ИИГСО Ч1

УДК 94(3)

Ю. И. Ужакина

(студентка 2-го курса, направление «Педагогическое образование», профиль «История», Институт истории, гуманитарного о социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

РЕГАЛИИ ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИХ ЦАРИЦ

Статья, посвящена проблеме изучения регалий древнеегипетских цариц, на основе сохранившихся данных (изображения, скульптура и др.)

Ключевые слова: Египет, Исида, регалии, религия, царицы.

О женщинах, входивших в семейный круг древнеегипетских царей, написано уже немало, в т.ч. и на русском языке (см. публикации В.А. Головиной, О. В. Томашевич, А. А. Банщиковой, В. А. Большакова и т.д.). Но сохранившиеся материалы столь обширны и сложны для понимания, что вопрос далеко еще не исчерпан.

Конечно, центральной фигурой в изобразительной программе создававшихся египетским государством памятников всегда был царь. Поэтому сразу нужно сказать, что древнеегипетские художники обычно не стремились передать особенности внешности царицы, ее индивидуальность, и т.д. (хоть, конечно, есть исключения – амарнские изображения Нефертити и т.д.). О выдающихся качествах той или иной царицы подчас можно судить лишь по определенным эпитетам в ее титулатуре.

Тем не менее, в реальной жизни, как отмечают Л. Котрелл и В.А. Г о- ловина, царицы порой «могли разделять жизнь своих супругов до пределов немыслимых. Поэтому важной задачей художников – наряду с прославлением богоравного царя – было изображение царицы в соответствии с концепцией божественного происхождения царской власти. Дошедшие до нашего времени изображения цариц представляют нам женщин с атрибутикой и иконографией богини. В.А. Большаков в этой связи отмечает: «Выполняя ритуальные функции, женщины, находившиеся в близком окружении царя, – мать царя, его главная жена, дочери – символизировали женский принцип божественной власти, дополнявший власть мужчиныцаря. Как царь так и царские женщины имели прототипы в египетской мифологии: царь ассоциировался с богами (Хором, Осирисом, Амоном-Ра),

91

царица же считалась персонификацией богинь (Тефнут, Нехбет, Мут, Хатхор, Исиды, Маат). Роль Хатхор как женского принципа акта творения мира, перенесенной на супругу фараона, являлась составляющей царского придворного ритуала. Следовательно, титулы и иконография царицы приравнивали ее к божественному прототипу, и взаимоотношения царя и царицы уподоблялись взаимоотношениям бога и богини, например, Ра и Хатхор». Кроме того, как указывает О.В. Томашевич, «царица являлась прежде всего верховной жрицей, так же как царь – верховным жрецом. … царица, имеющая непосредственное отношение к божествам, приобретает некоторые черты иконографии богинь: элементы их одеяний, головные уборы (с XI династии характерным атрибутом цариц становится убор в виде грифа, что, видимо, отражает возвышение культа Мут) или уподобляется им в изображениях…»

На изображениях цариц мы видим специфические внешние атрибуты, в которых могли переплетаться символы культов многих богинь: это и рога с которыми изображалась Хатхор, что делало царицу символом божественного женского начала; на короне между рогами изображался солнечный диск, присущий Исиде.

Знаками царицы были огнедышащая змея-урей, покровитель царской власти, и головной убор в форме ястреба – символ богини Исиды, который своими крыльями укрывал её головку. Необычным головным убором царицы была разукрашенная шапочка с небольшим, похожим на колпачок, выступом, к которому крепили цветок лотоса.

Царицы (Яхмос-Нефертари, Тийя и др.) изображались в короне «шути», которая изначально была привилегией фараонов и богов, но в эпоху Нового царства стала символом цариц. Корона «шути», высокая корона из двух перьев, как правило, голубого цвета – символ божественности и величия. Под короной располагался «золотой стервятник», сделанный из чеканного золота, который ассоциировался с богинями Нехбет и Мут.

Кроме того, царице на изображениях полагался скипетр в виде цветка лотоса и анх – символ вечной жизни.

Научный руководитель – д-р ист. наук

А. Е. Демидчик

92

УДК 902/904(571)

Д. В. Усольцев

(студент 3-го курса, направление «Педагогическое образование. История»,профиль «История», Институт истории, гуманитарного и социального образования», ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

АНДРОНОВСКАЯ КУЛЬТУРА

В статье представлена история возникновения Андроновской культуры, развитие экономики, культуры и быта.

Ключевые слова: археология, Андроновская культура.

Андроновская культура характеризуется развитием прогрессивных форм хозяйства, которое началось ещё в предшествующее неолитическое время.

Памятники андроновской культуры распространены по всей степной и отчасти лесостепной Южной Сибири. Наиболее южные из них находятся в предгорьях Алтая, самые северные располагаются по границе современной степи и лесостепи. На востоке они известны по всей Минусинской котловине как на левом берегу Енисея, так и на правом и не только по побережьям рек, но и в глубине степей и доходят до предгорий Саян. Имеются андроновские памятники и в лесостепном коридоре между Минусинской котловиной и степями по верхнему течению р. Оби.

Выяснилось, что в исторической науке существует ряд гипотез о происхождении андроновской культуры. По одной из них предполагается, что андроновская культура возникла в результате проникновения пришлого из Средней Азии населения в среду Казахских энеолитических охотников и собирателей. Оно принесло с собой навыки и формы производящего хозяйства. Такой контакт и привел через несколько столетий к возникновению в степной и лесостепной зонах качественно новой культуры андроновских племен.

Андроновская культура образовалась на основе естественного развития родственных по культуре и, очевидно, по происхождению племен северной полосы казахстанских степей и прилегающих районов Зауралья и Западной Сибири эпохи неолита и энеолита. Уже в то время были известны скотоводство, примитивное земледелие и зачатки горного дела.

93

Андроновская культура в широком историко-культурном понимании этого термина соответствует раннему (XVIII–XVI вв. до н.э.) и среднему (XV–XII вв. до н.э.) периодам эпохи бронзы. В конце II начале I тыс. до н.э. в экономике, быту и культуре племен андроновской культуры происходили изменения, вызванные новой хозяйственной основой общества, переходом к яйлажному, затем к кочевому скотоводству. В этот период, получивший название эпохи поздней бронзы (XII – начало VIII вв. до н.э.) андроновские традиции в хозяйстве и культуре сменяются, как показали археологические источники, более прогрессивными формами экономики и материальной культуры общества эпохи раннего железа.

Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.

И. А. Дураков

УДК 930.2+94 (3)

А. В. Франк

(аспирант 2-го курса, кафедра всеобщей истории, историографии и источниковедения, Институт истории, гуманитарного и социального

образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

ПРИЁМЫ КРИТИКИ ИСТОЧНИКОВ Р. Ю. ВИППЕРА (НА ПРИМЕРЕ ПИСЕМ ПЛИНИЯ МЛАДШЕГО К ТРАЯНУ

ОХРИСТИАНАХ)

Встатье представлены приёмы критики, применяемые Р. Ю. Виппером при работе с историческими источниками, в частности, на примере одного из самых ранних свидетельств о христианах, переписки Плиния Младшего с императором Траяном. Используя ряд нетрадиционных приёмов, Р. Ю. Виппер ставит под сомнение подлинность писем Плиния Младшего.

Ключевые слова: внешняя критика источников, внутренняя критика источников, интерполяция, Плиний Младший, Траян, комплексный источниковедческий анализ.

Всписке научных интересов Роберта Юрьевича Виппера (1859–1954) значительное место занимают проблемы в изучении истории возникновения раннего христианства. Решая возникающие перед ним проблемы в изучении отдельных сюжетов раннего христианства, историк

94

неизменно прибегает к свидетельствам христианских и римских писателей. В данной статье я ограничусь выявлением источниковедческих приёмов, применяемых Р. Ю. Виппером при работе с письмами Плиния Младшего о христианах к Траяну.

Проводя внешнюю критика источника, Р. Ю. Виппер применяет следующие приёмы: отделяет поддельные или интерполированные надписи от подлинных, затем восстанавливает правильное чтение и выбирает более «верную редакцию». После этого следует сопоставление древних наговоров по форме начертания надписей. Таким образом, наблюдались палеография и орфография памятника. Сведение вместе наблюдений над языком и правописанием позволяло определять хронологию источника.

Обращаясь к внутренней критике источников, Р. Ю. Виппер, прежде всего, интересуется её авторством, которое определяется им при помощи двух приёмов: а) по особенностям написания и языку (например, выяснялась степень образованности автора); б) по другим встречающимся особенностям, в частности именам (тем самым выяснялась даже принадлежность к социальной группе). При выяснении содержания таких надписей «истинный смысл», считает Р. Ю. Виппер, мог быть определён путём сопоставления с однородными памятниками. Их однородность выяснялась через сравнение формы и содержания источника.

Ряд перечисленных выше приёмов можно наблюдать при рассмотрении Р. Ю. Виппером переписки Плиния Младшего с Траяном о христианах. Так, при более близком рассмотрении содержания писем и самой их композиции, историк наталкивается на такие несоответствия, которые заставляют его усомниться как в авторстве Плиния, так и в принадлежности писем времени Траяна. Сомнения ещё больше возрастают, когда Р. Ю. Виппер сравнивает письмо Плиния [1, с. 67–68] с главой 44 книги XV «Анналов» Тацита [2, с. 180–191] отмечая, что данная глава является более поздней вставкой. В качестве доказательства своего предположения, Р. Ю. Виппер отмечает два момента, изобличающие работу фальсификаторов: 1) нагромождение в спешном порядке множества фактических данных, которые не имеют никакой связи ни с предыдущим, ни с последующим изложением, и 2) наличие догматологической тенденции, попытку построить свою собственную историческую картину и навязать её античному писателю [3, с. 177].

Все эти черты можно обнаружить и в письме Плиния. Так, сообщение о христианах в Вифинии под 111 или 112 гг. является изолированным

95

во всех отношениях: оно стоит одиноко и выступает неожиданно среди всех других (около ста) писем, написанных Плинием в качестве наместника Вифинии. Сомнения ещё более возрастут, когда мы обратимся к свидетельствам Диона Хрисостома – современника Плиния и уроженца Вифинии. В речах Диона христиане не упоминаются вообще [3, с. 180]. Свидетельства о жизни вифинских христиан не встречаются и в «Посланиях апостола Павла», вышедших в свет в 30-х годах II в. н. э.

Во внутренней форме письма нет ни логики, ни последовательности. Об этом свидетельствует сам текст письма. Судя по первым фразам обращения к императору, Плиний по приезде в провинцию неожиданно наткнулся на неизвестное ему дотоле явление, узнал о существовании «опасного суеверия», в частности, об его распространённости в Вифинии. Отсюда, незнакомство его с процедурой дел о христианах и усердная просьба к императору помочь в затруднении. Однако, тотчас же вслед за тем Плиний рассказывает, как он повёл дознание по множеству предъявленных ему дел о христианах, причём видно, что он, отлично ориентируясь в области судебной практики, применяет очень отчётливые и решительные меры воздействия [1, с. 70].

Отмеченные несоответствия в отчёте наместника о делах, касающихся христиан, заставляют сомневаться в авторстве Плиния Младшего и предполагать здесь работу какого-то постороннего сочинителя.

Говоря о времени возникновения этого письма, Р. Ю. Виппер делает вывод, что оно принадлежит эпохе, когда широко развивалась апологетика, когда у христиан появилась своя организация, когда одно имя христиан служило поводом к судебному преследованию, когда успели выработаться определённые формы судебного разбирательства по делам о христианах. Это имело место во время правления династии Северов, т. е. между 193 и 235 гг. н. э.

Список литературы

1.Плиний Гай Мл. Письма. Панегирик Траяну / под ред. М. Е. Сергеенко; пер.

слат. – М.: Просвещение, 1982. – 110 с.

2.Тацит Корнелий П. Анналы / под ред. Я. М. Боровского, М. Е. Сергеенко; пер.

слат. – М.: Ладомир, 1993. – 444 с.

3.ВипперР. Ю. Рим и раннее христианство.– М.: Изд-во АН СССР, 1954. – 268 с.

Научный руководитель – д-р ист. наук, проф.

К. Б. Умбрашко

96

УДК 930.2+94(100) «653»

В. В. Храпова

(студентка 3-го курса, направление «История и мировая художественная культура», Институт истории, гуманитарного и социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

СОЧИНЕНИЕ АНОНИМНОГО АВТОРА «ДЕЯНИЯ ФРАНКОВ И ПРОЧИХ ИЕРУСАЛИМЦЕВ» (XII в.) КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ПИЛИГРИМАЖА

В сообщении анализируется один из интереснейших памятников общественной мысли средневековой эпохи – сочинение анонимного автора «Деяния франков и прочих иерусалимцев» (XII в.). Произведение, повествующее о первом крестовом походе, рассматривается как источник по истории формирования

вевропейском обществе идеи пилигримажа. Предпринимается попытка проследить эволюцию этой идеи, её трансформацию в обыденном сознании европейцев

вэпоху развертывания крестоносного движения.

Ключевые слова: пилигримы, паломничество.

Пилигримаж, распространенная в средние века форма благочестивого путешествия к центрам поклонения религиозным святыням, – это один из ярких феноменов европейской жизни Средневековья. Известно, средневековое общество было с религиозной оснасткой. К паломничеству побуждали господствующие здесь умонастроения. Пилигримаж изначально осмысливался как акт покаяния, как кара во искупление совершенных грехов. Каждый христианин полагал, что только дальнее паломничество может спасти его тело и душу. Первоначально паломническое движение было направленно в Палестину – в те земли, где зародилось христианство, туда, где проповедовал Христос во время своей земной жизни [2, с. 25]. Первые христиане стали ходить на поклонение в Святые земли еще в начале новой эры. Массовые паломничества развернулись с первой трети IV столетия, когда в пределах Римской империи было легализовано христианство.

В эпоху раннего Средневековья складывались идеология паломнического движения, нормативные модели поведения паломников, их этический кодекс. С течением времени сама идея паломничества претерпевала определенную эволюцию. Важным этапом на пути этой эволюции стала вт.

97

половина XI столетия – время, когда идея пилигримажа трансформировалась в идеологию крестоносного движения.

Существенный интерес в этом плане представляет сочинение анонимного автора «Деяние франков и прочих Иерусалимцев». Совсем недавно оно было впервые переведено на русский язык новосибирскими учеными Т. Г. Мякиным, Г. Г. Пиковым, В. Л. Портных. До сих пор эта хроника изучалась лишь в контексте истории крестовых походов. Однако она интересна и как источник по изучению процесса формирования и развития идеи пилигримажа, её отражения в массовом обыденном сознании. «Деяние франков» отличается от всех других хроник, повествующих о крестоносном движении, уже хотя бы тем, что ее написал не клирик, а мирянин, непосредственный участник первого крестового похода. Имя автора неизвестно. Историками лишь было отмечено наличие в тексте хроники указаний на итальянское происхождение автора. Написание этого документа датируется началом XII в. Текст сочинения был написан, видимо, непосредственно во время крестового похода или некоторое время спустя [1, с. 113].

Анализ этого труда позволяет сделать вывод о том, что в массовом сознании эпохи крестовый поход воспринимался именно как превращенная форма пилигримажа, вооруженное паломничество. Аноним изображает крестоносцев как воинов Христа и нередко называет их паломниками. Мусульмане же, напротив, ассоциируются у него с дьяволом: «Турки сразу стали гудеть, свистеть и кричать, произнося высоким голосом неизвестное мне дьявольское слово на своем языке» [1, с. 161]. В представлении автора хроники крестоносцы идут не воевать, а спасать религиозные святыни и готовы ради этого на мученичество. Хронист не только искренне верит, что их деяния необходимы во имя христианства, во имя Бога, но и осмысливает сам крестовый поход как паломничество. Таким образом, идея пи- лигримажа-покаяния трансформируется в общественном сознании эпохи в идею пилигримажа-спасения.

Список литературы

1.Мякин Т. Г., Пиков Г. Г., Портных В. Л.Деяния франков и прочих иерусалимцев: Перевод на русский язык и комментарий: учеб.-метод. пособие.– Новосибирск, 2011.

2.Латино-Иерусалимское королевство: перев. с фр. А. Ю. Карачинского. Вступительная статья С. В. Близнюк. – СПб.: Издательская группа «Евразия», 2002.

Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.

С. В. Нехаева

98

УДК 94(47)+070+930.2

А. С. Худобина

(студентка 4-го курса, направление «Социально-экономическое образование», профиль «История», Институт истории, гуманитарного и социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)

ЖУРНАЛ «ЖИВОПИСНОЕ ОБОЗРЕНИЕ» КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ КАРТИНЫ МИРА ГОРОЖАН ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

В статье представлена характеристика, анализ содержания журнала «Живописное обозрение» и выявлены его доминанты, которые обусловили отличительные черты в формировании картины мира читательской аудитории.

Ключевые слова: периодическая печать, исторический источник.

«Живописное обозрение» – еженедельный журнал, который издавался в Петербурге в 1872–1905. Менял подзаголовок: в 1874 – «Иллюстрированный журнал путешествий, исследований и проч.»; с 1875 – «Иллюстрированный журнал»; с 1895 – «Художественно-литературный журнал» и т.д. Журнал ставил своей целью ознакомить читающий круг с известными путешествиями, экспедициями и открытиями. В журнале принимал активное участие А. К. Шеллер-Михайлов, печатались произведения поэтов: Я. Полонского, К. Фофанова, К. Бальмонта, проза Д. Мамина-Сибиряка, Вас. Немировича-Данченко, И. Потапенко, Ф. Сологуба; переводы из произведений иностранных писателей – Доде, Франса, Брет-Гарта и др.

Журнал «Живописное обозрение» сыграл огромнейшую роль в пути постижения человеком картины мира, журнал предназначался для «промежуточного» слоя читательской публики. Редакторы и издатели журнала, стремились выстроить концепцию издания так, что бы она охватывало все интересующие аспекты жизни человека и большинство статей подкрепить иллюстрированным компонентом.

Главной и самой объемной частью «Живописного обозрения» стал раздел «География и история». В качестве подпунктов в него входили «Страны, государства, области», «Народы», «Со всего света». В журнале перед взором читателя представали знакомые и неизвестные города и страны. Значительное место на страницах журнала уделялось и России. В иллю-

99

страциях были представлены многочисленные виды обеих столиц и знаменитые места провинции.

Большое внимание в журнале уделялось разделу «Повести, рассказы, очерки», многие читатели ждали выхода нового номера для того, что бы продолжить чтение полюбившегося рассказа или повести, темы произведений были различны, но большинство приближены к читателю и волнующим его вопросам, часто это были бытовые сюжеты из жизни людей.

С 1898 года в журнале начинают появляться статьи по различным отраслям знаний «Научные статьи», этот раздел представлял собой, маленькие заметки из различных областей науки: физики, медицины, астрономии, биологии и многих других.

Журнал «Живописное обозрение» является универсальным источником знания, для людей, получивших начальное образование и которые хотели бы совершенствовать свои знания. Неся в своей основе не только статьи на различные темы, а подкрепляя содержание иллюстрациями, журнал в своем роде можно было бы назвать энциклопедией для малообразованного населения города конца XIX века. Журнал можно было бы назвать справочником, где возможно найти информацию о прозе и лирики, истории и географии, политики и экономики или же прочесть свежие новости из мира мод. Редакторы «Живописного обозрения» не просто издавали журнал с множеством иллюстраций, они стремились наполнить его разносторонней информацией, что бы разное поколения людей могло для себя подчерпнуть нужную информацию, тем самым открыть для себя научную «картину мира».

Научный руководитель – д-р ист. наук, проф.

К. Б. Умбрашко

100