим специали- стам-грекам — учителям риторики и грамматики, художникам, музыкантам и прочим. Ревнители римских устоев считали, что иноземцы угрожают самобытности их культуры, подрывают мужественный дух народа… Однако обвинения такого рода не могли остановить объективного процесса латинизации предшествующей античной культуры. Обеспечив себя солдатами, юристами и чиновниками, римляне в широких масштабах привлекали к обслуживанию себя иноземных врачей и всех прочих представителей «свободных профессий».

Многие врачи в Риме действительно были изначально рабами, но прибыльная и уважаемая профессия помогала им сравнительно быстро нажить состояние и стать вольноотпущенниками. Всё больше становилось

вимперии свободных врачей (medici liberti). Такая практика была не исключением, а правилом в Риме, где порабощенные грубой силой люди свободу получали чаще всего по экономическим соображениям, одинаково выгодным и хозяину, и его поначалу слуге. Повторим, что, испытывая особенную тягу к политике, юриспруденции, истории, риторике, военному делу, знатные римляне в своей массе с пренебрежением относились к остальным искусствам и наукам. Многие знаменитые поэты, писатели, драматурги, грамматики, прочие деятели латинской культуры были или рабами (как Эзоп), или вольноотпущенниками (Федр), или плебеями (Плавт).

Французский историк Анри Валлон отмечает: «В этой области римляне ни на что не претендовали; некоторые науки они всецело предоставляли рабам — такова была медицина. … Презираемая вначале грубым невежеством римлянина, она вскоре стала пользоваться уважением всех богатых фамилий. Они пожелали иметь врача для ухода за телом, как грамматиков или певцов-рапсодов для просвещения или развлечения ума. Греция, поверженная в рабство, должна была продолжать давать то, чем она занималась, будучи свободной; то, что у себя дома предоставляла только свободнорожденным. Врач-раб, становясь вольноотпущенником, не бросал своего искусства. Некоторые врачи не только посещали больных на дому, но и брали их для лечения к себе, и Плавт не жалеет слов для сарказма, которыми театр вплоть до Мольера не переставал осыпать эту профессию. Заниматься врачеванием — это (правда, по признанию одного наиболее наглого раба) значит пить вино и давать другим воду. Один врач

внадписи протестует, основываясь на своем прозвище, против этой оскорбительной характеристики: он называет себя «врач, дающий вино». Комедии не мешали высмеивать врачей, но продолжали прибегать к их искусству. Многие врачи благодаря доверию к ним со стороны богатых фамилий составили себе большое состояние. Высокая оплата их труда привлекала к этой профессии свободных граждан Греции и Рима, но всё же она сохраня-

74

ла всегда клеймо своего первоначального происхождения вплоть до тех почетных званий, которые империи было угодно им дать» 14.

У каждого зажиточного римлянина среди клиентов фамилии находился домашний лекарь из числа рабов (servus medicus) или же вольноотпущенников. Владельцы и патроны этих специалистов чаще всего не возражали против того, чтобы те в свое свободное время занимались частной врачебной практикой в городских кварталах или сельских округах.

В итоге настоящие врачи заняли в Риме столь же уважаемое положение, как и риторы, учителя, адвокаты и землемеры, многие из которых тоже были иностранцами по происхождению.

Юлий Цезарь (на то он и гений римской политики) повысил общественный статус медиков-иммигрантов: все те из них, кто у себя на родине происходил из числа свободнорожденных, получали согласно его указу 46 г. до н.э. права римского гражданства. Эта мера прямо свидетельствует об успехе иноземных медиков — на их новой родине ими были поначалу довольны, но через столетие-другое окончательно признали их необходимость.

Одному из римских докторов, естественно, этническому греку Антонию Музе сенаторы не только пожаловали золотую гривну, освободили его от налогов, но даже собрали деньги на памятник, установленный близ статуи Эскулапа. Светоний Транквилл сообщает, что такой чести этот медик удостоился за то, что спас от тяжелой болезни самого принцепса Октавиана Августа, наследника диктатуры Цезаря. Муза лечил первое лицо государства по-своему, чередуя холодные ванны и припарки. Как известно историкам, Октавиан от рождения был тщедушен и ему явно требовалось повышать свой иммунитет, чему закаливание явно полезно, как мы понимаем до сих пор.

На радостях от исцеления Август возвел умелого врача в ранг римского всадника, а всех врачей Рима освободил от уплаты податей (еще одна демонстрация эффективности тогдашнего варианта медицины). Перед нами показательный пример того, как способные врачи древности, не понимая истинной природы заболевания, интуитивно прибегали к эмпирически эффективным процедурам и пополняли ими свой целительный набор рецептов.

Асклепиад из Прусы

Самым известным выходцем из Греции среди римских врачей стал Асклепиад из Прусы. Как видно по его имени, он принадлежал к числу легендарных потомков греческого бога врачевания, т.е. наследственной корпорации врачей Эллады. Он родился около 120 г. до н.э. и образование сначала получил в области риторики и философии, но в конце концов занялся медициной, в которой и преуспел. Примерно в 90 г. до н.э. пересе-

14 Валлон А. История рабства в античном мире. [М.,] 1941. С. 480–481.

75

лился в Рим, где его покровителями стали такие влиятельные личности, как Марк Антоний и Квинт Муций. Пациентов у него в столице империи стало хоть отбавляй. Первая причина популярности Асклепиада на его новой родине состояла в том, что он значительно упростил методику лечения и аптеку, исключив разного рода экзотические и мучительные для пациентов средства. Во-вторых, этот врач исповедовал эпикурейскую философию, а это было вполне в римском духе.

Адаптация философского атомизма к медицине у Асклепиада означала примерно следующее. Как и все прочие материальные тела, организм состоит из мельчайших частиц (атомов). Сочетание и движение этих частиц определяет качество тела, в данном случае здоровье или болезнь. Основой всех жизненных функций служит «пневма» — «вещество, состоящее из чрезвычайно мелких частиц». Причина болезней — застой этих самых частиц, либо, напротив, слишком быстрое движение, а порой — перегиб атомов относительно пор (пустот) тела. Названные причины вызывают расстройство пневмы и составляющих ее «жизненных соков». Эти расстройства могут распространяться как на весь организм, так и на отдельные его части. Попытки Асклепиада локализовать отдельные болезни оказались ограничены слабыми возможностями античной анатомии. Так, эпилептические судороги он связывает с изменениями мозговых оболочек; плеврит — потрясениями плевры, а не самих легких; пневмонию — страдание частей легкого, обнимающих дыхательную трубку; и т.п.

Принципом асклепиадовой терапии служило изречение «Tuto, celerites, inclunde» — «Безопасно, быстро, приятно». Предпочтение отдавалось не сложным лекарствам и мучительным операциям, а простым и естественным рекомендациям — диете, физическим упражнениям, прогулкам, банным процедурам — омовениям и потению и т.п. Едва ли не единственным среди античных медиков Асклепиад провозглашал, что природа сама по себе не столько разумна, сколько вредна для здоровья, если не корректировать ее изобретениями культуры (спорт, те же диета, бани, и другие подобные мероприятия, которые идут наперекор человеческой лени и распущенности). Такого рода лозунги создали Асклепиаду репутацию новатора от медицины и повышали его популярность среди пациентов-римлян, в своем большинстве, как известно, волевых и прямых людей. Излюбленными средствами этого врача стали массажные растирания с помощью благовоний, контрастное водолечение (ванны, бани), дозированное вино, вообще диета, вплоть до строгого поста, физические движения, согласованные с характером недуга, в том числе и так называемые «пассивные движения» — в носилках, повозке, на корабле, в гамаке. Медикаменты назначались им в виде исключения. Нетрудно видеть, что подобная стратегия лечения была рассчитана на так называемых «в основном здоровых больных», которых всегда полно среди праздных представителей высших классов. Ожирение, гиподинамия, меланхолия — вот что поставляло Асклепиаду большинство пациентов. Более серьезные заболевания ведь не излечить качанием в гамаке или мытьем в бане… Тем не менее у него был ряд

76

последователей, наиболее популярным из которых стал некий Темизон из Лаодикеи.

Официальное место и фактические заработки римских врачей

Несмотря на все успехи иностранных врачей, римляне высших сословий не считали лекарское искусство достойным для себя занятием, как, впрочем, и профессии, актера, музыканта и т.п., которым платят за их работу. А платили медикам щедро. Годовое жалование императорского врача составляло в среднем 250000 сестерций. Популярный лекарь Стертиний хвастался, что вместе с частной практикой собирал по 500–600000 сестерций ежегодно. Такого рода состояния успешных врачей стали для Рима правилом. Вместе с тем их общественное положение никогда не достигало такого престижа, как некогда в Греции. Врач-окулист Целадиан, находящийся при особе императора Тиберия, так и остался рабом до своей кончины. Только Юлий Цезарь, повторим, во время своего господства в Риме возвел в права гражданства «всех, занимавшихся врачебной деятельностью, и преподавателей свободных искусств».

С тех пор, т.е. на рубеже старой и новой эр, врачебному искусству стали учиться и некоторые этнические римляне — это видно по именам врачей, уже не сплошь греческим.

Из столь противоречивой общественной ситуации проистекали многие плюсы и минусы римской медицины и фармацевтики. Культурный контекст в древности, как и сегодня, многое определял в развитии знаний о болезнях и лекарствах.

Теория и практика римской медицины

Вримский период усилилась наметившаяся еще в классической Греции тенденция расхождения теории и практики врачевания. Одни авторы размышляли о природе различных недугов и методах борьбы с ними, а другие получали известность как удачливые врачи. Этим последним приходилось бороться с такими недугами, как эпилепсия, малярия, лишаи и т.п. По тем временам и фармакологическим возможностям исцеление от большинства из них чаще всего выходило относительным.

Всвязи с легализацией врачебного сословия в Риме и его провинциях повсеместно стали появляться больницы. Эти учреждения отличались от греческих асклепионов и назывались валетудинарии. Это были по сути просто госпитали самого разного профиля, рассчитанные на множество пациентов, функции обучения будущих медиков в них отошли на задний план. Потребность в такого рода гражданских, а не храмовых больницах возникла, во-первых, из-за массового применения в римских поместьяхлатифундиях рабского труда, а, во-вторых, в связи с постоянными войнами, которые Рим вел по всему свету. И раб, и солдат-легионер стоили дорого, их здоровьем, а тем более жизнью нельзя было пренебрегать. Заболевших или раненых солдат сначала стремились переправить на лечение в

77

Рим, но при императоре Августе решили, что лучше основать лазареты по месту базирования войск. Так в Риме возникла как общегражданская, так и военно-полевая медицина. Врачебной практикой занимались лично свободные врачи, чей труд оплачивался или из средств рабовладельцев, или из военной казны, или из личных средств частных пациентов.

При императоре Тиберии, в I в. н.э. Авл Корнелий Цельс написал целую энциклопедию научных знаний своего времени, обратив особое внимание на медицину. Именно эта часть трактата Цельса дошла до наших дней. В ней констатируется, что количество разных лекарств постоянно увеличивается, а вот общие принципы охраны здоровья, профилактики болезней остаются постоянными. Цельс советует горожанам заботиться о правильном пищеварении, не переедать, придирчиво отбирать продукты для питания; больше бывать на свежем воздухе, загорать, но избегать резких перепадов температуры.

Вечная проблема: власть и медицина — римский прототип

Хотя римские врачи далеко превосходили современных им знахарей варварского мира, население «вечного города» и его сателлитов относилось к своим целителям с недоверием, а то и с открытой враждой. Инвективами против злоумышленников от медицины полны сочинения латинских писателей. Плиний Старший списал на каком-то кладбище (или придумал, но весьма реалистично) надпись на чьей-то могильной плите: «Погиб, сраженный толпой врачей». Причин столь незавидной репутации у медиков римских городов было немало. Как уже говорилось, почти все они были иностранцы. Пользовались непривычными для латинского плебса методами лечения, включая настоящие яды (от которых тогда нередко погибали лица, имевшие недоброжелателей). Многие врачи наживали солидные состояния на плате за успешное лечение, что облегчало их сближение с власть имущими вплоть до лидеров республики, а позднее императорского окружения. Например, один патриций, излеченный от мучительного лишая, заплатил своему избавителю 2000 сестерциев. Плиний Старший сообщает, что придворный лекарь получает до 25000 сестерций в год, что составляло солидную по тогдашним меркам сумму.

Корнелий Тацит описывает карьеру двух братьев греков, уроженцев острова Кос — Квинта и Гая Стертиниев (принявших латинские имена после переезда в Италию, где стали вольноотпущенниками). Первый начал свою врачебную деятельность в Риме в 30-х гг. I в. н.э. Пригласил вслед за собой брата и выхлопотал ему место придворного врача императора Клавдия. По версии Тацита, последняя супруга этого императора Агриппина, чтобы освободить трон для своего сына Нерона, уговорила придворного врача отравить мужа. Тот во время пира, «как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в горло Клавдия смазанное быстродействующим ядом перо, хорошо зная, что хотя затевать величайшие преступления невозможно, не

78

подвергаясь опасности, зато преуспевший в них щедро вознаграждается» (Анналы, XII, 67). Объединив доходы от службы при дворе и частной практики в городе, братья Стертинии выстроили себе роскошную виллу под Неаполем, оставив наследникам более 30000000 сестерциев. Это сообщение Плиния Старшего (Естественная история, XXIX, 7–8) косвенно подтверждает подозрения Тацита о наивности клятвы Гиппократа для его римских коллег).

Среди простонародья широко циркулировали слухи и сплетни о том, что врачи использовали свое профессиональное положение для того, чтобы вступать в связи с женщинами из знатных семей вплоть до императорской. (На современный взгляд римляне могли бы показаться сексуально озабоченным народом судя по содержанию многих надписей-граффити, открытых археологами; впрочем, если бы древние римляне посмотрели наши фильмы, журналы мод и т.п. продукцию, они бы вряд ли удивились…). Более просвещенные римские писатели, вроде того же Плиния Старшего или Тацита, не выступая против профессиональной медицины как таковой, выражали негодование более или менее явными злоупотреблениями некоторых придворных врачей. Например, личного врача и друга Ливии, жены Друза, сына императора Тиберия, народ подозревал в отравлении этого последнего по просьбе коварной женщины. Позднее то же говорили про жену императора Клавдия Мессалину и её врача Валента.

То ли ради того, чтобы отыскать более действенные способы лечения, то ли чтобы искусственно задрать гонорар, многие римские врачи назначали больным слишком дорогие лекарства, многие из которых требовали иностранных по происхождению компонентов (тут опять всплывает специально фармацевтическая тема). Известный римский правдоискатель Катон Старший возмущается подобной практикой: зачем искать лечебные компоненты за границами Италии и везти их оттуда за большие деньги, когда благословенная природа родины плодит так много полезного для здоровья!.. Теперь и не поймешь, что в этих обвинениях справедливого, а что выражает псевдопатриотизм ревнителя римских добродетелей… Доказывая свое обвинение, единомышленник Катона Плиний Старший ссылается на практику римских врачей применять индийскую киноварь, вместо которой торговцы всучивали им сурик, который, будучи добавлен в лекарства, просто яд. Нам теперь трудно сказать, что ли отдельные римские врачи проявляли невежество, то ли они сознательно спекулировали на здоровье людей, то ли Тацит повторил злонамеренную сплетню?.. Впрочем, от заблуждений, ошибок и даже злоупотреблений медицина и фармация никогда и нигде не были и не будут застрахованы. По этой причине не надо идеализировать античные этапы их развития, происходившие в гораздо более грубых и даже страшных общественных условиях, чем те, к которым привыкли современные люди.

Впрочем, то, что упомянутый цензор Катон из патриотических побуждений предлагает взамен греческой медицины, сегодня производит анекдотическое впечатление. Его сборник рецептов латинской народной

79

медицины включает, во-первых, такие паллиативные рецепты, как применение коры гранатового дерева против глистов, можжевеловых ягод при расстройстве мочеиспускания; капусту при всех возможных хворях и т.п.; а, во-вторых, вполне шаманские заклинания даже при вывихах!

В результате подобной общественной атмосферы многие римляне с недоверием и даже открытым негодованием относились к приезжим врачам и их лекарствам. Социально-политические интриги и гражданские войны тем самым тормозили прогресс медицины в Риме и его провинциях. Когда врач Хармид из Мессалии выступил против традиционных для римлян горячих ванн в пользу закаливания, его просто высмеяли. Впрочем, предубеждения своего времени разделяли далеко не все римляне. Известный философ-стоик Сенека принадлежал к числу поклонников холодного купания. В его «Нравственных письмах к Луцилию» встречаются такие пассажи: «Я погрузился в холодную воду (она у меня называется не слиш-

ком тёплой)» (LXXXIII, 5).

Римская история вряд ли присвоила или даже открыла, скорее ярко проявила вечную дилемму «Власть и специальное знание» на самой животрепещущей теме — медицины и фармации. На первый взгляд все эти запутанные истории про участие продажных врачей в борьбе за власть выглядят римской экзотикой. Если же разобраться, то рецидивы, повторения той самой практики использования специальных, недоступных никому, кроме узких специалистов, знаний наблюдаются в дальнейшем на протяжении всей мировой истории. Достаточно вспомнить сталинское «Дело врачей» (заметим — инородцев), гитлеровские опыты над узниками концлагерей, все дальнейшие убийства политических противников с помощью таких экзотических препаратов, как полоний и т.п. Древние римляне, как и во многих других вопросах (вроде юридического права, армейской службы, того же патриотизма), показали своим потомкам пример, который те чаще всего не в состоянии усвоить…

Цельс и его энциклопедия эллинистической медицины

Авл Корнелий Цельс — римский писатель, живший во времена императора Тиберия и составивший на латинском языке энциклопедию «искусства» («Artes»), основанную по преимуществу на греческих источниках. Из нее до наших дней дошла меньшая часть — только 8 книг, которые посвящены медицине и здравоохранению. Остальные части — по сельскому хозяйству, риторике, философии, праву и военному делу оказались утрачены. По всей видимости, этот автор, перечитавший и толково пересказавший множество сочинений по медицине и фармации эллинистического периода, сам врачом всё же не был.

Среди афино-александрийских направлений врачевания Цельсу ближе всего оказалась позиция так называемой методической школы: он утверждал, что медицина должна искать «золотую середину» между постулатами прошлого опыта лечения болезней и всегда новыми эмпириче-

80