Пространственная иерархия сакральных центров ландшафта

Надо отметить, что в разное историческое времяв окрестностях Лёкшмозе- ра и Кенозера находилось четыре монастыря, выполнявших важнейшую роль в формировании и организации культурного ландшафта. Это были Макарьев- ский Хергозерский (Макария Унженского), Кириллово-Челмогорский, Нагли- мозерский и Пахомиев Кенский монастыри (Критский, Синяговский, 2002). Кроме того, весьма исторически и функционально значимой была связь с Алек- сандрово-Ошевенским монастырём, расположенным несколько восточнее рас- сматриваемой территории, но находящимся в системе её основных сакральных маркёров (Мороз, 2002). Такое представительное «собрание» монастырей на столь небольшой по площади территории служит одним из признаков её ис- ключительности в религиозной жизни средневекового Русского Севера. Многие из этих монастырей в XVIII веке были упразднены, а их храмы переданы цер- ковным приходам. До 20-х годов XX века просуществовали только Кирилло- во-Челмогорская пустынь и Александрово-Ошевенский монастырь.

Интересна семантическая и историко-географическая связь между ними. Иноком одного из Новгородских монастырей (Антониева монастыря) Кирил- лом основывается на Лёкшмозере первое, самое древнее монастырское поселе- ние — Кириллово-Челмогорская пустынь (XIV в.). Однако не она становится центром последующего монастырского освоения территории. Инок Кирилло- во-Белозерского монастыря Александр основывает монастырь в Ошевенске (XV в.). Именно этот сакральный центр определяет будущее монастырского влияния в Кенозерье, поскольку его иноки оказались наиболее географически мобильными. Так, преподобный Пахомий после смерти Александра Ошевен- ского уходит из обители и основывает Кенский Пахомиев монастырь (XV в.), иноки Сергий и Логгин становятся основателями Макарьевского Хергозерского монастыря (XVII в.), инок Тимофей — Наглимозерской пустыни (XVII в.). По- стриженик Кенского Пахомиева монастыря Антоний становится позднее осно- вателем известного Антониева Сийского монастыря (XVI в.) под Архангель- ском (Критский, Синяговский, 2002; Макаров, 2002).

250

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Наиболее почитаемым у жителей Лёкшмозерья и Кенозерья был Макарь- евский монастырь, разместившийся в лесной глуши, у малых озёр, на заболо- ченных водоразделах между Кенозером и Лёкшмозером. Это интереснейший культурный феномен: монастырь, основанный в XVII веке и посвящённый нижегородскому святому — Макарию Унженскому и Желтоводскому, по пре- данию бывавшему в этих местах, был упразднён уже в XVIII веке, как и боль- шинство малых монастырей. На его месте основан церковный приход с двумя храмами (Троицким и Введенским), к которому, помимо существовавшего здесь поселения, были приписаны также деревни и храмы Порженского погос- та (с Георгиевской церковью) и Думинского расселенческого куста (с церко- вью Тихвинской Божией Матери), находящиеся на значительном удалении (12–15 км). Место это стало называться «Макарий», у жителей множества окре- стных деревень оно продолжало пользоваться уникальной популярностью, люди продолжали «ходить к Макарию» вплоть до середины XX века, когда храмы были закрыты, а позднее и поселение прекратило своё существование. Современные жители кенозерских и лёкшмозерских деревень, вспоминая своё детство, рассказывают о своем хождении «к Макарию» как о наиболее распро- странённой религиозной практике (см. следующий подраздел). Упразднённый Макарьевский монастырь продолжал быть крупнейшим для данного района религиозным центром. Это означало, что, находясь в лесной глуши, он держал мощную систему коммуникаций — дорог и обеспечивал информационные и вещественно-энергетические взаимосвязи между многочисленными поселе- ниями на огромной территории. Отсюда шли дороги на Ошевенск, на Куче- палду и Лядины, к Кириллово-Челмогорской пустыни (через Труфановский куст деревень), к Морщихинской (современный центр расселения Лёкшмозе- рья), к Масельге, Думино и Порженскому погосту (обезлюдевшие или остав- ленные ныне жителями расселенческие кусты), к д. Спицино (своеобразное Макарьевское подворье на Кенозере, где существовала Макарьевская часовня и откуда начиналось «хождение»). В дальних кенозерских лахтах, откуда ходить «к Макарию» было непросто, ставились посвящённые ему часовни (в Бухало- во, Першлахте). Уничтожение этого сакрального центра повлекло за собой на- рушение исторически сложившейся системы коммуникаций: большинство дорог теперь заросло или едва прослеживается, возникла изоляция между смежными расселенческими системами. Ныне на его месте — руины Троицко- го храма (церковь Введения Богородицы уничтожена), заросли лугового высо- котравья да покосившиеся кладбищенские кресты. Тем не менее, Макарьев- ский монастырь до сегодняшнего дня продолжает оставаться важной частью духовной жизни местного населения. О нём не забыли, и он продолжает отчас- ти нести свои ментальные функции. Вопрос о восстановлении этого цент- ра — не только проблема реставрации архитектурного памятника (как обычно полагают). Это и проблема возрождения пространственно-организующей ро- ли важного планировочного узла и духовного центра.

Бывшие монастыри и пустыни размещались в значимых в геосистемном от- ношении местах — на автоморфных и гидроморфных узлах природного каркаса территории (см. раздел 1.4). Роль автоморфных узлов здесь выполняли острова и высокие холмы на озёрных системах, которые соответствовали крупным геомор-

251

Культурный ландшафт как объект наследия

фологическим и тектоническим структурам — грядам, уступам рельефа, протя- женным депрессиям. На островах и полуостровах расположены Макарьевский монастырь (на Хергозере, или оз. Макарьевском) и Наглимозерская пустынь (на Наглимозере). Тихвинская церковь Наглимозерской пустыни, кроме того, стояла на вершине крутосклонного холма. Роль гидроморфных узлов выполня- ют истоки из озёр крупных водотоков — реки Кена и Лёкшма. Близ истока Кены из Кенозера, в четырёх километрах вниз по течению (теперь д. Коровники), был расположен Пахомиев Кенский монастырь — когда-то крупнейший в этих мес- тах «землевладелец», при котором было три храма — Никольский, Рождества Богородицы и Преображенский, от которых ничего не сохранилось (Макаров, 2002). У истока р. Лёкшмы, которая в своей верхней части между Лёкшмозером и оз. Монастырским носит название Чолма, на возвышенном береговом уступе над Чолмой, находилась Кириллово-Челмогорская пустынь с двумя храмами — Богоявленским и Успенским. Интересно отметить, что три пустыни (Кирил- лово-Челмогорская, Наглимозерская и Макарьевская) возникли в достаточно безлюдных местах, а поселения при них и сельскохозяйственные угодья сформи- ровались как производные структуры. При закрытии и уничтожении храмов бы- ли уничтожены семантические центры культурного пространства, и тогда, как это ни удивительно, сами поселения обезлюдели либо полностью прекратили своё существование. Это пример того, как сакральные функции в ряде случаев выполняют ведущую роль по отношению к экономическим и социальным функциям места в архаичных сообществах. Сегодня там, где стояли храмы Ки- риллово-Челмогорской и Наглимозерской пустыней,— заросли кустарников и мелколиственных средневозрастных лесов. Места уничтоженных храмов отме- чены крестами с памятными табличками.

У каждого из относительно крупных озёр или озёрных систем формирова- лась своя группа поселений, иногда состоящая из нескольких кустов деревень, и был свой храм — основной сакральный центр системы, как правило, совпадаю- щий с административно-хозяйственным центром. Каждая группа поселений имела также отдельное кладбище. Храмы и кладбища помогают сегодня иден- тифицировать расселенческие группы. В регионе сохраняются часовни и церк- ви XVIII–XX вв., поставленные на государственную охрану как памятники дере- вянного зодчества. Широко распространены так называемые клетские часовни с колокольнями и расписными небесами. Однако многие часовни имеют доста- точно скромный вид и, если бы не изящная луковка или венчающий их крест, их можно было бы принять за амбары.

На Кенозере было несколько храмов (Преображенский на Погосте в д. Вер- шинино, Сретенский в д. Погост, Ильи Пророка в д. Видягино, были церкви в Усть-Поче и за Першлахтой — в д. Коровники, где когда-то стоял Пахомиев Кенский монастырь), были характерны островные (о-ва Ряпусный, Боровой) и угловые на мысах (Скоморошье, «К Ивану») кладбища, существовало порядка десяти кустов деревень только на Кенозере (см. раздел 3.5). Индивидуальным, «личным», сакральным центром деревни служила часовня.

В Лёкшмозерье храмы располагались с трёх сторон озера — в д. Морщи- хинской (церковь Петра и Павла, находится в реставрации),в д. Казариновской, принадлежащей Труфановской группе деревень (основной объём сохранился),

252

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

в Кириллово-Челмогорской пустыни (Богоявленская и Успенская церкви — не сохранились). Богоявленская церковь, судя по старым фотографиям, была очень похожа на церковь Петра и Павла, и в паре они могли восприниматься как отражение друг друга через озеро. С западной стороны, в Орловской группе деревень, храма не было, но в деревнях до сих пор сохраняются небольшие ча- совни. Кладбища расположены в Морщихинской и на месте Кириллово-Челмо- горской пустыни, то есть Орловская и Труфановская группы поселений имеют общее кладбище, а значит— более тесные взаимосвязи друг с другом, нежели с Морщихинской. Планировочная структура Морщихинской уникальна для рас- сматриваемой территории — фактически, это конгломерат мелких сросшихся деревень, которые можно рассматривать как «околки» единого поселения, со- хранившие свои индивидуальные наименования. Труфаново и Орлово также состоят из групп деревень, но они пространственно чётко разделяются, как и кенозерские деревни, образующие кустовые системы (хотя эти последние не об- ладают, за редким исключением, общими «кустовыми» топонимами).

На малых озёрных системах группы поселений обязательно имели храм, и находился он во всех случаях на возвышенном месте, формируя своим силу- этом высотную доминанту в центре культурного ландшафта. Помимо храмов, принадлежащих бывшим пустыням, следует назвать церкви Александра Свир- ского на Хижгоре (Масельгская озёрная система), Тихвинской Божией Матери (Долгозерская озёрная система), Георгиевскую (Порженская озёрная система), Усекновения главы Иоанна Предтечи и Происхождения Честных древ Живо- творящего Креста Господня (Почозерская озёрная система). Вблизи перечис- ленных храмов находятся кладбища.

Церковь Александра Свирского на Хижгоре у оз. Масельгского (фото М. Кулешовой)

Часовня или храм — сак- ральные центры ландшафта — в системе внутренней организа- ции культурного ландшафта в большинстве случаев занимают возвышенное местоположение и соответствуют его централь- ной части — собственно дерев- не с прилегающими полями. Наиболее яркие примеры — Никольская часовня в Верши- нино, часовня Иоанна Богосло- ва в Зихново, Сретенская цер- ковь в д. Погост, Власьевская часовня на Медвежьем острове. Их архитектура увеличивает высотные градиенты местности, они служат высотными доминантами и ориентирами. Храмы центрируют пространст-во не столько собственной деревни, сколько всего куста деревень. Это

253

Культурный ландшафт как объект наследия

свойственно и Кенозерью, и Лёкшмозерью с Масельгой, и Почозеру, и Поржен- скому погосту. Некоторые часовни, стоящие в стороне от деревень, на основных дорогах, имеют скромные, если не миниатюрные, размеры и часто «прячутся» в «святых» рощах. Зато силуэты «святых» рощ, как правило, очень хорошо выде- ляются даже с большого расстояния из-за преобладания в них старовозрастных хвойных деревьев, ещё различимых среди полей и мелколесий. Малые придо- рожные часовни предназначены для тех, кто отправляется в путь, а значит, не ну- ждаются в особой аттрактивности и больших размерах.

Часовни и храмы, занимающие возвышенные местоположения, избирают приметные точки рельефа, очень часто — уступы рельефа. Такие позиции не- редко совпадают с геоэнергетически активными зонами природного каркаса (см. раздел 1.4). Помимо уступов рельефа и высотных доминант, к геоэнергети- чески активным зонам относятся береговые мысы, крупные острова и полуост- рова, места впадения в озёра крупных водотоков. Надо отметить, что в Кенозе- рье можно увидеть храмы и часовни в подобных местах. Такова часовня Свято- го Духа в Глазово, стоящая как бы на водах, а именно — на узкой перемычке протяжённого полуострова, расположенного между двумя лахтами, которая в половодье подтопляется, и оконечность полуострова может превратиться в ост- ров. С трёх сторон от часовни, по береговым склонам, как по амфитеатру, раз- мещались деревни — Глазово, Гора и Лепёхино, из них фрагментарно сохрани- лась только первая. Со слов кенозерских старожилов, уровень воды в Кенозере был заметно выше в те времена, когда воду держали многочисленные мельнич- ные плотины, поэтому часовня Святого Духа стояла на протоке между лахтами, а оконечность полуострова была островом. Здесь интересно тяготение сакраль- ной семантики к местоположению, к воде.

Часовня Святого Духа в д. Глазово (фото М. Кулешовой)

254

На оконечности протяжённого полуострова, на низкой озёрной террасе, стоит главный храм Кенозерья — церковь Преображения на Погосте в Верши- нино. Эта местность в прошлом существовала как остров, при храме было клад- бище (под современной застройкой), место именовалась Погостом (теперь это часть д. Вершинино). Существовала здесь также и деревянная церковь, в «подо-

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

бие каменной» (Гунн, 1984). Данный участок — один из ключевых в природном каркасе, здесь противоположные берега Кенозера подходят очень близко друг к другу и почти разделяют озёрную гладь на две части — западную и восточную. Другой пример — часовня св. Феодория в Тырнаволоке. Она стоит на неболь- шом протяжённом полуострове, на низком берегу у воды, и обросла со всех сто- рон осинником. В д. Першлахта дома и хозяйственные постройки амфитеатром окружают часовню Макария Унженского, которая расположена в депрессии рельефа, близко к воде. Находясь на относительно низких гипсометрических уровнях, такие сакральные объекты, тем не менее, центрируют пространство вокруг себя. В других ситуациях они могут занимать более укромные, но не ме- нее значимые в пространственной организации деревни места, в частности, на выходе за её пределы. Так, в низком месте на околице деревни Ившенская (Кукли) у ручья стоит восстановленная часовня великомученика Пантелеймо- на, в аналогичных местоположениях — часовня Ильи Пророкавд. Свиноеи ча- совня преподобного Антония Сийского и преподобного Пахомия Кенского в Пормском. Тяготение к околоводным геоэнергетически активным зонам де- монстрируют и бывшие монастыри, о чём уже говорилось.

У «краевых» по отношению к деревне часовен обычно располагаются «свя- тые» рощи, при «центральных» часовнях остаются лишь группы «заветных» де- ревьев. Очень характерна ситуация, когда «святая» роща находится на границе бывших общинных полей деревни, непосредственно примыкающих к деревне. За ней начинались частные семейные владения — поляны — или общинные поля другой деревни. Таким образом, «святые» рощи нередко служат маркёра- ми исторической планировочной структуры землепользования (рощи в Ты- рышкино с часовнями Параскевы Пятницы и Крест-Успение, в Тамбичлахте с часовней Пречистой Богородицы, в Горбачихе с часовней Николая Угодника, в Тырнаволоке с часовней-крест, в Бухалово с крестом на месте перевезённой Ма- карьевской часовни, между д. Шишкино и д. Горы с крестом на месте разрушен- ной Тихвинской часовни, между д. Телицыно и д. Сивцево с крестами на месте перевезённой Вознесенской часовни, между д. Мининоид. Печихино с часовня- ми Казанской Божией Матери и Георгиевской, в Карпово с часовней св. Пахо- мия, в Майлахте и т. д.).

Очевидна связь между «святыми» рощами и часовнями. Однако не всегда они сопутствуют друг другу. Если в роще отсутствует часовня, то нередко там находится крест. В ряде случаев кресты поставлены на месте разрушенных часо- вен (в рощах у деревень Шишкино, Телицыно, Бухалово), но они могут быть поставлены в роще и вне связи с часовней (крест в «святой» роще на о. Медвежь- ем). Случается и так, что ни часовни, ни креста в роще нет и, по свидетельству местных жителей, не было (или не сохранилось в их памяти), но роща иденти- фицируется как «святая» (рощи в Майлахте, Карпово). Следовательно, выделе- ние сакрального места не всегда связано с православной святыней. Передается ли эта сакральность с языческих времён, являются ли нынешние кресты и ча- совни в рощах наследниками иных культовых представлений — однозначно ответить трудно, для этого необходимы дополнительные этнографические и археологические исследования. Однако нельзя исключить ситуации (см. сле- дующий подраздел), когда роща постепенно наросла у часовни, поскольку само

255

Культурный ландшафт как объект наследия

место унаследовало от часовни сакральный статус и получило «право» зарас- тать деревьями. Утверждать же можно только то, что известные «святые» рощи всегда соседствуют с деревнями и относятся к важнейшим элементам их про- странственной композиции.

При храмах рощи отсутствуют, за исключением случаев, когда при храме находится кладбище — рощи на Порженском погосте, в Думино, на Почозер- ском погосте. Группа старовозрастных елей, возможно, остатки «святой» рощи, сохраняется при церкви Петра и Павла на Лёкшмозере в д. Морщихинской, при которой также находилось кладбище. Однако при церкви преподобного Алек- сандра Свирского на Хижгоре находятся два различных кладбища, но нет старо- возрастной «святой» рощи (или она не сохранилась в памяти местного населе- ния), современный лесной массив относится к средневозрастным и сформиро- вался (по воспоминаниям местных жителей) на месте открытых угодий. Интересно также, что упомянутая церковь находится не в деревне, а между дву- мя деревнями, Масельгой и Гужово, на крупном, возвышающемся над водной гладью, озовом холме, с северного берега оз. Масельга. «Святые» рощи являют- ся характерной физиономической чертой культурного ландшафта в окрестно- стях Кенозера и в центральных районах между Кенозером и Лёкшмозером, но они почти не встречаются в окрестностях Лёкшмозера.

Интерьеры часовни св. Анастасии в д. Косицыно. На ближнем плане — хранительница часовни А. С. Богданова у оз. Масельгского (фото М. Кулешовой)

Лесотаксационное обследование «святых» рощ Кенозерья, проводившееся Архангельской лесоустроительной экспедицией в 2000 г. (Инвентаризация «святых» рощ…, 2000), показывает, что по породному составу среди них преоб- ладают еловые и сосновые, редко встречаются лиственничные и осиновые, но лиственница, осина, берёза довольно часто встречаются в примеси к основной породе. Среди рощ особо выдающиеся по местоположению, состоянию, сак- ральному статусу — в д. Тырышкино с часовнями Параскевы Пятницы и Крест-Успение, в Тамбичлахте с часовней Пречистой Богородицы, в д. Горбачи- хе с часовней Иоанна Крестителя, на п-ове Сунгин при д. Мыза, между дд. Ми- нино и Печихино с ча- совнями Георгиевской и Божией Матери Ка- занской, в дд. Телицы- но, Шишкино, Карпово, Думино, на Поржен- ском и Почозерском погостах. Этические за- преты на любые формы природопользования в «святых» рощах созда- ли условия сохранения коренных лесных био- ценозов, которые сего- дня можно рассматри- вать как эталонные участки средней тайги (Инвентаризация «свя-

256

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

тых» рощ…, 2000). Любой местный житель очень хорошо осведомлен об этих запретах. Очень редки и поэтому очень интересны сведения, когда «вторжение» в рощу всё же допускалось. Можно было взять, к примеру, упавшее дерево на дрова, но взамен в часовне оставить деньги — то есть при соблюдении опре- делённых условий материальной компенсации этически допускалась процеду- ра изъятия необходимого ресурса («Положат денежек в часовне, а дрова уве- зут…» — записано от А. С. Богдановой, д. Косицыно). Есть также немногочис- ленные сведения, что рощи периодически чистили и убирали упавшие сучья и деревья — по весне, или перед часовенными праздниками — то есть существо- вал временной регламент на «вторжение» (информация А. Ф Сивцевой, д. Пер- шлахта и А. С. Богдановой, д. Косицыно).

Помимо того, что роща как отдельный компонент ландшафта тяготеет к его возвышенным местоположениям, в частности, небольшим холмам или бе- реговым уступам, во многих случаях она размещается там, где есть водные ис- точники — ручьи и родники. При ручьях и родниках, на высоких берегах Кено- зера в «святых» рощах расположены часовни Параскевы Пятницы в д. Тырыш- кино, Варваринская в д. Матёра, Иоанна Крестителя в д. Горбачиха, часовня Косьмы и Дамиана в д. Чолма, часовня-крест в Тырнаволоке. Ручьи и родники при этом также приобретают сакральный статус. В Шишкинской роще, где ко- гда-то находилась часовня Божией Матери Тихвинской, рядом с часовней была вырыта купель (теперь это сырая канава, заваленная мусором). Следует отме- тить, что сакрализация отдельных природных объектов — водных источников, камней и отдельных деревьев — далеко не массовое явление в Кенозерье, но, тем не менее, такие объекты регистрируются. Так, из камней-следовиков широ- кой известностью пользуется Николин камень в Морщихин- ской, несколько меньшей — камни в бывшей д. Бор («Бог ступил») и на о-ве Мамонов. Это — крупные моренные ва- луны, лежащие среди группы аналогичных, но меньшего раз- мера, камней на склонах, по эрозионным ложбинам или в береговой зоне. Из «святых» де- ревьев можно назвать два — старую сосну близ бывшей д. Чолма, с развешенными по веткам тряпицами-заветами, и уникальный по форме и возрас- ту можжевельник близ д. Тели- цыно с несколькими поклонны- ми крестами при нём.

Группа поклонных крестов у «святого» дерева — старого можжевельника (фото М. Кулешовой)

Целостность системы куль- турных ландшафтов была час- тично нарушена вследствие утраты

257

Культурный ландшафт как объект наследия

отдельных важных системообразующих элементов и признаков. В некото- рых случаях о существовании культурных ландшафтов напоминают только открытые луговые пространства, поскольку уже нет деревень, разрушились и исчезли деревянные часовни и кресты. Однако многие культурные ландшафты хорошо сохранили свою историческую пространственную и функциональную структуру, разнообразные природные и историко-культурные элементы, при- знанные памятниками природы, архитектуры и истории. В их границах про- должают жить люди — носители традиционной культуры, потомки тех, кто ко- гда-то создавал это природно-культурное разнообразие. Именно культурные ландшафты Кенозерья определяют его уникальную ценность как объекта куль- турного и природного наследия федерального и мирового значения.