ИИГСО Ч1

Так сопровождающие погребения коней были характерны для погребальной церемонии викингов – северных соседей славянских племен. Рассмотрим погребальные традиции южных соседей славян и русских – кочевников, обитавших в южнорусских степях. Обряд захоронений с лошадьми на данной территории был широко распространен уже в эпоху раннего железного века и зафиксирован у скифов, сармат,алан. Захоронения с конем и его атрибутами встречаются у гуннов. Печенеги в погребение слева от человека укладывали чучело коня, от которого до нас дошли черепа и кости, размещенные в анатомическом порядке. Погребальный обряд половцев характеризуется захоронением покойника с тушей боевого коня или с его чучелом: головой, ногами, хвостом и шкурой, набитой соломой. Конь обычно взнуздан и оседлан, умерший – вооружен и погребен с необходимыми знаками отличия (украшениями, котелком, запасом пищи и пр.).

Важным для нашего исследования является замечание исследователей о том, что каждое степное захоронение с конем и оружием можно уверенно считать кочевническим.

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что мотив «конь в подвале» в русских волшебных сказка был заимствован из культуры соседних племен и народов, характерной чертой которых наличие сопровождающих погребений коней. Можно говорить о северном влиянии викингов (варягов) или, скорее о южных соседях (кочевников южнорусских степей). Славяне или уже русские могли непосредственно наблюдать погребальную церемонию, часть которой было захоронение коня. Косвенным аргументом этого являются записки Ибн-Фадлана. При этом сама идея конских захоронений не изменила специфику погребального обряда ни славян, ни русских, но нашла свое отражение в сказочных сюжетах.

Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.

Т. В. Мжельская

141

УДК 902/904+398

Д. А. Ильина

(студентка 5-го курса, специальность «История», Институт истории, гуманитарного и социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

СТАТИСТИКО-ПЛАНИГРАФИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ КЕРАМИКИ МОГИЛЬНИКА КАМЕННЫЙ МЫС

В статье проведена статистическая обработка керамики могильника Каменный Мыс с учетом её культурной принадлежности.

Ключевые слова: Кулайская культура, керамика, погребальный обряд.

Статистической обработке была подвергнута коллекция кулайского могильника Каменный Мыс состоящая из 87 сосудов: из них 82 целых и 5 фрагментов (материалы хранятся в многопрофильном музее НГПУ: колл. №№160, 169, 179, 220, 226, 227, 330). Выделяются три типа керамики: большереченской (каменской) культуры, кулайской культуры и смешанный тип, сочетающий большереченскую форму с кулайской орнаментацией.

Большереченская керамика представляет собой горшочки с округлым или плоским дном, низкими плечиками, приплюснутым туловом, низким горлом и сильно профилированной шейкой. У некоторых сосудов имеются отверстия или ушки для подвешивания. Встречаются сосуды на поддоне и в в иде бочонка. В комплексе выявлено 29 сосудов такого типа, что составляет 33,3%.

Кулайская керамика представляет собой низкие горшочки с широким горлом, часто без шейки, тулово приплюснутое, плечики слабо выпуклые или отсутствуют. Срез венчика и верхняя часть сосуда орнаментированы, используется фигурный штамп. Керамика кулайского типа представлена в комплексе 41 сосудом, что составляет 47,2%.

К смешанному типу керамики относятся 14 сосудов, что равняется 16,1 %. Три упомянутых в отчётах Т.Н. Троицкой сосуда (3,4%) идентифицировать не удалось, так как в музейной коллекции они отсутствуют.

Анализ керамического комплекса позволил проследить неравномерность распределения выявленных типов по курганам. В кургане №13 количество кулайской керамики составляет 82%, а в курганах 12 и 14 она до-

142

стигает 100%. В кургане №10 доля кулайской керамики – 41,7%, в кургане №4 – 55,5%. Доля кулайского комплекса в кургане №3 составляет – 37,8%, большереченского – 40,5%, смешанного – 21,7%. Курган №23 содержал только 25% кулайских сосудов, 50% – 39 большереченских и 25% – смешанных, в кургане №5 кулайская керамика отсутствует.

Таким образом, в распределении разнокультурной керамики по курганам прослеживается определённая закономерность: кулайская керамика преобладает в курганах западной части могильника (№12, 13). В курганах центральной и восточной (№3, 4, 5, 10) части количество большереченских сосудов увеличивается с запада на восток, а в самом восточном из них (№5) она составляет 100%. Наблюдается определённая закономерность распределения кулайской керамики по основным и впускным могилам. В кургане №3 в основных могилах её процент составляет 28,5%, в впускных – 43,8%. В кургане №4 в основных могилах – 53,9%, в впускных – 60%. Таким образом, если считать впускные могилы более поздними по сравнению с основными, то следует констатировать увеличение доли кулайской керамики к концу существования могильника.

Выводы

1.Могильник двухкомпонентый, кулайская керамика составляет 47,2%, большереченская – 33,3%, т.е. оба комплекса не составляют абсолютного большинства.

2.Соотношение кулайской и большереченской керамики в разных

курганах не одинаково. Что может говорить либо о разной степени ме ж- культурных контактов, оставивших курганы групп населения (если курганы синхронны), либо о временных изменениях состава керамического комплекса, а следовательно и культурной принадлежности оставившего их населения

(если курганы не одновременны).

Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.

И. А. Дураков

143

УДК 93/94 (908)+008

Е. Е. Канакина

(магистрантка 6-го курса, направление «Педагогическое образование, профиль «Правовое образование», ФГБОУ ВПО «Тобольская государственная социально-педагогическая академия им. Д. И. Менделеева», г. Тобольск)

К ВОПРОСУ О РАЗВИТИИ СИСТЕМЫ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ ТЮМЕНСКОГО РЕГИОНА

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА

Развитие высшей школы Тюменского региона во второй половине XX века вобрало в себя богатый опыт и традиции вузовского строительства. В этот период функционировали Тюменский государственный университет, Тобольский и Ишимский педагогические институты и другие высшие учебные заведения.

Ключевые слова: система, высшее образование, кадры, специалисты, социокультурное развитие, материальная база.

Впоследнее десятилетие мир изменяет свое отношение ко всем видам образования. Образование, особенно высшее, рассматривается как главный, ведущий фактор социального и экономического прогресса. Причина такого внимания заключается в понимании того, что наиважнейшей ценностью и основным капиталом современного общества является человек, способный к поиску и освоению новых знаний и принятию нестандартных решений.

Западная Сибирь издавна приковывала и до сих пор приковывает к себе внимание ученых, деятелей культуры и просвещения. Объясняется это, прежде всего, возрастанием роли, которую играет этот регион в соци- ально-экономическом развитии страны.

Тюменский регион, состоящий из трёх субъектов РФ (Тюменская обл., ХМАО-Югра, ЯНАО), является одним из наиболее развитых в экономическом и культурном отношениях регионов Сибири и России в целом.

Внем сосредоточены огромные природные ресурсы страны: добывается 90 процентов газа, 70 – нефти и 40 процентов каменного угля.

В1944 году была образована Тюменская область, статус Тюмени изменился, функции города как центра области расширились, появились

144

возможности для более интенсивного хозяйственного и социокультурного развития края.

Особенно большую роль в развитии высшей школы сыграли постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 30 августа 1954 года «Об улучшении подготовки, распределения и использования специалистов с высшим и средним специальным образованием» и решения XX съезда КПСС, предусматривавшие форсированное развитие сети высших и средних специальных учебных заведений на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке и в Казахстане.

Значительная часть капиталовложений направлялась на расширение уже действовавших вузов. Она способствовала превращению вузов в мощные центры подготовки высококвалифицированных кадров для народного хозяйства и культуры.

Благодаря усилиям советского государства удалось открыть новые вузы в Тюменском крае, а в существующих высвободить дополнительную учебную площадь, укомплектовать кадрами, значительно укрепить материальную базу высшей школы, поставить новейшее оборудование для лабораторий, построить новые студенческие общежития.

Врассматриваемый период возросла численность студентов, открылись новые факультеты соответственно потребностям того периода. Возросло количество высококвалифицированных преподавательских кадров, а также значительно укрепилась материальная база самих учебныхзаведений.

ВТюменском регионе функционировали следующие высшие учебные заведения: Тюменский государственный университет (6-ой в Сибири и 59-ый в стране) был открыт 1 января 1973 года на базе существовавшего в городе с 1930 года педагогического института.), Тюменский педагогический техникум, Тобольский учительский институт, Тобольское педагогическое училище, Ишимское педагогическое училище, Ханты-Мансийское педагогическое училище (создано в 1932 году на базе туземного отделения Тобольского педтехникума), Нижневартовское педагогическое училище (В 1993 г. – Нижневартовское педагогическое училище преобразовано в Нижневартовское высшее педагогическое училище (колледж)), Нижневартовский государственный гуманитарный университет, Тобольская Духовная семинария и др.

Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.

О. И. Еремеева

145

УДК 930.2(091) + 070(092)

И. С. Козлова

(студентка 3-го курса, направление «Педагогическое образование», профиль «История», Институт истории, гуманитарного и социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСТВЕ СИБИРСКОГО ЖУРНАЛИСТА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.:

СЛУЧАЙ В. И. ВАГИНА

В данной работе анализируется мир повседневности сибирского журналиста, а именно период социализации Вагина Всеволода Ивановича. Рассматриваются вопросы воспитания, обучения, становления его личности.

Ключевые слова: журналистика, социализация, мемуаристика.

Большинство исследователей, которые затрагивают историю журналистов, пишут чаще всего об их профессиональной деятельности, об изданиях, в которых они работали. Неразработанными остаются вопросы, затрагивающие повседневную жизнь журналистов.

Моя задача заключается в том, чтобы на основе воспоминаний В. И. Вагина, опубликованных Н. П. Матхановой, выявить автообраз детства известного сибирского журналиста.

Из воспоминаний известна событийная канва взросления и социализации Вагина. В раннем детстве его отправили погостить к дяде, подполковнику, Шубину Федору Козмичу, где не совсем благоприятные условия повлияли на развитие ребенка. Но жизнь в семье военного оставила неизгладимый след, у него навсегда сохранились «страсть к мундирам, эполетам» [1], мечты о войнах, победах. Отрицательное влияние на Всеволода производила холостая жизнь дяди, его постоянные гости.

Затем Всеволод переезжает в крепость Пресновск, «принадлежавшей системе оборонительных укреплений, протянувшихся от Оренбурга до Омска» [2], где жил в полковом доме, П. Н. Куликова. Обучение, которое началось еще у дяди шло довольно плохо.

Через некоторое время, Всеволод Иванович наконец-то возвращается к родителям, где он осваивается и знакомится со многими людьми. Отец отдает его в школу кантонистов, где он обучается грамматике, арифметике, письму и рисованию. В Омское казачьеучилище его не взяли, так как отец не потомственный дворянин, но он учился экстерном. Смерть отца очень повли-

146

яла на поведение Всеволода. Мать решила переехать в Кяхту к ее родственникам. Жизнь его резко поменялась и про учебу можно было уже забыть.

Как справедливо отмечено Матхановой Н. П.: «Вообще тема детства редко встречается в сибирской мемуаристике, Вагин был один из немногих сибиряков, подробно написавших о нем» [3]. В своих воспоминаниях Всеволод Иванович не делает акцентов на уникальности своего детства, следовательно, он считает его типичным для своего времени. С раннего возраста в нем сформировались определенные жизненные установки, которым он придерживался в дальнейшем и пытался воплотить в жизнь. Особую роль в его становлении сыграли книги, что отразилось на будущей его деятельности в качестве журналиста. Благодаря постоянному чтению, он смог развить свой литературный талант и стать одним из выдающихся журналистов второй половины XIX в. Уже в детстве Всеволод «сознательно относиться к окружающему» [1]. Он замечал то, как живут люди, зажиточные они или нет, в каком состоянии находятся их дома. Также одной из серьезных проблем, которые реализуются в будущем в его статьях, это проблема женского образования. Всеволод очень часто встречал женщин, которые не умели читать, писать, даже его мать была в их числе, пока отец не научил ее. Это очень сильно повлияло на его мировоззрение, поэтому он не раз затрагивал такую важную для него проблему, как создание женских учебных заведений. Кроме того, у него с детства существенно различалось восприятие людей «образованных» и «необразованных». Его привлекало культурное времяпрепровождение, в компании умных, интересных людей, которые уже много повидали и рассказывали об этом. По этой причине, проблемы всеобщего образования его также очень волновали. Однако при этом Вагин часто замечал: «Жизнь – лучшая школа» [2].

Список литературы

1. Вагин В. И. Мои воспоминания // Мемуары Сибиряков: XIX век. сост. Н.П. Матханова. – Новосибирск, 2003. – С. 22.

2. Шиловский М. В. Судьбы, связанные с Сибирью. – Новосибирск,

2007. – С. 44.

3. Вагин В. И. Мои воспоминания // Мемуары Сибиряков: XIX век. сост. Н. П. Матханова. – Новосибирск, 2003. – С. 7.

Научный руководитель – д-р ист. наук, проф.

Н. Н. Родигина

147

УДК 9.93.8

А. И. Комарова

(студентка 4-го курса, направление «Педагогическое образование», профиль «История», Институт истории, гуманитарного и социального

образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

ОБРАЗ КОРЕННОГО ЖИТЕЛЯ СИБИРИ

ВДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XIX НАЧАЛА – XX В.

Встатье охарактеризован образ коренного жителя Сибири, конструировавшийся на страницах литературы для детей в конце XIX – начале XX в. Его изучение позволило понять отношение авторов детских текстов к инородческому вопросу; выяснить, какие педагогические категории несет в себе образ коренного жителя; определить, как областничество и ориенталистские тенденции влияли на конструирование образа коренного жителя в литературе для детей.

Ключевые слова: «Инородец», сибиряк, детская литература.

Вконце XIX – начале XX в. детская литература являлась одним из основных источников формирования у детей образов реальности, наряду с устными рассказами старших поколений, собственным социальным опытом.

Цель моей работы – выявить образ коренного жителя Сибири в детской литературе конца XIX – начала XX в. В качестве источников я привлекла два достаточно известных в изучаемую эпоху текста: учебное пособие Н. Д. Александрова «Народы России: этнографические рассказы для детей. Пустыни севера и их кочующие обитатели» и художественные очерки Н. Д. Телешова «За Урал». Несмотря на то, что очерки не имели строгой «возрастной» адресации, они были широкого представлены в школьных библиотеках и влияли на формирование представлений юных читателей о зауральских губерниях Российской империи.

Визбранных мною текстах образ сибирских «инородцев» был сконструирован на основе наблюдений авторов за жизнью хантов (остяков).

Впроизведении Александрова им посвящена целая глава. Автор называет остяков «добродушными», объясняет специфику их хозяйственного развития и образа жизни тем, что их «вымотал» суровый климат. Вопрос о влиянии сибирского холода на репрезентации Сибири в художественных текстах поднимает К. Анисимов, отмечая, что к категории «сибирского холода» во второй половине XIX в. внимание угасает, а основным центром

148

внимания становится именно вопрос этносов Сибири. При этом в художественных и публицистических текстах происходит идеализация образа «сибирского туземца». Это очевидно и из произведения Александрова, в котором образ «добродушного» остяка явно идеализирован. Идеализация «инородцев» как «детей природы, незатронутых пороками цивилизации» была в целом характерна для народнических и областнических текстов по «инородческому вопросу» второй половины XIX – начала XX в.

В очерках Телешова, так же как в учебном тексте Александрова мы видим идеализацию остяка. Автор акцентирует внимание на таких качествах остяков как простота и доброта, объясняя ими доброжелательное отношение русских сибиряков к предкам современных хантов. Все это было порождено мощностью интеграционных процессов на востоке империи.

Рассмотрев тексты, в которых имеется упоминание об остяках, считаю нужным выделить общие черты: идеализация образа сибирских «инородцев», акцентирование внимания на таких чертах как: добродушие, бесхитростность, бескорыстность; введение категорий добра, свободы которые выполняют дидактические задачи; позитивная оценка данного народа.

Научный руководитель – д-р ист. наук, проф.

Н. Н. Родигина

УДК 94 (47)

Е. Н. Крупенкин

(аспирант кафедры истории, философии, культурологии, теории и методик преподавания, исторический факультет,

ФГБОУ ВПО «Тобольская государственная социально-педагогическая академия им. Д. И. Менделеева», г. Тобольск)

РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

В статье рассматривается роль личности в истории России. Предпринята попытка рассмотреть деятельность Н.Н. Муравьева-Амурского, К.В. Нессельроде, Г.И. Невельского.

Ключевые слова: Дальний Восток, личность в истории, генералгубернатор, Восточная Сибирь.

149

Современная наука и не только историческая, во главу угла в своих исследованиях ставит личность.

Вцентре исследования стояли события по разграничению новоприобретенных территорий и их закрепление за Россией. Главными персонажами были генерал-губернатор Восточной Сибири граф Н.Н. МуравьевАмурский и граф К.В. Нессельроде, министр иностранных дел.

Вопросы о «личной» власти, о ресурсах такой власти, о реальных полномочиях, о роли личности Н.Н. Муравьева в историческом процессе в целом, не нашли должного освещения в литературе. Почти 40 лет назад профессор С.С. Дмитриев утверждал: «...личность есть для историка неповторимая в ее своеобразии, конкретная историческая величина,... Изучение такой личности, «микровеличины», должно быть для исторической науки столь же само собой необходимым, как и изучение «макровеличин» вроде экономики, классов, государства» [2, с. 237].

Между тем, закрепленные в различных актах, инструкциях, обязанности генерал-губернаторов были довольно нечетко сформулированы, что давало повод для «узаконенного беззакония».

Воценке политической деятельности Муравьева-Амурского ни современники, ни историки в последующее время не пришли к единому мнению. Современники генерал-губернатора могли находиться под влиянием его оппозиционеров и только поэтому относиться к генерал-губернатору негативно. Некоторые из «золотой молодежи», его «любимчики» боготворили начальника. На заре становления Советского государства, в виду проводимой идеологической работы, нередко писали о генерал-губернаторе Восточной Сибири как о царском сатрапе, в негативных тонах.

Все, что делал Муравьев, требовало не столько государство, сколько сам он от самого себя. «Проявляя личную инициативу, настойчивость, твердость характера, не боясь людских пересудов, он добивался многого»

[1, с. 19].

Также можно обратиться и к личности Карла Васильевича Нессельроде – министра иностранных дел Российской Империи XIX века. Эта

личность является ярким примером того, что личные симпатии могут п о- влиять на политику целого государства.

Под влиянием идей австрийского государственного деятеля Клеменса Меттерниха, которого Нессельроде считал «образцом государственного мужа и политика» вырабатывает свой политический курс, составными частями которого стали священный союз европейских держав и солидар-

150