Italium fato profugus Laviniaque venit. Дсдсдх

Waffen ertönt mein Gesang, und den Mann, der von

Troergefilcf einst ДДДДДС Kam, durch Schicksal verbannt, gen Italia und an Lavinums ХДДДДХ

II) Второе затруднение вытекает из того, что при смене стихообразующего принципа античный метр приобретает новые качества, не присущие ему в оригинале. В языках с тенденцией к изохронности тактов (см. об этом подробнее на с. 270), т. е. в английском, а также в значительной мере и в русском и в немецком; встречаются нарушения в счете безударных слогов между ударениями; вследствие смены темпа стихи с неравным числом безударных сло­гов между ударными автоматически переходят в стих ак­центный, тонический, в котором Дактилические и анапести­ческие отрезки приносят ускорения, а хореические и ямби­ческие стопы — замедление. Из-за этого у английских пере­водчиков возникают трудности при создании ритмических эквивалентов для монументальных античных размеров с дак­тилической тенденцией. «Для греков и римлян дактиль —

это звонкий, полновесный, правильный размер, пригодный для героической темы; ямб— легкий, гибкий, разговорный тип стиха, позволяющий широко разнообразить содержание. У нас, хотя эти размеры носят те же названия, характер их противоположен»².

При перенесении античной метрики на английский язык ее акустические качества, вытекающие из нового материала, вступают в противоречие с традиционными представлениями и культурными ассоциациями, окружающими эти метры. Традиция восприятия некоторых метров бывает настолько сильна, что перерастает в признак определенной культурной области, определенного типа семантики и пр.; поэтому, на­пример, Пушкин перевел стихи Андре Шенье на античные темы не александрийским стихом, как они написаны в под­линнике, а гекзаметром.

III) Наконец, третья, и основная, проблема состоит в том, чтобы определить, в какой мере современные читатели, среди которых возрастает процент не искушенных в античной мет­рике, способны воспринять некоторые наиболее слож­ные строфы (скажем, алкееву, сапфическую и пр.) как античные, а не как, допустим, свободный стих. Так, сапфическую строфу Катулла на немецком языке мож­но передать точно, но в немецком ритмическом контексте это будет ассоциироваться, скорее всего, с freie Rhythmen или с акцентным, тоническим стихом.

Ше mi par esse deo videtur -v—v—vv—v—v Ille, si fas est, superare divos, — v— ~-vv—v—v Qui sedens adversus i denti dem te—v—— vv~v— Spectat et audit.—vv—v

Himmelwonnen mögen den Mann berauschen, Himmelwonnen weichen dem Glück des Mannes, Der zu dir aufblickt, den dein Wort, dein Antlitz Immer beseligt.

Перевод Шустера (Mauriz Schuster)

Не удивительно, что в тонических модификациях этого стиха в конце концов ослабляется дисциплина строфики и ритм переходит в верлибр, как это произошло, например, в английском переводе:

Blest as the very Gods is he, meseemeth — If I dare say it, even Gods excelling —

Who face to face upon the beauty dreameth Sitting and dwelling.

Перевод Уэя (Arthur S. Way)

В заключение следует сказать, что Эзра Паунд опреде­ленно считает, например, стих греческой хоровой лирики подобием современного свободного стиха. Таким образом, теоретически есть три возможности современного воспроиз­ведения античной системы:

4. Сохранение метра, с учетом того, что в этом случае ритмический ряд воспримет лишь часть читателей.

5. Переложение (адаптация) в другой метрике, принятой в отечественной поэзии для данного жанра, как это теорети­чески и практически осуществлял Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф³ (при этом неизбежно частичное выключение из контекста античных литератур и потери в колорите).

3. Перевод свободным стихом — метод подозрительно облегченный; впрочем, в некоторых исключительных слу- чаях переводы, сделанные верлибром, воздействуют на читателя почти так же, как метрически точные.

Все три решения, в сущности, компромиссны.